Kitabı oku: «(Не)мимолётный роман», sayfa 18
глава 36
Завтра опять нужно покрасить волосы! Они постоянно рыжеют, как только я уже не укрепляла состав краски. Такими темпами я скоро спалю всю шевелюру к демонам!
– И? Читай дальше, – поторопила я Кэйдис, пока сама держу щипцы для завивки.
Вот всем хороша полюбовница супруга (теперь я в этом абсолютно не сомневаюсь. Пару раз, выходя за полночь из лаборатории, я пыталась её найти, прокорма ради. В покои графа, естественно не сунулась, но защита на его покоях, отсутствующая в другое время – наглядное подтверждение. Даже не стану предполагать, чем они там могут заниматься). Так вот, любовница мужа всем хороша, кроме одного – щипцы для завивки в её руках превращают меня в озорного пуделька. Именно так: как можно ухитриться наделать таких бойких кудряшек, пружинящих при каждом моём шаге… Антиталант!
– … корреспонденту нашей газеты удалось пообщаться с молодой супругой главного ондолийского менталиста. Ваш покорный слуга сражён наповал. Помимо красоты, удивительного чувства стиля, который сочетает в себе нежность молодости и прирождённую изысканность, о которой не зря пишут все газеты Келса, молодая графиня поражает поистине не женским умом, чем заставляет мою голову, припорошённую сединами признать: нужно, друзья мои! Не просто нужно. Необходимо учить таких женщин в университетах! Дать им право говорить и быть услышанными, потому что только так у нас есть шанс не потонуть в собственной ограниченности, и да простят меня, уважаемые читатели, узколобости.
Пока остальные леди ездят около больниц с толпами фотографов, позируя при написании очередного чека, маленькая эстесадская плюмерия* в сопровождении горничной входит под своды боли и скорби, щедро оставляя там собственноручно приготовленные лекарства…”
– Довольно, – отложила щипцы, покончив с мягкими волнами. – Я решительно не понимаю, почему ты не можешь сделать так сама?!
– Миледи, мне нужно потренироваться ещё!
– Чем ты и займёшься, когда мы вернёмся! – взглядом указала на доставленную по моему заказу болванку для причёсок. – Ну что? Не будешь же ты и теперь утверждать, что всё это случайность?
Это я уже об утренней газете.
Всё началось на следующий день после моего визита во дворец. Почти все ежедневники Келса объявили о нашем браке, приложили и фотокарточки, где мы с супругом направляемся к дому…
Теперь статья обо мне появляется ежедневно то тут, то там. Как красива и изящна молодая графиня; как умна и образована – дали интервью мои профессора; как изысканна и утончённа, что её высочество Фейт обожает свою новую подругу – без интервью, только наш совместный снимок на прогулке. И тому подобные ежедневные оды, которые радуют графа, но заставляют задуматься меня.
– Его милость здесь точно не причём. Я узнавала. Он уверен, что такая публичность и известность на пользу вам обоим…
– Тешит своё эго! – я не удержалась от шпильки, теребя нитки жемчуга, тянущиеся паутинками от горла к краю белоснежного платья.
– Миледи! Заботится о вашей общей репутации!
– Конечно. Пусть заботится. Только помяни моё слово: это всё кому-то нужно. Пока это мне на руку, да. Но что, если завтра настроение этого газетного кукловода изменится?
Кэйдис, уязвлённая до глубины души моим пассажем в адрес Дортконда, отвечать не стала. Но это и не требуется. Змей, оставив тело кота почивать, уже отправился на поиска господина Анастаса Ситары. Самого острого и едкого пера Келса. Именно он, вышеупомянутый господин, первым привлёк внимание общественности к моей персоне. И я намерена узнать кому и зачем это нужно.
Страшно? – положительно да. Но этот страх перед неизвестным марионеточником отзывается внутри бесшабашной смелостью, дерзостью даже. Хочется проверить, выкинуть что-нибудь эдакое, чтобы узнать – как тогда отреагирует пресса?
Не будь у меня клеймённой силы, и всего пережитого за последний месяц ужаса, возможно, я бы и пошутила. Но не теперь.
– Признаться, я так голодна, съела бы целого быка, – я хихикнула под ухо Фейт, прижимая покрепче её руку.
