«Английский пациент» kitabının incelemeleri, sayfa 4

Фильм "Английский пациент" я видела, но, конечно, давно, и пересматривать его никогда не возникало желания, поскольку он чертовски скучен... А первая книга Ондатже, которую я прочитала Майкл Ондатже - Военный свет года 3-4 назад, недалеко от него ушла и не дала мне ничего - ни уму, ни сердцу. Наверно, поэтому "Пациент" настолько долго болтался в моём више))). Иначало книги, скажем честно, было не сильно обнадёживающе... Кажется, теперь я уже могу сделать вывод, что героями военной прозы Ондатже становятся люди, нестандартно воспринимающие саму войну, либо попадающие в нестандартные ситуации. В данной книге место действия - заброшенная, некогда шикарная вилла в Италии, где молоденькая канадская медсестра ухаживает за своим пациентом, получившим жуткие ожоги ещё во время военных действий в африканской пустыне. Она отказалась уехать вместе с госпиталем, поскольку война уже как бы или почти кончилась - собственно, как и её силы. Снова смотреть на оторванные конечности и гноящиеся раны она больше не может. А её пациент, которого Кэтрин считает англичанином, вряд ли выживет, а если и выживет - что это за жизнь?

Он святой. Я знаю это. Святой, который в отчаянии.

Вот это долгое вступление в сюжет, пока на вилле не появилась ещё пара человек, вполне может отпугнуть нетерпеливых читателей. Но если перетерпеть...

Четыре человека в совершенно разных фазах своих личных путей oт начала к концу земного срока, по прихоти судьбы оказавшиеся вместе.

Взаимоотношения этих четверых, действительно ужасно разных людей, тем более в такое время ("сейчас мир вокруг них разрушен, и они предоставлены сами себе.") воспринимаются как приключенческий роман в какой-то степени. Про Кэтрин уже до этого всё понятно: потерявшая отца и отца будущего ребёнка, которому она так и не дала родиться, девушка не очень верит в возможность любви, но ждёт её горячо и отчаянно. Первым появившийся на вилле Караваджо - старый друг её отца, профессиональный вор, во время войны вдосталь наигравшийся в шпионов и оставшийся инвалидом:

На самом деле я был просто вором. И совсем никакой не патриот и уж тем более не герой. Просто отцы-командиры признали мои способности и сделали их официальными.

Молодой индус Кирпал Сингх, коротко - Кип, сапёр, прошедший серьёзную подготовку. Для его война пока не кончилась - мины и невзорвавшиеся бомбы - не редкость даже в саду той самой виллы. Мне эта часть повествования показалась самой интересной - и по напряжённости, и по количеству информации. Жестокая всё же это профессия - сапёр. Из военной инструкции по взрыву найденного боеприпаса ( и заодно про отношения Кипа к подобным инструкциям):

«Что является основанием для взрыва? Если принять человеческую жизнь заX, риск заY, а ожидаемый ущерб от взрыва заV, логично предположить, что, еслиVменьше, чемX, деленное наY, бомбу следует взрывать; но еслиV, деленное наY, больше, чемX, необходимо приложить усилия, чтобы избежать взрыва на месте. " Кто написал эти глупости?

Любовь Кэтрин и Кипа, скоротечная, яркая, обречённая, была практически неизбежна. А вот история любви "английского" пациента (к слову, никакой он не англичанин), о которой он постоянно вспоминает, особенно под воздействием морфия, скорее - просто болезнь. Замужняя женщина и мужчина, влюблённый больше всего в пустыню, племена и таинственную затерянную Зерзуру, страсть до безумия и трагедия в конце, постоянно возвращение мыслями назад и поиск другого выхода слегка опять тормозят чтение, хотя ярких моментов много. Иногда - визуально ярких и страшных:

и он висит в воздухе, яркий, как ангел, не зная, почему, пока не понимает, что горит.

Иногда - просто умных, основанных на событиях тех далёких лет:

Я видел многие племена пустыни. Это самые красивые люди, которых я когда-либо встречал. Им было безразлично, какой мы национальности – немцы или англичане, венгры или африканцы. Вскоре и нам это стало безразлично. Мне сделалось ненавистно самое понятие нации. Постоянное осознавание, ощущение своей и чужой национальной принадлежности разрушает человека.

