Kitabı oku: «Истории, написанные при свече», sayfa 23
– Так, сейчас будет урок рукопашного боя, потом свободное время!
Александр блистал, как всегда, одноклассники только летели на пол со стонами!
– Александр, да ты сегодня в ударе, но я проведу эксперимент: я приведу тебе из другого класса юношу, который равен тебе по силам, Гефестиона, посмотрим, сможешь ли ты победить его… – изрёк Птоломей, ушёл, а через несколько минут появился с юношей…
Александр стоял и рассматривал незнакомца с неподдельным интересом: Гефестион оказался стройным кареглазым юношей с длинными каштановыми волосами и приятной улыбкой…
– Гефестион, Александр, сходитесь! – скомандовал Птоломей, и завязался бой.
Александру в этот раз победить было не просто: несмотря на стройный хрупкий стан, Гефестион был равен ему по силе…
Вдруг что-то перевернулось в душе у Александра, он изобразил, что оступился и оказался на полу под комментарий Птоломея:
– Вот это я понимаю, битва! Ты, Александр, проиграл, но не переживай: ты показал себя с очень хорошей стороны…
Гефестион помог подняться Александру, ребята улыбнулись друг другу…
Как только Птоломей отошёл, Гефестион спросил:
– Александр, а зачем ты мне поддался? Ты силён, как сын Зевса, Геракл, мог победить…
Александр по-доброму рассмеялся и ответил:
– Знаешь, Гефестион, иногда стоит проиграть бой, чтобы обрести нечто большее, я хотел бы, чтобы мы стали друзьями. У меня есть большой лаваш, может, посидим в беседке вдвоём, поговорим и поделим лаваш по-братски на двоих?
– Лаваш? Я, пожалуй, непротив! Да и подружиться с тобой я рад: ты интересный человек, а твои золотые кудри напоминают Солнце…– дружелюбно изрёк Гефестион, и скоро ребята сидели в беседке, весело уминали лаваш и беседовали, Гефестион научил Александра делать ловко шпаргалки на папирусе, а молодой македонский принц рассказал много смешных историй в ответ.
– Ой, Александр, с тобой так весело и интересно! Я рад, что мы стали друзьями! – воскликнул Гефестион.
– А ты бы знал, Гефестион, как я рад нашей дружбе, ведь у меня не было друзей… – ответил Александр, снял со своей шеи красивый шёлковый пурпурный платок и повязал на шею Гефестиону со словами – Это тебе на память!
– Ну, так ты, Александр, вообще из какой страны? – спросил Гефестион.
– Я – из Македонии, я – царевич этой страны, сын царя Филиппа, а вот из какой страны ты, не говори, я попробую угадать! У тебя белая одежда с пурпурной лентой и золотым лавровым венком в голове, значит, ты, скорее всего римлянин, причём знатный, возможно, племянник или даже сын римского императора… – стал рассуждать Александр.
– Твои предположения близки, но ты не угадал: я – принц Греции… – с улыбкой объяснил Гефестион и заметил, как Александр изменился в лице: в голубых очах Александра читался испуг…
– Гефестион, друг, а ты знаешь, что мой отец, царь Филипп, очень жестокий человек, в последнем письме ко мне объявил, что идёт войной на Грецию?! Тебе нужно предупредить свой народ и родителей! – воскликнул Александр.
– Неужели всё так… плохо? – озадаченно спросил Гефестион.
– Да ты моего отца не знаешь! Хуже некуда! Ты не видел, какие руины он оставляет после победы, и как безжалостно ведёт себя с пленными! Бери моего коня Буцефала и скачи в Грецию, предупреди родных и подданных! – закричал Александр…
– Спасибо, Александр, друг, не знаю, увидимся ли ещё… – тихо изрёк Гефестион, сел на Буцефала и ускакал…
Александр плохо спал той ночью, его мучили кошмары во снах, поэтому на уроках был тих, как летний бриз.
– А теперь урок изобразительного искусства! – объявил Птоломей, ребята стали коптеть над полотнами…
Через полчаса Птоломей взялся проверять работы, подошёл к Александру и застыл в удивлении: на полотне красовался очень удачный портрет Гефестиона, причём на шее у греческого принца был шёлковый шарф Александра…
– Так, Александр, портрет прекрасен, но лучше спрячь его куда-нибудь подальше и напиши другую картину… – промолвил Птоломей.
