Kitabı oku: «Ведьма», sayfa 4
Как пояснила мне Олеся, заговор, который чернокнижник сказал при этом произнести, является очень темный древним ритуалом, после которого может пострадать не только здоровье несчастной женщины, которую несправедливо обвинили в причинении всяческих бед и привороте, а и открывает душу самой Алины для подселения всяческих темных сущностей.
– И что же твоя клиентка? – спросил я, все еще не понимая, откуда такое волнение и у моей жены и почему с ней вместе сидела и хмурилась моя маленькая дочь.
– Она сказала мне, что ритуал делать не стала, и я взялась, посмотреть, что с ней и как ей можно помочь… А сегодня мне написала ее мать. Алине стало очень плохо, она начала разговаривать с какой-то невидимой Оксаной… Матери пришлось вызвать скорую психиатрическую помощь, потому как клиентка пыталась изо всех сил прогнать эту Оксану, бросалась в нее предметами, в том числе колюще-режущими и била себя по голове…
– Какой ужас! Она, что же, сошла с ума?
– Не совсем, – покачала головой Олеся, – я позвала на помощь Есению, чтобы мы вместе смогли заглянуть в душу Алины через фотографию… Алина все же начала делать ритуал – она сходила на кладбище, взяла землю, окропила кровью и даже начала читать заговор, но к счастью, опомнилась, не дочитав его….
– Но? – я уже начал подозревать, что есть какое-то «но».
– Но душу свою она уже открыла… Нам нужна помощь мамы и бабушки! – помрачнела моя жена. – Нас может найти чернокнижник…
Я почувствовал, как мое сердце снова опускается в пятки.
– Я же ставил защиту! Бабушка говорила, он не сможет найти нас еще долго! – вскрикнул я.
– Да, так должно было быть… И пока что он нас не найдет, – успокоила меня Олеся. – Только если…
– Да договаривай ты уже! – хлопнул ладонью я по столу.
– Мы же не можем оставить Алину в беде, понимаешь? – моя жена чуть не плакала, так, что мне даже стало стыдно за всплеск своих эмоций.
Олеся продолжила мне объяснять. По ведьминскому негласному закону, если человек обратился к тебе за помощью, ты должен стараться помочь ему изо всех сил. Да и ставший на сторону Тьмы еще один живущий на Земле – это не есть хорошо для всего колдовского сообщества.
Алина провела ритуал, хоть и не полностью, но достаточно для того, чтобы подселить к себе сущность, которую она именовала «Оксаной».
– Они, бывает, появляются и в женском облике – старые страшные ведьмы, как их изображали в средние века – это на самом деле, облик не природных ведьм, а вот этих самых сущностей Тьмы. Они ходят следом за теми людьми, кто открыл для них душу, подговаривают их совершать плохие поступки, приближать воцарение Тьмы по всему свету…
Так вот, для того, чтобы помочь несчастной Алине, и изгнать из нее подселившуюся сущность, необходимо провести достаточно мощный ритуал.
– Понимаешь, все мощные ритуалы, они, как бы оставляют определенный след… И чем мощнее ритуал, чем большие силы в нем задействуются, тем дольше и отчетливее этот след…
– И ты думаешь, по нему чернокнижник сможет нас найти? – заволновался я.
– Одна я просто не справлюсь! Попросить Есению я не могу, несмотря на то, что ее силы еще не вошли в полную мощь, они достаточно… Свежие, что ли? Чернокнижник сможет учуять молодую и сильную ведьму. Это их любимые цели. Чем моложе ведьма, тем проще обмануть ее доверие и лишить ее сил, – огорченно пожала плечами Олеся.
– Что же делать?
– Я могу позвать на помощь маму и бабушку, мы сможем сделать ритуал втроем, но…
– Что но???
– Но он все равно почует наш след, а искушение получить силу сразу трех ведьм может оказаться сильнее чувства самосохранения…
В ту ночь я так и не смог сомкнуть глаз, а на следующее утро родственники Олеси были уже у нас дома, и собрали семейный совет. Благо, был выходной день, и я тоже смог присутствовать при общем собрании, иначе я бы так и не смог найти себе места.
