Kitabı oku: «Зажги мой огонь», sayfa 2

“Молодец, заметил”, – похвалил внутренний голос, – “девка красивая, упускать нельзя”.

Билли аж закатил глаза, устав от этого внутреннего извращенца, но вынужден был с ним согласиться, девушка была очень хороша, даром, что мелкая еще.

– За спину мне! – заорал Билл, – Быстро!!

– Уууу!! – провыло тело, – ууууууууиииииии!!!!!!!

“Что он говорит? “Уйди”?”, – спросил внутренний голос, – Похоже его так нахлобучило, что он соплями и слюнями исходит и даже челюсть подобрать не может. Вон как отвисла, потому и не разговаривает”.

– Приятель, что бы ты ни задумал, прекращай, – громко сказал Билл, – я сейчас открою окно, и мы тут немного проветрим…

– УУУУУУ! Н-н-н-эээээээ!!!!! АААА!!! – нарик оторвал одну из треморных рук от зажигалки, и попытался навести на девушку, – ЫЫЫЫ ииииии…… АААААА  уууууу.

Девушка, наконец, догадалась, что от нее требуется, и, подскочив на кресле,

“трусики синие, нейлоновые – констатировал внутренний голос, – трусики видно, как тебе не стыдно”

юркнула за спину Билли.

– Иди к двери, – сказал он девушке, – я пока открою окна, чтобы проветрить, а ты беги на улицу.

– Нэээээ! – заорал обдолбыш. Он как будто соображал, что происходит, а не находился в своем мире единорогов. Правда, судя по его состоянию, единороги в том мире явно ели не радугу, – эээээ! ЫЫЫЫЫ уууууиииии! Уиииии!!!!! НЭЭЭЭ!!

Билли шагнул вперед, чтобы распахнуть окна, но это вызвало только утроенную концентрацию, с которой тело попыталось чиркнуть колесиком. Неровными резкими движениями он поднес зажигалку, держа ее в левой руке к своему почти вывалившемуся глазу, и такими же нервными дерганиями теперь пытался нащупать правой рукой левую.

“Полная раскоординация, – сообщил внутренний голос, – у пациента полная раскоординация. Тут похоже одной наркотой дело не обошлось. Наверняка он еще и пьяный. Если бы ты снял шлем, ты бы легко учуял…”

– Сам блять, снимай!!! – взревел Билли, и понял, что орет сам на себя.

– Уооооиииуоооииии, – мерзко откликнулся обдолбыш, и вдруг издал странный звук.

Билли решил, что псих собрался помирать и у него агония. Он весь затрясся, даже ноги, и задышал так неестественно, что Моргану стало не по себе. Но потом понял, что этот монстр смеется, возможно над ним. Хорошо хоть девушка убежала, она должна быть уже на улице… Он обернулся к двери, – она стояла и продолжала смотреть на этого психа.

“О-о-о, – констатировал внутренний голос, – она похоже тоже устряпанная в хлам”

– А ты что тут до сих пор делаешь?! – заорал Морган на малолетку, – А ну быстро отсюда!

“Только пусть пятки не сверкают и дверями не хлопает, а то не ровен час подожжет”

– А как же Дерек? – вдруг спросила девушка, указывая на обдолбанного сожителя, – как же он?

– ИИИИИИАААААА!! – провыл псих, и снова затрясся в смехе – ИИИИИ!!!

– Я побуду с ним, только убирайся!

Она кивнула и, исчезла в проеме двери. Билл двинулся к окну, поглядывая на наркомана. Сейчас ему надо было сделать что-то одно из двух, – или отобрать у него зажигалку, а потом открыть окна, или просто открыть окна, и через пару минут зажигалку можно будет уже не отбирать.

– Аааииии!!! ааааиииии!!  – заливалось в смехе тело. Псих весь трясся, – его полувыпавшие глаза пытались сконцентрироваться на Моргане, отчего ему было не по себе, – АААААИИИИ!!!!

– Что ты орешь? – сказал Билл, – внизу есть врачи, давай уже заканчивай концерт, и поехали кто куда, – ты в больницу, я домой.

– ААААИИИИ!!! – ответил псих и снова затрясся – Ыеее! ААИИИ!!!!

