Kitabı oku: «Живущая в сети или Мысли вслух», sayfa 3

13

Я просыпаюсь от того, что лучики солнца гуляют по моему лицу, забираясь между ресницами. В голове гудит вчерашняя гулянка, но настроение отчего-то хорошее. Прямо в Сашкиной футболке на голое тело шлепаю в душ. Потом иду на кухню, варю кофе. Из-за Сашиной двери не раздается ни шороха. Осторожно приоткрываю дверь и вхожу. Мой друг спит, разметавшись по подушке, и чему-то улыбается во сне.

Все-таки Сашка самый лучший. А самый лучший он от того, что мой друг. Причем только в этом друге я уверена на сто процентов, только на него я могу положиться, как на себя. И он единственный не воспользуется ситуацией, если я напьюсь. Я знаю это, потому что такое не раз случалось за годы нашей дружбы.

Мы даже когда-то целовались. Давно. Но Сашка не пошел дальше, просто обнял меня и сказал на ухо: «Если мы продолжим, то я могу потерять своего лучшего друга! А я очень этого боюсь…» И я поняла, что тоже этого боюсь. И что от того, что он все понимает, мне стало так тепло и хорошо, что я обняла его еще крепче. Мы так стояли около часа, просто обнявшись, и больше тема сексуальных отношений у нас никогда не возникала. Не знаю, обиделся бы Сашка, если бы узнал, что я частенько представляла, что он дал обет. Он красивый, смешной, умный, но монах, и именно поэтому я не могу думать о нем, как о мужчине. Хотя Саша совсем не целомудрен, настолько, что я даже успела запутаться во всех его Леночках-Светочках-Ирочках…

Сашкины ресницы вздрагивают, он открывает глаза и улыбается мне, стоящей перед ним с чашкой кофе.

Нет, наверное, он не обиделся бы. Скорее всего, он тоже пытается абстрагироваться от моей половой принадлежности. И я рада, что у нас это получается. Потому что Саша – это мои самые продолжительные отношения с мужчиной. Возможно, именно потому, что построены они на дружбе.

Я протягиваю чашку.

– Ты просто песня. Никак не могу понять, почему все твои мужчины на тебе не женились? – Сашка быстро вливает в себя кофе и пытается подняться. Я тут же отворачиваюсь, потому что знаю, что мой друг предпочитает спать голым.

Сашку, наверное, можно отнести к разряду метросексуалов. Нет, он не пользуется блеском для губ и не перебарщивает с походами по магазинам. Он просто всегда тщательно следит за собой, его фигура идеальна, ногти и волосы в лучшем состоянии, чем у меня, за что мне иногда бывает очень стыдно. Саша хорошо зарабатывает, он – креативный директор крупного рекламного агентства с иностранным капиталом. В его словарном запасе постоянно превалируют словечки типа «бриф», «бренд», «копирайт».

Сашка уходит в душ, а я пытаюсь сварганить что-нибудь наподобие завтрака. Режу овощи на салат и думаю, что если мы так и останемся одинокими, то в старости вполне сможем жить вместе, без ссор, препирательств, сцен.

Сашкина личная жизнь – это еще большая задница, чем моя. Ни одна Манечка-Анечка-Валечка не продержалась у него дольше двух недель, ни одна не смогла заставить его променять на нее свою свободу. По-моему, мой друг никогда никого в жизни так и не сумел полюбить.

Сашка выходит из душа с полотенцем, повязанным на бедрах, пытается стащить у меня с дощечки огурец и чуть не получает по пальцам ножом… Потом уходит в глубь дома и возвращается с открытой бутылкой вина. Я смотрю на него укоризненно.

– Для поправки здоровья. Нам еще сегодня в клуб, на презентацию!

Сашка разливает вино по бокалам. Я задумчиво делаю глоток.

– Саш…

– А?

– А ты любил когда-нибудь?

– Конечно. Маму, Родину, тебя…

– Да нет. Я о женщине.

– А, по-твоему, ты не женщина? – Сашка смеется, но глаза у него серьезные.

– Ну да, – вздыхаю я, – и мама, и даже Родина. А несчастная любовь у тебя была?

