Kitabı oku: «Цветок Лилии», sayfa 4
– Эй! – крикнул кто-то за спиной. – Подожди!
Денис нагнал Лилю на перекрестке.
– В какую тебе сторону? – спросил он. Лиля кивнула вправо. – Нам по пути, – он улыбнулся. – Здорово ты придумала про пьесу. Кто-то подсказал?
– Нет, с чего вдруг?
– Просто ты молчала все это время, а тут вдруг раз, и выдаешь крутую идею, которую все поддержали.
– Не все.
Они пошли рука об руку. Лилю бросило в дрожь. Эти две недели она только и думала о Денисе. Он часто шутил, когда они собирались группой на обсуждение концерта, и постоянно стрелял глазками в сторону Лили. Она краснела и отворачивалась, а перед сном каждый раз он то и дело проносился в ее мыслях. Стыдно признаваться, но она целыми днями зависала на его страничке в соцсетях, и никогда не решалась написать или начать общаться. И вот он, отбрасывает опавшие пряди челки нехитрым движением головы и снова делает это томное выражение лица, от которого у Лили замирает сердце.
– Как тебе учеба? – спросил он.
– Лучше, чем в школе.
– Почему? Мне в школе нравилось больше, можно было ничего не делать. Учителям самим не выгодно ставить тебе плохие оценки, особенно в выпускных классах.
Лиля усмехнулась.
– Или ты одна из этих отличниц, которые не дают списывать? – он легонько ткнул ее локтем и рассмеялся.
– В точку.
– Серьезно? – удивился Денис. – А с виду так и не скажешь.
– А что, все отличницы должны ходить в очках и с немытой головой?
– Да, именно таких отличниц я знаю. – Они посмеялись. – Знаешь, думаю завтра большинство поддержит твою идею с пьесой. Я уже точно за.
Лиля от смущения опустила глаза, рассматривая асфальт под ногами.
– Не помню, чтобы предыдущие группы придумывали что-то подобное, – продолжил Денис.
– Давно курируешь?
– Со второго курса. На самом деле меня заставляют, – из его груди вырвался короткий смешок. – По своей воле я бы ни за что не занимался этой бредятиной.
– Почему?
– Очень неблагодарное дело, ведь за это: а) не платят и б) даже не завышают баллы!
– А как же общение с приятными людьми и незабываемый опыт? – с еле уловимым сарказмом сказала Лиля, натянув неловкую улыбку.
– О, я обожаю общаться с людьми! Это так приятно каждый день сталкиваться с чужим мнением, которое люди любят высказывать каждую секунду, когда их об этом не просят. Хочешь не хочешь, а впитываешь их жизненную мудрость, которую они вбивают в тебя со словами: «Так жил мой дед и это правильно!»
По улице прокатился звонкий смех.
– И кто так говорит?
– Да кто угодно, взять хотя бы Дору. Боже, что за имечко она себе выдумала? И ее действительно все так называют?
– Ну, преподавателей она пока к стенке не строит.
– Не удивлюсь, если скоро так оно и будет. Это невозможно, как она задрала нос, когда я только на одну миллисекунду упомянул о распределении ролей!
– Она промывала этим мой мозг две недели. Вперемешку с абсолютно ненужной мне информацией о биографии нашего лектора по истории… как его…
– Яковлев?
– Да! Господи, я уже не могу смотреть ему в глаза, потому что знаю когда и при каких обстоятельствах он зачал своего первого ребенка…
Денис скривил нос и рассмеялся.
– Она серьезно об этом рассказывает?
– Постоянно! – Лиля остановилась, неловко улыбаясь. – Ну, мы дошли.
– Ну все, теперь я знаю где ты живешь.
– Тогда мне остается надеяться, что ты не маньяк.
– Ну, это не точно, – улыбнулся он и сунул руки в карманы джинсов. – До завтра.
– Пока.
Руки Лили дрожали, а щеки горели. Она приложила ледяные пальцы к горячей коже и сказала себе успокоиться. Это был первый мальчик, провожавший ее до дома, и сердце Лили трепетало словно бабочка.
Вернувшись в ненавистную квартиру, Лиля обнаружила, что отца там нет. В его отсутствие дом погрузился в немоту. Казалось, слышно, как он дышит – томно и размеренно, словно спит. Старые шторы на кухне колыхались от холодного ветра, задувающего из открытого окна. Осенний ветер у Лили всегда ассоциировался со свежими арбузами, мокрой от дождя травой и мятной зубной пастой, после которой нельзя пить воду, иначе зубы покроются инеем. Этот ветер окрашен в цвета осени – желтый, оранжевый и красный, но со временем сереет и становится промозглым, несет с собой не сладкие запахи яблок, а ледяные капли дождя, прожигающие мягкую кожу.