– Почему? – удивлённо спросил Александр.
– Да потому что вчера твой отец царь Филипп завоевал Грецию, разграбил, и едет в Македонию с большим количеством дорогих трофеев и целой вереницей рабов, среди которых вся правящая семья Греции вместе с наследником Гефестионом. Я узнал это от проверенных людей… – со скорбью на морщинистом лице ответил Птоломей.
Александр вскрикнул, побелел и медленно стал терять сознание…
– Эй-эй, только без этого! – вскрикнул Птоломей, усаживая Александра на тахту и подавая плошку воды… – А теперь объясни, Александр, что тебя так взволновало…
– Птоломей, понимаете, Гефестион стал моим другом, я не могу его бросить в такой тяжёлый для него момент, я должен попасть в Македонию как можно скорее, причём желательно быстрее отца… – объяснил Александр.
Птоломей задумался, а потом ответил:
– Ну, тогда, Александр, собираемся, потому что я поеду с тобой, чтобы ты не натворил чего-нибудь. И знай: я всегда буду на вашей с Гефестионом стороне…
Тем временем царь Филипп прибыл в Македонию, со злорадным смехом сел на золотой трон, закинув ногу на ногу, и приказал:
– Приведите мне моих новых рабов: царя Греции, его жену и принца Гефестиона!
Приказ был незамедлительно выполнен. Филипп со злой ухмылкой подошёл к Гефестиону, взял дрожащего юношу за подбородок и прохрипел:
– Ну, греческий принц Гефестион, твои родители много измотали мне нервов, но теперь вся ваша семейка – мои рабы, и я отыграюсь, издеваясь над тобой, их любимым сыном! Чтобы мне с тобой вытворить? Сделать тебя наложником и опозорить? Или заставить выполнять самую тяжёлую и чёрную работу? И тот, тот вариант хорош, я подумаю…
Бледный, даже чуть-чуть синеватый Гефестион дрожал от страха, но не отводил взгляда, чтобы не показать испуга…
Вдруг дверь распахнулась, и в зал заскочили Александр и Птоломей.
Друзья сразу же узнали друг друга и радостно воскликнули:
– Гефестион!
– Александр!
Александр достал ножик, разрезал верёвки, спутывающие Гефестиона, обнял друга, а потом сурово обратился к отцу:
– Отец, Гефестион – мой друг, я не позволю обидеть его, даже если мне придётся сражаться с тобой! И он будет моим личным рабом, тебе я его не отдам!
Царь Филипп гневно сверкнул одним глазом, но потом ответил:
– Ну, что ж, сын, я оскорблён, но уступлю тебе, пусть Гефестион будет твоим рабом, но помни: пойму, что ты потакаешь этому несносному греку, будет скандал!
– Царь Филипп, позвольте мне заступиться: юноши очень подружились, не стоит мешать им, в их возрасте очень важно общение… – изрёк Птоломей, но Филипп гневно и грубо крикнул:
– Не учи меня, Птоломей!
Тут уже Олимпиада не выдержала и возмущённо обратилась к Филиппу:
– Муж, прекрати! Не мешай жить сыну, он сам разберётся!
Тем временем Александр отвёл Гефестиона в свои палаты, поправил на его шее «ошейник раба» с именем хозяина, где было написано: «Царевич Александр», и с ласковой улыбкой сказал:
– Не бойся, Гефестион, раб ты только официально и то, я надеюсь, временно, мы – друзья, от отца я тебя буду защищать, а при всех остальных веди себя со мной, как с братом, а в моих покоях, как у себя дома, я думаю, ты привыкнешь к Македонии. Я велел принести нам много вкусной еды, садись, угощайся. Ты напугался? Может, дать тебе успокаивающей травы?
– Спасибо, Александр, друг, я справлюсь без трав, давай кушать… – ответил Гефестион, юноши сели обедать, когда вдруг Александр спросил:
– Гефестион, а можно, я буду считать тебя, и называть своим названным братом? Если хочешь, называй меня так же в ответ…
Гефестион улыбнулся и ответил:
– С радостью, Александр, мой названный брат…
– Тогда давай скроем этот глупый ошейник красивым платком! – промолвил Александр, сделал задуманное, ребята посмотрели и рассмеялись:
– Выглядит очень интересно и забавно!