– Несчастная-счастливая. Ты опять о своем Андрее?

– Нет, – отрицательно качаю головой, – Андрей в прошлом…

Я даже верю своим словам. Почти верю…

14

Корни… Во-первых, отросшие черные корни крашеных пергидролем волос, перепаленных на концах… Ну не хватает у тебя ни денег, ни времени для того, чтобы быть блондинкой, ну на фига ты пытаешься закосить под фальшивое подобие Пэрис Хилтон?

Хотя это еще полбеды. Все бывает, ты уверилась, что хочешь быть блондинкой, – и Бог с тобой, будь ей. Ну не успела покрасить корни – тоже бывает… Все мы люди, все мы что-то не успеваем сделать. Только объясни мне, зачем к своим черным корням ты добавляешь кофточку в дешевом люрексе и узкие джинсы, обтягивающие кривоватые ножки и большую попу? Зачем ты совмещаешь в одежде ярко-розовый, салатовый и черный цвета? Зачем надеваешь короткое платье, из-под которого призывно торчат резинки чулок или трусов, в зависимости от степени твоей распущенности?

Но ладно… Оставим даже твой внешний вид.

Вот это: «Она поцеловала его так страстно, что у него на время потемнело в глазах, а когда он пришел в себя, ее уже не было, только на губах остался вкус ванили и корицы» – что это на хрен значит? Ты сейчас кого уговариваешь: себя или мужика взрослого, который любит после тебя облизывать губы, чтобы ощутить вкус ванили и корицы? Или авокадо и гибискуса? Мужики любят вкус шашлыка… Или там картошки жареной… Ну никак они не впечатлятся твоими статусами Вконтакте о губах, пахнущих клубничным сиропом. Ни один мужик с нормальной ориентацией не вдохновится и не побежит оббивать твои пороги, дабы узнать фирму твоего блеска для губ.

Или вот это: «Женщина должна быть как мороженое: белой, сладкой и таять в руках, а мужчина – как кофе: крепким, горячим и не дающим уснуть». Сразу же тянется рука к клавиатуре добавить свое: «Женщина должна быть как мороженое: холодной, дешевой и липкой, а мужчина – как кофе: действовать на нервы и пахнуть коньяком».

Интернет. Проклятая мировая сеть… Я не думала раньше, что на Земле столько извращенцев, столько глупых и ограниченных людей.

Столько пошлости, от которой сводит скулы. И самое главное, каждая из этих недоделанных Пэрис Хилтон, ставя банальные до боли статусы, чувствует себя по меньшей мере Сократом, несущим истину в массы…

Щелкаю страницы Контакта. Хочется смеяться и плакать одновременно.

Благодарю небеса за то, что все-таки среди моих друзей преобладают умные люди.

На другом конце города, по ту сторону экрана, в онлайне сидит мой Сашка. Мы сбрасываем друг другу ссылки, смеемся, и это нас спасает.

«Я раньше не думала, что так не люблю женщин. Я даже представить себе не могу, что вы в них находите? Они же в большинстве такие скучные ду-у-у-у-у-ры-ы-ы!))))» (Это я под впечатлением. Я не всегда такая злая.)

«))))) Смотря что ты подразумеваешь под любовью. Ночь или всю жизнь? Если жизнь, я вообще мало кого люблю». (Представляю, как Сашка лежит на диване с ноутом, закинув ноги на спинку.)

«Мама, Родина и я. Помню-помню». (Улыбаюсь в экран монитора.)

«Отчего такая нелюбовь к женщинам?»

«Сама не знаю. Накопилось, что ли. Мужчины реже болтают, и, как следствие, я реже слышу их глубокомысленные высказывания».

«Я мало болтаю?????? Да я тебя переболтаю на раз!»

«Ты не просто мужчина. Ты идеальный мужчина».

«Согласен!»

«Знаешь, что меня убивает? Что эти малолетние пафосные дурочки бравируют словами-фразами, иногда даже не зная авторов. Вот откуда сворованы слова для дебильной попсовой песни “Я люблю его за то… парам-пам…”? Именно фраза “Не потому, что от него тепло, а потому, что рядом с ним не надо света”?»

