Kitabı oku: «На грани доверия. Книга третья.», sayfa 19
Глава 84
Мира, наблюдая за этой картиной, не сдержала улыбки.
– Я не успела помыть лапы этому оболтусу, – сказала она виновато.
– Ерунда, – отмахнулся Дима, посмотрел на пуделя, – ты всё равно очень хороший пёс, правда? – Беня согласно гавкнул. Спрыгнул с коленей гостя и помчался на кухню. Там был ещё один гость, от него тоже хорошо пахло. С ним стоило познакомиться ближе.
– Я всё утро тебе звонил, – Данилевский поднялся со стула, подошёл к Мире, отдал ей цветы.
– Я ушла по магазинам, и телефон забыла дома, – она посмотрела в его глаза.
– Я тебя не видел целую вечность, – прошептал он, прижал ее к себе.
– Мы же расстались вчера вечером, – напомнила Мира.
– С того момента прошла вечность, – он стал приближаться к её губам, сначала прикоснулся к ним мягко, едва-едва. Затем раздвинул её губы своим языком и поцеловал горячо, соскученно.
– Ребята, а мы всё подготовили к чаепитию, – Всеволод появился в самый разгар поцелуев, – ой, опять я не вовремя, но вы нашли, где целоваться, прямо в дверях, – он нёс в руках поднос с заварочным чайником, чашками, сахарницей и сливочником, – потом доцелуетесь, помогайте нам накрыть стол, – добавил он. – Димка, шагай на кухню и неси оттуда пирог. Анна Андреевна тебе даст блюдо.
Дмитрий послушно отправился на кухню, увидев маму Миры, покраснел, засмущался. Подумал, видела ли она их с Мирой поцелуи?
– Анна Андреевна, я пришёл вам помочь принести пирог, – сказал он, пытаясь оправиться от смущения. Поправил очки, которые съехали на кончик носа.
– Хорошо, Димочка, держите, – он взял из её рук блюдо и ещё раз убедился, сколь мила и обаятельна эта женщина. Беня, увидев его, гавкнул, мол, и я тут. Дима улыбнулся.
А в комнате Всеволод смешил Миру, рассказывая анекдоты, расспрашивал её о пуделе, который, познакомившись с ним, тоже успел оставить пятно на его джинсах.
– Отлично, Димка, тащи сюда в центр стола пирог, – скомандовал Всеволод, увидев входящего брата, – ставь сюда. Я за чайником с кипятком и приведу хозяйку дома. Пора пить чай, – ушёл, что-то насвистывая. Как только брат исчез из поля зрения, Дима и Мира рванули друг к другу. Поцеловались быстро, но также горячо.
– Мы не просто так нагрянули к вам, – после поцелуя прошептал Данилевский.
– Да? – также шепотом сказала Мира.
– Да, скоро узнаешь. Я люблю тебя, моя девочка, – он отошёл к столу вовремя – появился брат и Анна Андреевна. Расселись за столом, налили душистый чай, хозяйка дома нарезала пирог внушительными кусками и сама лично разложила их по тарелкам, протягивая сначала Диме, потом его брату, затем уже дочери и себе. Беня улёгся под столом прямо на ботинки Димы.
– А давайте я скажу тост, – взяв чашку, громко произнёс Всеволод, он сегодня особенно много балагурил, за последнее время впервые чувствовал такой душевный подъём. Вот хорошо на душе, и всё тут. – Предвижу возражения, что у меня не рюмка, но с чаем тосты тоже можно говорить, разве есть запрет?
– Нет запрета, говори, Всеволод, – поддержала его Мира.
– Отлично, одобрение получено, говорю, – он приподнял чашку, – я хочу выпить за этот чудесный дом, за его хозяек, за тот уют и особый дух доброты и гостеприимства, который здесь чувствуется. За вас, красавицы и умницы – Анна Андреевна и Мира, моё восхищение! Ура!
Под весёлый смех поднялись чашки с чаем и аккуратно дзынкнули друг о друга. Данилевский не сводил глаз с Миры, в какой-то момент положил свою руку на её кисть.
– Это не пирог, – воскликнул Всеволод, откусив большой кусок, – это, – он щелкнул пальцами, подбирая слова, – это симфония! Анна Андреевна, вы уж не обессудьте, но я время от времени буду наведываться к вам на пироги, не смогу забыть это пиршество.