… За два месяца Александр и Гефестион привыкли к друг другу так, что называли друг друга братьями и могли доверить друг другу самые сокровенные мысли, везде на важных пирах и приёмах царя Филиппа друзья появлялись вместе, что жутко раздражало отца Александра и всю знать Македонии…
… Только вот Александру было совершенно всё равно: он чувствовал родство души с Гефестионом. Вот и в тот день Александр и Гефестион отдыхали в покоях царевича, лежа на мягком ковре, перекидываясь шёлковыми подушками и подшучивая друг над другом.
– У тебя такая интересная внешность, Гефестион: волосы длинные, каштановые, глаза большие, как крупный камешек, карие, а кожа светлая! Это у вас, что, такая особенность греков или ты просто такой красавчик и послан мне богами, чтобы отбивать у меня всех девушек и нервировать? – шутливо проворчал Александр.
– Александр, ну что ты за глупость придумал! Ты – царевич-солнце, у тебя широкие плечи и золотые кудри, ты чего на богов Олимпа ропщешь, они тебя ни умом, ни красотой не обидели! – со смехом стал отчитывать друга Гефестион, когда заметил, что Александр с серьёзным и даже напряжённым видом стал вглядываться в окно…
– Александр, тебя что-то беспокоит? – спросил Гефестион.
– Да, я вот подумал, что не хорошо как-то, что ты, мой друг, мой названный брат, принц Греции, находишься в рабстве и носишь этот безобразный и совершенно ненужный ошейник раба. Отец сейчас развлекался в охотничьем домике с наложницей, должен быть в хорошем расположении духа. Я хочу в такой удобный момент попросить тебе вольную… – объяснил Александр.
Гефестион побледнел и протянул:
– О, Александр, зная твоего отца, царя Филиппа, я бы на твоём месте даже не пробовал подходить с такой просьбой! И он не бывает в хорошем расположении духа…
– А я всё равно рискну, я же будущий царь и полководец с очень обширными планами, должен уметь рисковать! – ответил с весёлым задором Александр и направился к отцу в охотничий домик через сад.
… Суровый пожилой, но крепкий Филипп сидел с самодовольной ухмылкой на лице и поправлял повязку на покалеченном глазе, когда увидел Александра и надменно, с хрипом в голосе спросил:
– Сын, ты чего пожаловал? Что забыл?
Александр растерялся от такого грубого приветствия отца, но собрался с силами и начал разговор:
– Отец, у меня важный разговор. Дело в том, что мне симпатичен Гефестион…
Филипп грубо рассмеялся и прохрипел:
– Сын, помни, чему я тебя всю жизнь учу: не жалей, не люби, не плач! Хочешь поиметь своего раба, так прикажи ему, если будет строить из себя гордеца и недотрогу, вели сечь, пока не согласиться или возьми силой, ты – парень крепкий!
Александр раскраснелся, закатил свои голубые очи и сквозь зубы ответил царю Филиппу:
– Отец! Когда я сказал о Гефестионе «симпатичен», я имел в виду, что симпатичен, как друг, человек, личность, помощник, названный брат, а не как мужчина, партнёр! Ты всё не так понял, и я не собираюсь слушать такие ушлые советы и слова! И прекрати меня учить, я – не такой, как ты, я хочу и любить, и жалеть, и плакать, как все люди! Больше я к тебе за советом не приду! И прекрати смеяться, ничего смешного в твоей глупой фантазии не вижу!
Александр развернулся, открыл дверь охотничьего домика, чтобы уйти и замер с растерянным выражением лица: на пороге стоял Гефестион, и, судя по напуганному до полуобморочного состояния виду юноши, было понятно, что советы Филиппа он прекрасно слышал.
«Ой-ой, зачем я это сделал?» , – подумал Александр, хотел что-то сказать Гефестиону, но друг Александра помчался от царевича во всю прыть по саду.