«Не с ним, а с ней. В оригинале. Это Анненский, детка ))))» (Сашка отвечает так быстро, что я понимаю, что прогуглить он не успел, и улыбаюсь.)

«Вот поэтому ты мой лучший друг. Ты знаешь».

«Детка, бросай ты эти контакты-одноклассники. Они не доведут тебя до добра».

«Но убивать вечер скучно. Пойдем тогда гулять по ночному городу, пить “Кампари” и петь песни?»

«Сорри, детка. У меня сегодня встреча с одной из столь нелюбимых тобой ненатуральных блондинок».

Я обижаюсь на Сашку, ничего не отвечаю и от обиды захожу на страничку к Андрею. В верхнем правом углу мигает «онлайн». Стена изрисована сердечками очередной «люрексной» Манечки. Судя по сердечкам у каждой его фотографии, Манечке «нравится» абсолютно все. Захожу на страничку к Манечке. В последнее время Контакт открыл нам возможность просматривать фотографии и статусы закрытых ранее страниц.

А-а-а-а-а-а-а-а-а… Мне хочется биться головой об стену.

(Пунктуация и орфография сохранены.)

«Она любит белые розы и фисташковое мороженное.Когда ей плохо утешается молочным шоколадом…зациклена на ароматах..обожает поцелуи в шею....создана для солнца и радует глаз. наивна, но не глупа». (Что Вы курите, товарищ Сталин?!)

«Она улыбается, верит в будущее.Она одна такая…Смешная и ненормальная…капризная и романтичная…слегка горда…кого то ждущая…и кем то любимая…» (Ну то, что одна такая, ты загнула. Пройдись по улицам или по страницам Вконтакте – вас миллионы. Одинаковых, как из одного инкубатора.)

«Любит шампанское и черно-белые фотографии, днями сидит в Интернете, а ночью любуется звездами…Улыбается детям на улице и тихо плачет дома под музыку…Такая простая и наивная…Может глупо…Но ей нравится». (Сидеть целыми днями в интернете действительно глупо. Учись или работай, идиотка. Сразу по ночам спать начнешь.)

Закрываю ноут, чтобы не возникло желание под каждым статусом поинтересоваться, кто такая загадочная «ОНА»? Вялотекущая шизофрения?

Я уже даже молчу про пунктуацию, которая рыдает в углу вместе с грамматикой.

Представляю себе эту пафосную Манечку с перепаленными волосами, фотографиями в туалете на фоне кафеля (Манечки почему-то очень любят фотографироваться в туалете и выставлять сии талантливые изображения на всеобщее обозрение), копирующую чужие статусы, написанные такими же непроходимыми дурами, и наивно полагающую, что, если она напишет о себе в третьем лице, это придаст ее «люрексному» образу загадочности и очарования.

Сашка когда-то сказал, что я страдаю снобизмом. И каждая дурочка имеет право на счастье, а мое горе как раз от ума.

Наверное, он прав… Но я с детства обладала хорошим вкусом на определенные вещи: литературу, музыку, стиль. Я всегда восхищалась красотой, интеллектом и утонченностью. И меня можно было сразить хорошим чувством юмора.

И раздражала меня в этих девушках даже не глупость, а попытка казаться глубокой, трагической личностью. Невозможность посмеяться над собой. Попытка доказать всем, что они те, кем на самом деле не являются.

Это то же самое, что смотреть фильм с дрянной игрой актеров.

Только здесь нельзя выйти из кинозала и уйти. Это жизнь, и все эти актеры вокруг тебя…

Я одеваюсь, собираюсь, крашусь и иду гулять в ночь. Одна.

15

Строчки, точки, сообщения, смайлики, скобки, вопросы… Вы пытались когда-нибудь подсчитать, сколько времени современный человек проводит в виртуальности? Мы покупаем телефоны с функцией выхода в интернет, проводим Wi-Fi в жилых домах, в кафешки носим с собой ноутбуки. Мы погружаемся во Всемирную паутину, как мошки, летящие на призрачный свет.

«Привет. У тебя есть скайп или ватсап?»