Время действия: 1945 г. / 1930 - 1938 г. Место действия: Италия, Флоренция / Египет, Каир Сюжет: Услышав звук падения самолёта, бедуины в пустыне вытаскивают из горящей кабины летчика. От полученных ожогов его тело превращается в угольную головешку, а от боли он теряет память и не помнит, кто он такой, или возможно просто не хочет этого говорить. С пустыни летчик попадает в лазарет во Флоренции, где его называют английским пациентом за утонченную речь. По окончании войны и отступлении армии союзников вглубь Италии, английский пациент и медсестра, которая не захотела его бросить, остаются одни на флорентийской вилле. Судьба приводит к ним итальянского вора и шпиона Караваджо и индийского сапера Кипа, втроем они попытаются поймать течение своей судьбы и открыть тайну английского пациента...

"Здесь, в пустыне, где когда-то было море, ничто не застывало и не останавливалось, но все находилось в медленном движении."

Впечатления: Я неравнодушна к пустыне. Я влюблена в карты, исследования и компасы. Я восхищаюсь путешественниками, картографами и археологами. Я не знаю почему столько лет эта книга не хотела даваться мне в руки. Мне давно советовали почитать Ондатже и посмотреть фильм "Английский пациент", но я почему-то была уверена, что эта история о Второй мировой войне, а это далеко не та тема, до которой я уже морально доросла. А потом вышло новое переиздание с пустыней и караваном верблюдов на обложке... и я просто заболела желанием прочитать "Английского пациента", а полученная им "золотая" премия только подогревала любопытство. Все дошло до того, что я пожертвовав утром, в выходной побежала под дождиком на книжный рынок искать это самое издание Ондатже с пустыней на обложке. И пускай эта книга не станет моей любимой в плане текста, но вот издание всегда будет греть мне душу не только своим видом, но и воспоминаниями о том, как я предвкушала чтение=)

Я вполне могу понять тех, кому "Английский пациент" абсолютно не понравился, это действительно история и сюжет очень на любителя. Основной "камень преткновения" здесь как по мне - отрывочная, эпизодичная и скачущая туда-сюда манера повествования автора. Сначала меня это удивило и заставило заинтересоваться, но потом я стала путаться во времени, героях и событиях. Это совсем не развлекательное чтение, если отвлечься и пропустить намеки автора, то можно совершенно потерять нить и не понять о чем сейчас читаешь. Мне понравилась этакая литературная игра, когда по обрывкам воспоминаний и рассказам главного героя, одурманенного морфием, необходимо собрать в единое целое его "судьбу" и понять, кто же он такой, этот загадочный английский пациент, не называющий своего имени.

Мне понравились герои романа: Английский пациент своей загадочной и сложной судьбой, своей любовью к пустыне и исследованиям; Ханна силой характера и стремлением выживать и помогать выживать другим; Караваджо тем, что не сломался, находил в себе силы шутить, не давал о себе заботиться после перенесенного, но сам проявлял заботу об окружающих; Кип за свою храбрость и ежеминутное спокойствие перед опасностью смерти.

О любовной линии, которую в аннотации позиционировали как главную, я даже и говорить не хочу. Для меня она совершенно растворилась в красоте и безмолвии пустыни, в шуме и жестокости войны. Понравилось мне и то, что здесь много герои читают и говорят о книгах. Английский пациент не расстается с "Историей" Геродота, которая похоже сопровождала в своем потрёпанной переплете его всю жизнь. Ханна выбирает книги из разрушенной библиотеки виллы и читает своему пациенту то "Кима" Киплинга, то "Последнего из могикан" Купера, то "Пармскую обитель" Стендаля. Мне теперь очень хочется и самой познакомиться с мальчиком Кипом и его приключениями в Индии))) На удивление почерпнула я для себя из произведения и много полезного - и про искусство, и про литературу, и про исследование пустыни, и про бедуинов, и про работу саперов. Особенно меня удивило, что именно роман Дюморье "Ребекка" использовался для шифрования сообщений немцами и поэтому был очень популярен среди английских разведчиков)

