Kitabı oku: «Чвак», sayfa 3
Инструктор Могущеева посмотрела на часы. Уставные двадцать минут оповещения вышло. Она щелкнула тумблером, отчего сирена исчезла на взлете, и посмотрела сквозь стеклянную стену диспетчерской. Буйные порывы ветра гнали пыль и травинки по абсолютно пустому плацу.
Инструктор коротко раздраженно хмыкнула .
– Блин, ну каждый раз как малые дети. Ну вот зачем?! Ведь всех же найду. До единого. И так времени нет.
Воплин на этот раз хорошо подготовился. Он скрытно дышал в бронежилет в бочке от квашенной капусты в забытом администрацией подвале . Каска жестко упиралась в крышку, препятствуя несанкционированному Воплиным вскрытию бочки. Бочка дислоцировалась в самом паутинном темном углу и, судя по огромному слою пыли, к ней как минимум с основания Академии не притрагивались даже крысы. На всякий случай подвал был заперт изнутри, а единственный ключ от него надежно лежал в кармане Воплина. В ящике для картошки напротив нашли приют два незнакомых ему пятикурсника. Они подготовились еще лучше – если прислушаться, можно было услышать легонькое шлепание карт по деревянному дну, споры по поводу козырей и тихое ледяное дыхание над правом ухом Воплина.
Инструктор,проходя мимо подвала, послушала душераздирающие вопли, пересчитала их и пометила себе в блокнотике три галочки.
Алена Могущеева была как всегда ослепительна.
Но на этот раз больше фигурально чем буквально. Тяжелый бронежилет шестого класса надежно прятал буквальную ослепительность под прямоугольными затканенными пластинами. Даже роскошные волосы были полностью убраны под боевой шлем, отражающееся от которого солнце и попадало прямо в глаз вытянувшемуся по стойке «смирно» Воплину. Во все стороны от юноши расходились неподвижные ряды закованных в полную разгрузку курсантов . Кое у кого в шее все еще покачивались фирменные шприцы доктора Кадавров, которая белой призрачной фигурой неподвижно зияла слева за спиной ослепительного инструктора. Доктор осуществляла сбор курсантов крайне эффективными, но пока экспериментальными методами, не нашедшими еще признания в мировой военной медицине.
– Товарищи бойцы! – Бодро провозгласила Могущеева.
Стройные ряды молодецки звякнули неведомыми звякалками и ухнули что-то нечленораздельное, но героическое.
– В городе Саранчанске стихийное бедствие первого уровня. Мы немедленно выдвигаемся для эвакуации гражданских и ликвидации последствий.
– Инструктор я не могу! Вы мне ботинком ногу сломали! – дерзко выкрикнул Воплин.
– Это называется не нога, курсант Воплин. Эта штука спроектирована с расчетом выдерживать самый широкий спектр педагогических приемов. И ситуация такова, что нам потребуется каждый человек. В Саранчанске сейчас буйствует Дисциплинарный Комитет, которому дали не те приказы.
Некоторое время построение переваривало услышанное. Потом кто-то выкрикнул:
– А чо приказ не отменят?
– Приказ нельзя отменить. Никто не знает, что директор им приказал. Включая самого директора. Единственный способ остановить Дисциплинарный Комитет – это применение военной силы. Сейчас по отделениям грузимся на БТРы и выдвигаемся в Саранчанск. При обнаружении Дисциплинарного Комитета в огневой бой не вступать, докладываете через ротного и ждете подхода резервов . Еще вопросы?
Штурмовик справа от Воплина вскинул руку:
– Инструктор, а что такое БТР?
Девушка задумчиво посмотрела на ангар.
Бесконечная лента панически бибикающих автомашин на полосе из города резко контрастировала с совершенно пустой полосой шоссейного асфальта, ведущей в город.
– Папа, папа, смотри! – маленькая девочка на заднем сидении белого «хёндая» подпрыгнула и задергала кресло отца, который сосредоточенно пытался объехать безнадежно сломавшуюся фуру с картошкой. Мужчина бросил быстрый взгляд в окно.
Из-за пригорка пустой полосы показалась бегом группа бойцов в камуфляже с автоматами за спиной. Первый несся посредине, остальные бежали боком скрестным шагом по два лицом друг к другу. За второй группой шла вторая, затем третья. Через приоткрытое окошка «хёндая» мимо проносился рев моторов, мастерски выдуваемый легкими мехводов.