Стандартная фраза начала знакомства. С 90% вероятностью такое общение ни во что не перерастет. Даже если у меня есть скайп, мы никогда не пойдем с тобой в ресторан, не будем пить вино или хотя бы пиво на лавочке, ты никогда меня не поцелуешь при луне, никогда не предложишь прожить вместе эту жизнь, у нас никогда не будет детей, семейных праздников, ссор и скандалов с битьем посуды, мы никогда не разведемся и уж точно никогда не состаримся вместе.

Единственное, чем может закончиться наше знакомство, – ты удалишь меня из друзей в очередную дождливую осень, а я сотру все твои мейлы и номера телефонов.

Мы играем в фальшивую жизнь, в которой все просто и не требует затрат помимо оплаты услуг интернет-провайдера.

Мы сидим с Сашкой на его диване, поджав под себя ноги, и смотрим старое черно-белое кино с несчастной Нормой Джин, всю жизнь игравшей в прекрасную Мэрилин.

– По-моему, она лучшая актриса в мире. – Я кладу голову Сашке на колени. – Женщина, всю жизнь игравшая роль.

– Надо заметить, эта роль ей великолепно удалась… – Мой друг задумчиво выпускает кольца дыма.

За окном шумит дождь, барабаня по стеклам, с кухни доносится аромат свежезаваренного кофе. Я пришла к Сашке переждать непогоду.

На вечер у меня был запланирован девичник. Через пару часов я буду сидеть в гламурном заведении и слушать бесконечные истории о несчастной и счастливой любви. Вчера из Парижа вернулась моя давняя знакомая. В качестве сувенира она привезла бракоразводные документы, дом в Ницце и радужные перспективы. В кругах моих подруг Виктория считалась очень успешной девушкой: в двадцать лет она, познакомившись по интернету, выскочила замуж за обеспеченного француза пятидесяти лет и, несмотря на свой юный возраст, заключила с мужем выгодный брачный договор.

Прожив пять лет в браке и так и не подарив мужу ребенка, Виктория подала на развод, выиграла процесс и вернулась на Родину в качестве богатой и скучающей леди.

Не знаю отчего, но в телефонной трубке ее голос звучал вовсе не победно, а скорее растерянно и тоскливо.

– Ничто в этой жизни не дается даром, – философски заключил Сашка, когда я поделилась с ним своими мыслями.

В последнее время мой друг стал много философствовать, реже встречаться с крашеными блондинками и выходить в свет. Большую часть вечеров мы проводили на его диване, размышляя о несовершенстве мироздания, потягивая горячий глинтвейн и обсуждая старые фильмы. Я даже попыталась предположить, что Сашка влюбился, но он отмел мои домыслы со смехом. И все же иногда я замечала странную грусть, плескавшуюся на дне его глаз, в самых романтичных моментах кинолент.

Фильм с Мэрилин подошел к концу, мы так же серьезно досмотрели титры, и я потянулась за телефонной трубкой.

Кафешка встретила меня привычным запахом дорогих сигарет и французских духов. Подружки машут руками из глубины. Вика в центре как виновница нашей встречи. Она, как всегда, прекрасно выглядит: дорогое коктейльное платье, блестящие черные волосы, умело нанесенный макияж, длинный мундштук в наманикюренных пальчиках. Мне кажется, или она радостно встрепенулась при виде меня.

Легкие поцелуи в щеку, подхваченные нами еще в давнюю пору из сериала «Элен и ребята», прохладный мохито с мелкими кусочками льда.

– Как ты?

– Все хорошо… Все…

После – ненадоедливый треп, просмотр фотографий, обсуждение последних сплетен и новинок моды в Милане.

Далеко за полночь мы вываливаемся из кафешки, разбредаясь по автомобилям и заказанным такси.

– Я подвезу тебя, – легко трогает меня за локоть Вика, – мне по пути.

Мы прощаемся с другими девочками и садимся в ее блестящий черный «Мерседес». Молча едем по ночному городу, Вика включает диск с французскими песнями.

– Как ты?.. на самом деле?

