Kitabı oku: «Большая игра», sayfa 3

Лаан-дэй-асаш-Тан (Диана)

Сначала она ни о чём не могла думать. Просто была не в состоянии.

Сколько Лаан себя помнила, Тан всегда был с ней. Даже в детстве – прошлом детстве! – когда она ещё не умела управлять им, но уже чувствовала это золотистое, тёплое и ласковое. Даже в космосе, где никто, кроме таншаах и самых сильных и опытных тансанов, не мог взаимодействовать с Тан, Лаан знала: стоит оказаться на поверхности любой планеты, и всё вернётся. Даже в этой вселенной, где Тан был немного другим, слабым и еле уловимым, он всё равно был.

Но сейчас тёплое и золотое ушло, оставив лишь серую безликую пустоту.

Не, нет так. Всё было ещё хуже. Тан оставался здесь, рядом, но она не могла прикоснуться к нему. Как во сне, когда видишь любимого, бежишь к нему – и не можешь приблизиться ни на шаг, зовёшь – а он не слышит.

Конечно, она попыталась снять ошейник! И не нащупала застёжки. Полоска из непонятного – на ощупь не определить – материала казалась цельной, ни стыков, ни кнопок, ничего. Лаан прошлась пальцами по каждому сантиметру, снаружи и изнутри – ошейник сидел неплотно, попыталась его растянуть или порвать… И только когда поняла, что вот-вот закричит, забьётся на полу в отчаянных попытках хоть что-то сделать с этой непонятной полоской, которая не пускала к ней Тан, будет кричать и выть в исступлении. Лаан заставила себя остановиться.

Это гадко. Гадко и недостойно дэй-асаш-Тан. Пусть она живёт только вторую жизнь, а первая оборвалась рано и глупо – авария во время учебного полёта, результат её собственной самоуверенности, но она – воин Гвардии. Она не должна устраивать истерики на глазах у врагов.

Хотя и тут всё было странно. Раньше Лаан доводилось участвовать в реальных боевых операциях, и там всё было понятно: или убьёшь ты, или убьют тебя. И с пленными – вернее, с тем, как с ними обращались – тоже всё было понятно. А здесь. Страшные, чудовищные в драке, как только всё закончилось, враги стали. Лаан не могла подобрать слово.

Сначала она думала, что над ней издеваются. Как то чудище, Варк. Который сначала одним ударом отрубил голову Карэю, когда тот попытался сбежать, а потом начал сокрушаться, что Лаан стало плохо. Но потом она поняла, что этот ящер – а именно такая его истинная форма – был абсолютно искренним. Кстати, он сильно напоминал таншаах, только был намного массивнее и в целом грубее. Словно поставили рядом костяную статуэтку тонкой работы и каменное изваяние, высеченное примитивным зубилом древнего мастера.

Таншаах – изящные, юркие, быстрые теплокровные ящеры. Они тоже могли изменять форму – в пределах массы и общей симметрии тела. Но если Варк пользовался Тан примитивно и грубо, то любой таншаах чуть ли не с рождения владел им почти на уровне дэй-асаш-Тан. И только то, что их мир был отсталым – ящерицы едва дошли до уровня пара и электричества, – позволило Танайду покорить его. Гвардия вывезла с Шааха ящерят и кладки яиц, а по планете ударили Зеркалом Тан. Сама Лаан не участвовала в Войне Таншаах, это произошло задолго до её первого рождения, но изучала её. Она помнила, как её поразила кажущаяся жестокость операции: Зеркало позволяло изменить «знак» энергии Тан, уничтожая все проявления высшей нервной деятельности на планете. Сейчас ящеры Шааха были просто ящерами, хищниками, пожирающими добычу среди развалин городов. Насколько знала Лаан, даже в Генштабе не было единого мнения по поводу этой операции, но один из Маршалов, Астерей-Тан-сэн, убедил остальных в необходимости удара по Шааху. Он не был Провидцем, мастером Тан Предсказаний, но его вера в собственную правоту заставила Брэя, Главу Совета, подписать приказ. И всё равно Астарея объявили преступником, а потом оказалось, что он был прав. Вывезенных с планеты детишек направили в разные школы, в том числе – лётные. Вот тут и выяснилось, что таншаах способны чувствовать Тан Космоса. Это делало их потрясающими, невероятными пилотами, с которыми мало кто может сравниться. В итоге ящерицы вошли в Армию защиты Танайда как элитные подразделения космических сил. Правда, не все. Давным-давно нашёлся десяток дезертиров, и теперь в каждом отряде так называемых «свободных» обязательно будет несколько звеньев таншаах. Размножаются они активно, так что. Вот они были страшными и безжалостными врагами. И, говорят, грешили людоедством.