– Стой, Гефестион, я всё объясню, ты не так понял! Послушай меня! – крикнул Александр и побежал за Гефестионом, но дело это было бесполезным: напуганный юноша мчался ещё быстрее…
Беготня по саду продолжалась минут пять, а потом Гефестион решил: «Ну, и?! Куда я бегу?! Я ведь раб, все равно меня вернут хозяину, хоть мне и очень страшно, придется остановиться и объясниться с Александром…» . С балкона за этим трагикомичным действием наблюдали Олимпиада и Птоломей, причём Олимпиада явно переживала: то накручивала на палец пышные локоны, то нервно переводила взгляд карих очей с Александра на Гефестиона, а с ребят на охотничий домик.
– Как вы думаете, о, мудрец Птоломей, может, нам вмешаться? У мальчиков явно какое-то недопонимание… – обратилась Олимпиада к Птоломею.
– О, прекрасная царица Олимпиада, я считаю, что мы обязаны вмешаться, только очень деликатно, потому что ваш муж, видно, уже вмешался и всё испортил! – ответил Птоломей.
… Тем временем Александр изловчился, схватил Гефестиона за руку и стал уговаривать:
– Гефестион, друг, ты чего испугался? Отец меня не так понял, он очень жестокий, безнравственный, развращённый человек, я вижу в тебе только друга и названного брата, ни о какой любви, кроме братской, родственной, речи не идёт, тебе не надо меня бояться…
Гефестион заплакал, облокотился на Александра и сквозь слёзы признался:
– Я… я так испугался. Пойми, Александр, то, что имел ввиду твой отец для вас, македонян, естественно. Для нас же, греков – страшный позор. Хорошо, что ты – не такой, как твой отец, и я могу тебе доверять…
Тут от пережитого потрясения Гефестиону стало хуже, он резко побледнел, губы посинели…
Гефестион облокотился на Александра, и македонский царевич довёл друга до их палаты, помог лечь, дал успокаивающие травы, и Гефестион уснул…
Тут появились мать Александра и Птоломей с вопросом:
– Что у вас случилось?
– Мама, учитель, тише, пожалуйста, Гефестион уснул после серьёзного потрясения. Дело в том, что я пошёл к отцу попросить вольную для Гефестиона, а отец меня не правильно понял и своими пошлыми глупыми советами очень напугал моего… названного брата, ему придётся какое-то время отлежаться. Мама, ты же примешь Гефестиона, как названного сына? – объяснил тихо Александр.
Олимпиада вздохнула и ответила:
– Конечно, приму, сынок, будет теперь у меня два сынка. Только, заклинаю всеми богами, не ходи за советами к отцу, советуйся со мной или учителем Птоломеем…
… Два дня Гефестион отдыхал после пережитого потрясения, а Александр, как настоящий брат, заботился о друге, и на третий день, когда Олимпиада зашла проведать, как она выразилась: «двух своих сынков», то обрадовалась: ребята выглядели оба весёлыми и вели себя так же, как обычно, даже, казалось, они стали ещё ближе…
– Ну, сынки мои дорогие, послала мне мудрая богиня Гера двух сыновей, одного родного, другого – названного. Если вы в юности такие вспыльчивые и горячие, что ж будет, когда вы мужчинами станете? Я, наверное, с ума сойду от переживаний за вас, сохрани меня от этого Афина Паллада… – по-доброму ворчала царица Олимпиада, пока друзья развлекались настольной игрой и подшучивали друг над другом.
– Слушай, Александр, а ты о какой девушке мечтаешь? Как ты представляешь свою будущую жену? – спросил Гефестион.
– О, Гефестион, друг, это сложный вопрос: я хочу жениться на девушке, в которую влюблюсь так, чтобы искры из глаз от страсти летели! А какую девушку возьмёшь в жёны ты? – воскликнул Александр.
– Я предпочту скромную симпатичную гречанку, с которой бы мы жили в понимании без особых разборок и страстей… – признался Гефестион.
Александр по-доброму рассмеялся и бросил в Гефестиона бархатную подушечку со словами:
– Ты у меня, братик, чего такой робкий и худой? Бери пример с меня, ешь лучше и знай: жизнь – это умение рисковать!