 Билли это достало окончательно, он резко выбросил правую руку вперед, и схватил левую руку психа, в которой тот сжимал зажигалку. Схватил отлично, прямо за запястье. Драться он не любил, но природная физическая сила, помноженная на тренировки дзюдо, довели все до автоматизма. Рука психа пошла на излом, и еще полсекунды и он отпустит опасный предмет. Главное, успеть его перехватить, чтобы он от падения не чиркнул об пол. Но не тут-то оно было.

Подавшись в том направлении, куда Билли выгибал руку, наркоман с недюжей силой вдруг дернул на себя, подтянув к себе запястье пожарного. Билл только с удивлением успел отметить, что этот упоротый, видимо, сделан из железа, если у него столько силы, прежде чем его рука оказалась прямо во рту психа.

“Он укусить пытается!” – проорал внутренний голос. И психу бы это удалось, если бы не толстая броня костюма, перчатка которого моментально покрылась слюнями наркомана. Билл уперся ногой в кресло и со всей силы оттолкнул его от себя. Лучше от этого не стало. Теперь, лишившись опоры, псих повис на руке, вцепившись в нее мертвой хваткой.

Билл попытался оторвать его от себя, несколько раз ударив ногой. Эффекта это не произвело. Оглядевшись по сторонам, он не нашел ничего, что могло бы ему помочь, и тут его осенило.

“Окно! Разбей окно!” – в этот раз он сам себе был внутренним голосом.

Вцепившись в перчатку правой руки, и не давай психу ее стянуть, Морган волоком потащил его по полу, пытаясь добраться до окна, чтобы разбить его. Уже не важно чем, – хоть головой, хоть ногой, хоть самим психом. Надо с этим заканчивать.

Сам обдолбыш к этому моменту притих, но это было Биллу на пользу, он уже был прямо напротив окна, на расстоянии вытянутой руки.

“Если отпустить на секунду перчатку, – внутреннему голосу, как обычно, захотелось подкинуть идею, – то можно будет разбить окно рукой…” Здравая мысль. Только надо будет убедиться, что псих не опасен. Билли отвлекся от окна, и посмотрел на нарика.

В процессе борьбы, он сам не заметил, что своей рукой надежно зафиксировал трясущуюся руку психа, поэтому, когда он посмотрел на него, псих сосредоточенно провел своей правой ладонью по больше не пляшущей зажигалке в левой руке. Провернувшееся колесико высекло целый фейерверк превосходных искр. Билли даже удивился, как красиво может начать гореть воздух. Он столько раз тушил пожары, но никогда не видел, как прекрасно они могут начинаться.

Последнее, что он запомнил, это то, что псих отпустил его руку и заорал:

– ЕИИИИИИ!!!!!

И еще Билли был готов поклясться, что прежде, чем поджариться, на лице психа было выражение благодарности. А потом взрыв подхватил его, и обдав жаром выкинул через окно на улицу.

Навь и явь

Морган вылетал спиной вперед, выталкиваемый взрывной волной из окна третьего этажа дома номер сорок пять по Линкольн-стрит (и он же семьдесят восьмой по Третьей). Внизу было примерно пятьдесят футов¹ до крепкой, хорошей американской брусчатки. Твердой, как утренний стояк самого Моргана. Он затылком пытался прочувствовать, сколько ему еще лететь. Можно было бы повернуть голову и посмотреть, но нет, он старался не спускать глаз с окна, где в проеме показался псих, устроивший весь этот взрыв.

Он уже не просто горел, он пылал…

“как твоя котлета на последнем пикнике, когда ты не уследил за углями, -захихикал внутренний голос – помнишь, пожарник?”

“Пожарный”, – ответил ему также мысленно Билли.

… обгоревшая кожа слезала со лба, волосы собрались в спаявшийся от температуры колтун, но слюна изо рта продолжала течь в два потока, гася пламя на подоконнике. Казалось, этот упоротый паралитик нашел в себе силы встать, и теперь стоял, облокотившись на горящий проем окна, наблюдая за полетом Моргана.

– АААииииОА! – провыл он вслед, – ААА…. ААА…

– Да пошел ты, – хотелось крикнуть в ответ, но жалко было тратить силы. “Они понадобятся, если выживем, – поддакнул внутренний голос, – если там парни не соорудят площадку для приземления, посадочка будет жесткой”.