А здесь. Николас, которого Лаан сначала приняла за Азааштана, воплощение АзТан, вёл себя как радушный хозяин. И второй капитан, на чьём корабле Лаан оказалась сначала – темнокожая худощавая девушка – хоть и спорила с ней постоянно, но ни разу не позволила себе ударить или просто толкнуть пленную. Хотя как раз темнокожая запретила снимать с Лаан ошейник.

И именно она и Николас убили тансэна.

Тансэна. На планете, где тот мог в полной мере использовать Тан. Как они сумели? Лаан не знала.

Её не допрашивали, не пытались вести психологическую обработку… вроде бы. Чего-то ждут? Или когда они прилетят, её передадут с рук на руки специалистам, и вот там Лаан ждут допросы и… пытки? Ломка психики, медикаментозная обработка? Или что похуже?

Если бы она могла почувствовать Тан! Хоть на мгновение! Лаан не была сильна ни в Тан Предсказаний, ни в Тан Судьбы, но, наверное, смогла бы хоть что-то понять. Определить, что её ждёт. Наверное. Проклятый ошейник лишал даже этого, и незнание пугало сильнее всего.

А ещё это «местное» имя… Темнокожая называла её Лаан, как положено, но Николас упорно звал «Диана» или вообще «Ди», сокращённым вариантом. Когда Лаан только прочитала в местной информационной сети про Диану, богиню Луны – спутника главной планеты, а ещё чистоты и охоты, этот псевдоним показался ей хорошей идеей. Она умела и любила охотиться, хотя это было дорогим развлечением. А сейчас чужое имя всё чаще казалось ядом, который медленно проникает в каждую клеточку тела, искажая и болезненно усложняя мир вокруг. Или. Или не ядом? Лекарством? Лаан не хотела об этом думать.

Но из головы никак не шли слова Николаса. О том, что они проиграют, даже если победят. Лаан постоянно искала в них какую-то ловушку, подвох, логическую нестыковку, но найти не могла.

Что ей делать? Что она должна делать?

И не услышать Тан. Не понять, чего он от неё хочет.

Дей-асаш-Тан – элита, опора и защита танар, честь и принципы Танайда, его основание, фундамент. И сама Лаан – один из кирпичиков в этом фундаменте. И теперь ей предстояло… предать?

Но может быть, именно этого от неё и хочет Тан?

Иногда она понимала, что другого пути нет, осталось только решиться. Или… ей казалось, что она понимает? Вдруг всё же что-то не так, вдруг капитан Николас обманул или хотя бы ошибся?! Конечно, обманул, он же враг! А всё, что происходит – как раз психологическая обработка, изощрённая пытка сомнением, её ломают, пытаются сбить с толку, нет, она не поддастся. Но потом сомнения возвращались.

Так что же? Сделать вид, что Николас убедил её, что она согласилась, а дальше. Действовать по обстоятельствам? Да, наверное, так. И пусть привычка анализировать мотивы подсказывала, что это – не решение, а уход от него, отсрочка, это создавало иллюзию какой-то определённости. Она осмотрится, соберёт информацию и примет решение. Потом.