– Плохо я. Плохо. – Я с трудом разбираю ее шепот сквозь переливы «Je t'aime». – Ты знаешь, что самое смешное? Я ведь его любила. Правда, любила. Не сразу, потом… Как-то свыклась… и манеру эту его щуриться без очков, и то, как он бегает в шесть утра, пока я еще сплю, и квартирку нашу любила. Мы ведь жили в маленькой квартирке, практически на чердаке. Французы довольно бережливый народ. Они не пускают деньги по ветру. И нормально мы жили. Не хорошо и не плохо. Нормально. Как все… Я ведь и ребенка хотела ему родить…

Вика тормозит у моего подъезда. Дождь уже не льет, а моросит, переливаясь в свете фонарей.

– А потом? Что потом? – спрашиваю я.

Вика поворачивается ко мне всем корпусом.

– Но ведь это, – она обводит рукой вокруг, – это ведь свобода, да? И потом, вдруг бы он променял меня на другую? Моложе? Вон их сколько, на интернет-сайтах, замуж за иностранца – хрустальная мечта…

Я пожимаю плечами, мягко целую ее в щеку и выхожу. Вика заводит машину, приоткрывает окно и грустно мне улыбается.

– А потом… Черт его знает, что потом…

16

Где начинается и кончается одиночество? Чем измеряются те мгновения, которыми тебе не с кем поделиться? Одно из самых страшных наказаний человечества – то, от чего мы все сознательно или бессознательно стремимся убежать.

Мы регистрируемся в социальных сетях, сбиваемся в клубы по интересам, слушаем странную музыку, изменяем свое сознание, вкалывая в вены собственную смерть, в конце концов, женимся и выходим замуж. И врем-врем-врем себе…

Врем о том, что раздирающую тоску не заглушить смайликами в сообщении. И в отчаянные, холодные полночи в нас вкрадывается понимание того, что какие бы милые и чудесные люди не окружали нас, как бы не протягивали к нам они руки помощи, мы все равно остаемся одни. Наедине со своей душой, как с зеркальным отражением.

Только некоторые из нас, единицы, везунчики или любимчики небес, находят в этом кратком промежутке времени, именуемом жизнью, другую такую же мятущуюся душу, в которой неожиданно встречают то, что так долго искали. Понимание. Спокойствие. Родной дом…

Я сидела за дверью операционной, в длинном, узком коридоре, разглядывая капли крови, въевшиеся в линолеум. В голове было пусто, сердце стучало глухо, тук-тук-тук…

Секунда за секундой я теряла счастье. Перечеркивала свою жизнь. Но поступить по-другому было невозможно…

Месяц назад мы с Сашкой, уже изрядно подшофе, завалились на очередную презентацию, проводимую его агентством. Я требовала халявного шампанского и какого-нибудь сказочного брюнета. Сашка кричал, что жгучие брюнеты нынче дефицит, и пытался мне подсунуть своего немолодого лысеющего бухгалтера. Как неоспоримый довод своего выбора он фальшиво напевал «Бухгалтер, милый мой бухгалтер» и корчил смешные рожи. В отместку я отправила Сашку заниматься своим любимым блондинистым контингентом, ткнув наугад пальцем в высоченную золотоволосую богиню.

Сашка пожал плечами, обернулся в указанном мной направлении и вдруг замолк.

– Э-э-эй… Йоу? Ты чего? – Я притронулась к его плечу. Мой друг вздрогнул и посмотрел сквозь меня.

– Это она.

– Кто? – Я недоуменно воззрилась на друга.

– Она. Анжелика.

У меня почему-то неприятно заныло под ложечкой. Я вспомнила эту давно забытую историю. Единственную историю Сашкиной несчастливой любви.

Он тогда был еще зеленым студентом, она – звездой курса. Сашка жил в общаге и питался макаронами. Она ездила на «Мазерати» и предпочитала японские рестораны. Они были не просто из параллельных миров. Их орбиты находились в разных Вселенных.