– Так, времени у нас остается все меньше, – взяла слово Анна Леонидовна. – Я посмотрела карту жизни несчастной девочки, вокруг нее уже множество сущностей…
– Одной Оксаной дело не ограничилось, – поникла Олеся.
– Они очень скоро ее полностью сожрут, и девочка обратится в Тьму, – печально подтвердила Аглая Ивановна. – Ритуал надо проводить незамедлительно!
– А как же чернокнижник??? – вскричал я. Мне было неловко за свою импульсивность, но единственное, что заботило меня на данный момент – это безопасность моих девочек, а не обращение во Тьму какой-то неизвестной мне несчастной влюбленной. Уж простите мне мой простой, человеческий эгоизм.
– Значит, у нас не остается другого выхода, – тяжело вздохнула Анна Леонидовна.
– Да, другого выхода нет, – поморщилась Аглая Ивановна.
Иван Матвеевич просто молча кивнул. Есения настороженно смотрела на взрослых, ожидая их окончательного решения.
– Да объяснит мне кто-то или нет? Что нужно сделать? Убить этого «черного мага»? Увезти Есению в Антарктиду? Делать-то что??? – снова воззвал я к своему семейному ведьмовскому сообществу.
– Надо звать Вия! – хлопнула кулаком по столу Анна Леонидовна.
– Звать Вия? – от удивления мои брови поползли на лоб. Нет, я, конечно, читал Гоголя в юности, но чтоб верить ему безоговорочно…
Олеся расхохоталась и обняла меня за плечи:
– Не переживай, ведьма Виолетта не такая уж и страшная. Николай Васильевич знатно приукрасил ситуацию…
«Час от часу не легче!» – подумалось мне. Ну что ж, если гоголевский персонаж поможет, я готов хоть звать его, хоть панночку всю ночь отпевать – лишь бы моя девочка была в безопасности!
Есению отправили в свою комнату, а Аглая Ивановна выключила свет в столовой, расставила и зажгла свечи на столе. Женщины снова взялись за руки и стали читать заговор.
Мне показалось, что в комнате запахло грозой, воздух как будто сгустился. За окном раздались вспышки света и загрохотал гром. Пламя свечей дернулось, как будто в комнате были распахнуты окна, и у стола из темноты стала проступать женская фигура.
– Кто это потревожил мой сон? – гневно сказала появившаяся из пустоты женщина. За окном лил дождь и мелькали вспышки молний, мне сразу стало как-то не по себе.
Я не знал, кто такой этот Вий или ведьма Виолетта, но чувствовал, что женщина это непростая.
– Не гневись, Виолетта, – примирительным тоном сказала Анна Леонидовна. – Очень помощь нужна твоя, дорогая!
Иван Матвеевич щелкнул выключателем, и комнату залил яркий свет, а я принялся разглядывать появившуюся у нас в гостях незнакомку.
Росту Виолетта была гренадерского, но это, пожалуй, единственное, что было необычного в ее внешности. Во всем другом – обычная молодая девушка, достаточно кокетливая, разве что немного ярко накрашенная и явно предпочитающая темные цвета в одежде.
– Ой, Аннушка Леонидовна, ты ли это, моя старушка? – Виолетта бросилась обнимать бабушку, от чего та недовольно поморщилась:
– Хватит, Виля, ты лет на полвека будешь постарше меня, хватит придуриваться!
– Как на полвека? – сразу же отвалилась моя челюсть – гостье даже с натяжкой сложно было дать больше двадцати пяти лет.
– А вот так вот! – прокрутилась на одной ножке вокруг себя Виолетта и зазывно улыбнулась мне. Так, что Олеся сразу схватила меня за руку, и поставила позади себя.
– В зелье омолаживающем искупалась она, – прошипела Олеся, – все на себя истратила, стерва! А ведьмак, который его изобрел, помер давно. Так что она теперь единственная вечно молодая у нас!
– И вечно живущая, что ли? – прошептал я в ответ, прикинув, сколько нашей гостье должно быть лет, если старше нашей Анны Леонидовны на пятьдесят лет.