– Наконец-то, чваковцы. Проснулись. – Хмуро сказал отец. – на «броне», видать что-то серьезное.
Машину с ревом миновал последний «БТР», за которым во весь свой двухлошадиный опор пыхтел и подпрыгивал санитарный «пазик». В пазике сурово восседали Могущеева и доктор. Перед «пазиком» на бегу хромал и спотыкался несчастный Воплин. Его вопли «Пацаны, стойте, не бросайте меня с ними» заставлял всю колонну только ускориться.
– Доктор, отличная идея! – радостно перекрикивала Могущеева пазовское подпыхивание. – Никогда бы не подумала что прививкофобия может настолько ускорить маршевое движение на трассе. За пять минут до города домчали.
– Скажу как врач, тут большую роль играет качество прививочного материала и опытность медперсонала. – Зевнула доктор, переключая передачу. – Кстати, Могущеева, ты когда анатомию пересдашь? Мы ж тебя в инструкторы взяли только при условии что ты все колы исправишь.
– Да знаю я анатомию, доктор, это чисто фиктивная формальность. Мне тогда просто плохой вопрос попался.
– Могущеева,какая нафиг формальность, ты ж один единственный параграф из всего учебника удосужилась выучить. Ты хоть Воплина пожалей, как ты с ним жить собираешься с таким уровнем?
– Я как раз все нужное выучила. Бить можно везде кроме параграфа. КОЛОННА СТОЙ!!! – внезапно рявкнула инструктор в мегафон. – Я СКАЗАЛА СТОЙ! КОМАНДЫ ВРАССЫПНУЮ НЕ БЫЛО!
Курсанты, уже успевшие за полсекунды рассосаться в пришоссейных кустах, нехотя и опасливо снова сгрудились на асфальтовом полотне. Только Воплин энергично и целеустремленно продолжал ковылять к горизонту,темнеющему в разрыве туч за монументальной бетонной надписью «Добро пожаловать в Саранчанск».
– ВОПЛИН СТОЯТЬ! КУДА В АТАКУ БЕЗ КОМАНДЫ! – Инструктор сунула мегафон в бардачок, затем изящно и могуче спрыгнула с пазика «берцами» на асфальт. – ПЕРВАЯ РОТА ОТСТАВИТЬ АМУЛЕТЫ, ДОКТОР С НАМИ НЕ ИДЕТ!
– Суеверия неразрывны с медицинским невежеством– уныло констатировала доктор Кадавров, чихнула мотором и, развернувшись, укатила обратно по встречке.
Опустевший темный в пасмурных сумерках город угрожающе растопырил свои дома перед курсантами и стал медленно приближаться. Порывы ветра доносили обрывки воя сирены.
– Не люблю Саранчанск. – Тихо сказала инструктор, медленно продвигаясь по центру дороги с автоматом у плеча. – У них даже сирена тут какая-то мерзкая.
– Инструктор, это не сирена – уныло сказал Воплин, прикованный приказом инструктора к ее правому флангу – это, похоже, Ветрова воет.
Действительно,вой вдруг сменился жутким хохотом.
– Кажется, это со стороны мэрии. Да, с Ветровой будут проблемы. Добровольцы есть?
– Нашли дураков. – осмелился кто-то подать голос.-С Ветровой под «берсерком» может справиться только Зефирка под зачетом, а он сейчас в наряде спит.
Могущеева почесала шлем прикладом.
– Значит так. Ветрову я беру на себя. Остальные делятся на две команды .Команда А занимается курсантом Громовым, команда Б – Четским. В команду А входят все кроме Воплина, командир Пилипенко. Воплин назначается в команду Б. Командир Воплин.
– Инструктор, Четский же ему все кости переломает.– послышался сочувственный голос из мгновенно образовавшейся команды А.
– И я его потом буду с ложечки кормить . И везде-везде с собой возить. В колясочке…– Мечтательно пропела инструктор из-под шлема.
Курсант Воплин тяжко вздохнул, перекинул автомат через плечо и, провожаемый прощальными навсегда взглядами команды А , одиноко заковылял по проспекту в самую глубь территории, контролируемой сошедшим с приказа Дисциплинарным Комитетом.
