Kitabı oku: «Доблестный рыцарь», sayfa 6

– Герард, назад! – лишь успел выкрикнуть капитан.

– Пли!

Два болта вонзилось в кирасу, пронзая металлическую пластину, как лист бумаги. Он упал на своего соратника, и юноше ничего не оставалось, как в панике затаскивать старшего брата обратно в таверну, роняя щит. Внутри комнату уже успел заволочь дым, и запах гари показался нестерпимым. Парень резко захлопнул крепкую дверь, задвинув засов. Герард положил командира на пол. Он харкал кровью. Снаряды пронзили лёгкие. Рыцарь услышал грохот – солдаты ломились внутрь.

– Нет, нет, нет!

Парень сорвал с себя шлем, и глаза Варина расширились от шока. На капитана смотрел мертвецки бледный и абсолютно седой юноша, шею которого вымостила толстая металлическая чешуя.

– Так, – новая порция багрового месива слабо брызнула изо рта офицера, – так вот оно что, – он потянул руку к брату, – теперь ясно… ясно, что… – ладонь обмякла и рухнула вниз.

– Варин! – тряхнул Герард товарища за плечо. – Варин! – тряхнул он ещё раз. – Нет! Господи, нет!

Капитан не отвечал. Юноша склонился к телу и издал звук, похожий на приглушённый вой. Он крепко сжал тело Варина, не желая отпускать. По кирасе мертвеца, мешаясь с кровью, потекли слёзы.

Грохот у двери вернул рыцаря в реальность. Герард почувствовал животную ярость. Ярость сходную с той, что обуяла его там, в чаще. Но теперь, вместо тлеющего уголька, бушевал лесной пожар.

XII

– Выноси её, к чертям! – орал снайпер, перезаряжая арбалет.

Пехотинец снова и снова бил плечом в узкий проход. Перед очередным столкновением, дверь отворилась, и солдат, пролетев по инерции дальше, чем нужно, упал, оказываясь головой у двух внушительных латных сапог. Он поднял взор, лишь для того чтобы увидеть, как ему в глаз врезается остриё гросс-мессера. Пара бойцов отпрыгнула от стены, хватаясь за алебарды. С нечеловеческой прытью, из здания вылетел рыцарь и, минуя ближайших врагов, понёсся на арбалеты. Один из стрелков в панике, не успев натянуть тетиву, бросил оружие, и потянулся к поясу. Однако меч достать не успел. Толстое, подобное тесаку, лезвие ударило в пластину на плече с такой силой, что элемент защиты рассекло надвое, и сталь глубоко вошла в плечевой сустав, перерезая артерии и оставляя на костях широкую засечку.

– Мразь!

Не сумев сразу вынуть оружие из противника, Герард оставил его и отступил в сторону, уходя от лезвия алебарды. Пехотинец замахнулся от души, что привело к плачевным последствиям: секира угодила в пластину его сослуживца, вонзаясь в грудную клетку. Сам вояка оказался в невыгодном положении – теперь во фланге у него стоял разъяренный латник. Бешеный рыцарь ринулся на служивого и крепко ударил армированной рукавицей врагу в переносицу, вдалбливая кость в лобную долю мозга. Солдат рухнул замертво, и теперь Герард находился на линии поражения второго снайпера. Последний уже несколько секунд выжидал подходящий момент для выстрела.

В стальную пластину вонзился болт, и рыцарь отступил на шаг, опустив взгляд на наконечник. Тут же в незакрытую икроножную мышцу ударила алебарда, и латник упал, падая на четвереньки. С правой стопой остальное тело теперь соединяли лишь латы да небольшой кусок мышечной ткани. Снайпер загоготал:

– От так тебе, гнида! Рубай его!

Пехотинец занёс секиру, нацелившись на шею. Рыцарь поднялся на колени и закрылся от удара запястьем. Лезвие прошло через броню, словно через топлёное масло, однако, к удивлению солдата, дальше не двинулось, застревая в чём-то. Латник схватил другой рукой за древко и дёрнул, повалив солдата наземь. Оказавшись с врагом на одном уровне, одной рукой Герард взял противника за горло, а второй принялся ровнять супостату лицо.

– Твою мать! – теперь стрелок остался один, он принялся заряжать новый снаряд.

Но что мог сделать одноногий рыцарь? Долго успокаивать себя подобными мыслями бойцу не пришлось.

Юноша почувствовал, как в кость правой ноги что-то вонзилось. В этот раз боль шла изнутри. По ощущениям, нечто, пронзающее плоть, было схоже с широкой толстой иглой, можно даже сказать штырём. Через пять секунд он с изумлением обнаружил, что вновь чувствует большой палец правой ступни. Герард поднял взор на врага, и внутреннее пламя обожгло сердце с новой силой.

Солдат стал свидетелем того, как рыцарь, будто будучи целым и невредимым, рванул к нему с низкого старта.

– Шлёнда! – крикнул боец и выстрелил в латную тварь.