Так что книга мне понравилась, но балл я все же сняла. За некую эксцентричность любовной линии, участники которой могут кусать друг друга, слизывать кровь, бить посуду и ставить от переизбытка чувств синяки под глазом. За излишнюю кое-где натуралистичность, вроде мальчика, танцующего у костра бедуинов, и возбуждающего глядящих на него мужчин. Без этих моментов я думаю книга бы понравилась мне безоговорочно и я поставила ей высший балл. Кстати, на мое восприятие повлиял и перевод, кое-где поэтичное повествование прерывали грубые слова, которые вполне можно было заменить более легкими синонимами.

"Бог есть только в пустыне. Вне ее есть лишь торговля и власть, деньги и война. Финансовые и военные тираны правят миром."

Итого: Я редко читаю современную зарубежную литературу и еще реже книги, получившие известные премии и ставшие бестселлерами. Но мне понравился такой мой читательский эксперимент, проведенный с "Английским пациентом", и теперь благодаря автору, который действительно смог меня заинтриговать и удивить своим стилем повествования, я вполне готова к исследованию этой неизвестной мне литературной территории. Спасибо за это Ондатже, и я обязательно почитаю еще его книги:)

"С этой минуты наши души или найдут друг друга, или потеряются."

Книга прочитана в рамках игры "Борцы с долгостроем"

Война, как и любовь, забирает тебя без остатка

Майкл Ондатже ''Английский пациент''

Но и войны, и чувства - все засыпает песок времени, все становится историей, все вписывается в книгу памяти. Со временем. Истории стран, войны, потрясения - все записывается в хроники, все со временем становится всего лишь ''Историей'' Геродота. В какой-то степени статистикой, наполненной миллионами отдельных жизней, частных историй, трагедий, разрывов, утрат. И все это вписывается в память каждого отдельного человека. Это его история, его чувства, его пески времени. В общей статистике частные трагедии и мгновения счастья. Из века в век. Из страны в страну. Из государства в государство. Разрушая границы между странами и людьми, бредут одинокие путники, сквозь пески, бомбы, минные поля, неся каждый свою боль, свое одиночество, свою историю, свое прошлое, свои утраты и обретения. Война, как и любовь обжигает и выжигает души. Только не надо мне говорить, что любовь это только светлое и прекрасное чувство, которое всех делает счастливыми, и никогда не приводит к смерти или разлуке. Приводит. И любовь не только светлое и прекрасное чувство. Гордые, сильные люди, встретившись однажды, могут испепелить друг друга, высушить друг друга, выжечь следы в душе друг друга. Не силой страсти, а силой характера и силой собственных убеждений, взглядов, собственных поисков, столкновений с иными поисками, с иным миром, с иной огромной вселенной. Сгорают друг в друге. Так бывает. Кэтрин и Алмаши - как две огненные кометы, столкнувшись, сгорели. Он искал затерянный в песках оазис, она искала себя. Они оба искали себя. Пересекали границы иных государств, но не смогли пересечь границ друг друга, потому что, на самом деле, истинные страны - это мы. Это и убеждение самого Ондатже. Этот выход за пределы национальных государств, соединение и пересечение культур случилось на заброшенной итальянской вилле, где четверо потерянных душ пытались вернуть память и реанимировать чувства. Хана, путешествующая по иным мирам и судьбам - от книги к книге, - растворясь в чужих судьбах и историях, заглушая боль потерь, пытаясь найти выход из собственного внутреннего ада, врачуя ожоги своей души. Кип, скитаясь по полям и обезвреживая бомбы, играя в рулетку со смертью, пытаясь любить девушку иной национальности, пытаясь постигнуть иной мир, иную культуру, пытаясь найти себя в чужой стране, как и прежде приходит к выводу, что англичанин, француз, мне все равно. Когда вы бомбите азиатские города, вы все англичане. Его абсолютная уверенность, что белый человек никогда не будет бомбить белого человека, а только желтых, черных, увы, на сегодняшний день не состоятельна. Может. Может белый человек бомбить белого человека. Может. Эта книга, как фрагментарные кусочки воспоминаний, как летящие один за одним листы истории, как вспышки озарений, постепенно, шаг за шагом ведет нас по извилистым тропам жизни четверых путников. Обоженных, искалеченных. Они уже не будут прежними. История вписала жизнь каждого в книгу бытия. Между строчек ''Истории'' Геродота древней, непостижимой истории и жизни, так называемой статистики войн, побед, поражений, правителей, проступают личные истории каждого из обитающих на заброшенной вилле. Что-то вписал Алмаши, что-то вписала Хана. Словами. Сердцем. Жизнью.