– Да нет, уже вторую жизнь свою проживает, – процедила Олеся. – Это нам по роду кошачьи достались, а есть и такие, везунчики…
– Так зачем я вам понадобилась-то? – прервала наше шептание Виолетта. – Не даете старушке выспаться нормально! Кричите, зовете…
– Надо нам, Виля, след замести после ритуала. Ищет нас чернокнижник один…
– Ой, да ладно, наслышана я о вашей чудо-девочке, плоде настоящей любви, – хихикнула ведьмочка.
– Что она имеет в виду, – снова зашептал я Олесе, но жена только отмахнулась: «Потом объясню!».
– Да как же я вам от него след замету? – продолжила кокетничать Виолетта.
– Знаешь ты все! – строго оборвала Анна Леонидовна, и добавила, нахмурившись, – Кто тебе помогал след от твоего ведьмака-воздыхателя заметать? Совсем добра не помнишь?
– Помню-помню! – примирительно подняла руки Виолетта. – Проводите уже свой ритуал… Заметем, где наша не пропадала!
Все четверо женщин встали вокруг стола, на который Аглая Ивановна, помимо свечей, положила острый кухонный нож, и принялись читать заговор. Мы же с Иваном Матвеевичем выключили свет и отступили вглубь комнаты.
Женщины прочли заговор, Аглая Ивановна сказала уже привычные «Ключ, замок, да будет так!», схватила нож и полоснула себе по ладони, я даже вскрикнул от неожиданности. «Тссс!» – зашипел на меня Иван Матвеевич, и я прикусил язык.
После все женщины полоснули себе ножом по ладони, сжали руки в кулак и поднесли к середине стола. Из их сжатых кулаков на стол капала кровь, образуя маленькую лужицу.
А после началось невероятное: дождь с ветром били в стекла, грохотал гром, гремели молнии за окном, а из лужицы крови на столе полезли страшного вида сущности с распахнутым в немом крике ртом. Они поднимались вверх потолку, взрывались и рассыпались в воздухе.
Женщины сосредоточенно молчали. Иван Матвеевич зажимал мне рот, чтобы я не закричал от ужаса. Казалось, стены в квартире ходили ходуном, а сущностям не было конца и края, и я не придумал ничего лучшего, чем хлопнуться в обморок, осев на руках своего тестя безвольным мешком.
Очнулся я в длинной узкой комнате с серыми стенами. Я огляделся по сторонам – это была не моя квартира, моей семьи и Виолетты в ней не было.
На другом конце комнаты, за широким столом с тускло светящей лампочкой сидел какой-то человек. Я тяжело поднялся, голова еще кружилась после обморока, и пошел на свет.
Человек повернул лампу и направил свет мне в глаза. Я прикрыл глаза рукой и спросил:
– Где я? Кто ты такой?
В ответ прозвучал глухой хриплый голос, так, что я даже не мог понять, женщина ли или мужчина сидит за столом:
– Ты знаешь, кто я!
И как ни странно, я действительно почему-то знал, кто сидит напротив меня.
– Что тебе надо?
– Мне нужно, чтобы ты отдал ведьму! Отдай ведьму! – закричал человек.
Я почему-то понял, что он имеет в виду Есению и крикнул в ответ:
– Нет!
– Тогда я заберу твою душу! Я буду есть тебя по кусочкам! Ты будешь садиться на раскаленный стул, а спать в ледяной кровати! Рано или поздно, твои силы иссякнут, а я все равно заберу свое…
Тут я почувствовал, как будто из меня начинают тянуть жилы, какое-то сосущее, тянущее чувство, в глазах начало темнеть, несмотря на яркий свет лампы, направленной на меня.
Я обхватил руками себя за плечи, пытаясь защититься от неведомой мне силы:
– Кто ты такой, чтобы забирать то, что тебе не принадлежит???
– Я – твой страшный сон. Я всегда буду ходить за тобой следом! Скажи мне, где ведьма! – зло крикнул в ответ человек.
Сквозь темноту между нами вдруг стали проступать полупрозрачные фигуры женщин, стоящие вокруг стола с горящими свечами в моей гостиной. Они держали руки над свечами и что-то шептали.
Человек за столом тоненько завизжал, звук был какой-то нечеловеческий, от него у меня сразу схватило голову железным обручем. И тут полупрозрачная фигура, по очертаниям напоминающая Виолетту, низким голосом крикнула:
– Поднимите мне веки!
