Kitabı oku: «Живущая в сети или Мысли вслух», sayfa 2
7
Мальчик объявился сам, где-то на следующий день. Он носил, как выяснилось, сложное имя, и я решила не забивать себе мозг, продолжая именовать его мальчиком.
Сеть поглощает всех и все в этом мире. Первым делом мой новый знакомый, конечно же, потребовал добавить его в друзья ВКонтакте.
Вы могли представить себе такое еще несколько лет назад? В мои 18 я даже не оставляла мужчинам свой телефон, брала их номер, чтобы, если возникнет желание, позвонить, увидеться, а потом так же кануть в Лету. Сейчас вы обмениваетесь адресами страниц, и любой посторонний мужчина через несколько минут знает практически всю твою жизнь. Сеть порождает иллюзию доступности, гасит интерес, раскрывает тайну. Сеть разоблачает и в то же время рождает новые покровы, превратности восприятия. Я узнала, что мальчик был спортсменом, не страдал от отсутствия женского внимания и что нам нравится одинаковая музыка. Моя рука дрогнула, я не выдержала и заглянула на страницу Андрея. Он улыбался мне с фото, все такой же близкий, родной и далекий.
Я разозлилась на себя и приказала себе думать о новом знакомом, а не о старой боли. Мы немного поперебрасывались ничего не значащими фразами ВКонтакте и договорились с мальчиком о встрече. Я затащила его в полуночное кафе, то, где нельзя встретить знакомых, в то, в котором ничего не напоминает мне об Андрее. Я надеялась обмануть свою память.
Мальчик оказался на самом деле милым, на удивление неглупым, с чувством юмора. Еще недавно я могла бы по достоинству его оценить. Еще недавно я пыталась бы быть феей, очаровывать, удерживать, применять все женские хитрости. Еще недавно мне было бы интересно…
Я смотрела на него – и видела чужие глаза. Я несла какую-то чушь, до конца не понимая, о чем говорю, и все вокруг казалось мне до ужаса бессмысленным. Мы попрощались и разошлись. Мальчик, скорее из вежливости, попытался пригласить меня в гости. Мне хотелось остаться одной, наедине со своими беспорядочными чувствами.
Мы часто бросаемся в ненужные нам отношения, в холодные, чужие объятия, связываем свою жизнь с лишними мужчинами. Дефицит чьей-то любви и профицит собственной толкает на необдуманные поступки. Любовь скапливается в нас с рождения. Никто не умеет так любить, как славянские женщины, никто не отдает свою душу и жизнь на костер, никто не способен сжечь себя дотла во имя другого мужчины. Мы любим не за деньги, не ради славы или благодарности, любим, как маленькие дети, – просто так и ни за что.
Доступность и сила этой любви обесценивают ее. Слишком много любви, слишком сладко… Приедается. Зачем ему твоя любовь навсегда, когда он может найти множество других – на время? Не думая о том, что каждая, кто отдает ему свою любовь «на время», мечтает о том, чтобы он взял ее «навсегда».
Андрею хватило «на время». Но без меня и моей любви образовывалась пустота. И ее ничем, кроме меня, нельзя было заполнить.
Почувствовал ли он что-то неладное, или увидел – я не знаю… Но в ту же ночь в Сети Андрей написал мне.
Одного сообщения хватило, чтобы плотину прорвало. Я больше не могла без него. Он позвал. Я, как всегда, приехала.
Мы сидели в кофейне, пили горький кофе, не чувствуя вкуса. Я смотрела на него: небритого, заросшего, с воспаленными глазами, в каком-то странном, не идущем ему свитере. Мысленно сравнивала с мальчиком – молодым, красивым, неглупым.