Война, как и любовь, забирает тебя без остатка

Как много написано о войне...как по разному... Вот и ещё одна история тех самых времён, Второй Мировой. И пусть в ней нет выстрелов, немецких солдат и окопов, но звук взрывов и страшные следы военных действий не дают забыть... На разрушенной итальянской вилле их всего четверо. Двое из них уже мертвы - человек без имени, отказавшийся от личности, медленно двигающийся к полному покою и человек, потерявший смысл жизни вместе с большими пальцами рук. Оба зависят от маленьких стеклянных ампул с морфином. У каждого из них своё прошлое. Они враги. Двое совсем других... Война коснулась их крылом. Один держит смерть в своих руках. Другая слишком долго ловила последний вздох и прикрывала глаза умерших солдат. Они молоды. У них есть шанс жить. Их метроном все ещё отмеряет время равномерным ударами. Это не история любви - это история одиночества. Эти четверо, в силу обстоятельств оказавшиеся вдали от всех, вдали от мира: перевербованный разведкой вор, сапёр-сикх, юная медсестра и её английский подопечный, безнадежный, живущий в стране воспоминаний.

История о войне, которая безжалостно уродует людей, впечатывает свое "тавро" в душу. ...не надо думать о будущем...есть только настоящий момент...не стоит ждать помощи от других...нельзя привязываться сильно ни к кому. История межвременья. Великолепный рассказ, без особых подробностей, лишь штрихи рисующие образы и полунамеки на характеры. И великая живая пустыня, понять которую дано не каждому. Книга для неторопливого читателя, для созерцания и размышления, сложная мгновенными переходами в паралельные линии сюжета, но притягательная трагичностью любви.

Займемся обедом, займемся нарядами, Заполним заботами быт. Так легче, не так ли? Так проще, не правда ли? Не правда ли, меньше болит? Не будем хитрить, и судьбу заговаривать, Ей-богу, не стоит труда. Да-да, господа, не авось, ни когда-нибудь, А больше уже никогда.

Вот почему так: фантазия человеку досталась, а мастерство писателя нет? Ведь несправедливость! Сколько их, несчастных людей, которые придумывают просто невероятно прекрасные истории, а облечь их в нужные слова не могут. Так и с Ондатже. Прекрасный сюжет, одна из самых нежных и восхитительных историй любви, но то, как об этом написал Ондатже, просто преступление. Хотя кто-то скажет, что это стиль такой, не как у всех, особенный. И с этим не поспоришь. Только очень уж он на любителя, стиль Ондатже…

Италия. Недалеко от Флоренции в полуразрушенной старинной вилле канадская медсестра Хана выхаживает обгоревшего до неузнаваемости английского пациента. Почти закончилась война. Почти отстреляли пушки. Вскоре на виллу приезжает старый друг отца Ханы и незнакомый сапер-индиец. Странная компания, прекрасный пейзаж. Почему судьба соединила этих людей на одной вилле? Какие тайны скрывает каждый из них?

«Английский пациент» такая книга, которую вряд ли посоветуешь другому. Она прекрасна своей задумкой и ужасна лабиринтом слов, нагромажденных Ондатже. Сквозь него сложно пробираться, а в голове настойчивая мысль бросить ненужное занятие. Но победителя ждет неплохая награда: по-настоящему трогательная история любви. Только учтите, что за несколько тысяч лет существования литературы все истории уже давно рассказаны и нет ничего нового. Единственное, что ценно – это плавный и поэтичный слог автора. Так стоит ли ради очередной истории любви, которых уже придумано миллионами писателей и пережито персонажами миллиардов других книг, тратить время на продирание сквозь бесталанно написанный текст? Решайте сами.