Гефестион рассмеялся в ответ…
Тут ребята резко оборвали смех и баловство и с натянутыми от напряжения лицами застыли: в покои вошёл царь Филипп, и, судя по его ехидной ухмылке, ничего хорошего ждать от него не приходилось. Гефестион медленно переместился подальше от Филиппа, в дальний угол спальни…
– Ну, привет, сын. Так ты поимел Гефестиона или передумал, и тебе найти хорошенькую рабыню? – прохрипел Филипп.
Александр раскраснелся от обиды и закричал в ответ:
– Отец! Отстань от нас с Гефестионом и прекрати нести чушь несусветную про какую-то нашу связь, которой никогда не существовало! Прекрати портить мне жизнь, порождение Аида!
Филипп принял разозлённое до зверского состояния выражения лица и бросился с кулаками на Александра с криком:
– Да как ты разговаривать так со мной смеешь?! Я – великий полководец и царь, ты, сын, просто убожество на моём фоне!
Драка шла ожесточённая, отец и сын были одинаково сильны и разозлены, поэтому, сцепившись, пустили в ход и кулаки, и зубы, и ногти…
«Надо спасать Александра, они друг друга ели не убьют, то искалечат точно!» – подумал Гефестион, ловко выскочил из покоев и стал искать единственного человека, который мог бы разнять Александра и Филиппа – Птоломея…
… Птоломей сидел в саду, спокойно пил козье молоко и беседовал с Олимпиадой, когда к ним подбежал Гефестион с криком:
– Птоломей, учитель, помогите! Александр и царь разодрались не на шутку, они могут искалечить друг друга, остановите их!
Олимпиада с криком ужаса схватилась за голову, но Птоломей встал и ответил:
– Сделаю всё, что могу, веди меня к ним!
Гефестион проводил Птоломея, мудрый учитель оценил одним взглядом ситуацию и оттащил Филиппа…
– Великий царь, что вы творите?! Разве дело драться со своим сыном?! – обратился Птоломей к Филиппу, но тот только гаркнул в ответ:
– А что мне остаётся делать, если мой сын – ничтожество?!
– Птоломей, скажите, я должен был молча это терпеть?! – возмутился Александр.
Филипп ушёл, Александр и Гефестион отдышались и сели, прибежала Олимпиада и с ахами стала смазывать расцарапанное лицо Александра…
Птоломей же покачал головой и тихо изрёк:
– Ребята, хорошие вы мои, я думал, что после неприятного инцидента и чудесного примирения несколько дней назад, ваши проблемы кончились, но, поверьте мне, после такого у вас проблемы с Филиппом только начнутся…
Александр и Гефестион пристыжено посмотрели на Птоломея, учитель же поспешил заверить:
– Я ни сколько не обвиняю вас, конечно же я понимаю, что виновен несносный характер Филиппа. Я же сказал, что всегда буду на стороне вашей дружбы, но царь Филипп такой человек, … он просто убьет тебя, Александр, если вы сцепитесь ещё раз…
– Ничего, пусть отец поймёт, что я не позволю ему командовать мной! – воскликнул Александр.
– Александр, ради всех богов, уйми свой нрав! Я понимаю: юность, гормоны скачут, да ещё сила в руках немереная, но не будь таким, как твой нездорово жестокий отец, будь мудрее его… – попросил Птоломей и вышел…
Какое-то время друзья-братья жили, вопреки прогнозам Птоломея, спокойно, но тут пришло известие о кончине царя Филиппа, о восстании в Греции и огромной сумме долгов иноземным правителям, которые Филипп обещал выплатить…
Александру, молодому царю, было всего двадцать лет, правда в день восшествия на престол царь Александр Македонский выглядел роскошно в пурпурной мантии с золотой вышивкой, золотым лавровым венком и другими предметами одеяния, демонстрирующие его богатство, силу и красоту. Все восхищались осанкой Александра, мудрой речью, природной красотой золотых кудрей, только некоторые знатные вельможи ворчали:
– Александр презрел наши обычаи и оделся по-гречески! Это возмутительно, и, конечно же, случилось из-за влияния этого ненавистного грека Гефестиона! Посмотрите на этого греческого выскочку! Сияет, одет не хуже самого царя Александра: в бархат, шёлк, на каждом пальце перстень! Возмутительно просто!».