Когда они прилетели на планету, Лаан была как в тумане. Долгие бюрократические процедуры прошли мимо, она только кивала в ответ на вопросы, потом ей на руку нацепили какой-то браслет, а потом. Потом они вышли на поле космодрома, и на Лаан обрушилось высокое прозрачное небо, и ветер, и странные, непривычные запахи. Всё это было так не похоже на Танканай – Нову, как его называли местные, – что у Лаан на миг закружилась голова. И никакой вооружённой до зубов группы сопровождения, старшие офицеры корабля просто пошли к космопорту. Хочешь – беги, никто не держит! Но куда бежать, когда рядом сам капитан и это чудовище Варк? Даже если получится. Она не знает местных реалий, и ошейник не снять. Может быть, если она добудет какие-нибудь инструменты. Но для этого надо как минимум выбраться с территории космопорта, а кто ей позволит?

– Ди, – голос Николаса вернул к реальности. – Предлагаю пока остановиться у меня. Дом у меня большой, места хватит, и меня вы ничем не стесните. И вам так будет удобнее, если честно.

– Как будто я могу отказаться, – буркнула она.

– Да запросто! Если хотите, довезу до ближайшей гостиницы – и делайте, что хотите.

– Уж как-нибудь разберусь, – она знала, что не разберётся, что примет предложение Николаса, что у неё нет вариантов, но не могла же она согласиться вот так вот, сразу! – Думаете, не выживу?

– Что вы, Диана, как можно! Вы профессиональный агент, вы элита своего народа, конечно, вы выживете. Только зачем?

Она даже не успела до конца осознать, что он только что сказал, как Николас примирительно поднял руки:

– Ди, я приглашаю вас в гости. Захотите уйти, не вопрос, держать вас никто не станет. Лично на вас никакой вины нет, а на Теллуре уважают свободу других. Просто позвольте показать вам, как мы живём. Потом решайте сами.

– Но.

Ах, как соблазнительно это звучит! Она же сама думала о том, что надо собрать информацию, прежде чем принимать решение. Но что она может обнаружить такого, что будет ценно для Маршалов? Да ничего. Если этот странный человек говорит правду, всё, что она узнает и передаст своим, только ускорит поражение, которое не зависит от военного успеха всей операции. Похоже, мысли отразились на лице, и Николас чуть грустно и как бы извиняясь улыбнулся. Мол, понимаю, тяжело, но ничего поделать не могу, сами виноваты.

Лаан подавила вспышку гнева и кивнула.

– Я согласна.

– Вот и отлично.

Инге Гомаро

Наверное, я должна воспринимать Марс, как дом. Но у меня не получается. В смысле, пока не получается. Нет, здесь хорошо, но и на Теллуре тоже хорошо, а ещё я хочу на Терру попасть. Но не теперь, наверное: выходку с Новой нам ещё долго не простят. Кстати, вот Нова – точно не дом. Не вернусь туда. Ни за что. И вообще, я только в этот рейс окончательно поняла, что для меня «дома» – это на борту Алады в Пространстве. Это нормально или нет? Не знаю.

В общем, Тим правильно сказал: на Марсе нас тренироваться отправили. Я так понимаю, это обычное дело: в перерывах между рейсами… или рейдами? – квалификацию повышать. И ежей мы вместе пугали, всем экипажем. Мы с Мартой за штурвалом «крыла» – типового десантного корабля, а Тим и остальные – на выбросе. Но потом меня посадили за деку и завалили хакерскими вводными. И не меня одну. Причём ломать приходилось системы какой-то совсем бредовой архитектуры, с «железом» несовместимые и с таким кривым перекодировщиком, что лоа сохрани! До меня только через пару дней дошло: похоже, наши спецы разобрались с коммами, которые на корабле чужаков стояли, и мы маленькой хакерской компанией отрабатывали алгоритмы их взлома и, соответственно, защиты от них.

И тут я только порадовалась, что чужаки на нас похожи. Были бы эти пришлые вроде мантисов или вообще спрутов каких-нибудь, которых я в старом гало… кино видела, они бы совсем по-другому думали, и вряд ли нам удалось что с их системами сделать. А так с грехом пополам отработали алгоритмы. Ничего, в следующем полёте я к этому делу Тома с Аладой припашу, пусть тоже думают. Нет, я и сейчас с ними могла связаться и посоветоваться, но хотелось самой. Уверена, кстати, что на Теллуре такая же хакерская компания в недрах Адмиралтейства сидит и тоже эти базы ломать учится. А потом специалисты наши наработки объединят, и что-то полезное из этого получат. Ведь понятно уже, что ничего хорошего от этих чужаков ждать не приходится.