– Приходите, Севочка, буду всегда вам рада, – на кухне он уже успел попросить её называть себя Севой.
– Всенепременно приду! И уже на правах не просто друга, а родственника, – он под столом толкнул ногу брата, мол, давай.
– Да, конечно, – Дмитрий поднялся из-за стола, – Анна Андреевна, – сделал паузу, вдохнул полной грудью, ослабил узел галстука, – я хочу попросить у вас руки и сердца вашей дочери. Я люблю Миру – искренне, по-настоящему.
А потом Анна Андреевна принесла икону и благословила ею свою дочь и Диму. Она пожелала им много хорошего, говорила о первом их единомышленном жизненно важном решении, о союзе мыслей, который необходимо сохранять все годы, которые им отпущены. Всеволод внимательно наблюдал за всем, в какой-то момент поймал себя на том, что вспоминает свою жизнь. Тот момент, когда позвал будущую жену замуж, как же всё было иначе! Начиная от помолвки и заканчивая свадьбой. Да, была шикарная церемония, всё дорого и красиво. Вот только перед этим они поссорились с Аллой, ей не нравилось то одно, то другое. Он тогда всё списал на волнение и капризы перед свадьбой. Только потом эти капризы стали регулярными. Капризы, недовольство, бесконечные претензии. А он угождал, подстраивался, опять угождал. Пока не послал всё к лешему. В один прекрасный момент собрал свои вещи и переехал в дом к матери. Алла будто и не заметила ухода мужа, они встретились лишь при разводе. Вот тогда он точно решил для себя – брак не для него, хватит, попытка не удалась. Можно жить и так. Чтобы мать не контролировала его жизнь, сняв квартиру, сначала переехал от неё, а потом неожиданно родственница с окраины столицы, скончавшись, оставила ему свою квартиру. Доплатив, Всеволод купил себе жильё ближе к центру.
Девушки, конечно, присутствовали в его жизни, но ни одна из них долго не задерживалась, он не хотел привязываться. А вот Димка захотел и сразу решил жениться на Мире. Ведь говорил ему ещё там, в больнице. Сначала Всеволод даже не поверил брату, а когда увидел Миру, познакомился с ней, сомнений не осталось.
А как они смотрят друг на друга! С особой нежностью и одновременно страстно. Димка накрыл руку Миры своей рукой и тихонько гладит. Одним словом – счастливый. Надо будет обсудить дату свадьбы. Как они захотят – так распишутся или с церемонией? А мама… вот о ком они забыли! Была вчера здесь, наверняка, но, похоже, Мира не изменила своего решения. Молодец, устояла. Хотя… мама так просто не сдаст свои позиции. Мире будет трудно, но рядом Димка, а у него верный старший брат, который тоже на их стороне. А остальное – преодолимо.
Он посмотрел на Анну Андреевну, несмотря на её болезнь, красивая женщина. И как же хорошо в её присутствии.
– Анна Андреевна – обратился к ней Всеволод, – вы обещали рассказать про гречишный чай. Что там за легенда, связанная с ним?
– Да, обещала, Севочка, – она подлила ему чая, предложила Диме, тот кивнул, у Миры чашка была полной, – как люди познакомились с гречихой? Существует легенда, согласно которой во времена правления Нефритового императора на Китай обрушилась страшная засуха. В течение длительного периода времени на землю не упало ни единой капли дождя. В стране начался голод.
Чтобы как-то помочь народу, император дал людям зерна гречихи, которые были способны выдерживать неблагоприятные погодные условия и давать урожай. Именно благодаря им, народ смог пережить нелегкие времена. Так у людей и появились семена гречишного чая.
Гречишный чай китайцы делают из семян татарской гречихи. Где впервые их начали выращивать – неизвестно. Одни ученые склоняются к тому, что это была Индия, другие уверены, что их родиной была Греция. Но широкое распространение они получили во времена монголо-татарских нашествий. Именно оттуда и пошло название сорта.
– Какая интересная легенда, – воскликнул Всеволод, – теперь всенепременно буду пить этот чай. Димка, купишь мне его в подарок на день рождения.
– А у вас скоро день рождения? – поинтересовалась Анна Андреевна.