Вместо ответа Билли протянул вперед правую руку в перчатке (с удивлением обнаружив, что жар взрыва высушил всю обмусляканную психом ткань), и попытался показать утырку средний палец. Времени до приземления оставалось катастрофически мало, поэтому Билли ускорился с жестом. Обугленный псих даже не обратил на фигуру из пальцев внимания. Он так и стоял в проеме как мерзкий зомби-хамелеон, пялясь в разные стороны, с отвисшей челюстью. Билл точно знал, что он смотрит на него, потому что псих снова завыл:

– ААА! Аааа! ОООО!

– Завали! – заорал Билл в ответ, и, зажмурив глаза, приготовился к столкновению.

Но его не было. Неужели он ошибся с расстоянием, и там было больше полсотни футов? Теперь страшно было уже оборачиваться. Вдруг брусчатка уже рядом. Билли снова зажмурился и приготовился, что будет больно. Но опять ничего не произошло.

“Нашу ж мать, – констатировал внутренний голос, – мы Бурдж-Халифы² что ли падаем?”

Морган обернулся, готовый ко всему, но то, что он увидел, – было даже чересчур. Брусчатки не было. Дом был, окно было, горящий псих, кричащий свои “Уа-Ау” и прочее, – был, а вот брусчатки не было. Вместо нее была бесконечная тьма, безо всяких звезд, или луны. Она была густая, как нефть. В нее-то и летел Морган.

“Докладываю хреновости, шеф, – доложил внутренний голос, – похоже ты уже сдох. И то, что ты видишь, это конвульсии твоего умирающего мозга”.

Горящий утырок высунулся из окна и проревел:

– АИИИИ!!!!

Это было уже слишком. Билли сделал усилие, и неожиданно сам для себя открыл глаза…

Он был в палате больницы. Голубые стены, серое тонкое одеяло, закрывавшее его от пояса и ниже. На грудь были прилеплены пластыри с датчиками, в вену левой руки подсоединена игла, трубка которой уходила в подвешенный на стойке пакет с какой-то жидкостью. Он аккуратно потрогал лицо правой рукой и пригладил волосы. Как будто все на месте. Попробовал пошевелить ногами, – отзывались. Обе. Он увидел, как они шевелятся под одеялом. Терзаемый сомнениями, Билли засунул руку под одеяло и попытался нащупать то, что до взрыва было у него между ног. Порядок. Количество и расположение полностью соблюдено. Он снова вернулся к ощупыванию лица. Судя по щетине, он тут пролежал не менее трех дней.

“Жив”, – подумал он с облегчением.

“Прости, шеф, запаниковал”, – отчитался внутренний голос, – “похоже ты видел сон”.

Билли повертел головой. В палате он был совсем один. Он приподнял одеяло и посмотрел, во что одет. На нем были пижамные штаны такого же серого цвета. Ладно, ок, с цветовой гаммой тут развеселиться не получится.

“Могли и ромашками штаны украсить, получилось бы куда веселее”, – прокомментировал внутренний голос, но Билли оставил его без ответа. Он еще раз посмотрел по сторонам, теперь точно зная, что ищет. Где-то здесь должна быть кнопка вызова медсестры, или медбрата. Кнопка, что было логично, располагалась прямо под его левой рукой, и ее даже не надо было искать. Билли откинул голову назад, на подушку, и нажал на кнопку вызова.

Медсестра, немолодая, но очень ухоженная дама средней полноты впорхнула в палату через несколько секунд.

– Мистер Морган! Вы пришли в себя, это прекрасно! Меня зовут Аника. Как Вы себя чувствуете?

– Нор… нормально, – Билли сам не ожидал, что в горле так пересохло, поэтому слово вылезло таким, словно он процарапал его вилкой по стеклу. Он два раза прищелкнул языком, пытаясь накопить слюну во рту, чтобы смазать хотя бы губы. Ему вспомнился псих, у которого слюнищи текли аж в два потока, и Билли передернуло, как будто от холода. Его собственная слюна выделялась как-то очень неторопливо, поэтому он решил закончить свою мысль шепотом, – можно попить?

– Что тут можно, а что нет, решает доктор, – медсестра пожала круглыми плечами, – но я сейчас позову его, так что не переживайте.