А ещё через неделю всё опять перевернулось, потому что мне пришлось учиться работать с какими-то совсем допотопными системами, примитивными настолько, что ни один известный мне скрипт к ним не подходил. Но тут хотя бы учебники были, пусть совсем древние. Я поискала год издания, но не нашла, а Адлер сказал, что книга ещё досумеречная. Понятно, это не бумага, а электронная копия, и текст адаптированный, но всё равно. Вот зачем, скажите на милость, мне знать, как ломать системы, которым даже не сто, а шестьсот лет в обед будет? Нет, понятно, что Пётр Иванович что-то задумал, и нас к какой-то непростой операции готовят, но к какой? Вопрос.

Да, а ещё я гоняла экипаж на «раскачку» пси-контакта – конечно, после того как со спецами из пси-отдела КБМ посоветовалась. Идея в чём была? Эмпатическая связь у всех Чёрных есть, но ей мало чего можно передать. Вот там, на Нове, например, ребята на борту почувствовали, что мы с Гансом влипли, и что? Никаких реальных данных-то у них не было! И мне стало интересно: а можем ли мы специальными тренировками попытаться не только эмоции передавать, но и конкретную информацию? Когда я с экипажем этой идеей поделилась, все решили попробовать. Только Адлер сказал, что это нерационально и вряд ли получится. Так что мы каждый день тренировались, но толку пока мало. Вернее так, у Ганса и Марты получается, у остальных – похуже, а Тим «слышит» только меня. Ну и я его, соответственно. Может, Адлер и прав, и стоит эту затею бросить, но ещё немного поэкспериментируем, хуже-то не будет.

Но вечера у нас были свободные, и в один из них я всё-таки нашла в Сети того самого доктора Рихтера, Франка Игоревича, про которого Тим рассказывал. Очень мне интересно было про драконов узнать. Ведь если я правда Первая, как все говорят, то ко мне дракончик прийти должен. Или нет? Может быть, я уже слишком взрослая? Вроде они к совсем маленьким детишкам приходили… И к тому же я не на Марсе родилась. Хотя не знаю, что бы я с драконом делала, но вообще здорово, если подумать! Вот.

Франк Игоревич сначала недоверчиво так со мной говорил, отстранённо даже, но потом словно проснулся, переспросил: «Как-как ваша фамилия? Гомаро?», и когда я сказала, что да, согласился встретиться.

Вообще странно и неловко. Никак не могу привыкнуть, что для Чёрных драконов «Инге Гомаро» – это что-то вроде допуска по высшей форме. Я себя самозванкой чувствую. Но ведь не доказывать каждый раз, что я – не их легендарная Первая!.. Или уже надо говорить – «не наша»? Тогда ещё хуже получается! Тогда я не какого-нибудь конкретного человека подвожу, а целую планету?

И вот я ещё одного понять не могу. Пётр Иванович говорил, что не надо направо и налево трубить, что я – Чёрный дракон. Но уже половина Марса знает, что я – дочь Марка Гомаро! Так как же КБМ тогда смог эту… утечку предотвратить? Хотя. В Сети официальной информации нет, а я так понимаю, что марсиане болтать не будут. Я тут выражение одно слышала, очень оно мне понравилось. «Дела Марса остаются на Марсе». Очень это правильно, как по мне.

В общем, договорилась я с доктором Рихтером и на следующий день к нему поехала. Прямо с тренировки, только прихватила коробку печенья, чтобы с пустыми руками в гости не приезжать.