– Но… что же делать? Может попросить еды у охраны?
– Есть идея получше: как на счёт летнего кафе? Я видела где-то недалеко.
– Потрясающе! Я обожаю кафе. Пойдём же поскорее…
Воодушевившись, её высочество было потащила меня, как остановилась:
– Только… как же мы пойдём сами? Нужно позвать кого-то из сопровождения… мужчину.
– Брось эти глупости! Неужели мы чаю сами не в силах заказать? Пошли. Будет весело!
И было весело. Пока мы шли быстрым шагом, стараясь не бежать. И когда заняли пустующий столик на улице. Мы всё ещё посмеивались, когда на нас косились с соседних столов – мужчины и пары с женщинами.
Когда гарсон** прошёл мимо нас в третий раз – стало совсем невесело. И если я пыталась храбрится, то Фейт уже почти плакала, прося меня уйти. Очевидно же, что женщин без сопровождения обслуживать здесь не станут.
Очевидно. И очень неприятно.
– Любезный! – в который раз я подняла руку, но немолодой официант, встретил мой взгляд и, ухмыльнувшись, демонстративно его отвёл, попытавшись пройти мимо. Его красные, нездоровые, лоснящиеся щёки чуть не лопнули от собственной важности.Так же, как и рубашка в области пупа.
Не тут-то было! Утоптанная земля выросла под его ногами. Тот, не успев заметить, споткнулся, но воздушная волна не дала ему упасть, развернув в нашу сторону.
– Очень любезно с вашей стороны. Будьте добры, принесите нам чай…
– Вы! Да вы! Вы использовали магию! Я буду жаловаться! Я привлеку вас к ответственности за использование магии на гражданском населении!
Я, сделав потрясённое лицо обернулась. На бледную, дрожащую принцессу страшно даже смотреть.
– Меня? Но позвольте, голубчик. Как же вы меня привлечёте? Я же женщина. Отвечать в суде придётся моему супругу. Я лицо недееспособное. Чаю нам, и поживее. С одуш-лафитскими пирожными.
Новый поток воздуха помог снобу удалиться.
– Давай уйдём! Ради Создателя! Это уже не забавно. Даже страшно… Если отец узнает!
– О чём ты Фейт? – я прижала к столу её дрожащую ладошку. – Его необходимо было проучить. Нет такого закона, запрещающего женщинам пить чай в кафе. Это только его личный выбор: обслуживать ли нас. Неужели ты позволишь, чтобы вот такие крысы возвышались за твой счёт? Только потому что у него есть штаны? И плевать, что они у него единственные. Это же так много: он мужчина, высшее справедливое создание. А ты лишь сосуд, предназначенный для удовлетворения его похоти и тщеславия! – я говорила, не отрывая взгляда от испуганных огромных глаз принцессы. – А что, ваше высочество, представь, что ты это просто ты. Никакая не принцесса. Дочь рабочего. И вот такая мерзость замечает тебя и считает достойной, чтобы рожать ему в год по малышу. А отец твой согласен. И каждый день тебе придётся терпеть рядом это ничтожество, смотрящее на тебя свысока, смеющего пользовать тебя по своему желанию, упрекать, что ты бесполезное ничтожество, которое, кроме как стирать, стряпать и ноги раздвигать, ни на что больше не способна… Каково тогда Фейт?
– Зачем ты так… – прошептала, выдернув руку. – Зачем рассказываешь мне эти ужасы?
– Чтобы ты знала: есть другая жизнь за пределами дворца и городского парка, – я пожала плечами. Лицо моё всё это время оставалось бесстрастным. – В той жизни много несправедливости, боли, нищеты. Там женщины страдают каждый день, умирая от побоев вот таких ублюдков. Или ещё хуже. Ты видела, как он взбеленился? Да не будь я леди, сиди перед ним горожанка, уверена, он бы с радостью выкинул меня отсюда собственными руками.
Принцесса, всегда с безукоризненной осанкой, сейчас стала меньше: ссутулилась, пышная грудь, словно втянулась в спину.
– Всем не поможешь. Что толку, что я буду знать и переживать? Избавить мир от несправедливости мне не под силу, – она сцепила руки на столе в замок.