Другие женщины поднесли руки к ее лицу, из глаз фигуры, похожей на Виолетту, вырвался столп огня, фигура развернулась к человеку, сидящему за столом, пронзая его огнем, как лучами лазера. Человек закричал еще громче и стал корчиться, как от боли, цепляясь скрюченными пальцами за край стола.
В моей голове, откуда ни возьмись, стали складываться строки, и я зашептал, обращаясь к силуэту за столом:
– Видишь ты все размыто! Дорога в мой дом тебе закрыта! Плутай-блуждай, дорогу забывай! Как собака на цепи, сиди ты у себя взаперти! – мне показалось, я слышу, как скрипит зубами человек за столом. – Ключ, замок, да будет так!
Договорив, я зачем-то топнул ногой и хлопнул в ладоши. Свет в комнате стал нестерпимо ярким, и снова провалился в полузабытье.
Очнулся я на диване в своей квартире, надо мной столпились мои женщины, Виолетта и Иван Матвеевич. Есения стояла у моего изголовья, приложив свою маленькую холодную ручку к моему горящему лбу.
– Папа, папочка, – шептал мой ребенок, – я не дам тебя в обиду! Я никогда не дам тебя в обиду, не бойся!
– Нет, – почему-то испугался я и подскочил, как ошпаренный. – Не надо, Есения, он же найдет тебя!
Мои женщины рассмеялись. Олеся крепко меня обняла:
– Не найдет, успокойся! Вы с Виолеттой закрыли ему дорогу… Он не скоро еще восстановит свои силы, чтобы попытаться снова нас найти…
– Но все равно попытается? – обреченно сказал я.
– Да, – подтвердила мои опасения Анна Леонидовна. – Но мы здесь, мы рядом, и мы не оставим Есению до тех пор, пока у нее не будет достаточно сил…
– Достаточно, чтобы что? Чтобы убить его?
– Я не хочу его убивать, – закусила губу моя дочь.
Аглая Ивановна приобняла девочку за плечи:
– Тебе и не придется… – и пояснила, обращаясь ко мне. – Достаточно, чтобы вернуть его к свету! Помоги нам, Боже…
«Помоги нам, Боже!» – отдалось в моей голове. Как можно вернуть к свету того, кто полностью пропитан Тьмой? Как моя маленькая девочка сможет обратить к свету совершенное зло?
Виолетта покинула нашу квартиру также неожиданно, как появилась в ней, семья Олеси тоже уехала, и мы снова зажили обычной жизнью.
Есения ходила в школу, учила уроки, и даже не встревала в новые неприятности. Олесе больше тоже не попадались опасные клиентки. Как рассказала мне Олеся за одним из ужинов, Алине ритуал помог, она избавилась от сущностей, и выписалась из клиники. Девушка тут же пришла к Олесе, благодарила и клялась, что больше никогда в жизни не обратится к темным силам. Оказалось, уж не знаю, как, но она тоже видела весь наш ритуал по изгнанию сущностей и даже почувствовала как-то грозящую нам после него опасность.
Но в общем и целом жизнь вошла в такое спокойное русло, что я даже стал как-то забывать про весь этот колдовской мир, окружающий меня. Я снова погружался в рабочие проблемы, ходил гулять со своими девочками и парки, Есения каталась на аттракционах, баловалась и веселилась, совсем, как обычный ребенок. Каждую ночь перед сном я благодарил небеса за то, что они оберегают мою семью от неприятностей.
Приключения, конечно, продолжали происходить в нашей жизни, но уже не такие пугающие. Когда Есения была уже в пятом классе, я снова застал своих девочек, сидящих вместе за их «ритуальным» столом.
Есения что-то весело щебетала Олесе, а моя жена держала в руках колоду карт. Когда-то Олеся рассказывала мне, что карты сами по себе не имеют магической силы, но могут помочь ведьме войти в определенное состояние, в котором она начинает видеть незримые нити природы, связывающие между собой события и людей, и по направлению этих нитей могут даже рассмотреть возможное, предполагаемое будущее.