Жил Франк Игоревич не в Светлом, а в посёлке-спутнике, при «Три-"Ка"» ферме. Три «Ка» – это Капуста, Креветки и Крысы. То есть там продовольствие производят. Устричные фермы отдельно делаются, я, правда, не очень поняла, почему. Устроена ферма очень просто: такая замкнутая система проточных прудов, где водоросли разводят и мелких рачков, а по берегам – стеллажи, а на них клетки для крысок. Но это я уже потом узнала, когда Франк Игоревич мне в следующий мой приезд ферму показал. И вот совсем здешние мясные крысы на наших, с Новы, не похожи! Они крупнее, толстые, еле ходят – на лапках коротеньких переваливаются, и глазки тупые, заплывшие. А декоративные крыски мне очень нравятся. Умные, забавные, общительные. Жаль, на корабле держать нельзя. Убегут – и лови их потом по техническим каналам. Ещё и погрызут что-нибудь сдуру.

А Франк Игоревич не крысовод ни разу, он историк. На ферму работать ушёл, когда на всех обиделся, что его идей не разделяют и вообще намекают, что доктор увлёкся и не пора ли ему с теми докторами, которые медики, по поводу своих завиральных гипотез посоветоваться.

В общем, я приехала, и поначалу как-то неловко было. Конечно, Франк Игоревич изо всех сил показывал, как он рад меня видеть и всё такое, но я прям чувствовала его неуверенность. Или вообще страх? Я сначала удивилась: он же вроде тоже Чёрный дракон, участвовал в боевых операциях разных, не то, что я, чего ему бояться? А потом, кажется, догадалась. Он, наверное, привык, что его никто всерьёз не воспринимает, а тут я такая – мол, расскажите о драконах! Нет, вряд ли Франк Игоревич думал, что я его как-то разыграть хочу, но что-то такое в подсознании у него сидело, похоже. Вот он и не знал поначалу, как себя держать.

А ещё у него в домике бардак творился редкостный, по крайней мере, в той комнате, которую я видела. Всё завалено книгами – бумажными! – папками, рисунками какими-то, альбомами для фотографий. И тут же – планшеты, четыре комма, пара огромных экранов, и на одном, прям посредине, носок висит. Чистый вроде, но всё равно… Франк Игоревич засуетился, попытался порядок навести на ходу, носок этот сдёрнул так, что чуть экран не уронил. А я сижу и думаю, что лучше: сделать вид, что всё нормально и я типа ни на что внимания не обращаю, или помочь хоть немножко? Я вообще порядок наводить люблю, только он очень быстро кончается каждый раз. Кстати, на ферме у Франка Игоревича всё на местах, всё вылизано чуть ли не до стерильности. А вот дома.

В общем, Франк Игоревич стол быстренько разгрёб, чтобы мою коробку с печеньем и свой чайник туда поставить, сел напротив, и смотрит на меня таким типичным преподавательским взглядом, словно вот-вот скажет: «Слушатель Гомаро, решите мне задачу трёх тел со следующими ограничивающими условиями.» Вот никогда не понимала, зачем такие задачи решать, если на всё про всё давно типовые программы есть! А Франк Игоревич словно встряхнулся и говорит:

– Итак, вы хотели знать о драконах? Что же, вы обратились по адресу. Надеюсь, это не очередная попытка глупого розыгрыша. Впрочем, вы – Гомаро, и ваш интерес вполне оправдан. Видите ли. О драконах я знаю всё – или, вернее, ничего. Что конкретно вас интересует? Если я начну рассказывать с начала, вам придётся у меня поселиться. Понимаете, это уникальные существа! Ничего подобного нет нигде, в известном мире, конечно.

– Но ведь есть сказки о драконах!

– Конечно! Но, видите ли, сказочные драконы весьма. Каноничны в плане внешнего вида. Анализ литературы позволяет выделить, условно говоря, три больших класса драконов. Я назвал их драконам европейскими, восточными и американскими.

Эти названия мне ничегошеньки не сказали. Нет, «восточный» – это понятно, а остальное? Наверное, страны, которые на Терре до Сумерек были? Так что я только кивнула.

– Европейские драконы – существа могущественные, агрессивные и крайне опасные. Они выглядят как огромные крылатые ящеры, четвероногие, с горизонтально-ориентированным телом, иногда с несколькими головами. В традиционных сказках и легендах драконы были жестокими магическими существами, копили золото, похищали молодых прекрасных дев.