И тем не менее им суждено было пересечься. Звезды сошлись буквально на пару месяцев. Я так и не смогла понять, отчего Анжелика ненадолго решила снизойти до простого, земного мальчика. То ли от скуки, то ли ради разнообразия, но это произошло. Сашка был юн, влюблен и счастлив. Свое счастье он по-детски решил выразить в виде обручального кольца, которое и преподнес своей пассии, проголодав практически месяц. В ответ Анжелика искренне расхохоталась, обнажив безупречно ровные зубы, погладила его по голове и радостно сообщила, что через неделю она с новым любовником собирается отбыть на Мальдивские острова. Свадьба, конечно же, по этому поводу не входила в ее планы и отменялась. Как и до жути поднадоевшие ей отношения с моим другом.

Сашка выдержал марку. Он не ушел в запой, не впал в депрессию и не стал резать себе вены. Он просто настойчиво ударился сначала в учебу, потом в работу, стал тщательно следить за своей внешностью и стараться не допускать женщин в свое личное пространство дольше, чем на ночь. Кроме мамы. Родины. И меня…

История с Анжеликой отошла в прошлое и стала забываться. Изредка доходили слухи, что она уехала за границу, вернулась, вышла замуж за какого-то местного олигарха. Олигарх через два года променял ее на еще более молодую блондинку, оставив Анжелику ни с чем.

Сашка реагировал на все известия спокойно, и я думала, что и сердце моего друга невозмутимо. До того вечера, когда затейница-судьба вновь столкнула их.

Анжелика оказалась подле нас ровно через пять минут. Радостно расцеловав Сашку, она защебетала что-то о том, как часто его вспоминала, как успела соскучиться по студенческим временам, как грустно и одиноко в последнее время ей стало коротать вечера.

Сашка как завороженный смотрел на ее розовые губы, золотистые локоны и грудь третьего размера и молчал.

Я потихоньку отделилась от их компании и направилась скучать в бар.

Звонок застал меня врасплох. За философскими размышлениями о превратностях судьбы и третьим мохито.

Я смотрела на дисплей телефона, а в голове вертелось почему-то горькое: «Все правильно. Все так и должно быть… Все так и должно быть». Каждому воздается по мечтам его…

17

Судьба, маленькая девочка, рисующая на асфальте разноцветными мелками. Линия – и появилась твоя жизнь. Еще одна – и твоя жизнь перечеркнута.

– Как ты? – Андрей смотрит на меня, прищурив глаза. Не чувствую ничего, кроме обреченности. Почти вижу, как эта маленькая девочка дорисовывает поворот в своих разноцветных лабиринтах.

– Хорошо. Зачем ты позвонил?

– Я скучал по тебе, моя милая. – Привычным жестом кладет свою ладонь на мою. Убираю его руку, подкуриваю.

– Тебе снова стало скучно? Как же твоя очередная Манечка?

Улыбается. Как будто знает все мои мысли, в уверенности, что я побегу за ним по первому зову. Хотя я так и бегу.

Дура…

Почему-то вспоминаю Сашку. Его челку, падающую на глаза, его улыбку, запах. Сбрасываю наваждение.

– Понятно. Манечке снова дали отставку. Так зачем я тебе понадобилась? Срочно залечить душевные раны?

– Злишься на меня? – покровительственный тон. Благодетель, снизошедший до глупой, земной женщины.

Смеюсь. Смех распирает изнутри так, что не могу остановиться. Вижу растерянность в его взгляде.

– Прости, Андрей. Это все так до жути банально и нелепо. Я не злюсь на тебя. Я просто больше тебя не люблю. Все так просто…

– Врешь!

Господи, неужели я позволила этому, в общем-то, чужому мне человеку думать, что он имеет надо мной какую-то власть?

На меня наваливается усталость. Я, как Алиса, носилась за призрачным белым кроликом в надежде попасть в эту самую страну чудес. А нет никакого кролика, и страны нет…

– Нет, Андрей. Не вру. Наверное, впервые за все это время. Ни тебе, ни, что самое главное, себе. Мне просто очень хотелось любить, понимаешь? Просто любить… Ты был, и я любила тебя. Ты ушел, и моя любовь ушла следом за тобой.