Такой ветер дул, в день, когда Лиля в последний раз видела брата. Он умер в переходный период погоды – зима наступала на пятки, сыпала снегом, но осень не сдавала позиции, и снежинки тут же превращались в лужи. Это был первый снег в том году или второй, но суть оставалась одна – брат ушел, и его место заняла зима.
Та зима не заканчивается по сей день. Она унесла и маму, а потом накрыла собой отца. Теперь Лиля ждет своей очереди, но время словно застыло. Денис в этой серости был ярким солнечным бликом. Он согревал Лилино сердце и заставлял его продолжать биться. Она села за стол, уперлась подбородком о ладони и бездумно стала разглядывать прохожих, виднеющихся из окна. В какой-то момент возникшая цепочка мыслей рассмешила Лилю. Сначала она просто усмехнулась чему-то забавному, пролетевшему в ее голове, а через секунду уже смеялась во все горло от осознания того, что всего за каких-то жалких пол месяца ничем не примечательный, не имеющий никаких особенностей парень занял собой в ее мыслях все свободное место. Лиля никогда подобного не ощущала, с любовью она сталкивалась только в романах, но отчего-то была полностью уверена, что это именно она. И от абсурдной легкости, с которой она погрузилась в неизведанное чувство, Лиля смеялась как обезумевшая, не в силах признаться себе до конца в том, что влюбилась за такой короткий срок.
Ближе к вечеру, когда Лиля безуспешно пыталась сосредоточиться на домашнем задании, сидя у себя в комнате в свете настольной лампы, раздался звук поворота ключей в замке. Лиля с замиранием сердца ждала, когда отец войдет, и всей душой надеялась, что он будет трезвый.
– Привет, – буркнул он себе под нос, стягивая ботинки.
– Привет. – Лиля откатилась из-за стола, чтобы получше его разглядеть, но он стоял спиной. Вдруг она почувствовала запах перегара, и по всему телу пробежались мурашки, а сердце, Лиля готова была поклясться, на секунду перестало биться.
– Звонили из той фирмы. Меня не взяли.
С этими словами он повернулся к дочери лицом, и она по его свежему и бодрому взгляду поняла, что он не пил. А запах перегара она себе надумала, потому что ничего другого и ожидать от него не могла. Его глаза метнулись в сторону кухни, и Лиля была убеждена, что он думает о заначке, скрывающейся за сифоном раковины.
Лиля вздохнула, не то от облегчения, не то сочувствуя. Она не нашла слов, которые смогли бы утешить отца. Лиля даже не могла понять, чувствует ли она жалость к нему. Он сам выбрал путь, который привел его к той жизни. Он не пытался измениться, не хотел забрать ее от бабушки все эти годы. Он упивался своим горем и думал лишь о себе. Но заслуживает ли он такого отношения от единственного родного человека? Что может Лиля дать ему? Послужит ли она тем пинком, в котором он так нуждается?
Он все смотрит на свою заначку сквозь дверцы шкафчика, и Лиля это знает. И это ее ужасно злит. Но одна единственная мысль ее успокаивает. Мысль о том, что он все еще держится. После пяти лет, впервые он трезвый, и это длится уже две недели, и Лиля, несмотря на злость, все же гордится им. Да, наверное, ей его жаль, но не настолько, на сколько дочь может жалеть отца.
Олег вышел на балкон, сунул сигарету между зубов и щелкнул зажигалкой. Мерзкая свинина не передала его анкету начальнику, в этом сомнений нет. Она лишь высказала свое впечатление об алкоголике, претворяющемся не тем, кем он является на самом деле.
Нина будет рада его провалу. Она скажет: "Я говорила тебе. Ты ни на что не годен". Она всегда так говорит. Сначала Анна говорила, потом Нина переняла от нее эстафету. Им невдомек, какие чувства испытывает Олег. Они и знать не знают, что у него вообще есть чувства. Он же пропил их, как пропил свою семью и свою жизнь. К таким жалости нет. Такие не заслуживают прощения. Такие не становятся на путь истинный и не исправляют свои ошибки.
Олег мысленно перебирал места своих заначек. Потом представлял жирное лицо свинины, ее сросшиеся брови, пять подбородков, дешевый неуклюжий макияж. Затем лицо дочери – юное, светлое, покрытое веснушками, зеленые глаза светятся в лучах яркого солнца. Она говорит: «Папа, я верю в тебя». Папа. «Ты отец, – говорит он себе, – ты не можешь так просто сдаться. Нет. Только не сейчас». Лицо Лили становится старше, в уголках глаз появляются морщинки, в висках проблескивает седина. Вера протягивает руку к его щеке, а на ее глазах наворачиваются слезы. Она молчит, и лишь взглядом дает понять, что она с ним. Она его простила. Нет. Настоящая Вера ни за что бы не простила его поступок. Любовь всей его жизни, лучик солнца, мандаринка, нежная как лепесток ромашки… Она умерла. Она верила в существование ада и рая, в судьбу и бога. Она говорила, что их сын попал на небеса, потому что он невинное дитя. Она верила, что он счастлив там. А сама она счастлива теперь? Она с ним? Где она? Олег не верил в сказки, которые рассказывала его жена. Он смеялся над ними, просил не забивать этой чепухой головы детей. Но теперь он сомневается – вдруг она была права, и наблюдает сейчас за его жизнью с небес?
Ее вещи все еще висят в шкафу. Он старался не заходить в их комнату без особой нужды, но с приездом дочери, был вынужден вернуться. Стены выкрашены в светло-голубой. Когда-то он был ярким, напоминал небо. Но теперь краска посерела, обои отклеились, все покрылось толстым слоем пыли. Это не квартира пришла в запустенье, а ее хозяин, у которого не было сил собраться с духом. Который пустил жизнь под откос. Который даже не постарался сделать вид, что ему не все равно.
«Под раковиной, под кроватью, за стиральной машинкой», – повторял про себя Олег словно мантру. Под раковиной, под кроватью, за стиральной машинкой. У него не остается выбора, кроме как унижаться перед Ниной. Завтра он позвонит Игорю и согласится на работу. Он услышит насмешливо-осуждающие нотки в его голосе, но промолчит.
5 Фальшивая актриса
Сегодня решится вопрос о постановке, которую предложила Лиля, и у нее потели ладошки от волнения.
В университете Дора встретила ее одной из своих фирменных улыбок, которые как бы говорили: «Я не очень рада тебя видеть, но хорошо, что ты пришла, мне нужно высказать кому-то все, о чем думаю».
– Привет! – сказала она, и убрала с места Лили свою сумочку. Вообще, она каждый день носит разные сумки, при том слишком маленькие для целей, ради которых все носят их с собой в университет. В них не влезает ни одна тетрадь, не говоря уже об учебниках. Обычно Дора берет с собой какой-нибудь пакет с логотипом Balenciaga или Louis Vuitton, и складывает туда все вещи. Сегодня, например, у нее розовая сумка из бисера, и, кажется, она вовсе пустая.
В кабинет влетел Виталик, как он обычно любит делать, чтобы на него обратили внимание. Он громко со всеми поздоровался и плюхнул свой огромный рюкзак на парту. В отличие от Доры, Виталик носил ещё школьный портфель, в который у него умещалась целая библиотека. Книги у него сложены стопочкой друг на друга и на каждой паре он вынимает их одна за одной, выбирает нужные, и убирает обратно остальные. Скоро он точно заработает себе сколиоз, если не избавится от этой глупой затеи.
Дора скривила нос при виде Виталика и подвинулась к Лиле поближе:
– Вот ведь гад прыщавый, – процедила она.
– Почему?
– Украл мою идею с Гарри Поттером! Я ведь уже почти о ней рассказала Денису.
Лиля пожала плечами. Дора каждый день жалуется на него с тех пор, как это произошло, и все не угомонится. Дора откинула назад свои волосы, напичканные кератином, и вытянула шею.
– Виталик! – позвала она, но он увлекся разговорами о Псковской судной грамоте, которая была задана на этот семинар. – Виталик! – повторила она уже более злобно, но, когда он откликнулся, она разомкнула нахмуренные брови и приторно улыбнулась. – Ну что, как думаешь, выиграет твой Гарри Поттер сегодня, или мы будем ставить нашу «Даму с собачкой»?
Лиля выпучила глаза на Дору. «И когда это, извините, моя идея стала вдруг нашей?», – подумала она.
– Понятия не имею, – сказал он и подошел к их парте. – А что?
– Ничего, просто спрашиваю, – она улыбнулась и снова стала похожа на сморщенную картошку.
Виталик помедлил пару секунд, но решил промолчать и ушел в недоумении.
– Ничего, перебьется. Я уверена, что Денис поддержит нашу Даму.
Лиля уже открыла рот, чтобы спросить с каких пор Дора присваивает ее идею, но в кабинет вошел преподаватель, и все умолкли.
После пар группа собралась в аудитории, которую Денис выпросил у деканата. Сегодня он выглядел измотанным: под глазами появились синяки, волосы растрепаны, и говорил он как-то лениво-раздражительно.
– Ну что, начнем, – сказал он. – Все прочитали рассказ?
Группа утвердительно закивала, некоторые полутоном сказали «да» вразнобой.
– Кто что думает?
Тишина.
– Ладно, давайте так – поднимите руки те, кто за.
Подняли руки почти все те же самые, кто поднимал вчера.
– Ну, большинство все же согласны, поэтому решение принято, – заключил Денис. – Кроме того, я списался с членами жюри из студсовета, которые будут принимать у нас проходной этап сценки, они сказали, что Гарри Поттер занят, и какая-то группа уже работает над сценарием.
Дора широко улыбнулась, а потом приняла невозмутимый вид и сказала Лиле:
– То есть, он принял такое решение не из-за того, что твоя идея ему понравилась? – она задрала свой нос и самодовольно ухмыльнулась.
«Супер, эта идея теперь снова стала моей», – подумала Лиля.
– Итак, сегодня наша задача составить примерный план сценария, – сказал Денис. – Мы определимся с действующими лицами и распределим роли. Работы много, а времени осталось всего пять дней, и, если вычесть воскресенье, то – четыре. В следующий понедельник мы будем выступать перед жюри.
– Так скоро? У нас же ещё ничего не сделано, – возразил Виталик.
– В том-то и дело, что мы потратили все время на выбор рассказа, и теперь придется поднажать.
По классу прошлись тяжелые недовольные вздохи, но ни смотря ни на что, все принялись обсуждать сценарий. Процесс шел легко и слаженно. Сократить рассказ было не сложно, но, когда дело дошло до распределения ролей, начались перебранки. Главного героя согласился играть Виталик, и в этом проблем никто не видел. Он вызвался сам, а остальным парням не очень-то и хотелось проводить на сцене девяносто процентов времени. Кроме того, Гуров (главный герой рассказа) должен был по сценарию целовать Анну Сергеевну (главную героиню), и это послужило основной причиной отказа Лилиных одногруппников от этой роли. Виталик же согласился с превеликим удовольствием. По его словам, в школе, он ходил в кружок театра, где был лучшим учеником. Учителя его хвалили и звали на все концерты, а еще он читал стихи на литературных собраниях.
В роль Анны Сергеевны вцепилась Дора своими длинными когтями и не хотела никому отдавать. Ее соперницами оказались Лиза и Катя. Они чуть ли волосы друг другу не поотрывали, и тогда Денис предложил устроить кастинг. Кто лучше сыграет роль Анны Сергеевны, тому она и достанется.
Первой, конечно, пошла Дора. У нее неплохо получилось, как показалось Лиле, но игра была слишком пафосной, что не свойственно главной героине. Лиза говорила слишком тихо, и не могла перестать смеяться, когда произносила слово «скука», случайно опуская первую «к». Катя же постоянно импровизировала и отрывалась от намеченного текста, так что Виталик терялся и не знал, что ему делать. На все просьбы Дениса оставить попытки «сделать диалог живее», и следовать тексту, Катя махала рукой и поступала по-своему.
– Давайте все девочки из группы попробуются на эту роль и тогда мы окончательно определимся, – предложил Денис и скользнул взглядом по Лиле.
Так он браковал в течение часа одну за другой, пока все не закончились.
– Я не буду участвовать, – сказала Лиля, когда осталась единственной, кто не пробовал роль.
– В смысле? – удивился Виталик и открыл свой большой рот в изумлении. – Ты же сама придумала все это.
– Ну да. Но я не могу выступать на сцене. У меня не получится.
– Ну и хорошо! – воскликнула Дора. – Потратим меньше времени.
– Ты только попробуй, – уговаривал Денис.
– Не стану я пробовать! – возразила Лиля.
И тут подключился Виталик и все остальные, кроме Доры, которая села на свое место в углу, где отсиживалась все время, пуская громкие вздохи отвращения.
– Ну ладно-ладно! – согласилась Лиля. – Только не говорите, что я вас не предупреждала.
Она взяла у одногруппницы текст и встала в подготовительную позицию, уверенная в том, что сейчас у неё ничего не выйдет. И по началу так оно и было, но Денис просил Лилю играть снова и снова, пока она уж совсем не выучила текст и не стала говорить свои реплики без бумажки.
Когда дело подошло к концу, Денис отошел к окну, стал барабанить пальцами по подоконнику, о чем-то задумавшись. Лиля вся покрасневшая с облегчением села на стул. Ее трясло так, что пришлось руками упереться в колени, чтобы никто не заметил её волнения.
– У тебя хорошо получается, только нужно быть немного увереннее, – сказал Виталик.
– Смеешься? – кинула Лиля.
Тут Дора соскочила со своего места и громко спросила:
– Ну что, кажется, мы определились?
Денис не обратил на нее внимания.
– Он меня слышит? – спросила она, уставившись на Лилю и Виталика. Те пожали плечами.
– Слышу. Мы поступим так – Дора будет Анной Сергеевной, – сказал Денис, и Дора задрала свой пухлый раскрасневшийся нос к потолку. – Лиля будет запасной, если Дора вдруг заболеет и не сможет прийти на выступление.
Лиля вздохнула с облегчением. Она знала, что Дора ни за что не позволит себе заболеть перед таким важным в ее жизни событием.
– Лиза и Катя будут рассказчицами, – продолжил Денис. – Остальные роли распределим завтра. Мы уже три часа тут сидим, хотя я просил аудиторию только на полтора. Так что всем до завтра! Кому достались роли, начинайте учить реплики.
Денис закинул на плечо свою куртку, взял со стола ключи от кабинета и подошел к Лиле.
– Пойдем вместе?
– Ладно, – выдавила из себя Лиля и уткнулась в экран телефона, нервно перелистывая главное меню.
Они дождались, когда все выйдут из аудитории, закрыли кабинет, сдали ключ на вахту и вышли на улицу. Ледяной воздух приятно обжег разгорячившуюся от волнения кожу. Сентябрь в этом году выдался холодный. Уже почти стемнело, с крыльца университета светил ярко голубым светом фонарь, отбрасывая огромные тени елей. Лиля поплотнее закуталась в пальто, но не стала надевать свои детские желто-фиолетовые в полоску перчатки, которые ей когда-то подарила бабушка.
– Почему ты не хочешь участвовать? – спросил Денис.
– Я же сказала – не могу выйти на сцену. Я боюсь.
– И почему же ты тогда поступила на юриста, если так боишься публики? – смеялся Денис.
– Я не думала об этом.
На самом деле, юридический не был пределом её мечтаний. Она не могла определиться чего хочет от жизни, и считала ужасно не справедливым обязанность выбирать профессию, которую ты будешь изучать пять, а то и шесть лет, будучи семнадцатилетним подростком. Можно сказать, Лиля выбрала меньшее из зол. Учиться на очном отделении ей необходимо, чтобы государство продолжало выплачивать пенсию по потере кормильца. Так, она сможет учиться и не думать каждый день о том, что нужно искать средства для пропитания. На отца она, конечно, не рассчитывает, а этой пенсии и летней подработки на грядущие пять лет ей будет достаточно. Бабушка Аня любила говорить: «Выйдешь замуж, и вовсе не нужно будет переживать по этому поводу!». Но это, конечно, были шутки.
– Виталя прав, у тебя хорошо получается, – сказал Денис. – Поэтому я и решил сделать тебя запасной. Надеюсь, что, когда мы начнем серьезно репетировать, у тебя будет получаться лучше.
– Не надейся, что Дора заболеет, – усмехнулась Лиля.
– Дора неплохой вариант, – вздохнул Денис. – Она красивая и подходит на главную роль. Но ты же слышала – она ужасно фальшивит, – засмеялся он.
– Кто еще фальшивит… – съязвила Лиля.
Они шли и разговаривали о концерте, об учебе, о преподавателях, и им совсем не хотелось расходиться по домам. У дешевого Лилиного пальто были поддельные карманы, и ее руки совсем окоченели. Она даже перестала чувствовать кончики пальцев.
– Ты замерзла? – заметил Денис. – Вот держи, – он протянул ей свои перчатки.
– Мне не холодно, – сказала Лиля, но губы ее выдали с потрохами, задрожав от очередного порыва ветра.
– Держи, не упрямься, – мелькнула его обольстительная улыбка, и Лиля сдалась.
Она сунула руки в большие мужские перчатки, испытывая самую огромную в своей жизни неловкость. По крайней мере ей так казалось ровно до того момента, пока Денис не взял ее за руку. Вот здесь-то она уже готова была провалиться сквозь землю. Она смотрела по сторонам, ища пути спасения, и жар волнения накрыл ее с головой так, что она тут же согрелась. А Денис выглядел непринужденно и говорил о чем-то, но Лиля его не слушала. Все ее внимание было обращено к их скрещенным пальцам.
У Лили никогда не было отношений. В пятом классе все девочки обсуждали мальчиков, которые им нравились. Лиле тоже нравился один, но она никогда не рассчитывала, что он обратит на нее внимание. На самом деле, он был самым популярным на их параллели, и все девочки слали ему тайные эсэмэски с признаниями в любви.
Однажды пара девиц, имена которых не имеют особого значения, от скуки решили позадирать Лилю на перемене. Обычно они к ней не лезли, их грушей для битья была другая девочка, но в тот день ее не было. Что конкретно они говорили, Лиля уже не помнит, но зато каждый раз, когда вспоминает ту перемену, испытывает непередаваемую злость. Казалось, у нее тогда волосы дыбом встали от их оскорблений. Одна из них хвасталась, что вот-вот добьется расположения того популярного мальчика. Ничего бы не случилось, если бы в прошлом году эта самая девчонка не была одной из тех, кто додумался сунуть Лилиной однокласснице в портфель дохлую крысу. Она, видимо, считала себя лучше других, и тогда героизм Лили не сыграл ей на руку.
Придя после школы домой, она написала огромное письмо на две тетрадные страницы с признаниями в чувствах популярному мальчику, пребывая в полной уверенности, что от такого письма устоять не сможет никто, а значит он даже не обратит внимание на жалкие попытки произвести впечатление этой самоуверенной крашеной дуры. Лиля нарисовала сердечки, взбрызнула письмо духами и заботливо запечатала его в самодельный конверт, допустив всего лишь одну единственную ошибку. В конце письма она подписалась своим именем.
На следующий день она подкинула письмо в портфель адресату. А на следующей перемене оно уже красовалось на школьной доске с расписанием на всеобщее обозрение, а мальчишки, в том числе и самый популярный, стояли в сторонке и весело хохотали.
После этого Лиля поставила жирный крест на всех отношениях, и уже будучи старшеклассницей ничем не интересовалась кроме учебы.
– Что скажешь? – спросил Денис. Лиля растерялась и пыталась вспомнить, о чем он все это время говорил. – Не хочешь сходить в кино?
– А разве там показывают что-то интересное? – сказала Лиля, и только потом в ее голову пришла разумная мысль о том, что вообще-то она отказывает единственному в мире парню, который взял ее за руку и отдал свои перчатки.
– Ну, смотря что ты считаешь интересным. Думаю, мы найдем что-нибудь стоящее.
– Конечно, – сказала Лиля, глупо улыбаясь.
– Это ты так согласилась?
Лиля кивнула, а Денис так и расцвел. В его карих глазах играли веселые блики уличных фонарей, а Лиля без всякого стеснения смотрела в них и не могла осознать всего происходящего.
– Круто, – сказал он. – Тогда вечером в пятницу?
– Можно.
– До завтра! – сказал Денис и на радостях забыл даже забрать свои перчатки.
– До завтра, – шепнула Лиля. Он бы все равно не услышал, потому что ушел уже слишком далеко.
Ни смотря ни на что, ночью Лиле снова приснился кошмар. Они гуляли с Денисом по парку, держась за руки и смеясь. В какой-то момент рука Дениса стала тяжелой, и Лиле пришлось прилагать усилия, чтобы ее удержать. Она посмотрела на него, но на его месте никого не оказалось. Тогда она перевела взгляд вниз и поняла, что действительно держит руку Дениса, вот только всю в крови, отрубленную в локте. Она закричала, но крик, как всегда, оказался шепотом. Рядом стоял отец, держа окровавленный топор, и смотрел на дочь безумным взглядом. Его губы искривились в устрашающей улыбке. Казалось, он смотрел на свою следующую жертву, наслаждаясь мыслями об убийстве.
Лиля проснулась в холодном поту.