– Зачем? – да, перебивать нехорошо, но мне стало интересно: зачем ящерице, пусть и с крыльями, прекрасная дева? Ну, то есть у меня сразу мысли кой-какие появились, но вообще странно, конечно. И Франк Игоревич вроде как растерялся:

– Ну-у. Подозреваю, драконы их ели. Или требовали выкупа. Так или иначе, но образ благородного воина, который спасает похищенную драконом девицу – один из архетипов европейской культуры. Восточные драконы – своего рода воплощения стихий. Как правило, они мудры и поэтому неагрессивны, и очень красивы. Они тоже выглядят как ящерицы, но с длинным телом и маленькими лапками, крыльев у них нет, летают они за счёт магии. Американские драконы – вариации на тему змей. Причём очень интересно географическое распределение образов: чем севернее, тем больше эти кошмарные змеи похожи на обычные природные создания. Чем южнее, тем чаще змеи обретают божественную сущность. А как вам, например, такой образ, как Чималькан – «прекрасная змея из рода летучих мышей»? Но древние исследователи почему-то тоже относили её… или его, точно это неизвестно… к драконам. А когда этот образ слился с образом Кецалькоатля.

– Кого?! – нет, это, конечно, очень интересно. Наверное. Но какое отношение этот вот Кец… аль. В общем, вот это вот имеет к марсианским драконам? Наверное, у меня на лице всё это нарисовалось, потому что Франк Игоревич замолчал, а потом рассмеялся:

– Я же сказал, что если начну с начала, это займёт очень много времени! А всё очень просто: внешний вид марсианского дракона не соответствует ни одному из предложенных террянскими легендами вариантов. Я вам сейчас покажу, – и Франк Игоревич полез куда-то в свои бумаги, достал конверт и протянул мне.

Честно говоря, я думала, что это будут рисунки, но там оказались древние фотки. Совсем старые, чёрно-белые и плоские. Я не сразу поняла, что вижу, а когда поняла. В общем, есть такое выражение: «не верить своим глазам». Вот это вот примерно я и почувствовала. То есть я смотрела на фотографию, видела, что – вернее, кто на ней, понимала, что это не шутка, не розыгрыш, но не могла поверить в то, что вижу. Я перебирала фотографии, рассматривала их и чувствовала, как губы сами растягиваются в улыбке – счастливой и очень глупой, подозреваю.

Первая фотография. Большая комната, в ней две женщины – я узнала их, Ланге и Тарани, и четверо детишек. Двое темноволосые, двое светленькие. А ещё там были два непонятных… существа, и я не сразу поняла, что это дракончики. По одному ползали детишки, другой уткнулся в колени Тарани, и та его не то почёсывала, не то гладила. Размером дракончик был с крупную собаку вроде тех, что я видела на Теллуре, они ровеллеры называются или как-то так. Дракончики даже чем-то походили на собак: толстенькие лапки, компактное тельце, вот только хвост плоский, как у здешних креветок. А шея совсем не собачья, намного длиннее, но не как у сказочных драконов, и голова вытянутая, приплюснутая. Я кое-что по биологии из книги доктора Мака запомнила, и вроде как такое строение челюсти обозначает для существа кучу проблем с мышцами и вообще с формой черепа, мозгом и дыханием, но все подробности из головы вылетели. И что-то ещё с мордой дракончика было не так, но я это поняла, только когда следующую фотографию увидела, крупным планом. Потому что никакой формы нижней челюсти там и в помине не было. То есть там просто челюсти не было. Больше всего голова дракончика походила на булыжник, весь в каких-то наростах и ровных круглых дырочках. И вот странно, я как-то раньше думала, что существо без глаз – это уродливо и вообще жутко, и выражения не понять, но дракончик при этом был милый. И хитрый. И понятно было, что на этой фотографии он что-то выклянчивает. Но что ему надо? Его же чем-то вкусным не покормишь! Может, чтобы почесали-погладили?