– Верно. Но мы можем начать делать хоть что-то. Пойти учиться. Постараться высказаться, чтобы нас услышали. Делать дело, которое заметят. Глядишь, через сотню лет, это станет обыденностью.
– Мечтательница!
– Прости меня, – я потянулась к ней вперёд, снова накрывая её руки. – Я не хотела тебя напугать своей горячностью, просто это жажда быть понятой.
– Ну и методы у вас, графиня.
Это не методы, это импровизация. Но я не озвучила этого, потому что дожидалась, пока подавальщик расставит наш заказ.
– Здравствуйте, леди. Прошу прощения, что прерываю ваш отдых, но я бы искренне не советовала вам пить и есть то, что вам принесли, – возле нашего столика появилась девушка с рыжей головой. Её огромная копна из закрученных в причёску кудрей, так и норовила лопнуть. – После вашего представления, за которое примите мои аплодисменты, дорогая, я отправилась в уборную, – незнакомка хихикнула, – естественно, я заплутала, и увидела как тот молодчик не первой свежести подсыпал что-то в ваш заварник, – произнесла она, склонившись над столом. – Позволите присесть?
Дождавшись нашего синхронного кивка, леди посмотрела на своего спутника, оставшегося за соседним столом. Тот быстро поднялся, являя нам не просто большую – огромную фигуру, которой больше подошёл бы не идеально сидящий (огромный!) фрак, а фартук мясника. Мужчина мгновенно приблизился, отодвигая стул для рыжика, которая рядом с ним казалась просто тростиночкой!
– Спасибо, милый. Я ненадолго, – отпросилась? она у спутника, вынимая поцелованные (не фигурально, а тактильно!) пальчики.
Здоровяк вернулся за свой столик, так и не проронив ни слова. Не удивлюсь, узнав, что этот увалень нем, как рыба. Спрятался за газеткой, но почему-то я не сомневаюсь: бдит.
– Аннабель Китара, виконтесса Ирдертуден, – ослепительно улыбнулась, собственно, виконтесса.
– Эльташа…
– Маленькая эстесадская плюмерия и её высочество, принцесса Фейт. Не буду лукавить, что я не знаю, кто вы…
Виконтесса, ставшая просто Аннабель, уже через десять минут, оказалась не просто приятной. Магнетически притягательной. Я и Фейт, мы слушали её щебетанье с разинутыми ртами. Буквально. Комплименты из её уст звучали как искреннее восхищение и дружелюбие, а каждый вопрос буквально сочился неподдельным интересом.
Мы бы болтали и дальше, если бы Фейт не прислали вестник с просьбой возвращаться.
– Кузен приехал, настаивает, что сам проводит, – непринуждённо, полностью расслабившись, протянула она. – Неловко заставлять его ждать.
Повинуясь знаку, известному лишь этим двоим, увалень вновь оказался за спиной красавицы.
– Леди, позвольте представить – Валаил Китара, виконт Ирдертруден. Мой супруг, – сказала, беря мужчину за руку. – Валли прекрасно знает, кто перед ним, не буду строить вертеп, – пояснила она, оправдывая одностороннее представление.
Мы поочерёдно подали руки к поцелую.
– Большая честь для меня, – голос под стать хозяину. Зычный и громкий.
Как удивительно гармонично они смотрятся вместе: маленькая, такая живая, неудержимая Аннабель и совершенная её противоположность: непоколебимый, большой и спокойный Валаил.
От предложения проводить мы отказались. Неспеша уходили, наперебой хохоча и восторгаясь нашими новыми знакомыми. На выходе из парка, как раз когда мы подходили к экипажам, я уже смеялась в голос, неприлично запрокинув голову.
Конечно, я сразу поняла, о каком брате говорила Фейт. И мне казалось, что я готова к встрече. Казалось, пока не натолкнулась на серьёзный изучающий взгляд Кристофера, ожидающего нас в тени большого дуба.
И опять – ноги стали ватными, сердце больно застучало, норовя выпрыгнуть из груди.