Грациозно, как немного беременная фея Тинкербелл, Аника выскользнула из палаты, чтобы через пару минут вернуться в сопровождении невысокого, пухлого, и абсолютно лысого мужчины в очках. Через толстые стекла очков на Билли смотрели живые глаза, словно сканирующие его состояние. Мужчина шел к кровати немного приподняв голову, отчего его аккуратная бородка комично выдавалась вперед. Он был в белом халате, и на его нагрудном кармане висела бирка с фотографией.

– Добрый день, мистер Морган, – мужчина протянул ухоженную пухлую руку с аккуратным маникюром Биллу, – меня зовут Стэн Майлер, можно просто Стэнли.

Билл пожал руку. Доктор, согнувшись над ним, большим пальцем оттянул верхнее веко Билли и с направил свет на зрачок из фонарика, появившегося в его руке буквально из воздуха. Прежде чем Билли успел что-то сказать, доктор сделал то же самое со вторым глазом. Теперь перед глазами плясали огоньки фонарика, и Морган только слышал, как доктор повторяет раз за разом:

– Хорошо… прекрасно, очень хорошо…

В процессе этих фраз доктор проводил манипуляции с телом Моргана. Вот пальцы доктора щупают что-то за ушами, вот те же движения на шее. Далее руки Стэнли Майлера скользнули по ключицам и забрались подмышки. Билл поймал себя на мысли, что ему даже нравятся эти прикосновения, но тут же прогнал их прочь.

“Да ты гомофоб! – сообщил внутренний голос, – признайся, что тебе понравилось, и тебе самому станет легче”.

“Иди-ка ты”, – так же мысленно ответил ему Билли. Гомофобом он не был, но предпочитал женщин в любых ситуациях.

Доктор нажал на что-то на руке, и та невольно дернулась и сжалась. Прозревший к тому времени Билли уставился на доктора. Тот на секунду прекратил манипуляции, и посмотрел прямо в глаза пациенту:

– Прек-рас-но! Просто чудесно. Нервы работают так как нужно, даже несмотря на потенциальную травму, которую Вы, мой дорогой друг, должны были получить.

– Можно попить? – выдавил из себя Морган.

– Да-да, разумеется, но!.. – доктор поднял вверх указательный палец, – совсем немного. Вы у нас несколько дней пролежали, так что пищевод мог и отвыкнуть от привычного приема вкусного и полезного.

Он повернулся к медсестре, и тем же ласково-поучительным тоном произнес:

– Аника, голубушка, будьте добры, принесите мистеру Моргану сто миллилитров воды, – он повернулся к Билли, – Вы сможете пить из стаканчика самостоятельно, как считаете?

Билли кивнул. Доктор задал вопрос так, словно собирался провести эксперимент.

– Голубушка, в обычном стаканчике, пожалуйста!

Аника грациозно исчезла за дверью, и через миг вернулась назад, неся одноразовый стаканчик, заполненный до середины. Как будто за дверью стоял дозатор, отмеряющий в миллилитрах.

“Полупустой стакан, – констатировал внутренний голос, – или полу-полный. Тебе как больше нравится?”

“Мне нравится пить”, – ответил Билли мысленно.

Он протянул руку, чтобы взять стакан, и вдруг понял, что это будет не так просто. Рука, отпущенная в “свободное плавание” подальше от тела, начала “гулять” по воздуху и ощутимо трястись. Доктор Майлер внимательно наблюдал за дальнейшими действиями своего пациента.

Билли, как мастер Йода в старом фильме, закрыл глаза и вытянул руку вперед. Ему требовалось колоссальное усилие, чтобы унять разыгравшийся тремор. Когда он открыл глаза, рука была вполне твердой. Он взял протянутый стаканчик и также аккуратно и сосредоточенно поднес его к губам. Вода показалось ему невероятно вкусной. Он отпил маленький глоточек, затем еще один, и с третьей попытки выпил все содержимое, после чего плавно откинулся на подушку.

– Замечательно, – сказал доктор, – я не вижу никаких причин для беспокойства.

– Долго я был в отключке? – спросил Билли.

– Четыре дня и семнадцать часов, – ответил Майлер, – если хотите, могу даже минуты назвать. Плюс минус пара-тройка…

– Нет, спасибо. Вы можете сообщить моей девушке…

– О, об этом не беспокойтесь, мисс Евенсон, – это он обратился к медсестре, – пожалуйста, займитесь вопросом уведомления всех, кого это касается. Я полагаю, что сегодня вечером, после пары проверок, мы сможем выписать мистера Моргана.