В первую очередь, став царём, Александр написал вольную Гефестиону и его семье, и всем дал титулы при дворе…
Александр и Гефестион ближе к полночи ушли с пира, вышли на балкон и Александр с восторгом стал рассказывать свои планы:
– Гефестион, братик мой названный, я мечтаю покорить всю Азию и построить на этой территории империю, которая превзошла по красоте, могущественности и гуманности законов все остальные империи! Мы воздвигнем новую столицу, город Александрию! Ты же веришь, что у меня получится?
– Даже не сомневаюсь, я буду во всём тебе помогать! Теперь ты стал царём, тебя всем будут уважать, добиваться твоего расположения, но только мне ты можешь доверять безоговорочно, как брату… – отвел Гефестион с задорной улыбкой…
Но прошла первая неделя царствования Александра, и Гефестион с Олимпиадой и Птоломеем серьёзно забеспокоились: почему-то у Александра стали проявляться внезапные и неконтролируемые вспышки гнева и злости, которые он выливал на рабов и другую прислугу, теперь в его обществе всегда стоял крик…
На третий день после охоты в честь нового царя Александр опять сорвался на молодого раба, в этот раз в крике слышались угрозы:
– Я это так не оставлю!!! Высеку!!! Накажу!!!
Молодой раб, дрожа, умолял:
– О, великий царь, умоляю, проявите милосердие…
Олимпиада сидела в своих покоях в золотых украшениях и плакала, обращаясь к Птоломею и Гефестиону:
– Мудрец Птоломей, сынок названный Гефестион, сделайте что-нибудь! Я не понимаю, что случилось с Александром, он таким никогда не был! Ему нужна помощь! Вдруг он болен?!
– Царица Олимпиада, я лично предлагаю позвать лекарей, по-моему, Александр болен… – тихо сказал Птоломей, но его вдруг остановил Гефестион, обратившись к Олимпиаде:
– Великая царица Олимпиада, я вас убедительно прошу: не надо звать лекарей, я лучше знаю Александра, я поговорю с ним по душам, только вы и Птоломей должны позаботиться, чтобы нас не подслушивали, и всё наладится, вспышки гнева пройдут…
Олимпиада посмотрела на Гефестиона и заметила, что юноша как будто бы повзрослел, в его красивых карих очах появилась мудрость бывалого человека, и ответила:
– Что ж, я доверяю тебе, иди к Александру, и можешь меня называть матерью…
– Благодарю, многоуважаемая матушка… – изрёк Гефестион и поднялся в покои Александра, где и стоял крик…
Александр, увидев Гефестиона, прекратил крики, поставил несчастного раба-юношу, которого держал за шиворот, на пол и виновато сказал:
– Прости, Гефестион, брат, я знаю, что ты не любишь крики…
Гефестион взглянул в глаза Александру и увидел в них не гнев и жестокость, а скорбь, боль, страдания, отчаяние…
– Александр, когда ты ведёшь себя так, то напоминаешь мне некоторые качества твоего отца, причём далеко не лучшие, но я же вижу, что ты переживаешь из-за чего-то, поэтому так себя ведёшь. Скажи же мне, как брату, в чём причина. И отпусти ты беднягу раба, он ни в чём не виноват… – изрёк спокойно Гефестион.
– Ты, как всегда, прав, брат Гефестион… – со стоном ответил Александр, а потом обратился к молодому рабу, – Вот тебе деньги за несправедливые обвинения, можешь идти…
– О, великий царь, благодарю вас! Вы – образец милосердия и справедливости! – воскликнул раб, получив деньги, и тут же исчез…
– Теперь, Александр, мы вдвоём, и я тебя внимательно слушаю. Раньше ты был лидером в нашей дружбе, но, видно, временно мне придётся взять эту роль на себя, брат… – ласково промолвил Гефестион.
– Гефестион, брат, понимаешь, я очень сейчас переживаю, нервничаю так, что готов сорваться на любом из окружения. Мне больно смириться с уходом отца, хотя он принёс много зла нам, но всё же я его очень любил, с ним мне было спокойнее, и мне очень стыдно перед ним, что я такой никчёмный правитель, ведь он учил меня, и не раз: «Царь должен внушать людям страх, трепет, лучшие его украшения – это боевые шрамы! С теми, кто не повинуется, царь должен быть непримирим, и жестоко наказывать. А ещё царь не имеет права ни любить, ни жалеть, ни плакать!», а я не в силах взять себя в руки и выполнять его заветы. И, если честно, слёзы так и накатывают… – тихо рассказал Александр.