На душе его пели фиалки. Так легко он от инструктора еще не отделывался.
-–
Площадь Свободы города Саранчанска была празднична и жутка одновременно. Проспект и улицы, пересекавшие площадь, со всех сторон был украшен кумачевыми транспарантами с бодрыми, но невменяемыми лозунгами. Транспаранты хлопали на ветру, лозунги извивались как запертые в клетке змеи. Воздушные шары, защитные ограждения, микрофоны, профессионально выставленные мощные столбы звуковых мониторов в сочетании с абсолютным безлюдьем создавали кошмарное ощущение наступившего светлого будущего.
Посреди этого великолепия на троне в центре площади неподвижно восседал Чётский. Почувствовав присутствие кого-то еще он приоткрыл глаза и окинул взглядом идеально чистый проспект, который был зачем-то замаран ковыляющей фигуркой в бронежилете и шлеме. Глава Дисциплинарного Комитета подождал, пока фигурка превратится в фигуру и негромко сказал:
– Вам меня уже не остановить – Бухнули в уши Воплину громкоговорители. – Мировой пожар чистоты уже запущен. И Саранчанск станет его историческим эпицентром.
Воплин молча пристегнул к карабину магазин.
– Этот приказ 029187647 изменил не только мою жизнь. Он изменит мироздание. Безсмертные слова о мягком отжиме после деликатного удаления грязи при пятидесяти градусах – будущее человечества. Только восприняв их всем сердцем, я понял что такое жить по-настоящему. Никакие приказы не вдохновляли меня так до сих пор. Сколько грязи, преступлений, порока терзают целые народы. Миру нужно лишь одно –деликатная стирка и мягкий отжим.
– Директор сказал, что это была ошибка, он отменяет приказ 029187647! – крикнул Воплин, досылая патрон в патронник.
– Разница между профаном и гением заключается в том, что для профана все на свете – случайность и ошибка. И только гений в причудливом переплетении событий может усмотреть не только законы человеческого бытия, но и свое великое предназначение.
Хромающий курсант подошел к трибуне. Четский величественно восстал,и холодная сталь штатного нагана Комитета беззвучно вылетела из кобуры.
– Да вспыхнет светлым пламенем всеочищающий пожар мировой стирки! –провозгласил Четский.
– Звучит убедительно.– Признался Воплин. – Добровольцев принимаете?
Ветер немного стих и сейчас только ласково игрался с транспарантами в клубочек.
– Все таки это несколько неожиданно. – Задумчиво сказал Четский, опершись подбородком на трон посредством кулака и локтя. – Я озвучиваю свои планы исключительно для того, чтобы быдло ими восхищалось и приходило в ужас, а не присоединялось. Тем более в таких подозрительных обстоятельствах.
– А какие у меня есть варианты? – удивился Воплин. – Ты ж из меня котлету сделаешь.
– Вот это меня и смущает. Преданность, вынужденная превосходством силы, ненадежна во время испытаний. К тому же я не буду принимать в Дисциплинарный Комитет без заявления и испытательного срока.
Воплин пожал плечами.
– Ну и не надо. Я тогда просто посплю на лавочке.
Четский опять задумчиво хмыкнул.
– С другой стороны, кадры нам сейчас очень нужны. Знаешь что? Поклянись самым святым что у тебя есть.
– Клянусь типовым контрактом и подписями его и печатью его ! – поднял правую руку Воплин.
– Серьезная клятва. Уважаю. – Четский протянул ему руку. Воплин ее мужественно сжал и искренне потряс.
– Добро пожаловать в наше братство чистых стиральщиков, товарищ.
– Какое низкое предательство . – раздался за их спиной глухой голос из-под шлема.
Четский и новопросвещенный стиральщик обернулись.
Инструктор в своем фирменном бронежилете с хомячком на шевроне вместо знаков отличия стояла перед трибуной, на ее плече висело безжизненное тело Ветровой . Тело Ветровой украшали фингал под глазом, ссадины,бетонная пыль и почему-то апельсиновый сок.
– Боюсь, Сереж, на этот раз ты карцером не обойдешься. По возвращении я немедленно доложу директору, чтобы тебя перевели канцеляристом ко мне в учебку.