Болт попал в плечо, однако останавливающий эффект оказался нулевым. Воин налетел на оппонента, и снайпер упал на спину, оставаясь незащищённым. Герард занёс кулак, и пехотинец прикрылся арбалетом, стараясь отвести столкновение от своего лица. Тщетно. Первый удар разломил оружие надвое, а второй выбил стрелку глаз. Рыцарь всунул рукавицы в рот бойца, ухватившись за зубы, и потянул в разные стороны, разрывая противнику щёки и выламывая челюсть.

Мало. Он хотел ещё.

***

– Твою… мать, – волочась по жжёной траве, к выгоревшей хате полз рыцарь в грязных тёмно-синих латах.

Позади него раздавался хохот. Из спины бедолаги торчало три болта, и встать на ноги он был не в состоянии. Воин ордена огляделся – в двух метрах от него лежало семь его бездыханный товарищей. Он почувствовал давление, и один из снарядов вошёл глубже, отзываясь острой болью. Вдавливая в землю, на его спину наступил солдат лорда Рейсса.

– Говорили ж мы вам, дурачки, сидеть на жопе ровно, – он усмехнулся, – смотри, как всё обернулось.

Душегуб убрал ногу с тыльной пластины латника, зашёл к нему за бок и с силой пнул, переворачивая раненого на спину.

– Уб… ублюдки.

– Что ты там вякнул? – он слегка ткнул синий шлем латным носком. – Тебя неслышно, – улыбнулся боец.

Он присел на корточки, отстегнул головной убор и отбросил элемент брони к сгоревшей хате.

– Уже не такие страшные, да? – пехотинец широко оскалил свои гнилые зубы. – Ты уж не обессудь, что с трупами тебя рядом положили, лорд приказ дал – всех вас замертво чтоб посчитать.

Солдат глянул через плечо, в метрах двухстах от них, на лысой поляне, развивался геральдический штандарт, под которым, на своём чёрном коне, восседал дворянин. Опушку окружал арьергард из полутора десятка арбалетчиков.

– Ты не волнуйся, старшо́го твоего тоже скоро приволокут. Полежи пока.

Над деревней клубился дым. Хаты давно погасли, и теперь лишь вяло горели трупы, которые усердно сваливали вместе воины лорда. Солнце поднялось высоко над горизонтом, освещая обгоревшие тела несчастных. Пехотинцы складывали покойных монстров и людей в стога, обливали маслом и поджигали, прибирая село после резни. У граничащей с лесом бани положили восемь латников. Живым из них оставался только один.

– Мужики! Мужики! – двое солдат с алебардами наперевес бежали из селения по направлению к сослуживцам. – Там рыцарь, мужики!

Офицер пехоты отвлёкся от своего диалога и пошёл навстречу к паникёрам.

– Рыцарь? Чё за дела, салаги? У нас, вон, восемь таких лежит, – мотнул он головой в сторону умирающего.

Бойцы подбежали к командиру. Перепуганные не на шутку, они почти что дрожали.

– Не дохнет тот рыцарь! Никак!

– Чё? – пытался сообразить, не является ли это неуместной шуткой, сержант.

– С десяток наших положил! Сюда идёт!

– Да брось ты, – всё ещё не веря словам подчинённого, усмехнулся командир, – ща поглядим.

Глава отряда вышел к главной сельской дороге и прищурился.

– Хах! И верно, – продолжал улыбаться он.

Солдат увидел, что по направлению к нему нёсся воин ордена, но тот пока ещё оставался на приличном удалении. Израненного болтами и лезвиями алебард, его освещало яркое солнце, придавая латам лазурный оттенок. Багровой жижи на латнике было столько, что броня чудилась большой кровоточащей раной, где её цвет напоминал синеву покойника.

– Ко мне! – крикнул офицер.

Ближайшие пехотинцы поспешили построиться в двух метрах перед командиром, в две шеренги, лицом к нападающему. В первой линии на одно колено встали снайпера, а во второй построились бойцы с древковым оружием – всего десять человек. Тем временем, лорд, восседавший далеко позади, с интересом приподнялся в своём седле. За двумя кордонами солдат он чувствовал себя в полной безопасности.

– Пли! – скомандовал сержант, и снаряды устремились по направлению к недругу.

XIII

Мысли и сомнения окончательно покинули голову юноши. Уже около получаса он, будто ошалевшая псина, носился по Валддорфу, разя каждого встречного трофейной алебардой. Изнутри его выжигало пламя, а всякое ранение переставало хоть что-либо значить, стоило лишь дождаться, пока в кости вонзится очередной штырь. Собственное тело ему казалось лёгким, как пух, а бил он теперь с силой крупного быка. Герард не знал: «почему» или «как». Вернее, он и не интересовался толком. Эти и подобные вопросы, в данный момент, парень счёл не столько неуместными, сколько контрпродуктивными. Например, он даже знать не желал, что там, в месте, где ему чуть ранее отрубили ступню. Вместо глупых переживаний, рыцарь решил полностью отдаться мщению.