Гефестион усадил Александра на бархатную тахту, приобнял за плечи и ласково ответил:
– Александр, брат мой, я понимаю тебя, разделяю твою скорбь по отцу, но с чего ты взял, что ты – плохой правитель или полководец? Отец тебе это говорил? Но ты же понимаешь, что его жестокость была неадекватна, и брать с него пример не нужно ни в коем случае? И что за дикость он тебе внушил по поводу того, что царь должен внушать страх, не жалеть, не любить не плакать? Это – абсолютная глупость, даже боги Олимпа любят, жалеют и плачут, не говоря уж об обычных людях. Поэтому, братик милый, если хочешь исполнить свои мечты, стать величайшим полководцем и царём, то забудь слова отца, как страшный сон! И лучше поплачь, чем кричать на всех…
– Правда, можно поплакать? Я не опозорюсь? – спросил тихо Александр.
– А кто нас видит? Разве я, твой названный брат, кому-то расскажу? – с улыбкой отметил Гефестион, Александр уткнулся ему в плечо и зарыдал…
… После этого братья обнялись, и Александр с улыбкой сказал:
– Спасибо, Гефестион, правда, стало легче. Обещаю больше не срываться на прислугу. Только у меня теперь такая физиономия красная, что лучше на люди не показываться, а советники и военачальники ждут меня. Не мог бы ты, Гефестион, надеть мою мантию и выступить от моего лица?
– Конечно, разберусь, не волнуйся… – ответил Гефестион, накинул мантию Александра и вышел в зал к знатным советникам и вельможам.
– Гефестион, выскочка из Греции, ты почему в мантии царя? – возмущённо спросили полководцы.
– Потому что царю Александру не здоровиться, и разговаривать вы будете сегодня со мной! Я расскажу вам о планах Александра подавить восстание в Греции без войны и обогатить казну Македонии, а за одно рассчитаться с долгами Филиппа, с помощью похода на Персию…– ответил смело Гефестион.
Знатные македонские полководцы остались недовольны, но смолчали и стали слушать Гефестиона, скрипя зубами.
На следующий день Александр появился снова на людях, блистал своей необычной для македонянина красотой голубых очей и золотых кудрей, общался со всеми спокойно и приветливо, будто и не было этих временных вспышек гнева. И, конечно, в государственных делах его сопровождал Гефестион.
Птоломей и Олимпиада, люди, повидавшие много на своём веку, с удивлением спрашивали Гефестиона:
– Что это было и как тебе удалось вернуть Александра в благополучное состояние?
Гефестион улыбнулся и ответил:
– Иногда вылечить может простая искренняя беседа по душам, сочувствие и поддержка близкого человека…
Но покой длился недолго, нужно было решать первый возникший вопрос перед молодым царём. Дело в том, что долгое время Греция находилась под жёсткой властью Филиппа, который в силу деспотичного нрава умел держать гордых греков в ежовых рукавицах, но, как только они услышали, что у власти новый молодой царь, греки решили поднять восстание и получить свободу.
Александр как царь амбициозный, не собирался давать грекам свободы, но и воевать ему не хотелось, ведь Гефестион – тоже из Греции…
Поэтому, чтобы найти верный компромисс, Александр позвал к себе только Гефестиона и Птоломея и начал разговор:
– Так, дорогие мои, вы оба знаете о восстании в Греции, и оба прекрасно понимаете, что я, как царь, не могу допустить освобождения греков, но и оружие в ход мне пускать не хочется, всё-таки это – твоя родина, твой народ, Гефестион, так что давайте искать выход, компромисс, хитрость…
– Ну, – начал неуверенно Гефестион, – Я же был принцем Греции. Если привести мой внешний вид на греческий манер, и я бы выступил перед подданными с приказом добровольно признать власть Александра, возможно, меня послушали бы…
– А что, идея просто блестящая, так и будем действовать! – довольно объявил Александр.