Следующая фотография. Бабушка. Она лежала почти в такой же позе, в какой я её видела, только хвост не закрывал туловище, и видно было, что задних лап у неё нет. То есть больше всего Бабушка походила на короткую толстую змею с парой мощных лап и широким плоским хвостом. Вроде… плавника? А что, логично – если когда-то давно на Марсе были океаны.

– А это. Как они двигаются? – я это спросила только для того, чтобы что-то спросить. Ведь это совсем не важно, как они там ползали, прыгали или летали. Главное – они были! Правда, были! И сейчас есть, наверное. Но Франк Игоревич сразу взялся объяснять:

– Видите ли, судя по всему, со временем задние лапы у драконов атрофировались, срастаясь с хвостом. По рассказам, они каким-то образом скручивали хвост и прыгали на нём.

– Прыгали… на хвосте? – я попыталась представить, как такое возможно, не удержалась, хихикнула, и взяла следующую фотографию.

На ней был Тим. Совсем молодой, куда моложе, чем на той фотке, что в музее. Наверное, здесь ему столько же лет, сколько мне сейчас. Снимок был сделан в оранжерее. Тим опустился на одно колено у грядки с какими-то зелёными кустиками и обнимал дракончика, который уткнулся головой ему под мышку. Тим был весёлый, счастливый и беззаботный, а дракончик милый и ласковый. Они были счастливы там, на фотографии, а мне почему-то стало очень-очень грустно. Может быть потому, что Тим уже никогда не станет таким, как бы я ни старалась? Не знаю.

– Это.

– Оберонец, – похоже, Франк Игоревич не понял, что со мной что-то не так. – Это единственный известный случай, когда дракончик пришёл к взрослому человеку, а не к младенцу. А потом драконы перестали приходить даже к детишкам, – доктор вздохнул. Я заставила себя отложить фотографию Тима, но потом не удержалась и взяла её снова.

– А можно сделать с неё копию?

– О да, конечно, – Франк Игоревич повернулся к принтеру, но я прям чувствовала, что ему хочется дальше разговор продолжать. Не то чтобы вот в эту конкретную минуту мне было интересно, но я спросила:

– А почему драконы перестали приходить?

– Видите ли. На мой взгляд, это произошло, когда Чёрные стали воинами.

– В смысле? – вот так номер! – А кем они до этого были? Они же с мантисами.

– Вот! Вы совершаете ту же ошибку! Да, Первые умели сражаться, и умели так, что нам до них расти и расти. Но кем бы они ни были на Терре, на Марс они высадились как первооткрыватели. Исследователи, строители, созидатели. Именно они стали оживлять нашу планету. И к ним пришли драконы. Когда мантисы попытались выбросить десант, Чёрные с драконами уничтожили их. Подчистую. Драконы и Первые были не воинами, а хранителями Марса. Стражами, если хотите. Они. Вот, пожалуйста, – каким-то совсем другим тоном закончил Франк Игоревич и протянул мне копию фотографии.

И тут до меня кое-что дошло.

– Погодите! Но есть если такие доказательства, фотографии и всё такое, почему вам не верят? Я ведь знаю, что ваши идеи считают… странными, и…

Ох, лучше бы я этого не говорила! Глаза у Франка Игоревича стали дикими, и он на меня так глянул, что под стол спрятаться захотелось.

– Потому что официальную историю Первых отредактировали, покрыли лаком и объявили истиной, вечной и неизменной! Драконы – красивая легенда, фотографии – мистификация и подделка, мои теории – бред заигравшегося историка! Они разучились задавать вопросы! В истории освоения Марса, в истории Сумерек столько нестыковок, а они!.. Вот, я вам покажу. Я тут недавно нашёл. – Франк Игоревич снова полез в бумаги, выдернул из стопки документов очередную папку и рванул магнитную застёжку так, что я думала – сломает. – Не знаю, как я её проглядел раньше! Потому что в ней. Эти документы. Вот, видите?

Я честно уставилась на пожелтевшие, с выцветшими линиями и обозначениями листы чертежей, которые доктор раскладывал передо мной. Ничего не понятно, но не говорить же об этом! Вдруг Франку Игоревичу не понравится, и он выкинет что-нибудь… этакое? Так что я глубокомысленно протянула:

– Это.