Понравится ли ему мой наряд? Оценит ли? Я так надеялась увидеться хотя бы мельком, что продумала свой образ за несколько дней до встречи с Фейт. Кейдис собственноручно пришивала нитки жемчуга, которые расходились от горла к декольте, полупрозрачные рукава-фонарики, и в отличии от верха, никаких украшений по белоснежному подолу.
Заметил. Оценил. Скользнул от дерева к нам на встречу, слегка нервно проведя руками по карманам армейских брюк.
Я чуть не споткнулась. На совершенно ровной дорожке, чудом пойманная подоспевшим маркизом. Не упала.
– Леди Эльташа, – проговорил хрипловато, ощупывая взглядом моё лицо… шею… ниже… Держа меня за плечи.
– Спасибо, ваша светлость, – впилась взглядом в искусанные губы, отметила лёгкую щетину и синяки под глазами, – спасибо, что не дали упасть.
Только тогда он разжал руки. Медленно, словно нехотя. Провёл рукой по волосам, стрельнув взглядом в Фейт.
– Я отвезу тебя. Только сопровожу леди до кареты.
– Не стоит, ваша светлость. Меня ждёт горничная и охранник в карете.
– Охранник?
– И секретарь. В одном лице, – понизила голос и добавила: – подозреваю, что и шпион.
В любом случае, скрываться бесполезно. Сибаир уже увидел наше приближение и вышел из кареты.
– Ваш супруг очень заботится о вашей безопасности, миледи, – сухо заметил маркиз, чтобы все услышали.
– Вы правы, милорд. Что ж. Благодарю, что проводили. Всего доброго, – протянула обтянутую шёлком ладонь для поцелуя, которого не последовало.
Крис легко пожал мою ладонь и коснулся губами воздуха над ней.
Уже сидя в карете, под изучающим взглядом Сибаира, я сжимала с силой записку, незаметно вложенную маркизом в мою руку и всё думала: каково это – быть замужем за любимым мужчиной. Хотеть его касаться, не бояться и не избегать.
Перед глазами стояла Аннабель Китара и её пальцы, которые целует обожающий её супруг.
*Плюмерия – цветок южных островов. У некоторых народов плюмерия – символ бессмертия, у других – вожделения.
**Гарсон – официант.
Глава 37.
“Завтра, в полдень. Шпиона я уберу, придумай, как скрыться от компаньонки. Прикажи кучеру ехать по улице Водерм, затем съехать на Троуро. Когда достигнете предместья, расстроится упряжь лошади. Неподалёку будет ждать наёмный экипаж”.
Верчу в руках тонкую, почти прозрачную бумажку с напечатанным текстом. Что это? Зачем? Почему было просто не написать? Если бы Крис не передал мне записку лично – ни за что бы не поехала.
И самое главное: что надеть? Чтобы не слишком нарядно – не вызвать подозрений, но так, чтобы он глаз не мог от меня отвести. И легко было снимать.
Как выехать одной, извернуться – я ещё придумаю. Пока же, мне стоит обновить гардероб.
Закрыла вентиль крана. Не нужна мне ванна. Позже.
Позвонила в колокольчик, Кэйдис на кухне должна услышать, что нужна мне.
– Миледи? – запыхалась, явно торопилась. Заглянула в дверь, поправляя выбившиеся тёмные пряди.
Потемневшие. Что это она делала?
– Входи. Мне нужно узнать адрес модного дома, – показала ей карточку с логотипом из коробки от белья. – Как это сделать?
– Ооо! Это же… Это то самое бельё! – карие глаза засияли, рот смешно вытянулся.
– А поподробнее?
– Ну как же! Разве вы не слышали? Все аристократки стоят туда в очередь обшиваться, – прозвучало с благоговейным придыханием, – говорят, там шьют скандальную, очень вызывающую одежду. А я-то всё гадала, пока вещи ваши раскладывала, что это да к чему. Там заказывали?
– Там, там. Только как это такие вещи покупают знатные дамы? Если они скандальные?
– Покупают, да ещё как! Только никому не признаются. Мало кто ходит к ним в открытую, шлют прислугу, – Кейдис усмехнулась. – Болтают, что тамошняя хозяйка, бывшая… как бы это сказать… куртизанка.
– Не болтай дурного. Ты знаешь, где они находятся?