– В следующем месяце, – ответил вместо него Дмитрий, они переглянулись с Мирой.
– Мы вас обязательно поздравим, Всеволод, и подарим чай, обещаем, да, Мирочка?
– Да, мама. Сева, жди подарков, – она улыбнулась.
– Ой, если честно, я сто лет не праздновал свой день рождения, я от него убегаю, но если вы испечёте такой вот пирог и заварите свой фирменный чай, то я изменю своей традиции.
– Тогда, Всеволод, мы официально приглашаем вас на ваш же день рождения, в этот дом! – сказала Анна Андреевна. – Если получится, приезжайте, добро пожаловать.
– Заманчиво, однако! – он задумался. – А приеду, зуб даю, – все засмеялись.
Глава 85
Вадим задержался на работе, затем на одном из проспектов попал в пробку, подъехал к дому ближе к одиннадцати вечера. В окнах горел свет, он постоял у подъезда, покурил. Сегодня позвонил Женька, сообщил, что нашли нападавшего на Вику, и он признался. Как и в том, что его наняли напугать её. Кто нанял – следователь предпочёл пока скрыть, сказав, что этого человека ищут. Предвидя желание Зорина дать в морду нападавшему, Турчанинов сказал сразу, что тот уже за решёткой, и Зорину до него не добраться, самосуд им не нужен.
Вадим с большим трудом успокоился. Полдня не мог нормально работать, психовал, выходил курить. Хотел ещё раз позвонить Турчанинову, но тот был вне зоны доступа. Зорин докурил, вошёл в подъезд.
– Ты не спишь? – спросил он у жены, она вышла в коридор встречать его.
– Тебя жду, – сегодня Виктория выглядела лучше, пушистые волосы лежали по плечам, на глазах лёгкий макияж, щеки разрумянились. – Ты голоден?
– Нет, ничего не хочу, – ответил Вадим, направился в ванную комнату мыть руки.
– Вадик, что-то случилось? – Вика встала у двери.
– Нет, а что? – он тщательно вытирал руки о полотенце. Посмотрел на жену.
– Ты задержался на работе, я звонила, но ты не брал трубку, – мягко укорила она.
– Не слышал, извини, – он чмокнул её в щёку и прошёл в комнату. Тут же лёг на диван, закинул ноги на боковой валик, закрыл глаза.
– Устал? – Виктория прошла следом, поправила ему подушку. – Отдыхай, не буду тебе мешать, – сказала тихо и ушла на кухню.
Зорин проснулся среди ночи, ноги затекли, да и вообще было неудобно. Он встал, размялся, поменял футболку, посмотрел на часы в телефоне.
На кухне был идеальный порядок, Зорин заглянул в кастрюлю с пловом – греть было лень, достал из холодильника сыр, масло. Сделал себе целую тарелку бутербродов, налил чай. Сел за стол, стал жевать.
– Давай погрею ужин? – Виктория вошла неслышно, даже испугала его.
– Я себе бутерброды сделал, – продолжая жевать, сказал он.
– Я погрею плов быстро, – она засуетилась.
– Подожди, – Вадим взял жену за руку и усадил себе на колени. Положил голову на плечо. – Моя Викуся, моя родная.
– Вадимыч, – она прижалась к нему, поцеловала в щеку. – У нас всё будет хорошо, правда? Главное, что мы вместе.
– Конечно, – он улыбнулся. – Я тебя люблю.
– И я тебя люблю, мой рыцарь без страха и упрёка. Знаешь, как я по тебе соскучилась? До самого неба, вот как, – она подняла руку вверх.
Они до утра так и не уснули, после ласк и поцелуев долго лежали, просто обнявшись.
– Вадюш, знаешь, что я подумала? – сказала Вика.
– Что, милая?
– Если до лета у нас не получится, давай возьмём ребёнка из детского дома? А? Ведь стольким детям нужны родители, а мы сможем быть хорошими родителями. Сможем, Вадик?
– Сможем, – согласился он. – Давай так и решим, доживём до лета, а там посмотрим.
– Спасибо, мой Зорюшка, – она чмокнула мужа. – Я боялась, что ты будешь против ребёнка из детского дома. Станешь меня отговаривать.
– Не, не стану. Для кого и для чего мы живём, Виктория? Сами по себе, день за днём, дом-работа-дом. А жизнь идёт. Ещё и всякие неприятности.
– Какие, Вадик? – она напряглась.
– Да уже никакие, слава Богу. А вот мы с тобой семья. И хорошая семья, правда, жена моя дорогая?
– Правда, мой любимый Зорин.
Сегодня Надежда опоздала на встречу с Викторией, та ждала в кафе, поглядывала на часы, помешивала ложкой в чашке.
– Привет, дорогая, – Надя чмокнула подругу в щёку, – прости за опоздание, Сашке перед моим уходом кое-куда приспичило, пришлось задержаться. Да ещё Николеньки нет дома. Он поехал в больницу к отцу.
– Кстати, как себя чувствует Владимир Григорьевич? – спросила Виктория. – Вадик намеревался к нему заехать завтра.
– Да более или менее, он же на обследовании, лечение будет потом. Правда, думаю, после сегодняшнего визита моего мужа ему станет хуже. Николя повёз плохие новости.
– О Господи, какие? Надя, все живы? – всполошилась Вика.
– Да живы, куда мы денемся. Дело в другом. Да, я же забыла спросить про твоё самочувствие, муж сказал, что ты болела. Прости, пожалуйста, я совсем закрутилась и в эти дни ни разу тебе не позвонила. А теперь уже поздно, но тебе явно лучше – вон какая красавица. Глаза блестят, личико свежее. Выздоровела?
– Да, сейчас я себя чувствую гораздо лучше, – улыбнулась Виктория, кокетливо поправила волосы. – Так что у вас за плохие новости? – напомнила она.
– Ты ведь в курсе, что ограбили квартиру моего свёкра? Вскрыли оружейный сейф, оттуда украли дорогостоящий сабельный набор. Это семейная реликвия Фертовских, – сообщила Надежда.
– Да, я слышала об этом, – подтвердила Виктория.
– Так вот, к ограблению причастен сын моего мужа – Вилли, – вздохнула Надя.
– Как это? – удивилась Вика. – Что значит, причастен?
– Грабителей было двое – один из них Вилли. Гарнитур он забрал себе, подельнику выплатил оговоренный процент. И исчез. Никто не знает, где он, куда увёз гарнитур. Полиция арестовала его подельника, он дал показания. Но нить оборвалась.
– Какой кошмар, Надя! Внук ограбил собственного деда? – поразилась Виктория. – Как же так случилось?
– Всех подробностей я не знаю, но это уже установленный факт. Подельник опознал его по фотографии.
– Надя, а ведь всё это время он жил рядом с вами, ел, пил и обдумывал план ограбления, – Вика покачала головой. – Какой же удар для Николя. Столько лет не видеть собственного сына и получить такое. Мне, конечно, с самого начала не понравился этот парень, но чтобы вот такое сотворить в своей же семье… Надя, это слишком.
– Вилли никому не понравился, он ведь и Сашку обижал, это я уже потом узнала. У него не было чувство родства. Не знаю, кто в этом виноват, может, и мы. Мы не смогли стать для него семьёй, – грустно заметила она.
– Вот ещё, виноваты они! Глупости говоришь, вы прекрасно его встретили, приютили, даже ублажали. А он выкинул такое. Нет, подруга, этот парень с самого начала был не ко двору.
Глава 86
– Мамочка, я провожу ребят до машины? – крикнула Мира из коридора, пока они там одевались. Перед этим помогли Анне Андреевне убрать со стола, Беня бегал вокруг и весело тявкал. Ещё немного посидели в гостиной, поговорили о поэзии Ахматовой, её тёзка даже прочла наизусть несколько стихотворений, чем вызвала искреннее восхищение обоих братьев. Прощаясь, они поочерёдно поцеловали ей руки.
– Хорошо, дочка, только одевайся теплее, – ответила Анна Андреевна и помахала рукой будущему зятю и его брату.
– Я подожду тебя в машине, – подмигнув Диме, сказал Всеволод, догадываясь, что ребятам хочется побыть вдвоём и обсудить случившееся.
– Хорошо, Сева, спасибо, – кивнул Дмитрий, они с Мирой остались в подъезде. Как только старший брат скрылся из виду, опять последовал поцелуй.
– Ммм, какой же ты горячий, Димка, – прервав поцелуй, сказала Мира, – а внешне весь такой сдержанный, с задатками аристократа, в лавандовой рубашке, в стильных очках – красивый, глаз не отвести. Ещё и пылкий. Принц, да и только.
– Моя дорогая насмешница, – он ещё крепче прижал её к себе. – Не хочу портить этот день, но не могу не спросить: Мира, моя мать была вчера у тебя? – он нервно поправил очки, стал серьёзным. – Только честно. Мне это важно знать.
– Была, – Мира опустила глаза.
– И что она хотела? – выдавил он из себя.
– Чтобы я тебя отпустила. Она много говорила, но всё свелось к тому, что мы не пара. Что мы не будем счастливыми. Что у тебя уже есть невеста и ты женишься на ней. Ну, вот, если кратко.
– Надеюсь, ты не поверила ей? – он пытался поймать её взгляд.
– Даже если у тебя и была невеста, то сейчас явно другая – я. Потому что ты не только сделал мне предложение, но и попросил об этом мою маму. Ты примчался сюда утром, думая обо мне, волнуясь, переживая. Значит, я для тебя важнее. Пара мы или нет – решит только время. Как и счастливую семейную жизнь, которую мы построим или не построим. Очень многое зависит от нас. А то, что между нами любовь, – она подняла на него глаза, – да это сразу видно, Димочка. Мы не можем друг без друга. И после этого я тебя отпущу? Куда, Данилевский? Я же люблю тебя всем сердцем.
– Мира… – он снял очки, покрыл поцелуями всё её лицо. – Давай поскорее поженимся? – попросил он. – Скажи, тебе нужна шикарная свадьба?
– Мне нет, а тебе?
– И мне тоже. Я знаю хороший ЗАГС, нас там быстро поженят. А? – сказал Данилевский.
– Хорошо, так и сделаем. Но у меня дома свадьбу мы отметим, в узком кругу, ладно? Маму порадуем.
– Всенепременно порадуем. У тебя прекрасная мама – нежная, солнечная. Я особенно рад буду помочь ей, – кивнул он.
– Помочь? В чём?
– Сделать счастливой её дочь, – выкрутился Дима, понимая, что чуть не проговорился.
– Спасибо, Димочка!
– За что?
– За всё! За то, что ты есть, – она чмокнул его. – Беги, а то Сева заждался.
– Тогда до вторника? Я заеду за тобой в обед, мы успеем подать заявление, хорошо?
– Хорошо-хорошо, – Мира улыбнулась. Данилевский ещё раз поцеловал её на прощанье и побежал по ступенькам. – Осторожно, милый, не спеши, – крикнула она вслед.
– Я люблю тебя, – услышала уже снизу.
Всеволод слушал в машине музыку. Завидев брата, уменьшил звук.
– Ну что, всё выяснил? Была наша мамочка там вчера или нет? – завёл автомобиль. Стал выезжать со двора.
– Была, – вздохнул Дима, надел очки, которые держал в руках, – и всё оказалось, как мы думали – давила, прессовала. Потом уговаривала. Просила Миру меня отпустить.
– Даже так, отпустить тебя? – Всеволод выехал на шоссе. Выключил в машине радио. – Мамочка по-прежнему считает, что может управлять не только людьми, но и судьбами. Величайшее заблуждение, отравляющее жизнь человечеству. Я через это прошёл и никому не желаю подобного.
– Поэтому ты и на моей стороне? – уточнил Дима.
– И поэтому тоже, и по многим другим причинам, – он проехал на жёлтый свет, увеличил скорость, обогнал впереди идущую машину. – Что ты мне шепнул в коридоре, когда мы одевались? Что-то насчёт денег?
– Да, ты можешь быстро продать мой опель, который стоит в гараже матери? Мне срочно нужны деньги, – Дмитрий стал копаться в айфоне, что-то искал.
– Могу, без проблем. Правда, он не на ходу, но это решимо. Тачка в хорошем состоянии. А зачем тебе срочно понадобились деньги? – поинтересовался он.
– Я хочу заплатить за эндпротезирование в одной из больниц – за саму операцию и за импортный протез, – не стал скрывать от брата.
– Благотворительность – это правильно, – одобрил Всеволод.
– Это не просто благотворительность, это на операцию Анне Андреевне. Мира рассказывала, что они ждут квоту на операцию, но в этом году не предвидится. Поэтому я принял решение быть той самой квотой. Чем быстрее пройдёт операция, тем лучше. Ты же видел, как она ходит. А ещё вторая нога. Нужны деньги и на реабилитацию. Я хочу, чтобы всё было на должном уровне. Я хочу, чтобы мама Миры ходила.
– Димка, я же тоже этого хочу и не меньше тебя! – он чуть не пропустил поворот. – Надеюсь, ты не будешь против, если и я приму участие в твоей квоте? Тебе даже не придётся продавать тачку.
– Принимай, только опель всё равно продай, он мне не нужен. Лишний.
– Ладно, сделаю. Тем более, для Анны Андреевны. Такая женщина – само очарование, – он даже засветился. Дима промолчал, лишь подумал о том, что старший брат давно так не отзывался о женщинах.
Глава 87
– Николя, – Владимир Григорьевич закрыл лицо руками, затем стал тереть виски, – неужели всё, что ты мне рассказал – правда? Я не могу поверить в то, что мой родной внук… у меня даже язык не поворачивается произнести эти слова. Мой внук меня…
– Пап, мне тоже больно. Он твой внук, а мой сын, родной сын, – Николай опустил голову. Он оттягивал этот разговор, но Турчанинов прав – всё равно когда-нибудь отец узнает. А следствию важно время и подробности, в курсе которых отец может быть. Подробности разговоров между ними, что конкретно он говорил и показывал внуку.
– Я знаю, сынок, – Фертовский-старший тяжело вздохнул, поднялся с места, отошёл к двери. Так щемило сердце, так щемило. Будто в грудь засунули горящие угли. Но раскисать нельзя, даже болеть теперь нельзя – у него и Машеньки будет ребёнок. Может, вырастить его он и не успеет, но хотя бы дождаться рождения – обязан. После этих мыслей Владимиру Григорьевичу вдруг стало легче – сердце словно послушалось его и отпустило. – Пусть всё как есть. Примем случившееся со смирением, – сказал он, – знаешь, если быть откровенным, намучился я с этим гарнитуром. С того момента, как узнал о проклятии и понял, что оно повисло над Володей. А когда он ещё и потребовал мне показать гарнитур, тут я вообще чуть с ума не сошёл. И ведь он и требовал бы дальше. А я бы сопротивлялся, не находя убедительных аргументов, в итоге всё равно бы что-то да прорвалось наружу. Я устал от этой истории с камнями, клинком, вообще всем, что связано с гарнитуром. Долго держать его дома тоже представляло опасность, я, конечно, подумывал о банке или подобном месте хранения, но почему-то тянул. Одним словом, что случилось, то случилось.
– Тебе не жаль гарнитур? – Николай внимательно посмотрел на отца. Тот на удивление внешне спокойно отреагировал на плохую весть. Нет, конечно, сначала расстроился, но быстро успокоился и принял как есть.
– Нет, не жаль, хотя это и твоё наследство, Николя, ведь ты мой сын, – ответил он.
– Я думал и об этом, – кивнул он. – Почему ты не рассказал мне обо всём, что касается гарнитура? Пап, а я ведь ничего не понял и про проклятие, связь с ним Володи.
– Я сам не знаю, почему тебе не рассказал, правда, сынок. Как-то не собрался, что ли. Тебе всегда некогда, работа, семья, да и я вечно занят. Хотя мы с Машей к вам приезжаем. Но в такие моменты рядом внучка, всё моё внимание ей. А тут необходимо было уединение и время. Знаешь, в связи со случившимся, я понял одну вещь: всегда находи время для родных, для детей, для внуков. Умей выслушать, понять, принять. Не ставь эмоции вперед, они мешают. Будь терпеливее. В этом проявляется вся мудрость, а также возможность понять того, кто рядом. Иначе возникнет непонимание, а потом и отчуждение. Не зря в нас течёт одна кровь, значит, нам Богом суждено быть рядом, близко. А мы, получается, порой ничего не знаем, что происходит с нашими родными, пропускаем важное, нужное. Главное.
– Странно, но меня в том же самом упрекнул следователь Турчанинов, который ведёт это дело, – сказал Николай. – Когда он стал задавать мне вопросы и не получил на них ответы, то возмутился моим безразличием к тебе. Неужели он прав, папа?
– Тогда в этом же можно упрекнуть и меня, – вздохнул Фертовский-старший, – если я раньше активно вмешивался в твою жизнь, нещадно критиковал тебя, диктовал свои правила, делал это исключительно в угоду своему эгоизму, консерватизму. Считая себя истиной. То в последнее время скрыл от тебя такой важный факт, как история проклятия камней. Не посвятил в то, что в последнее время меня так мучило. Я склонен думать, если бы ты знал об этом, то, возможно, мы бы как-то сумели всё объяснить Володе, и не получилось бы этой ужасной истории с ограблением.
– Не знаю, папа, мне бы хотелось тебя утешить, но нечем. По предположению следователя Володе нужны были деньги. Кажется, он кому-то был должен. И за ограблением стоят люди, которые помогли его организовать. Они же, думает Турчанинов, продадут гарнитур. И, может быть, раритет уже за границей.
– Ну и пусть там остаётся, надеюсь, что подальше от Володи. Если предположения следователя верны, мой внук расплатится за свой долг гарнитуром, который больше не увидит. Остальное… – он замолчал. – Николя, я не хочу, чтобы Володю поймали, – Фертовский-старший вернулся и сел на свою кровать. – Да, то, что он сделал – отвратительно, мерзко, он нарушил закон. Но больше всего я не хочу, чтобы мой внук сидел в тюрьме, понимаешь?
– Понимаю, – ответил Николай, – а вообще, – он сделал паузу, – если натворил, надо отвечать за свои поступки, вот что я думаю! – сказал жёстко.
– Коленька, сынок, – Фертовский-старший растерянно заморгал, – но он же твой сын.
– Он совершил преступление, отец. Он должен понимать, что за это может получить срок. Поэтому я тебя прошу рассказать следователю всё, что ты знаешь. Я очень тебя прошу, папа.
– Но, сын…
– А ты знаешь, что он, проживая в моём доме, не единожды обижал Сашу? Мы просто не знали об этом, дочь не жаловалась. Она рассказала только теперь и то после уговоров.
– Володя обижал свою сестру?!
– Да, причём он говорил, что она ему вовсе не сестра. Пап, чем больше я обо всём этом думаю, тем больше разочаровываюсь в своём сыне. Да, родство, да, мы должны прощать, но как простить то, что он цинично и бессовестно обманул нас? Он ограбил не просто собственного деда, он украл семейную реликвию, то, что переходило по наследству стольких поколений. Переходило с благоговением, уважением к памяти предков. Если рассудить, то ты верно заметил – гарнитур после тебя первым перешёл бы ко мне. А потом уже достался бы моему сыну. Конечно, достался бы. Я бы с радостью передал Володе эту семейную реликвию. Не думаю, что Саша стала бы возражать. Это такой мужской подарок – символ доблести, геройства, это защита Отчизны. Но теперь всё иначе. Я понял, что для моего сына слово «семья» ничего не значит. Как и Отчизна. Он жил в другой стране, стал всем нам чужим. И его приезд в Россию ничего не изменил. Увы.
– Как горько это не признавать, но ты, наверное, прав, – выслушав сына, сказал Владимир Григорьевич. – Я в своей слепой любви не заметил этого, а должен был. Господи, как же скверно на душе, сынок.
– Отец, надо жить дальше. Отряхнуться от этого мусора и идти дальше. У тебя будет ребёнок, тебе есть ради кого жить, – он впервые за весь разговор улыбнулся, – начинается новый виток твоей жизни. Учти, будет намного труднее, чем со мной.
– Мне с любимой женой ничего не страшно, вот только бы пожить подольше, – улыбнулся в ответ Фертовский-старший. – Да, придётся ещё взять в дом помощницу, Степановне прибавится хлопот. Кстати, как там моя старушка?
– Ничего, пока Маша в больнице, мы с Надей навещаем Елену Степановну, Сашку туда привозим. Поменяли замок в дверях. Пап, жизнь потихоньку налаживается. Главное, что мы все вместе.
– Можно? – в палату заглянул незнакомый мужчина. – Здравствуйте, Владимир Григорьевич, я – следователь Турчанинов, мне надо задать вам множество вопросов. Уделите, пожалуйста, мне время.
– Здравствуйте, проходите, – кивнул Фертовский-старший и предложил следователю стул.
– Мне уйти? – уточнил Николай.
– Если есть желание, оставайтесь, – разрешил Турчанинов, – в основном мы будем слушать вашего отца. Я так понимаю, вы ему уже рассказали о случившемся.
– Да, как вы и просили, Евгений Борисович, – подтвердил Николай.
– Спасибо за содействие. И так, начнём издалека – 1812 год. Клинок, подаренный вашему предку за храбрость самим генералом Ермоловым…
Глава 88
Дмитрий стоял возле зеркала, поправлял галстук, потом оглядел себя с головы до ног – вполне прилично. Костюм, новый, правда, куплен не сегодня, но не надевал его ни разу. Главное, приобрели Мире платье невероятной красоты – цвета персикового айвори. Корсет утягивался шнуровкой, был декорирован кружевом кремового цвета, расшитым бисером, пайетками, стеклярусом. Таким же кружевом был декорирован и подол платья. Вообще-то сам Данилевский платья не видел, Мире его помогал выбирать Всеволод, он и рассказал, как выглядит покупка. Он же и оплатил. Мира сначала категорически отказывалась, но Сева сказал, что это его подарок ребятам на свадьбу.
Кольца, конечно же, покупали вместе, выбирали недолго, Мире понравились два тоненьких без изысков колечка. Всё вообще как-то быстро случилось – подали заявление, тут же помчались в ювелирный. Вечером Всеволод отвёз Миру в свадебный салон. На следующий день Мира всё рассказала Таисье. Та была в шоке. Никак не могла успокоиться и всё причитала: как же так, подруга выходит замуж, а она узнала под самый занавес. Мира оправдывалась, как могла. Сказала, что сама мало верит в происходящее, но факт есть факт – скоро она будет Данилевской. И что Таисья приглашена к ним как близкая и лучшая подруга. А свадьба? Это будет очень узкий круг, зато тёплый и без пафоса.
В первых числах декабря выпал снег и не растаял, он лежал на приготовившейся к зиме земле. Воздух будто очистился, хотя стал холоднее. Декабрь принёс не только дыхание зимы, но и начинающуюся подготовку к новому году. Да, потихоньку двигались к новой цифре, к следующей дате календаря. Световой день заметно укоротился и уже после четырёх дня везде включали свет – в помещениях, а на улицах зажигали фонари.
На следующей неделе Анне Андреевне планировали делать операцию, позвонили из клиники и сообщили, что пришли средства на счёт, поэтому есть возможность получить квоту сейчас и успеть лечь на операцию до нового года.
Мире казалось, что этот последний месяц уходящего года принёс ей особенно много хорошего, наверное, компенсация за весь год. В один из дней она в коридоре поточного корпуса неожиданно встретила Зорина. Первое, на чём себя поймала – при его виде она уже точно не испытала никакого трепета и волнения. Абсолютно ровно дышала и смотрела на него. Да и со дня их последней встречи она не вспоминала о Вадиме Георгиевиче, ни разу. Незачем. Увидев Миру, он искренне обрадовался, первым делом спросил, как её дела. Узнав, что его бывшая студентка выходит замуж, удивился, но тут же поздравил, сказав, что от души рад за Миру. Уверен – она будет счастлива, и сделает счастливым своего избранника. На этой ноте расстались как два старых знакомых, которые редко видят друг друга, но всегда рады встрече.
В этот же вечер Дима встретил её возле университета сразу после занятий. Он был на машине. Завидев Миру и её подругу, выходящих из здания, поспешил им навстречу.
– Добрый вечер, – поздоровался первым. На нём был нежно-сиреневой толстой вязки свитер, куртку и шарф оставил в машине, кружившиеся в воздухе снежинки искрились на его тёмно-русых волосах.
– Здравствуйте, – Таисья с любопытством рассматривала этого весьма элегантного молодого человека и вдруг вспомнила его: это же за ним они с Мирой следили тогда, в торговом центре. Вот оно что. А Мира так и не призналась, что это был именно он.
– Разрешите вас познакомить друг с другом, Дима, – это моя подруга Таисья. Та самая замечательная умница с математическим умом, участница всех наших общих авантюр и просто очень хороший человек, – засмеялась Мира. – Таисья, это Дима.