И понимала со всей обреченностью, что мальчик мне совсем не нужен. А нужен этот мужчина – уставший, замученный, иногда злой и холодный, но такой родной…
Андрей как-то странно смотрел на меня, как будто что-то хотел сказать, но не решался. Я улыбалась, стараясь казаться беззаботной и пустой. А к горлу комом подступала нежность…
Мужчины часто считали меня сильной. Мне говорили: «Ты – сильная, ты справишься…» Я не была сильной. Просто маленькую, беззащитную девочку уже обижали. Ей делали больно, так больно, что было трудно дышать. И я загнала, спрятала, укрыла эту девочку в себе, под своей маской. Никто больше в мире не мог ее защитить – и я так защищалась сама. Я научилась улыбаться, когда хотелось выть, я научилась решать свои проблемы в одиночестве, я научилась падать, подниматься и идти дальше. Я научилась быть злой. И злее всего я становилась с теми мужчинами, которых мне больше всего хотелось просто любить. Потому что они могли сделать из меня маленькую, беззащитную девочку снова. Они могли заставить меня плакать.
– У тебя есть кто-нибудь?
– Есть? Да, есть… – Я вспомнила мальчика, потому что больше никто не приходил на ум. – Есть. А у тебя?
– Да.
Он сказал только «да». Ничего лишнего, никаких подробностей. Мне показалось, что в меня воткнули нож и прокрутили по часовой стрелке. Боль была физически ощутимой. Я улыбалась. Я молчала. Я была милой. Я умирала…
Как за круг спасения, я схватилась за телефон. Мне не нужен был мальчик, насколько милым бы он ни был. Мне нужен был кто-то, кто угодно, кто-нибудь, кто выдернет меня из этого омута… Кто отрезвит, «отхлещет по щекам», приглушит боль. Спасет меня от того, что я могу сейчас совершить.
Мальчик откликнулся. Он ждал. Хотя, наверное, не меня…
Мы вдвоем с ним попали в странный водоворот судьбы…
8
– Ты зря ноешь! – сказал Сашка и пододвинул мне стакан с глинтвейном. У глинтвейна был странный привкус, он отдавал не обещанной в меню малиной, а чем-то терпким и не очень приятным. Я поморщилась.
– Я не ною… Мне просто ужасно скучно. Так, что хочется все бросить, уехать на Кубу, устроиться официанткой в прибрежное кафе, пить текилу и танцевать на песке…
– Это не скука, дорогая моя, это элементарная депрессия…
– Ага, – я начала смеяться, – вызванная отсутствием алкоголя в крови…
Сашка мой старый друг. Если так можно выразиться, мы наелись с ним соли за время нашего общения больше, чем пара пудов. Иногда он казался мне лучшим человеком на этой Земле. Может, потому, что он был моим другом.
– К тому же у депрессии должен быть повод… Какой у меня? – Я, уже не морщась, залпом выпила остатки глинтвейна.
– Если бы я тебя не знал, то сказал бы, что тебе нравится страдать…
Я улыбнулась. Нравится. Нет, мне совершенно, абсолютно не нравится то, что происходит…
Мальчик исчез из моей жизни, не справившись с эмоциональностью влюбленной не в него девушки. И, по сути, был прав… Нельзя выбивать клин клином, ничего хорошего из этого обычно не выходит.
Я сходила еще на десяток-другой ничего не значащих свиданий и снова поселилась в Сети.
Я казалась себе старой и выжатой как лимон. Силы оставались только на то, чтобы выводить строчками слова на бумаге.
Мой милый мальчик, я пьяна,
Но не любовью, а вином.
Любовь я выпила до дна,
Не о тебе, но о другом
Мечтая. Не твоя вина,
Ты слишком юн, а я стара,
Виною даже не года,
Не жар ночей, не дым костра,
Горевшего с моей душой…
Виною тот, кто погубил
Любовь во мне – и дал покой.
Сказал: «Бросай все на алтарь!»
Сказал: «Не верю, докажи!»
Свою я душу и сожгла,
В ответ познав всю горечь лжи.
И одиночество приняв,
И подружившися с тоской,
Старела день я ото дня,
Хоть сохраняла облик свой.