Мистер Морган не возражал. Он больше хотел знать, чем закончилась вся та история с этим взрывом. Доктор похлопал Билли по руке,

“Он точно гей, – ты ему нравишься”

и вышел из комнаты, показав на выходе сжатый кулак с поднятым большим пальцем. Билли ответил ему тем же, мысленно в очередной раз послав подальше своего внутреннего собеседника.

Он откинулся на подушку, и прикрыл глаза.

“Как думаешь, – спросил он собственный внутренний голос, – она спаслась?”

“Уф, я думал ты уж не спросишь про нее”, – ответил тот.

“А она была симпатичная”.

“Да ты просто труселя ее увидел, и сиськи торчащие, вот и все”.

“Тебе говорили, что ты крайне невыносим?”, – спросил Билли своего внутреннего соучастника.

“Только ты. Я не хочу тебя расстраивать, но я, – это ты, – вкрадчиво заговорил он. Биллу показалось, что еще немного и из каких-то сумерек подсознания покажется и сам собеседник. И, наверное, будет жутко, если он окажется совсем не таким, как ты он его себе представлял, – Я твоя темная, а иногда и светлая половина, так что мои мысли, – это глубоко потаенные твои. Я твое прошлое и настоящее, Билли, так что не играй со мной…”

“Бу! Очень тебя боюсь, – ответил мысленно Билл, и даже улыбнулся в реальности, – вообще, если б кто-то знал, что я сам с собой разговариваю, – меня б уже в психушку упекли”.

“А вот тут ты не прав, не прав, – с грустью ответил внутренний голос, – подсознание, коим я являюсь, – это невероятно мощная структура. Во мне сосредоточены самые базовые инстинкты и умения, и я есть у всех. Ну, не конкретно, я, конечно, но такие же как я есть у всех. А вот общаться со мной могут совсем немногие… веришь?”

“Это клиника?”

“Нет, Билли, это признак разума. Как правило, глупые сами с собой не разговаривают”.

“Ладно, я устал, – подумал Билл, – дай поспать”

“Ну, ты только что проснулся, вообще-то. Но так-то я не против. Хочешь, я тебе присню что-нибудь из того, что было?”

“Ага, ту девушку из квартиры”, – проваливаясь в сон пробормотал Морган.

“Ты такой предсказуемый…”

Билли уснул.

Ему снилась девушка из той квартиры. Он должен был ее спасти, и во сне она пришла к нему в больницу, чтобы отблагодарить. Она вошла к нему в палату, в ее руке был воздушный шарик в виде ярко золотого сердечка, который она привязала к изголовью кровати.

Она ничего не говорила, просто сидела, смотрела на него, и молчала. А он смотрел на нее. В первый раз он явно ее недооценил. Она была не просто симпатичная, – она была настоящей красавицей. Резкие, но не отталкивающие черты лица делали ее похожей на лисицу. Каждое движение было плавным, словно перетекающим. Она села на стул, подобрав под себя ноги. В этот раз на ней были джинсы, поэтому в такой позе не было ничего вызывающего.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Билл.

– Как ты себя чувствуешь? – ответила девушка, словно эхо.

– Я – хорошо, меня должны скоро выписать, доктор говорит, что все нормально.

– Я так рада, – ответила девушка и плавно опустив ноги на пол, поднялась со стула. В ее движениях было явно что-то звериное и плавное. Так хищник подкрадывается к своей жертве, но Билли это необычайно заводило, – я так за тебя волновалась.

Она словно плыла по комнате, заходя со стороны. Как будто Билли не мог повернуть голову и увидеть ее. И вот она уже рядом. Билл чувствует ее запах, но хочет ей подыграть, и не поворачивает голову. Он только косит глазами, как бы проверяя, рядом она, или нет, но этого и не требуется. От нее исходит настолько приятный запах, что Морган теряет самообладание. Он хочет прикоснуться к ней, поймать ее и прижать к себе, но сдерживается.