И сейчас Герард, с прытью, подобной резвой скаковой лошади, надвигался на противника. Он не видел перед собой препятствие или опасность – лишь возможность для нового кровопролития. Возможность выразить то пламя, что прожигало его изнутри.

– Пли! – послышалось откуда-то спереди, и несколько болтов полетело в его направлении.

Плевать. Уклоняться парень и не планировал. Он лишь набирал темп. Два снаряда упало на гравий у его ног, один вонзился в плечо, а последние два глубоко вошли в нагрудную пластину. На секунду дыхание сбилось, но затем два штыря вошли в рёбра, и Герард продолжил ход как ни в чём не бывало.

***

– Промазали? – удивлённо бормотал сержант. – Заряжай! – скомандовал он.

Рыцарь стремительно приближался к шеренге, и пехотинцы выставили секиры наизготовку. Стрелки оценили свои шансы, и поспешно заряжали оружие трясущимися руками. Снарядить и выстрелить из арбалета успел лишь один: в нагрудную пластину, в область живота, влетел новый болт. Герард взмахнул алебардой, словно косой, и лезвие топора вошло в ровный строй второй линии. Удар был такой силы, что секира прошла через три шеи, застревая в кольчуге четвёртой.

Латник выпустил оружие из рук и бросился на присевших снайперов. В разные стороны полетели удары, убойная сила которых могла сравниться лишь с их скоростью. Юноша сложил руки в замок и что есть мочи вдарил по стальному шлему центральному стрелку. Затем он повернулся левее и нагнал ударом в нижнюю челюсть отступающего солдата, роняя того наземь. Рыцарь обернулся, закрываясь левым запястьем от клинка. В этот момент, в уже и без того погнутую заднюю часть кирасы, углубилась алебарда, достигая позвоночника. Однако воин словно и не заметил ранения. Он схватил стрелка за атакующую руку и сжал с такой силой, что лёгкие латы погнулись, а кости под ними раздробились. Клинок упал на гравий и вскоре за ним последовал его владелец – с переломанной конечностью и расколотым лбом.

А позади, всё это время, пехотинец пытался вытащить из спины юноши свою секиру. Герард повернулся, и их глаза встретились. Из-за забрала на солдата смотрели глаза полные буйного безумия. Боец взвизгнул и побежал к своему лорду в компании двух стрелков, справедливо решивших, что с них на сегодня хватит. Перед синим рыцарем остались неподвижно лежать семь воинов. Паникёры пробежали мимо неудомевающего сержанта.

– Поганые олухи! Назад! Назад! – орал он вслед отступающим.

Однако глас его воспринят не был. Лорд тем временем, пронаблюдав за боестолкновением, уже начал потихоньку переживать. Хоть и на мгновение, но офицер зря отвёл взор от противника. Когда сержант повернулся обратно, в его лоб уже летело лезвие топора. Пробивая шлем и рассекая черепную коробку на две равных части, в голову вошла секира, которую Герард всё же умудрился вынуть из своей спины. Сержант упал, и рыцарь приметил перед собой новую цель в виде арьергарда стрелков, которые тем временем рассредоточились по поляне.

Не успел он сделать и шага в направлении потенциальных участников некролога, как его окликнул ослабший, почти шептавший голос.

– Бр… брат Герард. Ты ли это?

Рыцарь резко обернулся, готовясь отражать новую опасность. Но вместо этого он увидел другое. На горелой траве, ровной линией, лежали восемь его боевых братьев. Семь из них были бездыханны, а один, чуть живой, подзывал к себе юношу.

Мрачное озарение пробило себе дорогу сквозь пелену кровавого безумия. Всё кончено. Братья разбиты. Древко выпало у него из рук. Герард понял, что очень устал. Он опустил взор – из сочленений кирасы, сотней неиссякаемых ручейков сочилась кровь, питая траву под латными сапогами. Ноги вдруг стали тяжелы, будто каменные блоки, а каждый вдох давался с невероятным усилием. Юноша почувствовал, как десятки металлических штырей впивались в его плоть. Он быстро слабел. Собрав волю в кулак, рыцарь подошёл к раненому, однако наклоняться над братом не стал, боясь, что обратно уже не разогнётся. Герард рассудил и решил не поднимать забрало, дабы не омрачать последние минуты жизни сослуживца.

– Герард… что ты? Как? – умирающий оглядел младшего товарища с головы до пят. – Места живого… нет… я…

– Всё хорошо, Джерт, – тихо проговорил юноша, – ступай к Господу, брат. Мы встретимся вскорь. С меня пинта пива, коль оно там будет.

Джерт улыбнулся:

– Всё такой же, как и всегда… такой же дурак, – брат по оружию обмяк, испустив последний вздох.

Перед Герардом лежало восемь бездыханных товарищей.

Парень обернулся. Последнее поле боя ожидало.