"...Четыре человека в совершенно разных фазах своих личных путей от начала к концу земного срока, по прихоти судьбы оказавшиеся вместе, считающие эту войну более чем нелепостью..."

1945 год. Война окончилась, но долго ещё будут болеть оставленные ею шрамы: на теле - от огня и ножа, на душе - от потерь... В небольшом итальянском городке на вилле Сан-Джироламо, где в прежние мирные времена был женский монастырь, собралась необычная компания: молодая женщина и трое мужчин. Разными путями свела их судьба в одном месте... В последние дни войны полуразрушенная вилла служила прифронтовым госпиталем, эвакуированным вместе с ранеными. Отказался от эвакуации лишь один безымянный пациент, обгоревший, тяжелобольной, а рядом с ним осталась медсестра Хана. Через короткое время к этим двоим добавляется Караваджо, старый друг семьи девушки, он приехал, случайно услышав её фамилию, и сапёр сикх Кип, выполняющий работы по разминированию в данном районе. Можно назвать эту историю "Послевоенное лето на вилле Сан-Джироламо", но она не будет мирной и расслабляющей, её даже сложно назвать одной историей. Это четыре разных жизни и у каждого из четверых своё прошлое - любовь и привязанности, семья и родина, трагедии и боль... Сближаясь и отдаляясь, привязываясь и отталкиваясь, они так и не смогли стать одним целым. Четыре разных рассказа. Ладислав Алмаши Английский пациент с обгоревшим телом и лицом, которого невозможно опознать, а сам он не называет собственное имя. Да и что значит имя, политика, война для человека, живущего пустыней? В пустыне не важна национальность, герою ненавистно самое понятие нации.

Постоянное осознавание, ощущение своей и чужой национальной принадлежности разрушает человека.

История Алмаши покоряет читателя любовью - к женщине, к пустыне. Слушая его воспоминания, заглядывая в записки на полях Геродота, путешествуя по нарисованным картам высохшими долинами рек, вдруг чувствуешь, что напитываешься этой любовью, а неведомые нити готовы утянуть твоё сердце в пустыню - на плато Гильф-эль-Кебира, в оазис Зерзура, в Пещеру Пловцов. Хана В 18 лет девушка ушла на войну следом за отцом. На вилле Сан-Джироламо ей исполнилось 21, а за три неполных года она изменилась больше, чем за всю довоенную жизнь. Слишком много гноя и крови пришлось ей увидеть и не счесть умирающих на её руках. Кроме обязанностей медсестры, от девушек на войне ждут другого милосердия. Сломалась ли Хана после потери отца и ребёнка или пожалела "английского пациента", ослабленного, с хрупкими конечностями, которому не выдержать переезда, но она отказалась следовать с остальными ни в Рим, ни в любой другой госпиталь. Караваджо Бывший вор - талантливый и виртуозный в своём деле, был привлечён англичанами для работы двойным агентом, как и многие другие с подобной профессией. На войне все методы хороши. Приехав на виллу в поисках дочери старого канадского друга, он заинтересовался обгоревшим пациентом. Караваджо пытается "разговорить" лётчика, давая экстрадозу морфия. Кирпал Сингх Кип - средний сын в индийской семье, по традиции он должен стать врачом, а военному делу посвящает себя старший из сыновей. Но на войну пошёл Кирпал, чтобы стать лучшим сапёром и освобождать чужие европейские города, рискуя жизнью каждую секунду. Хана говорит о нём: "Есть люди, которых разрушает несправедливость, а есть те, которые сохраняют стойкость". Если спросить его о жизни, он скажет, что у него все отлично, - несмотря на то что его брат томится в тюрьме, друзья погибли, а сам он смертельно рискует каждый день.

