«Хроника потерянного города. Сараевская трилогия» kitabından alıntılar, sayfa 2
Запретный город то же, что и большая любовь.Только забросив их, спасая здравый ум и нормальную голову, мы можем трезво разглядеть их, со всеми присущими неостатками.
Вот так мы появляемся на свет из себя самих, прежних сомнительных, приговоренных и униженных, превращаемся в олицетворение жизненного успеха, стряхивая вчерашние потускневшие перья.
Всеобщая беда перетасовала всех, словно колоду карт.
Судьба наделила меня печальной обязанностью стать свидетелем нового неудержимого погружения родного города в липкую тьму средневековья.
Танец - всего лишь вертикальное выражение желания перейти в горизонтальное положение!
Мы собирали город Париж из случайных обрывков газетных новостей, склеивая их звуками французских шансонье с пластинок, которые редкие счастливцы привозили из поездок в этот сияющий город.
На всех континентах есть множество городов, которые намного больше, счастливее и красивее Сараево, но у них никогда не было своих влюбленных в них поэтов и писателей, кроме тех, что пишут в путеводители. Чтобы хоть что-то значить в этом мире, городу недостаточно быть просто красивым и счастливым, так же как нет в истории литературы великих романов о счастливых женщинах без прошлого; главные их героини всегда несчастны — Манон Леско, Эмма Бовари, Анна Каренина или леди Чаттерлей...
Ничто так не украшает мужчин, как успешная карьера.
«Слушай, Момчило! — сказал мне однажды доверительно дядюшка Ника, который всегда называл меня только полным крестным именем, и никак иначе — Бегом беги из тех мест, где хвалят только воздух и воду, — там ничего другого и быть не может!»
«Нет герцеговинца, который бы верил в то, что Земля круглая, — говаривал обычно дядюшка Ника, с улыбкой глядя на парочку педиков, — и в то, что в мире есть пидоры! Убогий дом!»