Медленно, будто соображая в процессе, Кейдис кивнула. А пока я наблюдала за ней, за её присобранными волосами, с которыми она явно пыталась что-то сделать, и идея в голове дооформлялась.
– Собирайся. Только надень что-то, что удобно будет скинуть, чтобы снимать мерки, – удивление, неверие, азарт. Не понимаю до конца, зачем мне это, но чую, что поступаю правильно.
– Что ты сделала с волосами? – спросила уже в экипаже, пока мы пробирались по запруженным столичным улицам.
Горничная неловко заправила под шляпку вновь выбившийся локон.
– Ничего не сделала, – и глаза отвела в окно.
Там как раз прогарцевал Сибаир, крича кому-то, чтобы убрался с дороги.
– Кейдис, я же не слепая. Твои волосы стали красивее. Ярче… более блестящими. Я тоже так хочу.
– Вы, миледи?
– А что странного?
– Да то, что волос, краше ваших я нигде не видала, – прозвучало немного грустно. – А это так, в аптеке купила, посоветовал тамошний служащий.
– Не стоит тебе покупать косметику в аптеке. Я сама тебе сварю всё, что нужно.
– Но миледи… зачем вам это?
– А почему нет? Ты добра ко мне, разве я не могу отплатить тебе за доброту?
– Граф мне жалованье платит… да и граф… ваш супруг, – посмотрела теперь точно в глаза, пытаясь понять, понимаю ли я её вопрос.
Понимаю.
– Мы все заложники ситуации. Ни я, ни граф не хотели этого брака. Но так было нужно. И уж ты точно ни в чём не виновата, – а ещё могла бы существенно подпортить моё пребывание здесь. Но идею я подавать ей не стала.
А план по отвлечению от себя внимания всё дозревает и дозревает…
Мы подъехали к дому. Окраина центра Келса. Хороший торговый район. Маленькое здание с лавкой внизу и, как я предполагаю, жилым вторым этажом.
Белая вывеска на сером фасаде, где написано в тон “Л. Э.” Большая стеклянная стена. Затюленная, она вызывает инстинктивное желание заглянуть за ткань, разведать, что внутри.
Но поразило меня другое. Музыка.
Из магазина льётся музыка. Лёгкая и расслабляющая. Очень приятная.
Хоть наш экипаж уже и остановился, но шум улиц совсем не заглушает мелодию.
Хочется закрыть глаза и откинуться на сиденье. Замереть в моменте. Хоть на несколько минут.
– Миледи… может я всё же сама? Боюсь представить, какой будет скандал. Журналисты следят за вами по пятам. Граф разозлится, что вы пошли в такое место.
– Граф всеми силами культивирует и поддерживает мой образ прогрессивной и просвещённой женщины. Женщине ведь нужно бельё?
Подмигнула пунцовой Кейдис и сама постучала кучеру.
Естественно, Сибаир вошёл первым, оглядел помещение, дал нам разрешение войти.
Запах. Тонкий, едва уловимый аромат ванили, настолько, что захотелось застыть, чтобы вдохнуть посильнее и распробовать – первое, на что я обратила внимание.
Небольшое, камерное помещение. Торговый прилавок, маленький диванчик с чайным столиком.
Если бы не свёртки ткани, за спиной девушки за прилавком, ни за что не подумаешь, что здесь шьют.
Кстати, о девушке… С короткими волосами.
В жизни не видела коротких волос у женщины.
Потому что остриженные волосы – позор. Женщине обрезают волосы только в одном случае – после вынесения приговора. Каждый добродетельный подданный должен знать – перед ним отверженная. Преступница.
С идеально прямой спиной.
Кейдис тоже вперилась глазами в девушку. Очень красивую, к слову. Короткие волосы идут ей без меры, только подчёркивают трогательно-точёные черты лица: большой рот, изящный, белоснежный подбородок и тонкую шею. Которую стянули переплетённые нити чёрно-белого жемчуга.
Воплощение смелости, элегантности, грации.
Девушка поприветствовала нас и предложила подождать, пока она отдаст заказ покупательнице. Кейдис устроилась на диванчике, я подошла к прилавку.
– Скажите пожалуйста, это платье… оно ведь предназначено для будуара? Или в таком нынче уже выходят к гостям? – ткнула я на кружевное великолепие на фотокарточке, провела кончиком пальца по глянцу.