И Франк Игоревич горячо подхватил:

– Это схемы городов-убежищ. Глубоко под поверхностью, с полностью замкнутым циклом, обнаружить их с орбиты невозможно. А главное – они заложены с трехсотпроцентным ресурсом! То есть спроектированы так, чтобы выдержать резкое увеличение населения, причём вывести СЖО⁴ на рабочий режим можно буквально за несколько дней. Расчёты делала Ланге, – Франк Игоревич ткнул пальцем в полустёртые записи, – проект утвердил Кривец, первый глава Республики. А теперь читайте здесь, – он вытащил следующий чертёж.

Вот тут я не удержалась:

– Простите, Франк Игоревич. На каком языке это написано?

А правда – на каком? Буквы вроде знакомые, но что там – хрен поймёшь. Да и не хотела я, честно говоря, знать, что там написано. Совсем не хотела. Потому что получалось всё. Странно получалось. Странно и как-то неправильно. Как с той фотографией в музее. Которая вроде всё время там была, а Ганс её не помнил. И не только Ганс, как оказалось, и не только эту фотографию. Так и тут. Франк Игоревич ведь обмолвился, что раньше эту папку не видел. Проглядел, типа. А может, не проглядел? Может, её раньше просто не было, как и тех фотографий? Вернее, для Чёрных не было, а для остальных – была. Но как такое вообще получиться может?

Нет, бред какой-то получается.

– А-а, это смесь русского с немецким, причём в досумеречной, так называемой готической системе записи. Манера Ланге делать пометки – кошмар любого историка. Но не это важно, – доктор махнул рукой, причём от души так махнул, чуть чайник не своротил. – Это ясли. И детский садик. Из расчёта где-то на сто детишек и человек двадцать взрослых. Судя по всему, закладывалось несколько таких поселков. Зачем они это проектировали? Откуда они собирались одномоментно взять столько разновозрастных детей? Зачем Кривец, Ланге и фон Окле вкладывали столько сил в обеспечение полной автономности Марса? По кислороду, воде, продовольствию. Вы понимаете?

И опять это дурацкое ощущение: вроде понимаю, но не понимаю. Потому что такого ведь не могло быть! Я и говорить-то ничего не хотела, уж больно бредово это всё звучало, но Франк Игоревич опять на меня так посмотрел, словно я на экзамене и должна отвечать, или «неуд» получу. Так что я губы разлепила и говорю:

– Они что… Знали? Знали про мантисов и собирались вывезти детишек с Терры? Знали, что из-за блокады Марсу придётся жить только на собственных ресурсах? Но это же. Ведь я читала про Сумерки, ведь всё было не так! В смысле, никакой эвакуации… – совсем я запуталась, хоть сквозь землю проваливайся, j ope!

– Вот именно! Они не могли знать, но если судить по этим документам – знали! Вам мало этого? Вот! – и ещё одну фотографию передо мной на стол – хлоп! А я смотрю – у Франка Игоревича уже руки трясутся. А если у него припадок какой случится, что мне делать? Может, правы те, кто говорит, что он – псих? И всё это бред? Но фотки-то и чертежи – вот они, передо мной.

А на фотографии, которую Франк Игоревич достал, тоже Тимка был. В чём-то вроде рабочего комбеза, и весь обсажен… так говорят?.. какими-то странными существами. Я не сразу поняла, что это птицы, маленькие, кругленькие и пушистые. Тим смеялся, а пара птиц у него даже на голове сидела. Они на наших перепёлок похожи были, только помельче, вроде. Сильно помельче.

– И что это?

– Ха! – Франк Игоревич перевернул фотографию и показал надпись на обороте, которую на этот раз я смогла разобрать. Она на русском была, да и почерк, кстати, на Тимов похож. Ну как – похож. Так, на первый взгляд, общего мало, но Тим постоянно большие буквы с такими завиточками прикольными пишет, типа для красоты. И вот загогулинки эти там были – просто один в один.

– Читайте!

Ну, я и прочитала. Вслух: