Kitabı oku: «Брак по-тиквийски 4. Колдунья», sayfa 10

Не надо было на него орать. Объяснять бесполезно, но могла бы проигнорировать. Просто Тереза тяжело переживала события этого лета, в которых Руани видел только упущенную славу. Люди погибли, дети осиротели, а он о плюшках от руководства! Вот и не выдержала. Да, она не плакала ни по Лике, ни по ее сыну, ни по деду Калле… Еще с войны она научилась в ответ на удары судьбы не лить слезы, а действовать. Но это не значит, что у нее каменное сердце. Что можно вот так…

Ну, и беременность, конечно, не добавила психике стабильности. Так что пусть Руани скажет спасибо, что Тереза его стулом не окучила, всего лишь рявкнула. Неудачное начало для новой жизни, что ни говори: ведь все эти страсти на ребенке сказываются. Да еще и колдовской ритуал с питьем чужой крови. Не повредило ли это плоду? Поди угадай. А если и повредило, все равно ничего не исправить: аборты запрещены. Вот так родишь не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку, и что с ней делать потом?

Аннет родилась на исходе зимы. Третья девочка – настоящее чудо, повод для гордости и праздника, основание для безумной по масштабам выплаты от государства. Так не бывает, сказал Руани, ошарашенный этой новостью, когда не вовремя позвонил с намерением привлечь Терезу к очередной операции и получил от доктора Нихеса резкую отповедь.

Так действительно не бывает, молча согласилась с ним Тереза. Статистика здесь не работает. Элеонора была перерождением умершей девочки. А Вера и Аннет – не полные сестры. Рождение у отдельно взятого мужчины одной девочки – редкость, но такое все же случается. Вот и случилось. Темноволосая черноглазая малышка с сангвиническим темпераментом походила вовсе не на Ильтена. И это было очевидно не только Терезе, но и всем, кто знал альтернативного кандидата в отцы: на генетику тут традиционно обращают внимание. Терезе даже стало немного неловко перед Ильтеном, и пару декад она вела себя, практически как примерная жена. Потом вернулась к своему обычному стилю жизни, конечно. В конце концов, что здесь странного? Удивляться стоило тому, что кто-то вроде Аннет не родился раньше.

Ильтен, в отличие от Терезы, никакой неловкости не ощущал. В этом сильно помогло пособие в двадцать тысяч единиц, которое он не уступил бы стороннему кандидату, даже если бы он все еще находился на Т5 и недвусмысленно претендовал на вознаграждение. Это его, Ильтена, жена родила девочку. Значит, дочка – его, по закону. И пособие – его.

Наверное, чисто по-человечески следовало сообщить виновнику торжества о том, что его генетическая линия обрела продолжение. Но как? Пси-связь не гарантирует тайны переписки, скорее наоборот. Стоит ли передавать информацию, утечка которой может повредить карьере или личной жизни? Дюжину раз подумаешь. И нужна ли ему вообще эта информация? Он женат; возможно, у него уже есть свои дети. Пусть себе живет без внезапных сюрпризов и связанных с ними потрясений.

Назвали девочку в честь матери Терезы. Так показалось справедливым, раз Вера названа по матери Ильтена. Вера восприняла появление сестренки с восторгом: будет с кем играть. Комплексов, свойственных мальчишкам Хэнк, она была начисто лишена.

– А когда можно будет на вас рассчитывать? – почти жалобно спросил Руани.

Да хоть послезавтра, хотела ответить Тереза. Но доктор Нихес состроил суровое лицо, и она вздохнула:

– Через три-четыре декады.

Доктор неодобрительно покачал головой, но спорить не стал. Переубеждать в чем-либо эту пациентку – занятие неблагодарное и, что еще хуже, небезопасное. Хорошо уже то, что она прямо сейчас не сорвалась задерживать каких-нибудь зохеновых преступников. Пусть побегают еще немного на воле, здоровье важнее.

Хэнк приехал с бутылкой вина:

– Ваше любимое.

Тереза подняла бровь.

– Я вообще-то кормлю грудью.

Он смутился. Нашел чем поздравить с рождением дочери!

– А… ну да.

– Выпейте с Рино. Можете Дени на донышко накапать.

Хэнк привез с собой обоих сыновей. Побоялся оставить дома? Вроде бы пацаны давно не играли в квартире в мяч и не фехтовали деревяшками, грозя расколотить все окна. Вера утащила их с собой показывать сестренку.

– Поздравляю вас, господин Ильтен. – Хэнк переставил бутылку поближе к хозяину. – Э-э…

Он снова покраснел. От него не укрылись характерные черты девочки, ясно говорящие о том, что Ильтен тут в лучшем случае свечку держал.

– Спасибо. – Ильтен милосердно проигнорировал замешательство гостя и разлил вино по двум бокалам.

Хэнк повернулся к Терезе.

– Госпожа Ильтен, у меня к вам просьба.

Странно, что свою просьбу он собрался изложить непосредственно Терезе, а не ее мужу. Что-то подвинулось в мировоззрении?

– Я выхожу на службу, врачи разрешили. Это регулярные рейды, по две-три декады. А дети теперь одни…

Тереза нахмурилась.

– Господин Хэнк, я бы рада помочь, но мы здесь живем не так вольготно, как в Риаведи. В этой квартире ваших детей просто негде разместить. Только на коврике в коридоре – но даже если это покажется им романтичным, вас наверняка не устроит.

– Нет, нет! – Он для убедительности замотал головой. – Я не об этом хотел… Пусть они живут у меня. Мальчики самостоятельные, справлялись же как-то, пока я едва ходил. Дени, если что, Тюлю шалить не позволит, да тот не особо и шебутной. Но если бы вы заезжали время от времени… Проверяли, убрано ли, сделаны ли уроки и всякое такое. И если в школе что-нибудь… У Дени выпуск в этом году.

Лишняя морока, конечно – мотаться на другой конец города. При том, что еще свои дети малые. Но как откажешь?

– Нет, если вам сложно… – Он неверно интерпретировал ее молчание. – Я, само собой, могу найти им гувернера. Но они так просили, чтобы именно вы за ними присматривали…

Ну, чье тут сердце не растает?