– Боюсь, что нет, миледи. Это будуарное платье, – улыбнулась хозяйка.
– Голубушка! Поспешите. А вы, милочка, дождитесь своей очереди. Не отвлекайте… служащую от работы своими вопросами, – чопорная женщина неопределённого возраста. В коричневом платье… не будь она здесь, я бы сказала учительском. Судя по всему, горничная. Закончив отповедь, она тут же вернула свой взгляд к рукам девушки, заворачивающей её заказ.
Положительно не ожидает ответа.
– Но она ведь не ртом работает. Верно? – Кейдис прыснула, послышался и смешок Сибаира. Что мешает леди, – на этом слове взгляд синего чулка сделался не только надменным, насмешливым, – паковать ваши покупки и отвечать на мои вопросы?
– То, что истинные, – упор на последнее слово, – леди ждут свои вещи, за которые заплатили. А такие леди, как вы, – окинула нас обеих взглядом, мигом уравняв моё декольте со стрижкой мидинетки*, – должны знать своё место.
Что ж. Миленько.
– Да что вы говорите! Я смотрю, вы то, как раз и знаете положенное вам место. Цепной псины. Или… ручной болонки? – я нарочито растянула реплику. И пока она ошарашенная ответом, которого явно не ожидала: – Ав! Ав, ав!
– Хабалка! Плебейка! Да как ты смеешь… падаль! – завопила тётка, возможно, впервые в жизни получившая отпор. Я жестом остановила Сибаира. – Ты понятия не имеешь, кому я служу! Моя хозяйка тебя в пыль сотрёт!
– За что? – я картинно похлопала глазками, мысленно воздвигая воздушный заслон от двинувшейся на меня жабы. – За то, что я указала прислуге её место? Вашей хозяйке следует лучше воспитывать своих слуг. Чтобы они не бросались на людей.
Она и бросилась. Прямиком на стену.
Уж не знаю, что она намеревалась сделать, только натолкнулась на невидимую преграду.
– Магичка! – прошептала уязвлённо.
– Дорогая, вы закончили?
– Она заканчивает, – раздался знакомый женский голос. – Если не возражаете, для меня будет честью обслужить вас лично.
Люси Эндден. Мать-Земля! Л. Э.!!!
Прекрасная, восхитительная, словно ангел создателя, сошедший с картин художников прошлых веков.
– Я буду рада. Для меня это не меньшая честь, мисс Эндден. А супруг уверял, что просто так, сразу, я к вам не попаду. Очень рада, что ваши дела так пошли в гору! – дала понять, что не скрываю ни нашего знакомства, ни собственного имени.
– Не каждый день ко мне заходит жена главного менталиста королевства. Проходите, – Люси изящной рукой приоткрыла стенную дверь.
– Кэйдис? Люси, я бы хотела, чтобы с моего секретаря тоже приняли заказ. На мой счёт, естественно, – и шепнула едва слышно: этот человек должен уметь убедить женщину, что ей необходимо красивое бельё, – вернулась к прилавку под восхищённый взгляд сотрудницы, – вот это я прихвачу, если не возражаете?
Сцапала приглянувшиеся снимки.
– Олса, когда закончишь с госпожой, закрой пожалуйста магазин и займись сама гардеробом мисс, – взглядом Люси указала на Кэйдис.
Лет десять назад Люси уехала в столицу. Домой с тех пор она не приезжала, но в Келсе пахала, как проклятая. Именно благодаря ей, так разрослась в своё время ферма Эндден, а Мелани закончила школу.
Люси в детстве приходилось работать, помогать родителям. На учёбу не оставалось ни сил, ни желания.
– Ты не представляешь, чего мне только не наговорили, про твой модный дом: что здесь самае скандальная и откровенная одежда, и что очередь к тебе расписана на много месяцев вперёд. Всё сплошь аристократы. Это правда?
Обеими руками Люси прошлась по коже головы, словно массируя, взлохматила соломенные локоны, небрежно разбросанные по плечам и спине.
– Не стану юлить. Дела и правда идут хорошо. Трёх помощниц пришлось нанять. И это помимо Олсы. Она, по большей части покупателей обслуживает.