Девушка кладет руку ему на грудь, и Билли превращается невероятно туго натянутую струну, пружину на взводе. Он закрывает глаза, и глубоко вдыхает воздух, стараясь поймать как можно больше ее пьянящего запаха. Сквозь закрытые глаза он чувствует, как она нагибается к его лицу, и ее волосы соскальзывают с его лба. Ее дыхание уже рядом с его губами, и запах становится просто невыносимо срывающим башню. Он вцепляется руками в простыни, чтобы не дать себе повод быть грубым с ней. Он не хочет, не хочет быть с ней грубым.

“Расслабься, мужик, ты чего так напрягся” – внутренний голос, он, конечно, еще тот мерзавец, но Билли глушит его неимоверным усилием. Он отрывает голову от подушки и пытается губами прикоснуться к губам девушки.

Герой

– Уоу-уоу, полегче, ковбой, – я смотрю, ты совсем в порядок пришел! Что снилось?

Это был голос его девушки Энни. Билли понял, что уснул, и Аника Евенсон дозвонилась до Энн, а та, бросив все дела, прилетела к нему. А ему тут… Надо же, как неудобно получилось.

– Эй, не надо делать вид, что ты спишь! Я всего-то руку тебе на грудь положила, а ты сразу весь запыхтел и целоваться полез. Что снилось-то?

“Приспосабливайся, – взвыл внутренний голос, – импровизируй, доминируй!”

Билли приоткрыл один глаз, и улыбнулся:

– Привет, дорогая! Как ты? Я очень рад тебя видеть.

– Ага, конечно, – Энн рассмеялась заливистым смехом, – может меня-то ты и рад видеть, но вот того, кто был во сне с тобой, всяко было радостнее.

– Да мне работа снилась… – пробормотал Билл, и поймал себя на утвердительной мысли, что почти не сорвал.

“Крас-са-ветс! – прошипел внутренний голос, словно суфлер, – над артистизмом поработай на досуге, но материал прекрасный, можешь продолжать настаивать”.

– С брандспойтом целоваться захотелось? Эх, Билли, ты мне иногда собачку соседскую напоминаешь. Тот тоже перетрахал все игрушки и обувь на всем этаже, – она нагнулась и поцеловала Билли в нос, – ладно, рассказывай, как себя чувствуешь?

– В общем и целом, – нормально, слабость только.

– Билли, – ты рухнул с третьего этажа на крышу пожарной машины, – неудивительно. Когда Фред позвонил мне, я чуть не умерла от страха за тебя. Давай ты как-нибудь другую работу найдешь?

Билл посмотрел на Энни с нежностью. Они познакомились полтора года назад на концерте, какой-то дичи, которую Билли никогда не слушал. Его притащил на концерт старый друг по школе, который обещал, что это будет самое крутое шоу, которое только можно представить. Музыканты играли какой-то транс с закосом под средневековье, и школьный друг, нажравшись то ли экстази, то ли ЛСД, моментально улетел под ритмы, как и большая часть пришедших. Билли остался один на один с тем, что сложно было назвать музыкой, и начал выбираться из толпы. Там он и встретился глазами с такой же не понимающей в чем кайф, Энни, которую притащил на концерт бывший парень. Билли протянул ей руку, она взяла ее, и с тех пор они не расставались.

Энни училась в колледже и собиралась стать биотехнологом. Для Билла такие сложные вещи были очень далеки, но он очень старался соответствовать ее уровню. В тайне от Энни он накопил денег на кольцо, которое он присмотрел в ювелирном магазине. Оставалось только, не привлекая внимания, узнать размер ее безымянного пальца. Но, для такого выдумщика как старина Билли Морган, это не было проблемой.

Энни села на край кровати и посмотрела на него своими большими синими глазами.

– Ты правда в порядке? ничего не болит?

Билли сделалось жутко стыдно, что он чуть не изменил ей с какой-то незнакомой девкой. Пусть даже и во сне. Променять Энни на кого-то другую? Это полное безумие. Энни была лучшим в его жизни. Он протянул к ней свободную от иголки правую руку и погладил по спине.

– Со мной все отлично, солнышко, все прекрасно…

– Ты называешь меня солнышком, потому что я круглая? – Энни сделала вид, что расстроилась и надула щеки.

– Нет же, ты же знаешь. Солнышко ты, потому что, когда я на тебя смотрю, мне хочется щурится и улыбаться.

– Подлиза несчастный, – засмеялась Энни и вернула руку Билла на кровать, – я ничего не принесла тебе, потому что доктор ничего не разрешал. Но могу сбегать в кафе, принести тебе чего-нибудь. Ты хочешь попить, или поесть?