– Знаешь, самое лучшее в этой жизни, – говорила мне жена, – что ничего неизвестно наперед и не может быть гарантировано. Мы совершаем определенные поступки, прорисовываем собственные нити. Но каждый из нас в любой момент может любую из своих нитей оборвать или изменить ее направление… Это и есть то самое право выбора, дарованное каждому человеку небесами…
– Даже чернокнижник может изменить свою судьбу? – расспрашивал я о главной, постоянно волнующей меня теме.
– Даже он, – кивала головой Олеся, – ничего не предопределено. Только чернокнижнику повернуть к Свету намного сложнее, чем обычному человеку. За ним следом уже ходят сущности, к нему уже приставлен тот самый Черный Человек, которого ты видел, когда мы делали ритуал. Он уже опутан нитями Тьмы… Только очень сильная ведьма, повторяю, Очень Сильная, а таких единицы в нашем мире, может помочь ему вырваться из этой паутины зла.
Так вот, в этот вечер Олеся с Есенией сидели за столом и, судя по всему, пытались с помощью карт войти в это самой определенное состояние.
– Так, и чем это мы тут заняты? – поинтересовался я, целуя своих девочек.
– Помогаем Евгении Ивановне! – отрапортовала Есения.
– Это каким таким образом? – рассмеялся я, присаживаясь рядом с ними. Евгения Ивановна была очень строгой и высокомерной дамой в возрасте, завучем школы, в которой училась моя дочь. Знаете, такие всегда носят на голове туго собранный пучок волос, очки на носу и ходят по школе зачем-то с указкой в руке, постоянно постукивая ей, о ладонь.
– Да вот, наша дочка почувствовала венец безбрачия на своей учительнице, – пожала плечами Олеся. – Мы пытаемся найти первопричину…
– А у него есть первопричина? И его можно «почувствовать»? – заинтересованно спросил я.
– У всего в этом мире есть первопричина! – категорично отрезала Олеся. – Ты же помнишь, я рассказывала тебе про нити судьбы… А почувствовать, да… Его можно даже увидеть…
– Это как корона на голове! – доверительно поведал мне мой ребенок. – Тесная такая корона…
– Да, сжимающий нити судьба ободок, – кивнула согласно Олеся. – Он не дает бедной женщине простроить счастливо свою жизнь…
– Оттого она такая злая! – снова поделилась со мной откровением Есения.
– Ну что ж, давайте поможем бедной одинокой женщине обрести свое счастье! – разулыбался я. Такие ритуалы мне нравятся намного больше, чем всякие привороты и борьба с чернокнижниками. В конце концов, я надеюсь, они безопаснее для обеих моих девочек. И уж точно должны быть приятнее для их подопечной…
– Ну уж нет! Ты нам будешь только мешать! – не оценили моего порыва мои женщины и отправили меня на кухню, разогревать ужин.
Я разложил ужин по тарелкам и по очереди разогрел в микроволновой печи. Что происходило в этом время в столовой, я видел только мельком, в отражении зеркала. Олеся раскладывала карты на стол и что-то шептала себе под нос, а Есения тянула какие-то невидимые нити, будто распутывая клубок.
Когда ужин был готов, девочки позвали меня к себе, и стали помогать накрывать на стол.
– Ну что, нашли вы, где запутались эти самые нити Евгении Ивановны? – спросил я, когда мы поели.
– Еще бы! – немного хвастливо заявила моя дочка. – Мы с мамой очень сильные, когда вместе!
Олеся засмеялась:
– Кровные узы вообще очень большой источник силы! Не даром, в сложных ситуациях мы всегда собираемся вместе с мамой и бабушкой…
– Так что же все-таки произошло с этим завучем? – продолжил допытываться я.
– Ну на тот момент она не была еще никаким завучем… Так, молодая, строптивая девушка-студентка, – начала рассказывать моя жена.
Оказалось, что в юные годы Евгения Ивановна пользовалась большим успехом у мужчин, но никак не могла выбрать достойного. Все ее романы были мимолетными, мужчины в большинстве своем не очень достойными. Она с легкостью влюблялась и с легкостью бросала мужчин, оставляя после себя осколки от разбитых сердец.
– И вот в один прекрасный момент она познакомилась с очень милым и добрым парнем. Он был умным и хорошим, и искренне, от всего сердца, ее полюбил. Евгений Ивановна сначала, вроде бы, ответила ему взаимностью, но потом стала уставать от его внимания, безотказности и влюбленности. И решила, по привычке, разорвать эти отношения через свое хамское поведение. А парень все терпел и прощал ей… В общем, не хотел разрывать отношения. Тогда Евгения Ивановна его бросила напрямую. И было у нее тяжело на сердце, и понимала она, что скорее всего, совершает ошибку, но…
– А жених был непростой! – перебила Олесю дочка, было заметно, что ей не терпелось перейти к сути вопроса.
– Чернокнижник? – сразу насторожился я.
– Нет, ты что, – отмахнулась Олеся, – парень был слишком добрым и хорошим для такого… Но был он, не ведьмаком, нет, но ведьмовским правнуком.
– А что у них тоже есть какие-то силы?
– Да не то, чтобы… Как ты знаешь, ведьмовская сила передается, преимущественно, по женской линии, за редкими исключениями. Но той ведьме не повезло, у нее рождались одни сыновья, да и все бесталанные, и у сыновей сыновья. Вроде бы, и оборвался род… Но правнук, видимо, был слишком хорошим парнем, и боги наделили его некоторыми способностями.
– Он надел на нее этот «венец безбрачия»? – предположил я.
– Не совсем. Он просто переместил свою боль, которую ему причинила Евгения Ивановна, обратно на нее. А она была девушкой хоть и легкомысленной, но чувствительной, и боль эту возвращенную стала ощущать, как вину свою перед женихом. И ничего не придумала лучше, как вину эту себе венцом на голову надеть… Не специально, конечно, но она ведь простой человек. Откуда ей знать, как нужно? – мои девочки понимающе переглянулись.
– И что же? Вы сняли с нее этот «венец»?
Олеся утвердительно кивнула:
– Есения сняла! Она все больше и больше набирает силы… Она намного талантливее нас всех!
Моя дочка покраснела, засмущалась от похвалы и убежала в свою комнату.
– Ох, – вздохнул я. – Почему-то меня это совсем не радует…
Олеся сочувственно приобняла меня за плечи, мне стало немного легче на душе. В конце концов, что поделаешь? У всех на Земле свои испытания. Мне вот досталось такое – постоянно беспокоиться о своих одаренных и талантливых девочках…
В этот момент зазвонил телефон Олеси, на другом конце телефона послышался встревоженный женский голос.
– Вы – потомственная ведьма Олеся?
– Да, слушаю Вас…
– Мне очень нужна Ваша помощь! – почти кричала девушка.
– Что у Вас случилось? – спросила Олеся.
– Кажется, – звонившая девушка замялась. – Кажется, я тоже… Ведьма…
– Что заставило Вас так думать? – недоуменно посмотрела на меня Олеся.
– Кажется… Кажется, я превратила Виталика в жабу…
«Ну, вот, началось!» – уже привычно вздохнул я и чмокнул в щеку свою побледневшую жену.
Когда на следующий день я вернулся с работы домой, у нас в столовой сидела молодая, рыжеволосая женщина с шапкой кудрявых волос на голове, и пила кофе.
Олеся улыбнулась мне и представила женщину:
– Знакомься, Владик, это Катерина, она звонила нам вчера.
– А, потенциальная ведьма? – пожал руку Катерине я. – Очень приятно познакомиться…
– Очень приятно! Ну, Олеся, я, наверное, уже пойду…
– Да-да, все помнишь, что надо сделать?
Женщина кивнула:
– Конечно, завтра буду у тебя с Виталиком…
Олеся провела Катерину и стала накрывать на стол. Из своей комнату высунулась мордочка Есении:
– Привет, пап! Ну что, мама, она таки ведьма?
– Ох, не знаю, – вздохнула моя жена. – Очень запутанная история.
Когда мы поужинали, Олеся принялась рассказывать нам историю своей новой подопечной.
Кто ее биологические родители, Катя не знала. В младенческом возрасте ее подбросили под двери местного детдома, а года в три ее уже удочерила молодая пара: учительница русского языка и водитель-дальнобойщик. Странности за собой Катерина стала замечать еще в детстве. Ей никогда не нравилось играть с другими детьми, их игры всегда казались ей глупыми и неинтересными. Гораздо веселее было наблюдать за окружающей природой, животные, птица и даже насекомые отвечали ей взаимностью, а иногда Кате казалось, что они ее понимают намного лучше окружающих людей.
И в детском саду, и в школе дети сторонились нелюдимой рыжеволосой девчонки. Но как ни странно, всегда и во всем ее слушались.
– Понимаете, с ними было совсем неинтересно – я понимала, что спокойно могу управлять любым из них! – поясняла Катя моей жене.
– А что же родители? – спрашивала Олеся. – Неужели им не казалось странным, что у тебя совсем нет друзей?
– Да папы никогда не было дома, а мама… Я не доставляла никаких проблем, отлично училась. Мама всегда сидела в своих тетрадках, и не видела ничего подозрительного в моей замкнутости. Да я и сама не видела, что там…
Проблемы начались позже – уже в подростковом возрасте.
– Гормональный всплеск, понимаешь? – объясняла мне Олеся. – Для каждой ведьмы это очень сложный период. Твои силы растут в геометрической прогрессии, а осознание их и способность контролировать значительно отстают…
Екатерина стала замечать, что любой из одноклассников, кто причинит ей вред или неудобство, хотя бы моральное, несет за это наказание. Иногда они спотыкались и падали, бросив на нее косой взгляд, иногда заболевали, если пытались распустить про Катю какие-то злые слухи. Одноклассники тоже замечали эту тенденцию, и стали сторониться Екатерины еще больше.
– У всех девочек моего возраста были какие-то поклонники, они бегали на свидания, шушукались с подружками… Я всегда была одна, только одна… Гуляла по городу, слушала музыку, часто выбиралась на природу, и училась-училась, как сумасшедшая, – рассказывала молодая женщина.
В результате Катерина закончила школу с «золотой медалью» и с легкостью поступила в институт. Студенты оказались не такими суеверными, даже если с ними и происходили какие-то мелкие неприятности, они списывали все на случайность и бесшабашный образ жизни.
С поклонниками, тем не менее, у Катерины ситуация все равно не улучшилась. Парни сторонились серьезной и сосредоточенной на учебе девушки. Катя не ходила на студенческие вечеринки, не смеялась на концертах КВН, по-прежнему предпочитала одиночество и тишину библиотек.
Именно поэтому предложение сходить в кино от самого обаятельного парня курса было сродни грому среди ясного неба для Екатерины. Виталик, казалось, твердо решил покорить сердце неприступной красавицы. Он красиво ухаживал, водил ее по кино и ресторанам, а к концу пятого курса сделал нашей Катерине предложение руки и сердца.
– Я была так счастлива, так счастлива, – плакалась девушка моей жене. – А он оказался… Такой жабой!
– И что же случилось? – допытывалась моя жена.
– Я так разозлилась, так сильно разозлилась! И захотела, чтобы он стал жабой… Навсегда стал жабой…
– И?
– И он стал! – разводила руками Катя.
Здесь я не выдержал и рассмеялся, слишком уж абсурдной казалась ситуация, рассказываемая моей женой.
– Хорошо, хоть не козлом, – подхихикнула Есения, с не меньшим интересом слушающая рассказ Олеси.
– Ну как сказать, – вздохнула моя жена.
– А что такое? – почуял неладное я.
– Дело в том, что прекращение в теплокровное животное достаточно просто обратимо. А вот земноводные… Вы же знаете, они одни из самых древних обитателей нашей Земли. И если ты превратил кого-то в обитателя водоема… В общем, как ты понимаешь, в нашем мире не все так, как тебе рассказывали в детстве, ну, не совсем так… Или наоборот, как раз так, как детстве, – окончательно запуталась, объясняя мне Олеся. – В общем, у Виталика теперь другая хозяйка… У которой его еще забрать надо!
– Какая такая? – испугался я, мне снова чудились повсюду чернокнижники.
– Кикимора, – просто пожала плечами Олеся.
– Какая кикимора? – вытаращил глаза я.
– Болотная, какая же еще, папа! – объяснила мне, непонятливому, дочка.
– Ну началось! Так что там у этой Екатерины такого приключилось, за что она жениха к кикиморе отправила?