Тебе, мой милый, отдаю
Все, что осталось без души.
Целую руки – не люблю,
Я заразилась болью лжи.
Быть равнодушной – мой удел.
Один покой и пепел, тлен,
Мне жаль тебя. Ты не горел.
Я плачу. Но не о тебе…
– Ты перекладываешь на него ответственность за свою жизнь! – прервал мои размышления Сашка. – Что он тебе сделал?
– Кто? – наигранно удивилась я.
– Андрей твой ненаглядный… Он не готов взвалить на себя груз твоей любви. И не был готов никогда. Зачем ты нагружаешь его? Мол, бери, неси, видишь, как я тебя люблю? Видишь, какая хорошая? Он ведь не просил тебя об этом. И о жертвах не просил. Ты уверена, что они ему нужны?
Я задумалась. А ведь, по сути, он прав… Андрей никогда меня ни о чем не просил. Я делала все сама. Почему же я виню его в несоответствии своей жизни? Почему я виню его во всех глупостях, которые совершаю во имя этой своей любви. Она моя, только моя и ничья больше.
– И что мне делать теперь?
Сашка задумчиво закурил.
– Не знаю, ты уже много чего наделала. Попробуй просто жить, а? И получать от этого удовольствие. Вдруг, когда ты успокоишься, он перестанет тебя бояться?
Мы сидели на мягких диванах в полумраке модного ночного клуба. На танцполе извивались в экстазе юные белокурые девы и молодцы в широких разноцветных одеждах. На диванах, помимо таких же случайных, скучающих обитателей, как мы с Сашкой, сидели солидные мужчины с большим авторитетом и кавказской внешностью, расстегнув темные пиджаки и покровительственно поглядывая на белокурых дев. Просчитывали в уме, которая сегодня скоротает их ночь до рассвета.
Я улыбнулась Сашке, поднялась с дивана и стала медленно танцевать. Из динамиков неслась красивая мелодия… Я закрыла глаза и погрузилась в мелодию, в отсветы светомузыки, проникающие сквозь полуприкрытые веки, в тепло глинтвейна, струящееся внутри меня, в эту ночь… Я вспоминала свое море, запахи и шум прибоя, тепло солнечных лучей, мягкий песок и ожидание чуда… Вот-вот… Вот… Кто-то тронул меня за руку. Я обернулась. Напротив стоял Андрей.
9
Жизнь складывается кусочками: из мгновений, которые нам хотелось бы помнить, и мгновений, которые лучше было бы забыть. Но память – странная, избирательная штука: почему-то самые неприятные события нашей жизни врезаются в голову намертво.
Я не знаю, смогу ли когда-нибудь забыть этот вечер? Свет клубных огней, Сашкину ехидную улыбку, глаза Андрея, свою детскую, глупую радость… И разочарование… Горькое, с привкусом отчаяния на губах, которое не могут заглушить никакие коктейли и ничьи поцелуи.
Я бросилась Андрею на шею. Как счастливая дурочка. Он смущенно и немного холодно прикоснулся губами к моей щеке и отстранил.
– Познакомься, это моя девушка, Лена…
Только тогда я заметила рядом с ним высоченную крашеную блондинку в блестящей майке и облегающих джинсах.
Мне показалось, или блондинка чувствовала себя так же по-идиотски, как и я. В моей голове почему-то крутилась песня: «Мы выбираем, нас выбирают, как это часто не совпадает. Я за тобою следую тенью, я привыкаю к несовпаденью…»
Сашка хмыкнул и всунул в мою руку рюмку с водкой, которую я опрокинула залпом, даже не почувствовав вкуса.
– Очень приятно.
– Ну, мы пойдем, присядем. – Андрей улыбался. – Еще увидимся…
Я дернулась, как будто он с размаху влепил мне пощечину.
– Ты все еще помнишь, что он ничего тебе не должен? – спросил Сашка, когда Андрей удалился, обнимая свою блондинку за талию.
Я взяла со стола какой-то коктейль и снова залпом выпила.
– Конечно! – К Сашке я повернулась, уже сияя ослепительной улыбкой. – Я буду жить!
И вечер засверкал фейерверками. Я танцевала, пила текилу, мешая ее с шампанским, целовалась с каким-то небритым мужчиной у барной стойки, смеялась, даже попыталась выбраться на сцену, поближе к шесту, когда Сашка схватил меня за шкирку и отволок домой.
С утра болела голова, ноги и совесть. Жизнь требовала срочных перемен. Я решила для себя, что мне нужно срочно найти кого-нибудь, кто будет меня любить, пока я ищу, кого полюблю сама. Вытащив информацию из кулуаров своего замутненного сознания, я полезла в сумку и достала нацарапанный на салфетке номер телефона моего вчерашнего небритого героя. Образ героя был значительно замутнен количеством выпитого, но я решила – была не была – и набрала его номер.
Оказалось, что героя зовут Вадимом. Он, как и я, мучался похмельем и совестью, но моему звонку тем не менее обрадовался.
Тут же предложил побороть похмелье сегодня вечером и продолжить знакомство. Я согласилась и назвала свой адрес. Вадим обещал заехать за мной в семь.
Каково же было мое удивление, когда ровно в семь у моего подъезда притормозил серебристый «Лексус» и из машины вышел достаточно симпатичный мужчина с букетом белоснежных роз. Я хмыкнула про себя и подумала, что таки в состоянии алкогольного опьянения произвожу неизгладимое впечатление на мужчин.
Мы с Вадимом поехали поужинать в небольшой, уютный ресторанчик. Горел приглушенный свет, из динамиков лилась тихая музыка.
Красивый мужчина держал мою руку в своей. А я почему-то думала только о том, как жалко, что сейчас меня не видит Андрей.
Вы назовете меня дурой? И правильно сделаете. Я перечитала массу книг о взаимоотношениях полов, я знала, что ломиться в закрытые двери бессмысленно, что нельзя вести себя как влюбленная идиотка, что мужчины – охотники по натуре и т. д. и т. п. Я даже сама могла бы написать подобную книгу.
Только, как ни странно, психология и разум отказывают, когда в дело вступает сердце. И единственное, что вас посещает, – это недоумение по поводу того, что вы уверены на миллиард процентов, что этот мужчина ваш, что именно он достался вам в подарок от небес, а этот самый мужчина почему-то так не думает.
Вадим заметил мой отсутствующий взгляд и спросил, все ли у меня в порядке. Я улыбнулась, расцвела и уверила его в том, что все просто великолепно. Вадим сразу заулыбался мне в ответ.
Врать легко. Особенно тому, кого ты не любишь…
10
«Ну как же, конечно, – мне хотелось разбить экран ноутбука, – как же ты мог оставить меня в покое? Как же ты мог, когда у меня все хорошо?»
На странице Контакта ясно высвечивалось: «Мои сообщения (1)». Мне даже не хотелось открывать… Я знала. Знала на миллиард процентов, кто мне написал. Хотя бы потому, что вот уже третью неделю я о нем не вспоминала…
Наши отношения с Вадимом складывались ровно, спокойно. Хотя, казалось бы, мы были знакомы чуть больше двух месяцев, но уже напоминали старую семейную пару.
Поцелуи в щеку при встрече, походы в кино и рестораны под ручку, вежливые улыбки, размеренные, уютные чувства. Это было именно то, чего мне не хватало. Именно то, что могло вылечить меня от безумства моей любви к Андрею. Бальзам на израненную душу…
Я даже стала забывать, какого цвета у Андрея глаза.
Вадим всегда был рядом, вежлив, предупредителен, тактичен. С ним я становилась милой и интеллигентной. Мне не хотелось ссор, выяснения отношений, он совершенно не давал мне поводов ни для ревности, ни для обид. Каждая наша встреча сопровождалась неизменным букетом белых роз на толстых стеблях без шипов. Я думала, что Вадим меня превратил в эти розы, так же оборвал мои шипы. И мой стебель… Под корень.
Я послушно следовала за ним и почти привыкла во всем с ним соглашаться. Так было проще, удобнее.
Когда Вадим предложил мне переехать к нему, я согласилась практически не раздумывая. Вадиму виднее, как нам будет лучше, он ведь такой правильный.
Я собрала вещи и переехала на следующий же день. А еще через день зашла в Контакт…
«Привет. Как ты?»
Простое «как ты», а мое сердце сделало тройной кульбит в грудной клетке.
«Хорошо, спасибо. А ты?»
Ненавижу социальные сети… Ненавижу…
Тут же замигало окошко мгновенных сообщений. Он онлайн… Как раньше я ждала, чтобы он появился хотя бы в сети. Как сейчас мне хотелось, чтобы он исчез…
«Плохо. Мы с Леной расстались».
Я захлопнула крышку ноутбука.
«Не хочу. Не хочу, не хочу, не хочу, не хочу ничего знать!!! Лена, Катя, Валя – рано или поздно кто-то появится… Я не хочу тебя знать… Вадим. Где Вадим?»
Я хватаю телефон, как спасательный круг.
– Милый, ты когда будешь? Я так соскучилась по тебе.
– Дорогая, извини, я немного занят, у меня важная встреча. Сегодня буду поздно.
Телефон выпадает из рук. Брожу кругами возле ноутбука. «Не зайду, не зайду, не зайду…»
Рывком открываю крышку. Он все еще в онлайне.
«Почему? Что случилось?»
«Наверное, я еще не готов к серьезным отношениям. Глупо звучит в моем возрасте?»
«Может, ты просто ее не любил?»
«Может…»
Как и меня… Как и меня…
Не успеваю ничего ответить, как начинает мигать окошко входящих.
«Она не такая, как ты…»
Не такая, как я??? НЕ ТАКАЯ?? А ты только заметил? Ты только понял, что я не похожа на твоих девушек? Увидел, что только мне не нужны были твои деньги? Что только я терпела все твои выходки и прощала тебе все? Что только я всегда была рядом, с кем бы ни был ты? Что только я была готова по первому зову поехать за тобой на край света, как жены декабристов?
Ты только сейчас понял, что крашеная Леночка в майке с люрексом отличается от меня?
«И чем же я так отличалась от нее?»
«Ты меня по-настоящему любила…»
Из меня вырывается истерический смех.
«Вот именно, лю-би-ЛА… Прости, Андрей, сейчас должен прийти домой мой мужчина. Мне пора идти…»
Закрываю ноут. Выхожу на балкон, закуриваю сигарету Вадима. Смотрю на черное ночное небо… Внутри – звенящая пустота. «Все правильно. Все так и должно быть… Все правильно. Я люблю Вадима…» – повторяю про себя, как заведенная. Но мне кажется, что и ветер, и деревья, и небо шепчут мне: «Врешь… Врешь… Врешь…»
11
Моя история с Вадимом закончилась так же стремительно, как и началась.
В наш информационный век мы стараемся жить слишком быстро, успеть-успеть-успеть, все узнать, везде побывать, все попробовать… Мы разучились наслаждаться неторопливостью мгновений, как пресловутая героиня «Служебного романа», живем, ничего не замечая, боимся одиноких вечеров, засиживаемся на работе или зарываемся в интернет-сайтах… Спрятавшись за экраном монитора, мы ощущаем себя как никогда смелыми и откровенными. Открываем свои маленькие слабости и пороки, выпускаем наружу все, что стараемся запрятать поглубже в реальности.
Вадим не одобрял моего общения в интернете. И так как я уже привыкла во всем полагаться на его суждения, вскоре за его плохо скрываемым недовольством я в очередной раз удалила анкету с «Мамбы». Я старалась быть хорошей. Я внесла Андрея в черный список ВКонтакте и запретила себе заглядывать на его страничку. По вечерам, приготовив ужин и ожидая Вадима с работы, я листала журналы, смотрела комедии, иногда просто читала или слушала музыку…
Это не могло мне быстро не надоесть.
Я перечитывала в четырехсотый раз «Преступление и наказание» из библиотеки Вадима, когда мне вдруг отчаянно захотелось хоть одним глазком взглянуть на фотографию Андрея. И чем больше я себя отговаривала, тем больше меня скручивало, как наркомана при ломке.
Заварив себе крепкий кофе, я пришла к мысли, что меньшим злом все же будет тайная анкета на «Мамбе».
Быстрее, не заходя в Контакт, я скачала чужую любительскую фотографию и зарегистрировалась. На фотографии – эффектная блондинка, совершенно не похожая на меня. Я решила поиграть, составила провокационную анкету и приготовилась отбиваться от извращенцев.
Би-и-би-ип…
Окошко внизу экрана с фотографией мужского полового органа.
«Хочешь его?»
М-да… Тяжелейший случай.
«Хочешь к психоаналитику?»
Би-и-и-би-и-ип…
Ник «Зоофил».
«У тебя нет для меня собачки?»
«У меня мастино неаполитано, выращенная для охоты на ягуаров. Она как раз для тебя. Пережует полностью».
Я бы развлекалась подобным образом еще долго, сообщения сыпались одно за другим, если бы мое внимание не привлекла анкета с фотографией полностью обнаженного мужчины со скованными за спиной руками, в кожаной маске, закрывающей лицо, целующего туфельку «госпожи» – престарелой плохо накрашенной проститутки, устало взирающей на него. Картина, как говорится, маслом.
Что-то знакомое почудилось мне в фигуре мужчины, внутри зашевелилось нехорошее предчувствие.
«Выполню любой каприз госпожи, приеду в любую часть города. Оплата гарантирована».
«Сколько?»
«Договоримся. Госпожа согласна?»
«Как часто ты развлекаешься?»
«Зачем это знать Госпоже?»
«Я должна быть уверена, что ты – выдрессированный раб».
«Да. Часто. Вы согласны?»
Не знаю, но что-то толкнуло меня написать.
«Госпожа подумает, если раб покажет ей лицо».
«При встрече, конечно…»
«Нет. Сейчас. Вдруг ты будешь мне отвратителен? Я не хочу тратить свое время».
«Я надену маску…»
«Я сказала “нет”! Сбрасывай фотографию».
Он на удивление быстро сдался. Через пятнадцать минут на мой новый почтовый ящик пришла фотография.
Я открыла письмо и почувствовала, как мне внезапно стало холодно, несмотря на то, что в квартире горел камин. Я встала, прошла на кухню, налила себе стакан виски и выпила его залпом.
Когда через несколько часов Вадим вернулся домой, он застал уже пустую квартиру и открытый ноутбук с его фотографией во весь экран.
12
– Ну и дура! – Сашка невозмутимо закурил тонкую сигарету. – Подумаешь, у мужика маленькие слабости… А у кого их нет?
– Ни фига себе – маленькие слабости! – Я чуть не поперхнулась. – Он там по полу ползает в кожаном ошейнике и лижет пятки каким-то проституткам, вообще-то!
– Ну и что? Другие, вон, вообще людей в подворотнях режут. Он же никому зла не причиняет, кроме себя?
– Он мне изменял, Саша!
– Это потому, что боялся тебе признаться. А если бы ты отнеслась с пониманием, поиграла бы с мужиком в игры, и не изменял бы.
– Ты с ума сошел, – покачала я головой и махнула официанту, показывая, чтобы он повторил мне мохито.