Книга наполнена воспоминаниями каждого героя, которые чередуются во времени и лицах. Читатель то бредёт по пустыне рядом с Алмаши, то слушает исполнение Марсельезы Ханной, то вместе с Кипом восхищается лордом Суффолком, а то следит за спрятавшимся в комнате Караваджо, выкрадывающим плёнку... Автору удалось органично вплести в исторические события эту придуманную историю и показать войну глазами вора-агента, сикха-сапёра, исследователя пустыни, медсестры-канадки - случайных людей, попавших в её жернова.

Майкл Ондатже в очередной раз доказал мне, что может создавать на ровном месте завораживающие истории, в которых грешники и святые заперты в едином пространстве из настоящего и прошлого, меняют личины тут и там, воют от одиночества и тоски, ищут любви и бегут от страстей и страсти. Это тот самый случай, когда просмотр экранизации до прочтения никоим образом не мешает в дальнейшем наслаждаться романом, потому что акценты там и тут чуть разные, да и слог Ондатже делает свое дело, выстраивая предложения в вихрях то ли усталой от войны притчи, то ли обрывками сожженных рукописей и откровений, то ли диафильмами глубокой ночи.

Очень стильно, мощно, разветвлениями судеб, с привкусом тайны, более чем уловимой печали и словно с крынкой козырька из рока над крыльцом повествования.

Потрясающая книга, шикарная, сплошной восторг. "Английский пациент" - это чистая эмоция. Отношения с этой книгой, с ее сюжетом и манерой изложить этот сюжет в частности, не сложились с самого начала. К середине аудиочтения этой книги, я, наконец, нашла время, чтобы начать ее читать, а не слушать. И вот тут меня захватил восторг. Когда читаешь медленно, смакуя каждое предложение, каждый знак препинания, как глоток элитного вина, внутри расцветает невообразимая радуга чувств и эмоций. Это любовь, красота, сострадание, это богатство жизни. Невероятно красиво написано. Эту книгу можно читать годами, по чуть-чуть каждый день. История "английского" пациента грустная, наполненная лишениями, как и истории остальных героев этой книги. Послевоенное время, страх, потерянность, печаль, попытка сбросить с себя грязь и ужас военного времени, попытка снова начать жить, попытка воскресить в себе память о довоенном времени, обрести дом и себя в нем, попытка любить. Порадовало обилие литературы и размышления о ней на страницах книги. Герои познают литературу через беседы друг с другом и через книги учатся снова обретать тонкие чувства, пробуждаться к жизни, обретать в себе человечность. Очень глубокая книга, уверена, что буду возвращаться к ней еще не раз, даже просто перечитывать, чтобы снова испытать наслаждение от красоты этой книги и от всей этой истории в целом. И это единственная в моей жизни книга, которую захотелось прочесть сразу же после прочтения.

Спустя время о некоторых именитых книгах вновь говорят: в этот раз благодаря тому, что роман «Английский пациент» Майкла Ондатже получил в 2018 году одну из самых почётных премий – «Золотого Букера», став по итогу выбора жюри и читателей одной из самых главных книг столетия. «Этот роман забирается тебе прямо под кожу и хочет, чтобы ты возвращался к нему вновь и вновь, каждый раз преподнося новый сюрприз и восторг», - писала номинировавшая Ондатже на эту награду писательница Камилла Шамси. С ней согласились и читатели, отдавшие за книгу почти 9000 голосов, и многочисленные критики, сразу же разразившиеся статьями о заслуженной победе, и даже баронесса Хелен Кеннеди, председатель фонда Букеровской премии, заметившая, что «Английский пациент» - достойнейший победитель «Золотого Букера».

Всё начинается на заброшенной итальянской вилле в конце Второй мировой войны. Медсестра Хана ухаживает за таинственным пациентом – его тело обгорело до неузнаваемости, он не помнит своего имени, о нём известно только то, что он пострадал во время очередной боевой операции в воздухе. Английский язык безупречен, знания о расположении «своих» и «чужих» соответствуют положенным, но всё-таки есть подозрения, что пациент - не тот, кем кажется. Хане всё равно – её дело врачевать и сердечно сострадать, (да и какая разница, кто перед тобой, если война уже кончилась?), - а вот прибывший на виллу бывший вор и разведчик Караваджо словно от нечего делать ставит себе принципиальной задачей разобраться и докопаться до истины – точно ли это не предатель? Используя уколы морфия, которые разболтают кого хочешь, он начинает серию длинных сеансов, из которых постепенно узнаёт настоящую историю таинственного незнакомца. Позже к этой троице присоединится и четвёртый – случайно забредший на виллу сапёр-сикх Кип.