– Знаешь, я бы сейчас душу бы продал за банку пива, но, наверное, пока рано. Так что минералка вполне бы подошла, но я не хочу, чтоб ты уходила.

– Я быстро, ты даже моргнуть не успеешь. К тому же я еще не завтракала сегодня. С тобой и похудеть недолго.

– Ты отлично выглядишь.

– Ладно, второй раз за минуту подлизываться, это запрещенный прием. Я скоро вернусь, – она встала, и накинула на плечо сумочку, – тебе только минералку? Больше ничего?

– Больше ничего. Спасибо.

Энни вышла из палаты, закрыв за собой дверь. Билли лег на подушку и закрыл глаза.

“Как я понимаю, тебе больше нравятся худенькие”, – спросил внутренний голос.

“Ты как будто не я, – ответил Билли мысленно, – это ты мне скажи, кто мне больше нравится, ты ж моя память, сам сказал”.

“Хм. сейчас подожди, пробегусь по воспоминаниям… Надо же, как интересно, Билли, а тебе действительно больше нравится биться о камни, чем качаться на волнах. Согласно статистическим данным, пухленьких у тебя было…. Да считай, что и не было, – кроме той свинки Пеппы когда ты учился в восьмом классе, и вот еще Энни. А так ты у нас больше по костям специалист”.

“Слушай, а у тебя режима выключения нет? Тебя никак нельзя заткнуть? Ты все время гадости говоришь.”

“Увы, синьор, тут только терпеть. И потом, это не гадости. Это факты. А они не всегда приятны.”

Дверь в палату снова открылась, прервав внутренний диалог. Сначала Морган решил, что Энни что-то забыла, и поэтому вернулась, но вместо нее в дверном проеме показалась спина здорового мужика в плаще, поверх которого был накинут белый халат. Мужик что-то тащил в палату. Следом за ним и его грузом, в комнату разом ввалилось еще пятеро здоровых лбов, в которых Морган опознал всю свою бригаду.

Шеф, – а в плаще и халате был именно он, – развернулся вокруг себя, и продемонстрировал Билли огромную металлическую тележку, наверху которой лежала прямоугольная крышка.

– Морган, сукин ты живучий кот! Как же мы все рады, что ты выкарабкался!!! Но особенно я!

Шеф бросился вперед, и обнял одной рукой Билла за голову. Левая рука была спрятана под сложной повязкой. Поднимать Моргана с кровати он не рискнул, чтобы не повредить трубки системы, но обнять голову было можно. Ребята по очереди подошли к Биллу и пожали ему руку.

– Как дела, парни, – спросил Билли, – все хорошо?

– Все просто отлично, теперь, когда ты очнулся.

– Как рука, шеф?

– Ну, ты не поверишь. Современная медицина творит чудеса. Даже палец пришили на место. Будет работать, или нет, вопрос второй, но меня держали в больнице всего один день. Сделали столько рентгеновских снимков, что я теперь могу ночью в квартире ночник не включать, рука светится. Шучу, конечно. Но, сказали, что жить буду. А ты-то как, герой?

– Герой…

– Герой! Ты человека спас!

– То есть она выжила?

– Выжила, выжила, только сбежала, после того как вся эта катавасия началась, так что ее полиция до сих пор ищет.

– А пострадавших сколько? – спросил Билли, двигаясь вверх к изголовью кровати.

– Один погибший псих, – его взрывом так разметало и прожарило, что до сих пор пытаются опознать, двое с обосранными штанами из толпы зевак, ты, находившийся в коме четыре дня, и лейтенант полиции, с травмами средней тяжести.

– А с ним-то что случилось? – удивленно спросил Морган.

– Ну… тут такое дело… – замялся шеф.

– Какое?

– После того как ты вылетел из окна, Билли, – подхватил Мэтт, – и рухнул на крышу нашей машины, мы были уверены, что ты “все”.

– Что, прямо так страшно было?

– Чувак, ты бы видел взрыв, – сказал Стьюи, – шарахнуло так, что мы думали, что дом развалится.

– Стьюи, он был в нем – вдруг сказал Оливер, – он его видел даже лучше, чем мы…

– Так, а что с лейтенантом-то случилось?