Оказалось, все шло хорошо, и девушка счастливо готовилась к предстоящему бракосочетанию – платье, гости и все такое. Жених, вроде бы как, тоже был вполне счастлив и благопристоен. И тут, уже за несколько дней до свадьбы, в квартире Екатерины раздался звонок.
На пороге дома стояла молодая, ярко накрашенная девушка.
– Пустишь войти? – спросила гостья.
– А Вы кто, собственно, такая?
– Меня зовут Маша. Я – девушка Виталика…
– В смысле девушка? – Катерина была ошеломлена и даже пропустила незваную Марию в дом. Та сразу обустроилась на кухне и принялась рассказывать будущей невесте, что оказывается, уже несколько лет ее драгоценный жених состоял в интимной и не только связи с Марией, и, хотя после встречи с Екатериной, и заявил Маше, что у него теперь другая, но периодически захаживал «на огонек».
– Вот, а недавно я узнала, что жду от него ребенка! Ты оставь Виталю в покое, он же с тобой из жалости только… Ну и из-за квартиры.
– В смысле из жалости??? – все еще не могла осознать степень предательства Катерина.
– Ну он мне говорил, ты болеешь постоянно, – пожала плечами гостья, – потому и уйти от тебя не может…
– А при чем тут моя квартира?
– Ну тебе вон какие хоромы в Москве в наследство от бабушки достались, а он со своими ютится в двушке. Я – так вообще комнату в общежитии снимаю, – потупилась Мария.
Здесь до Катерины стало постепенно доходить – припомнились и расспросы ее жениха о том, откуда у ее бабушки такая большая трехкомнатная квартира, да еще недалеко от центра столицы, и намеки на то, что, возможно, стоит им после свадьбы эту квартиру ее продать и переехать куда-то в дом за город. Как все-таки призналась под твердым взглядом Кати, любимая женщина ее жениха – у Виталика было в планах провернуть продажу Катиной квартиры, подхимичить с документами и при разводе отсудить себе половину ее стоимости. Мария была согласна подождать, ради общего совместного будущего, но тут в ее планы ворвалась неожиданная беременность, и тут Маша решила все же ускорить процесс, ибо съем комнаты в общежитии оказался под вопросом. И лучше, как говорится, двушка в руках, чем журавль в небе.
Девушку Екатерина провела, решив не чинить расправу над беременной женщиной, и стала ждать жениха, который обещал прийти к вечеру. А когда Виталик, радостный, пришел к ней и стал врать про счастливое будущее и перспективы совместного проживания в своем доме в Подмосковье, такая злость взяла Катерину.
– Ты понимаешь, он про детей начал говорить, что им лучше будет на свежем воздухе, – рассказывала Катя Олесе, – я такая злость и ненависть к нему почувствовала, какую ни к кому никогда не ощущала. А в голове вертелось: «Жаба! Какая же он – жаба!». И тут – бах-трах, свет погас, пробки выбило. А когда я их на место поставила и свет включила – на кресле, на котором Виталик сидел, уже была жаба…
Я снова не смог не захихикать, несмотря на то, что потенциальная борьба моей жены с неизвестной болотной кикиморой меня пугала.
– Мда, женщин обижать не рекомендуется! – резюмировал я. – И что же нам делать дальше? Снова звать Анну Леонидовну с тещенькой?
Здесь моя Есения абсолютно серьезно повернулась к жене:
– Мам, не надо бабушек тревожить, ну в самом деле! Неужели мы сами не справимся?
Я удивленно воззарился на мою школьницу-дочь. Жена тоже ненадолго задумалась, а потом все же кивнула согласно:
– Хорошо, давай попробуем! Ты уже достаточно взрослая у меня…
На следующий день дома я застал радостную Есения с Олесей за своим круглым столом с зажженными свечами.
– Пап, а Евгения Ивановна замуж выходит! – похвасталась мне дочка.
– Да ну, и за кого же она так быстро?
– А мы только ей «венец» сняли, как тот самый «правнук» сразу к ней дорогу и нашел. Оказалось, он так все эти годы и продолжал ее любить, но из-за «венца» ни отыскать, ни решиться заговорить не мог…