Птоломей же нахмурился, встал в позу «руки в боки» и изрёк:
– Ой, ребята мои, заклиная всеми богами Олимпа, не делайте лучше этого! Поймите, Гефестион уже долго живёт в Македонии, что в Греции думают по этому поводу, мы не знаем, возможно, его могут встретить, мягко выражаясь, неприветливо! Хорошо, если вы всё продумаете, и Гефестион отделается ссадинами и синяками, но я предупреждаю, что может быть и хуже!
– Ну, Птоломей, учитель, что за глупость? Конечно, риск есть, но я на то и великий царь, чтобы уметь рисковать! Гефестион, брат, что скажешь? – воскликнул Александр.
– Мне кажется, что другого выхода мы не найдём, поэтому рискнуть стоит, хотя слово «риск» мне не очень нравится… – с волнением протянул в ответ Гефестион.
Скоро всё было готово: Александр накинул поверх вооружения плащ, чтобы скрыть оружие и быть неузнанным, приготовил на всякий случай боевой отряд, а Олимпиада снарядила Гефестиона по греческому образцу: золотые сандали, белоснежное одеяние с пурпурной лентой и золотыми украшениями и золотой лавровый венок…
Сначала поход по горячей Греции шёл удачно: Гефестиона слушали и исполняли его приказ подчиниться Александру. Они волновались, как этот трюк пройдёт в Афинах, но и там всё было благополучно…
– Отлично, Гефестион, брат, из крупных городов остался только Фивы, дальше будет проще! – радостно воскликнул Александр.
Наконец, ворота города Фивы открылись, Гефестион выехал вперёд и начал речь:
– Подданные мои, обращается к вам ваш принц, Гефестион, по воле богов Олимпа, я принял подданство молодого царя Македонии Александра и приказываю вам поступить так же, так как это выгодно нашей же стране…
Вдруг толпа похватала камни, палки, стали оттеснять Гефестиона от Александра с отрядом и неистово кричать:
– Да какой ты принц?! Ты – ничтожная подстилка этого зазнайки Александра, у тебя нет ни совести, ни чести, ты призрел наши законы!!! Раб, прислуга, любовник Александра!!! Забить за такое нужно!!!
Александр и Гефестион застыли в ужасе, а народ сначала пустил в ход палки и камни, а потом стащили Гефестиона с коня, стали добивать с криками, рвать на мелкие лоскутки роскошное одеяние, а Гефестион сжался и почему-то не сопротивлялся…
Когда Александр очнулся от первой шоковой реакции, то бросился с мечом спасать Гефестиона, с трудом отбил юношу от озверевшего народа и отнёс в свой шатёр, который стоял за стенами города и, попросив Птоломея позаботиться о Гефестионе, повёл отряд завоёвывать Фивы…
Я описываю это так просто и кратко, потому что на всё ушло всего несколько минут, но и этого времени было достаточно, чтобы названные братья испытали ужас и шок, а, если бы Александр промедлил ещё несколько секунд, то вряд ли застал Гефестиона живым…
… Фивы были подчинены, Александр сражался впереди отряда храбро, как Геракл, македоняне праздновали победу…
… Только Александр поспешил не на торжество, а в шатёр к Птоломею с вопросами:
– Как Гефестион? Ран нет? Ничего не сломано? Ты осматривал его?
– Осматривал, переломов нет, только ссадины, синяки, царапины, только вот рана одна – душевная: лежит на тахте с обречённым видом, смотрит в одну точку, я поставил тарелку с жареной бараниной, уже полчаса эта тарелка стоит, он на неё ноль внимания, фунт презрения. Сделай что-нибудь, как названный брат, и, вообще, я предупреждал вас обоих, что это – неудачная затея. Так что ты будешь делать? – изрёк со скорбью Птоломей.
Александр от переживаний взялся за голову, но постарался как можно увереннее ответить:
– Что-нибудь придумаю…
После этих слов Александр зашёл в шатёр.
…Гефестион лежал с униженным и обречённым видом в рваном хитоне и взлохмаченными длинными волосами, сложив руки на груди и опустив взгляд. На земле грудой лежали жалкие остатки пурпурной ленты и плаща, сандали, сломанные золотые украшения и скомканный в один несуразный комок золотой лавровый венок…