– Ты, милая, со своими претензиями старой девой помрешь. То ей не так, это… У каждого, понимаешь ты, у каждого есть недостатки! Как будто твой Андрей идеальный. Ты вспомни…
Я потухла и виновато опустила глаза. Какая-то доля правды была в Сашкиных словах. Мне стало стыдно за то, что я так резко поступила с Вадимом. За все время наших с ним отношений он не сделал мне ничего плохого, наоборот, относился, по сравнению с Андреем, как к королеве. А я молча, не поговорив, сбежала от него, да еще и не брала трубку, когда он мне звонил.
– Вот, вижу, совесть взыграла. – Сашка отхлебнул виски. – Мужчины тоже люди и тоже делают глупости.
Я неуверенно улыбнулась:
– И даже ты?
– Я – нет, – отрицательно покачал головой Сашка. – Я – идеален. Но я слишком хорош для тебя. И вообще слишком хорош, чтобы достаться какой-то одной женщине. Остальные мне этого просто не простят!
– Хорошо, – согласилась я. – Я позвоню Вадиму и попытаюсь с ним поговорить. Но учти: я не буду с ним мириться. Просто попробую расстаться по-человечески…
– Дело ведь не в его пристрастиях, скажи? Андрею ты бы простила еще и не то… – хитро сощурил глаза Саша.
– Да, ты прав, – я обреченно вздохнула. – Я просто его не люблю…
– Ну, тогда выпьем за любовь? – Сашка поднял бокал.
И понеслась. Мы пили, смеялись, срывались и ехали в клуб, потом снова пили, искали Сашке даму на ночь, я пыталась отбраковать большинство девушек просто из вредности и потому, что мне не хотелось его отпускать. Ближе к утру мы выползли из последнего клуба, в котором Сашке еле удалось отлепить от себя пьяную вусмерть двадцатилетнюю блондинку, кстати, единственную из девушек, которую я одобрила, потому что она так весело и залихватски пила водку залпом. Ее уже забраковал Сашка, мотивируя это усталостью. На улице начинало светать, улицы были пустынны, и Саша предложил пройтись пешком до его дома и там завалиться спать. Мы шли, поддерживая друг друга со словами: «Не шатайся!», пытались запеть «Черный ворон», но забыли слова, сбились и замолчали…
– Тебе нравится все это? – каким-то странным, чужим голосом спросил Саша.
– Что «это»? – Я удивленно оглянулась вокруг.
– Это… – Саша неопределенно махнул головой. – То, как мы живем. Тебе нравится?
– Мне нравится, когда ты рядом. Мне легко с тобой. И совершенно неважно, чем мы занимаемся. А жизнь… Нет, она никогда не удовлетворяла меня полностью, но я думаю, никогда и не удовлетворит.
– Ты тоже чувствуешь это? Как будто постоянное чувство голода… Хочется-хочется-хочется… Все время хочется чего-то большего…
– Это нормально, Саш, хуже было бы, если бы не хотелось. Мы бы остановились на достигнутом, стали скучными и серыми.
– Многие живут так и счастливы…
– Многие. Но не мы. Ни ты, ни я… Нам нужно по максимуму…
– А где он – максимум? А если его нет? Мы всегда будем несчастливы и не удовлетворены своей жизнью? Разве это хорошо?
– Нет, – я покачала головой, – так не будет… Мы обязательно найдем свое место и своих людей.
– Ты снова об этой своей любви?
– Не будь таким циником. Ты тоже хочешь быть любимым. Я знаю тебя, наверно, даже лучше, чем себя… Мы все хотим.
– Может быть. Я не задумывался. Мне кажется, моя неудовлетворенность жизнью кроется в чем-то другом…
– В чем?
– Мы пришли. – Сашка остановился перед подъездной дверью. – Пора заканчивать философию… Чур, я сплю в спальне.
– Фу, как невежливо с гостями! – я в шутку надулась, Сашка знал, что я люблю спать на его двуспальном диване, в гостиной.
– Зато практично! – Он распахнул дверь передо мной и приглашающе махнул рукой. – Прошу, мадам!