– Удивительно! Я очень за тебя рада, – от всей души поздравила землячку, – а кто та грымза?
– Не имею представления. Я ничего не знаю о своих клиентках. Ты – буквально пятая леди, вошедшая в эту дверь. Четвёртая была вчера. И, кстати, зря ты светишься. С любовью газетчиков к эстесадской плюмерии, – я поморщилась на прозвище, уже набившем оскомину, – они тебе этого не спустят.
– Работаю над имиджем прогрессивной женщины! – засмеялась я. – Пусть пишут.
– Да у меня тут просто пристанище прогрессивных женщин. Вчера тоже приехала одна. Иностранка. Без горничной, без сопровождения. По-ондолийски не очень пока объясняется, но, как я поняла – шокирована нашим обществом. Невеста какого-то высокопоставленного аристократа…
– Ай! – не пойми чего руки задрожали. Больно оцарапала кожу застёжкой.
– Аккуратнее, – пожурила Люси. – Свадьба, говорит, уже на днях. Она и приехала. Тоже, кстати, не простая. Не то княжна, не то царевна. Не меньше твоего, точно. Так, рассказывает, что до свадьбы считанные дни, а жених пошёл в отказ. Его там чуть ли не король уговаривает…
– К… кто жених? – дышать стало трудно. Весь воздух в мире разом закончился.
– Не знаю. Но кто-то из ваших: не то герцог, не то граф. Но точно не принц. Хотя я и не понимаю, такую красавицу и за принца можно. Очень уж хороша.
– Хороша? – виски сжались тисками.
– Говорю же, красавица… кстати, чем-то на тебя похожа.
– П… похожа?
– Да, тоже чернявая, тонкая. Только… ты знаешь, до тебя ей далеко. А ты, часом, не понесла?
Мать-Земля… я только и нашлась, что покачать головой.
– Твои мерки изменились. Герцогиня заказ делала раньше – грудь была меньше, в талии больше. Да и бёдра… пошире стали. Точно не беременна?
– Точно. Что с девушкой? Зачем она приходила?
– Известно зачем. За бельём. Сказала, что ей хватит и часа с ним наедине и можно хоть завтра в храм.
Завтра в храм…
– Хочет соблазнить жениха? Так уверена в своих силах?
– Даже не знаю. Она, конечно, спесивая, но на дуру не похожа, чтобы полагаться только на женское обаяние.
– Ну нет… не станет же она его опаивать…?
– За что купила, за то и продаю! Таша! Ты чего так побледнела? Что с тобой?
– Нет. Ничего. Ты закончила?
– Почти. Рост остался. Подожди.
Дверь открылась и в кабинет шмыгнула та самая Олса.
– У вас потрясающая фигура! – восхищённо присвистнула.
– Спасибо. От бабули досталась, – улыбнулась ей. – А я рассчитывала на замок…
Все рассмеялись.
– С такой внешностью замок у тебя будет. И не один, – поддержала Люси.
– Ты можешь мне сказать, куда доставили её заказ?
– Зачем? – изумилась модистка.
Не могу ответить. Только умоляюще смотрю ей в глаза.
– Конечно, могу. Я перепишу тебе адрес. Но её заказ ещё не доставили, сегодня отправлю курьера.
Я колебалась всего мгновенье.
– Покажи мне, что она заказала…
Люси показала.
Белоснежное бюстье, переходящее в кружево, которое должно обтянуть живот. И маленькие кружевные панталоны. Я подцепила тесёмку трясущимися пальцами, но так и не смогла достать…
Перед глазами стала картина: Крис, сжимающий в своих руках хрупкую брюнетку, на которой лишь это бельё. В гостиной Фейт почему-то. Почему-то не меня. Я не вижу лица, только тонкое тело в агонии, но я уверена: она очень красива…
Живот больно резануло. В глазах потемнело.
– Ты же не будешь делать глупости? – протянула поутихшая, задумчивая Люси.
Нет, конечно нет. Помотала головой…
– Ты можешь не доставлять ей этот заказ? – я спросила, совершенно не понимая, что буду делать с ответом.
* Мидинетка – женщина, независимая материально от мужчины, работающая в швейном производстве.