Вдруг послышался отдаленный гул мотора. Из-за поворота на проспект вынырнул городской маршрутный автобус, молодецки вырулил на площадь. Двери с шипением распахнулись. Из салона выпрыгнул курсант Громов и деловито принялся вытаскивать за подмышки полный состав группы А и выкладывать этим составом на асфальте флорентийскую мозаику.
– Пилипенко! – Возопила Могущеева из-под шлема. –От тебя уж я совсем не ожидала! В чем дело, Пилипенко? Ты же староста! Что за политическая безответственность!
– Инструктор, а чо вы нам пустые магазины выдали?– простонал Пилипенко откуда-то с самого низа кучи, оставшейся от группы А.
– И что что пустые? А штыковой бой вам зачем дан?
– А штыков тоже не дали!– возроптал верзила, выложенный Громовым под фонарь.
– Нет штыков – есть прикладный бой, ствольный, магазинный, ершиковый в конце концов. Где бойцовская смекалка, Пилипенко? Где все чему я вас учила?
Инструктор аккуратно сгрузила Ветрову и привалила к трибуне.
– Ну ладно. Трое на одного – ничего страшного. Схватка столетия! Джульетта против Ромео, Яго и Гамлета .
Инструктор повернула шлем и взглянула на багровеющее под тучами солнца.
– Прекрасный вечер для Шекспира. – Девушка перевела предохранитель на своем карабине и пристегнула штык.
Четский неторопливо восстал с трона. Громов отложил в сторону Пилипенко и чуть пригнувшись, стал заходить в тыл инструктора. Воплин стратегически занял оборонительную позицию за громкоговорителем в самом дальнем углу трибуны.
– Одна поправка, инструктор.
Четский спрыгнул с трибуны.
– Не трое против одного, а два на два.
Четский вытащил наган и развернул ствол на Воплина.
– У меня секретный приказ директора. Выявлять предателей, саботажников и ненадежные элементы среди курсантов. Для этого пришлось сыграть маленькую комедию, но это того стоило. По возвращении в альмаматер предателей ждет строгое наказание.
– Ого! – радостно рявкнула Могущеева.-Вот теперь интересный поворот сюжета. Громов, Воплин, добровольная сдача вам за….
Чётский внезапно рывком очутился за спиной инструктора и перехватил локтем ее горло. Инструктор забила ногами и заскребла руками по железной руке председателя Дисциплинарного комитета, но чистые руки, воодушевляемые холодным сердцем, становились все крепче. Минута- и она обмякла, потеряв сознание.
Четский аккуратно уложил девушку рядом с бессознательной Ветровой и величественной фигурой стал над ней.
– Простите инструктор, но мы стоим у истоков события вселенского значения и не можем допускать ни слабостей ни ошибок. Тот кто встанет на пути неумолимого хода исто…
Четский удивленно обернулся. За его спиной стоял Воплин и бил его по голове стальной трубой от трибуны. Четский прохрипел: «Ты же контрактом покля…» и рухнул на землю.
Курсант Воплин уложил очередное бессознательное тело рядом с Могущеевой и Ветровой.
– Извини, Четский, контракт, которым я клялся, не был заверен юротделом .
Юноша вытер руки о штаны и посмотрел на курсанта Громова.
– Макс, ты нашел тушенку ?
– Ага, все как ты говорил. Три ящика, совсем свежая, прямо апрельская. Как договаривались, один ящик нам, два…
– Так-так тааак. – сказала инструктор Могущеева за их спиной. – Вы только посмотрите на этих голубчиков. За тушенку оба родную маму продадут.
Громов и Воплин медленно переглянулись взглядами жертв голливудского кино, с нарастающим ужасом посмотрели сначала на лежащую у трибуны инструктора Могущееву, потом, как марионетки на ниточках, развернулись на голос.
За их спиной в свете пробившегося через тучи солнца стояла вторая инструктор Могущеева, сверкая отсутствием шлема, светящимися в закате волосами и вечерним макияжем, а за ее спиной площадь Свободы профессионально обкладывали цепью бойцы академического спецназа. Воплин еще раз посмотрел на первую Могущееву, потом на вторую – и потерял сознание, рухнув на Четского.
– Что Громов, язык проглотил? Что вы тут вообще устроили? Совсем совесть потеряли .
Громов попятился.
– Инструктор, эээ… вы же…
Тут его осенило.
Он подскочил к Могущеевой номер один, лихорадочно отстегнул ремешок шлема и сорвал шлем с темным забралом. Под ней оказалось лицо незнакомой ему девушки, кажется он ее видел на третьем курсе, а у воротничка болтался самодельный динамик, через который, видимо и вещала инструктор из засады .
– Что, Громов, так Куликовскую битву и не выучил? Запомни, бестолочь, что история – это женщина. Любить ее, Громов, и спать с ней на задней парте – это две совершенно разные ве…
Послышалось короткое шипение инъектора . Настоящая инструктор Могущеева пошатнулась и бессильно повисла на руках оказавшейся за ее спиной фигуры в камуфляже. Командир академического спецназа аккуратно уложил ее на асфальт между Чётским и Ветровой, потом подошел к Громову. Они обменялись крепким рукопожатием.
– Достали? – коротко поинтересовался спецназовец.
– А то. Как договаривались, два ящика тушенки – нам, пять – вам. В автобусе на втором сидении.
Спецназ принялся деловито загружать тела обратно в автобус, время от времени поглядывая на часы. Где-то далеко послышалось гудение и пиликанье возвращающихся в город колонн автомобилей.
Недолгую дорогу до Академии Воплин ласково смотрел на сладко спящую как младенец инструктора и с тоской вспоминал те недолгие счастливые дни, когда они еще не были знакомы. Напротив Громов мрачно смотрел в окно на проносящийся мимо темнеющий лес. Оба ящика с тушенкой надежно гремели под их ногами.
– Вась, а Вась. – тихо спросил Воплин, не отрывая взгляда от такого мирного и безоблачного лица девушки – а помнишь Пушкина «Спящую красавицу» ?
Комиссар Дисциплинарного Комитета неопределенно буркнул.
– Я вот знаешь, все думаю. Царевич Елисей этот. Ну я понимаю, он ее любил. Я вот чего не понимаю – зачем он ее будил?
Курсант Громов пожал плечами.
– Так царевич же. Острых ощущений захотелось.
ДИСМЕДИКАМЕНТОЗ
Доктор Кадавров сосредоточено читала распоряжение № 12-12145 А, машинально гоняя стайку из трех мух чьей-то флюорографией. Дочитав до конца, она подняла глаза и осмотрела застывших перед ее столом в стойке «смирно» курсантов Громова, Воплина и Ветрову. Образ последней оттенял в смелом колорите подбитый при задержании и перевязанный правый глаз.
– И чо вы натворили на этот раз?
– В Саранчанске немного пошумели. – Скромно доложил Воплин.
– ЗОМБИ АПОКАЛИПСИС! – выстрелила Ветрова.
– Только без зомби . – добавил Громов.
– Так там же вроде всегда так.– Пожала плечами доктор и зевнула.– Хотя – не мое дело. В общем, товарищи бойцы, особым распоряжением администрации в качестве исправительно-извинительной меры вы направляетесь в город Саранчанск для прохождения военно-медицинского практикума, где будете оказывать гражданскому населению безвозмездную медицинскую помощь. Помимо воспитательного эффекта и получения вами полезного опыта это послужит к устранению средневековых суеверий гражданских по отношению к военной медицине. Кстати, а Чётский где? Тут четыре человека в списке.
– Он водителем назначен .
– И что? Это не значит, что ему не нужно проходить первичный инструктаж. И вообще очень странный набор специальностей для практикума. Психолог, хирург, акушерка. Громов, с каких пор ты что-то понимаешь в хирургии?
– Доктор, я не хирург, хирург – Ветрова…
– РЕЗАТЬ! –сверкнула Ветрова единственным глазом.
– … а я – акушерка. – закончил курсант.
– Зашибись. То есть психолог это … – доктор перевела глаза на бесконечно тоскливое выражение лица Воплина. – О Господи. Какой идиот составлял списки?
– Инструктор Могущеева! – доложил курсант Громов.
– Могла бы и не спрашивать. Ладно, будущее больных диссертацию не волнует. Итак, сейчас краткий инструктаж по технике безопасности при прививках, потом выдам инвентарь и можете топать
– ЕСТЬ! – рявкнула Ветрова
Доктор встала из-за стола и загремела ключами.
– Все за мной.
– Итак.
Доктор открыла журнал инструктажа и задумчиво посмотрела на свежеиспеченных практикантов.
– Первый вопрос. Кто допускается к проведению вакцинации населения?
– Мы! – подняли руку Громов с Воплиным.
Доктор вздохнула.
– Это понятно, что вы. Какие допуски вы должны иметь?
Курсанты переглянулись.
– Ну …это… – начал Громов – к работе на высоте…
– Зачем? – удовлетворенно уточнила доктор.
– А вдруг прыгать с третьего этажа в окно придется…
– В принципе, правильно, Громов, только прыгать должен не ты, а иммунируемые, поэтому допуск должен быть у них.
– Доктор, вообще-то, кто будет прыгать – зависит от соотношения количества медперсонала и пациентов. – возразил курсант.
– Нет, Громов, это в первую очередь зависит от квалификации и опытности медперсонала. Так. Еще какие допуски?
– Кажется, электрика третьего разряда. – неуверенно припомнил Воплин. В прошлом году когда Ковальчука за самоволку отправили на «Саранчанский металл» слесарям чумку плотоядных прививать, так его спасло только то, что пока мужики его в токарный станок засовывали, он успел пускатель сломать в трех местах и замыкание устроить в осветительной сети.
– Глупо, но сойдет – согласилась доктор. – А у хирурга какие идеи?
– РЕЗАТЬ! – сверкнула единственным глазом девушка.
– Что резать? – подняла брови доктор
– ВСЕ! – рявкнула Ветрова.
– Правильно, только не все, а время ревакцинации для закрепления иммуностатуса. Таак-с. Громов! Твои действия при проведении первичной иммунизации.
– Есть! Так точно! Начать эвакуацию людей, позвонить по телефону 01 и организовать сохранность материальных ценностей.
– Ну Громов, ну это же опять предполагаемые действия прививаемых, ну сколько же можно путать. А ты должен наоборот, пресекать и разъяснять. А медперсонал, который при своем появлении начинает организовывать сохранность матценностей пациентов вызывает не только клеветнические слухи, но и невежественное недоверие к достижениям медицинской науки.
Доктор задумалась.
– Что мне с вами делать? Ладно. Воплин, последний вопрос. В огневом бою с превосходящими силами противника ты нечаянно уронил и разбил шприц с прививкой коронавирусного энтерита. Твои действия?
Курсант пожал плечами.
– Другой возьму. Наверное.
Доктор Кадавров тяжело вздохнула.
– Воплин, где ты другой возьмешь? Они на дороге не валяются. Ты знаешь, сколько они стоят? Мы их покупаем раз в год на Алиэкспрессе в черную пятницу, и то бюджета хватает только на пятьдесят доз. На весь год. Я и так их как могу экономлю – на троих хватает. А ты значит «ой разбил, возьму другой»?Нет уж, быстро, в течение трех секунд, пока аминокомплексы не переползли, аккуратно пипеточкой собрал и в свежий шприц перелил. Запомнил, бестолочь?
Воплин промолчал.
– Итак, ни на один вопрос нормально не ответили, кроме Ветровой. И как вас допускать на практику?
Громов шмыгнул носом.
– Доктор, а можете нас не допустить?
Женщина хмыкнула.
– Размечтался, Громов. Недопривитые гражданские представляют собой намного большую угрозу обществу чем недоинструктированные медики.
Доктор дохнула на печать и шлепнула три раза по временным удостоверениям.
– А Четскому передайте, что если студент не идет ко мне, то я иду к студенту. Только уже в плохом настроении. Кругом. Марш.
– РЕЗАТЬ! – отозвалась Ветрова.
Недоиспеченные медики козырнули, развернулись и молниеносно испарились.
Доктор печально покачала головой.
– Кому мы только доверяем свои жизни. Ужас.
Она потянулась руками вверх и мечтательно протянула:
– А хирург мне нравится…
Четский пшикнул балончиком с краской еще раз и отошел подальше, чтобы полюбоваться на работу.
Старенький «пазик» медсанчасти заиграл новыми и несколько неожиданными красками.
– Макс. – Уныло сказал курсант Громов. – «Скорая помощь» должна быть красный крест на белом фоне, а не черный на красном.