– Как может любовь уйти? – Андрей уже сердится. – Что за пафос? Значит, ты врала мне? А я-то дурак, думал, ты одна настоящая. Все эти другие, они меня не любили, а ты…

– Что я? – Мне хочется зачеркнуть этот день, вырвать из памяти пустой, бессмысленный разговор. – Я не врала, Андрей. Я любила. Но, видимо, любовь наша с тобой – это не то, о чем пишут романы, и не то, что благословляется на небесах. Не знаю… – качаю головой. – Прости. Мне, наверное, лучше уйти…

Андрей смотрит в сторону пустым, злым взглядом.

Я ухожу, ноги сами несут меня к Сашкиному дому. Долго смотрю на темные окна. Разворачиваюсь и иду домой. Ощущение такое, что я что-то забыла, вот-вот, напрячься – и вспомню что-то очень важное для меня. Подхожу к своему подъезду: на лавочке, сгорбившись, сидит Сашка.

Я молча сажусь рядом, обнимаю его.

– Как Андрей? – спрашивает мой друг как-то глухо.

– Хорошо. Впрочем, как всегда. Я думала, ты с Анжеликой…

– Ты слишком много думаешь для девушки своего возраста, – Сашка поворачивается ко мне, берет мое лицо в свои ладони и целует. И я вспоминаю. Вспоминаю, чего мне так не хватало весь сегодняшний день и чего мне так не хватает постоянно. Чтобы Сашка, мой Сашка, был всегда рядом. Просто рядом, и больше ничего не нужно. Ни социальных сетей, ни мобильных телефонов, ни телевизоров, ни одной большой глобальной Сети. Только Сашка и я. И никого вокруг.

– Давай куда-нибудь уедем? – говорит Сашка.

Я радостно киваю, на душе становится так легко. Потому, что Сашка мой друг, и потому, что он всегда знает, что нужно сейчас сказать или сделать, и потому, что мы рядом, и потому, что я его люблю…

Сашка крепко меня обнимает.

– Я заеду за тобой в семь?

У меня вдруг как-то нехорошо щемит сердце.

– Я не хочу тебя отпускать. Я боюсь, что-то случится…

– Все будет хорошо, девочка моя. Теперь все будет хорошо, поверь мне.

Сашка поднимается, смотрит на меня, улыбаясь.

– Я буду ровно в семь. Только не передумай.

Я плетусь домой собирать вещи, но чувство, что что-то не так, не покидает меня. Мне отчаянно хочется бросить все и бежать к Сашке домой, схватить его за руку и не отпускать. Я уже собираюсь уходить, когда звонит мой мобильный.

– Алло, Андрей… Я сейчас занята, я…

– Я попал в аварию.

– Как? – Опускаюсь на пол. – Что с тобой?

– Кровь. Из головы. Не знаю. Меня везут в больницу. Со мной была девушка… Она умерла.

Внутри меня все обрывается. Вот оно.

– Куда тебя везут? Я сейчас приеду.

Уже в такси начинаю набирать номер Сашки. Он не берет трубку, звоню раз за разом, настойчиво вдавливая кнопку телефона. Слезы катятся из глаз – то ли от жалости к Андрею, то ли от предчувствия, что в моей жизни случается что-то непоправимое.

Таксист смотрит на меня жалостливо и успокаивающе повторяет:

– Все будет хорошо… Все будет хорошо…

В приемном покое мне сообщают, что Андрея увезли в операционную, он потерял много крови и находится в тяжелом состоянии. Я сижу и тупо пялюсь на телефон: «Ну позвони же, позвони…» Телефон откликается на мою мольбу.

– Девочка моя, где ты? Я уже под твоими окнами…

– Сашенька, миленький мой, я сейчас в больнице.

– Господи, с тобой все в порядке?

– Со мной – да… Сашка, Андрей… он…

– Андрей. Снова Андрей… Я знал. Я так и знал.

Я пытаюсь что-то объяснить, плачу, срывается голос, но Сашка уже меня не слышит. В трубке раздаются короткие гудки…

Ко мне выходит молодая медсестричка и, глядя на мое заплаканное лицо, участливо улыбается:

– Не волнуйтесь вы так, с ним все будет в порядке. Операция прошла успешно. Вы не волнуйтесь, идите к врачу, он вас ждет…

Я непонимающе смотрю на телефон, на медсестру, перед глазами у меня светлеет, и я теряю сознание…