Структура романа многослойна и нелинейна – меняются декорации событий и голоса рассказчиков, время течёт вспять, в воспоминаниях пациента сложно отличить бред больного от реальности. Он исповедуется Караваджо, и комнату их бесед кинематографично заносит то песками пустыни Сахара, то наполняют звуки отшумевшей давно вечеринки, на которой блистала главная любовь этого загадочного незнакомца без имени. Сложно сказать, что конкретно его покалечило – понятное дело, что война, но иногда кажется, что опалила его как раз эта безумная любовь к чужой жене. Всё остальное теряет значение – друг или враг перед Караваджо, не так уж важно, потому что и самому пациенту безразлична своя судьба. Каждый новый сеанс переносит его опять в то прошлое, где он был счастлив – и это счастье нарушила вовсе не война, а сами влюблённые, которые будто не умели воспользоваться своим шансом.

Ондатже рассказывает эту историю об одиночках. Они волею судеб оказываются вместе, но всё равно решительно одиноки, каждый внутри своего собственного прошлого. Война уже, кажется, кончилась, но это только официальные сводки – на территории виллы сапёр Кип найдёт несколько замаскированных мин – горячих приветов от немцев, бросавших город. Мины – то, чем живёт молодой сикх; его практически звериное чутьё спасает жизни, мину он чувствует так, как не чувствует человека рядом с собой – в общем, налицо очередная профдеформация человека, на глазах которого не раз гибли люди. В Кипа ожидаемо влюбляется Хана. Практически вольное заточение на вилле с прикованным к кровати пациентом разбавлено компанией двух других мужчин, один из которых оказывается слишком живым и манит её к себе магнитом.

Ондатже расставляет акценты: Караваджо – старость, сикх Кип – молодость, пациент – время прошлое, но кто она сама? При подобных выписанных персонажах, роль Ханы кажется исключительно вспомогательной, а вовсе не тем «центром романа», о чём говорила активистка и борец за права женщин Камилла Шамси в своей речи на вручении «Золотого Букера», объясняя свой выбор – и это при том, что она не раз осуждала премию за минимальное количество номинантов-женщин. Пациент для Ханы - способ искупить грехи, воспоминания о собственных потерях и ошибках тянут её назад. Она не думает о будущем, погружаясь в прошлое, ей просто нужен кто-то, чтобы почувствовать себя всё-таки живой. Сильная женщина, как известно, плачет у окна, прекрасно понимая, что на вопрос «что же с нами будет дальше» временный возлюбленный не ответит. Сошедшиеся в довольно нестандартных обстоятельствах, эти люди знают, что о счастливом сожительстве говорить вряд ли реально – ты сама по себе, я сам по себе, мы много пережили поодиночке, но этого, как правило, недостаточно.

В очередной истории о том, как война меняет судьбы людей, могло бы не быть ничего особенного – но у Ондатдже всё-таки получилось. Его война не гремит боями, а проходит в условиях, когда мирные жители могли благодаря собственной наивности лишиться руки или жизни, просто войдя в собственный дом, а сапёры в нечеловеческих условиях пытались найти мину в каждом брошенном городе и в каждой деревне. Этой войне противопоставлен мир прекрасного – искусства, на которое с изумлением чужеземца взирает сапёр-индус, зачитывая строчки с корешков дорогих книг или любуясь ликом прекрасной Мадонны в церкви заминированного и брошенного города. Для сикха весь этот таинственный мир кажется чужим и родным одновременно, он восхищён красотой вокруг него – и эту красоту хотят уничтожить, испачкать и унизить, она нуждается в его защите. Он влюблён в Запад, но и разочарован в нём – за вездесущую смерть и беспощадность к Востоку, и эта его любовь, граничащая с ненавистью, неизбежно отразится на его отношениях с оставшимися на вилле людьми. Война коварна и ближе к финалу книги прогремит смертельными взрывами в Хиросиме и Нагасаки. Ондатже подводит для человека, который спасал мир от бомб, черту. Это далёкое, как кажется, событие, неожиданно расставит всех персонажей по своим местам – и станет понятно, кто выбрал жить будущим, а кто прошлым, кто не может смириться с бесконечной смертью и грязными политическими принципами, а кому просто придётся принять это как факт.