– Я водитель – торжественно заявил глава Дисциплинарного Комитета- я так вижу.
Громов опять вздохнул.
– Ладно, грузимся. Все равно все сразу разбегаться будут, разницы никто не заметит.
– РЕЗАТЬ! – с энтузиазмом отозвалась курсант Ветрова и звякнула чемоданом с инструментами по ногам Воплину.
– Слушай, дай мы хотя бы до города доедем! – заорал Воплин, схватившись за ушибленную ногу.
Сборы были непродолжительны. Ветрова наотрез отказалась расставаться с чемоданчиком, только Громов швырнул через багажные створки свой универсальный набор акушера и захлопнул дверь. Воплин мрачно стоял сычом в сторонке.
– Серег, а у тебя инструменты есть?
– Я психолог – все свое ношу в себе.
– Ну тогда пора. По местам – и в путь.
Курсанты с трудом поместились на спартанских дерматниновых досточках по бортам «пазика».Воплин захлопнул за собой дверь. Машина мягко снялась с места и начала потихоньку набирать ход. Покачиваясь и подпрыгивая на ухабинах, курсант грустно смотрел на дергающиеся из стороны в сторону здания Академии, конвульсивный пейзаж и удаляющуюся в зеркале заднего вида фигуру бегущего изо всех сил главу Дисциплинарного Комитета. Воплин перевел взгляд на ласково прижавшуюся к скальпелям Ветрову, улегшегося на акушерский набор Громова и меланхолично заметил:
– А за рулем кто?
––
Саранчанск в этот ранний предобеденный час опрометчиво не ожидал ничего дурного, как проложив совершенно свежую и неожиданную трассу в кустарнике, с пригорка на полной скорости взлетела молния и, пламенея крестом люфтваффе, с ревом, состоявшим из надсадного чихания мотора и отчаянных воплей курсантов, спикировала на бензозаправку при въезде в город. Спустя секунду тишины послышался гулкий взрыв. Клубы дыма взвились к небу черными пальцами на огненной руке. Сирена некоторое время молчала, не веря еще своим глазам. Но когда из огненно-дымовой стихии с неумолимостью судьбы выкатился закопченый пазик с академическими номерами, от него отвалилась боковая дверь, и из двери выползли на свет три чернолицые фигуры в черных халатах, она уже не колебалась ни секунды. Вой отчаяния и ужаса мгновенно заполнил город.
– Не люблю Саранчанск – откашлялась одна из черных фигур голосом курсанта Громова.– Как ни приезжаю сюда, каждый раз сирена орет. Как они тут живут?
Воплин окинул взглядом окрестности. Фигурки немногочисленных жителей на глазах растекались по укрытиям. Молодая мамаша хватала за подол свое дитя и волокла его в подвал, дедушка, подхватив на руки дворнягу, изо-всех сил ковылял вместе с цепью и будкой к сараю, а какая-то группа особо подготовленных граждан даже целенаправленно улепетывала с рюкзаками к прилеску за водонапорной башней.
– По-моему, это взаимно. – Констатировал Воплин и покосился назал: – Хорошо, что пазику хоть бы хны. Это уже третья бензозаправка, между прочим.
– После того, как директор подписал приказ, что за техобслуживание пазика вычитать с зарплаты доктора, с ним вообще ничего никогда не случается. – Таинственно пробормотал Громов и понизил голос до шепота: – Я вам говорю – это колдовство. Магия прививок и крови!
– РЕЕЕЕЗАТЬ! – с неутолимой жаждой вампира отозвалась Ветрова.
Почерневший от сажи и копоти пазик медленно продвигался по Московскому шоссе. Впереди шел Громов с мегафоном, с флангов внимательно высматривали пациентов Воплин и сверхмотивированный хирург. Безлюдные улицы разносили эхо объявления, как вирус.
– Уважаемые жители и гости города. Только сегодня вам предоставляется удивительная возможность получить медицинскую помощь от лучших специалистов ЧВАК. Кто подпишется на две операции одновременно, вторая операция производится бесплатно.
Воплин подошел к Громову и прошептал на ухо.
– Первая операция тоже проводится бесплатно. К вашим услугам лучшие в городе психолог, акушер и хирург…
Воплин опять что-то прошептал Громову.