– Сломанная челюсть и три ребра, – полушепотом сказал Мэтт, потирая нос, и отводя взгляд в сторону.

– Ничего не понял, я что, на него упал что ли? – удивился Морган.

– Нет, – сказал Стью, – ты упал на машину. А шеф взял один из наших пожарных рукавов, и одной рукой отмудохал этого засранца так, что его тоже увезли на скорой.

– И что теперь будет с тобой, шеф?

Фред насупился, посмотрел на свою замотанную руку, а потом на Билла.

– Знаешь, Билли-бой, если бы дверь не отрубила бы мне пальцы, я бы двумя руками его бы вообще убил.

– Если б она тебе пальцы не отрубила, ты бы сам и пошел, – напомнил ему Морган.

– Ну, твоя правда. Но речь сейчас не обо мне, а о тебе. У нас тут для тебя подарочек от муниципалитета. Точнее, они щедро выделили деньги, огромную сумму, и мы, добавив от себя, решили купить тебе вот это. Ребята, показывайте!

Мэтт подкатил к краю кровати столик, а Оливер снял крышку. Под ней был большой торт в виде пожарной машины, на крыше которой лежала распластавшаяся фигура. Билли засмеялся в голос. Остальные, кроме шефа, захлопали в ладоши.

– Ты настоящий герой Билли, – сказал Фред, –  Чертовы мэрия, полиция, и прочие мудаки могут думать, что хотят. Ты зашел внутрь, не побоявшись психа. Ты спас девушку. Ты выжил при взрыве. Эти умники либо сидели в своих кабинетах, либо наблюдали с безопасного расстояния, как ты ходил по краю.

Он повернулся к команде:

– Ребята, мы же и до этого знали, что Билли парень что надо?

Парни одобрительно загудели.

– Но теперь, Билли-бой, – ты для нас самый настоящий пример. Мы гордимся, что ты с нами, и пусть так и остается!

Вся бригада захлопала, засвистела и заулюлюкала так громко, что в палату влетела мисс Евенсон.

– Что здесь происходит? – с напускной суровостью спросила она, уперев руки в бока, – мне вызвать охрану?

– Нет-нет, миссис, – шеф прищурил глаза, пытаясь разглядеть, что написано на бейдже, висевшем на пышной груди Аники, – миссис Евенсон, мы уже уходим.

Щеки Аники стали пунцовые, и она, глядя в глаза шефу выдала:

– Между прочим, я мисс Евенсон. Мисс. Аника. Евенсон.

– Тысяча извинений, мисс, – пробормотал смущенный шеф, – тысяча извинений. Можем ли мы в качестве примирения угостить вас этим тортом?

Аника перевела взгляд на стоящий на подкатной тележке торт и всплеснула пухлыми ручками:

– Кто это позволил сюда внести? Вы знаете, что это строго запрещено?! – она резко развернулась и направилась к двери.

Шеф печально посмотрел на парней из бригады. Ну вот и принесли подарок…

Мисс Евенсон, тем временем, дошла до двери, и нос к носу столкнулась с заходящей в палату Энни. Смерив ее взглядом снизу-вверх, она уступила дорогу, пропуская девушку внутрь, а сама вышла, закрыв дверь. Теперь в палате стало совсем тесно.

– Привет, Энни, – сказал шеф, – мы уже уходим, так что не волнуйся.

– Привет, Фред, – ответила она, – да я и не волновалась, у вас все в порядке?

– Да. Зашли вот передать гостинец, но эта медсестра, похоже, убежала ябедничать, так что мы пошли, пока тут не начались проблемы. Билли, поправляйся, мы тебя очень ждем. За мной ребята.

Олли, Гарри, Мэтт, Стьюи и Фил чуть ли не одновременно попытались пожать Моргану руку, но в итоге все закончилось шлепками по голове, плечам и по чему еще попадет. Шеф взялся за ручку двери, повернул ее и открыл. За дверью была Аника Евенсон с подносом, на котором стояло девять кофейных стаканов.

– Кушать торт всухомятку, – вредно, – заговорщическим шепотом прошипела Аника, бедром отодвигая от проема шефа, и закрыв ногой дверь обратно, добавила – я принесла нам всем восемь стаканов с кофе, и один с ромашковым чаем для мистера Моргана. Кофе ему пока рановато.