Когда-то жил герцог, - сказал он, - который, умирая, захотел, чтобы его подняли на Пизанскую башню, так, чтобы перед смертью он мог видеть широкое пространство.

Наверно моя психическая организация недостаточно тонка для того, чтобы получать удовольствие от подобных книг. То есть, оценить сложность интриги, сведшей в одном пространстве и заставившей тесно взаимодействовать невероятно ярких людей, представителей разных культур, к тому же - могу. Равно как проникнуться экзотикой, восхититься мужеством и разнообразием талантов. Подивиться актуальной интерпретации Геродота, которого (будем честны) для радости никто ведь не читает. Я только не могу понять, как можно было сделать главным героем книги, который делится воспоминаниями о прекрасной романтической любви и всякое такое, человека с ожогами четвертой степени, занимающими значительную площадь тела.

Термическое поражение - это ведь из самого страшного, что может случиться с человеком. Нестерпимая боль, общая интоксикация организма продуктами распада тканей, бешеная нагрузка на печень и почки, перегруженные необходимостью работать в авральном режиме, неминуемый сепсис. И снова, просто чудовищная боль. А в случае Алмаши она должна быть немыслимой все время. Какую уж там ремиссию, даже временную, может обеспечить двадцатилетняя девчонка медсестра на заброшенной вилле без воды, без спецсредств ожоговой терапии, с одним только морфином и бинтами? А если вспомнить, что до того, как граф попал в руки Ханы, бедуины таскали его по пустыне, заставляя определять тип и марку автоматического стрелкового оружия, которое разбросано там в изобилии по разным местам - то охх...

Так-то все восхитительно. Юная красавица Хана, канадка, что отправилась медсестрой на Вторую Мировую, движимая самыми благородными побуждениями, однако ко времени описываемых событий полностью утратила иллюзии и для себя решила, что вся ее война и вся медицина отныне ограничится вот этим умирающим от ожогов несчастным, который и самого себя не помнит.

Прибившийся к этой паре Караваджо - старый друг отца девушки и классический трикстер: красавец-мужчина, бонвиван и женолюб, благородный разбойник и вот это вот все. Чьи сомнительной моральной чистоты таланты поставлены разведкой на службу своим нуждам. Потому и прибился, что большие пальцы обеих рук ампутированы, немыслимое брутальное очарование ушло водой в песок, а возраст, которого прежде не ощущал, навалился на плечи всей тяжестью "пол-полтинник".

Будет еще сапер-сикх Ким, случайно проходивший мимо виллы, услышавший звуки фортепиано, на котором играла Хана, да так там и оставшийся, чтобы до конца разминировать этот большой дом. Ну да, конечно влюбился, а вы как думали. Но весь этот интернационал проживет вместе замечательно интересные дни, в продолжении которых присутствие Кима даст автору возможность рассказать о разнообразных способах обезвреживания мин, а также коснуться темы расовой идентификации.

В свою очередь, фигура Караваджо позволит обогатить внутренний мир читателя сведениями о методах работы спецслужб и немного о живописи (по созвучию имени с Микеланджело Караваджи). А Ласло Алмаши, умирающий от ожогов венгерский граф, поведает мучительную и прекрасную лавстори, изрядно разбавленную картографией. Потому что он, как вы уже догадались, не только гений определения марки оружия точечным касанием, но еще и талантливый картограф.

Скучно не было. Еще про любовь и пронзительную безнадежную нежность, и всякое такое. Но я не могла избавиться от мыслей об адских муках, которые авторская воля обрекает переносить этого человека все время, пока мы тут о Геродоте, Караваджо и вечной любви.