– Если среди жителей есть анастезиолог, прошу подойти к нашему хирургу, это срочно. Повторяю…
Внезапно со стуком открылось окошко и старушечий голос громко прошамкал :
– Когда уже вы все там сдохнете, твари!
Громов не обратил на это внимание.
– Нашим пациентам предоставляется бесплатное трехразовое питание…
– Вась, какое нафиг трехразовое? У нас на всех только пирожок и шоколадка. – Встрял Воплин.
– И что? Их же можно есть по три раза. Поел- разогрел – опять поел. Во всех больницах так . – И Громов опять заорал в мегафон:
– Бесплатное трехразовое питание,бесплатный телевизор и бесплатный морг. Три выгоды в одной, только сегодня. Торопитесь, не пропустите!.
В него кто-то кинул яблоком, но не попал. Ветрова сверкнула в сторону броска пронзительным взглядом исподлобья, смутная фигура в окне охнула и схватилась за сердце.
– Вась, а Вась, по-моему, это бесполезно. – Сказал Воплин, осматривая проспект, с которого эвакуировались даже голуби. – Пошли сразу в горбольницу, как в прошлом году.
Проходная горбольницы была перегорожена каким-то самосвалом, и на самосвал была наспех натянута колючая проволока. На будке вахтера висел самодельный плакат «СТУДЕНТАМ ЧВАК ВХОД ЗАПРЕЩЕН, ЗАМИНИРОВАНО!», а возле проходной внутри нюхали землю в поисках то ли мин, то ли курсантов ЧВАК три здоровенные овчарки.
– Гребаная сирена. – Плюнул в сердцах на асфальт Громов. – Надо было сразу сюда ехать. Не успели. Всех уже предупредили Больница отменяется.
Тут он почувствовал, как кто-то дергает его за рукав.
Он опустил голову .Курсант Ветрова, прижав к груди чемоданчик в инструментами жалобно смотрела на него большими, полными слез глазами.
– Рееееезаааать. – тихо и жалобно проговорила она .
Громов вздохнул и посмотрел на Воплина. Тот молча пожал плечами и отвернулся.
– Ладно, полезли через забор. Не могу смотреть на женские слезы.
Три фигуры в тени больничного сада бесшумно перемахнули через старый двухметровый бетонный забор ромбиками и тихо двинулись за кустами вдоль аллейки к беседке, где чересчур доверившийся самосвалу с овчарками мужчина в халате и высоком докторском колпаке листал какой-то журнал. Ветрова черной тенью заскользила по аллейке. Вдруг она подпрыгнула с боевым кличем « АППЕНДИКС!». Мужчина от неожиданности дернулся и упал со скамейки и это спасло его – скальпель со свистом пролетел мимо и вонзился в спинку. Не выясняя подробностей происходящего, мужчина рванул на четвереньках через кусты и исчез в зарослях. Ветрова в ярости принялась кромсать скальпелем скамейку. Но тут хлопнула дверь и из боковой двери показалась санитарка с тележкой, груженая «утками».
– ГЛАНДЫ! – рявкнула Ветрова и рванула к тележке. Санитарка в ужасе оттолкнула тележку и бросилась бежать, сметая на ходу деревья и скамейки.
– Придержи коней! – схватил Громов за шиворот курсанта Ветрову . –Сколько раз повторять – сначала операция, потом – диагноз. Ты только пациентов пугаешь.
Ветрова резко повернула к нему голову. Громов испугано отскочил.
– Спокойно, Маш, сейчас идем в главный корпус – там на всех хватит.
Главный корпус был не просто заперт. Главные двери были совсем недавно – еще не остыли швы – заварены в броню, а окна первого этажа заколочены доской «двадцаткой».
Воплин осторожно постучал в стальную стену, надеясь неизвестно на что.
– Пароль? – осторожно спросил глухой голос .
– РЕЗАТЬ! – отозвалась хирург.
– ОНИ УЖЕ ЗДЕСЬ! – возопил голос- ЗАКРЫВАЙТЕ ОКНА, ВСЕХ ПАЦИЕНТОВ НА ВТОРОЙ ЭТАЖ!
– Кажется, это главврач был. – Задумчиво пробормотал курсант Громов. – А говорили, что он прошлый год не пережил.
