Kitabı oku: «Брак по-тиквийски 4. Колдунья», sayfa 9
Кровь Шамана
По-хорошему, надо было ехать в Тильгрим за безопасниками. Но это если бы Альву и Йорра не засветились. Теперь же вызывать их было никак нельзя, по крайней мере до тех пор, пока эта парочка не покинет планету.
С Хэнком еще хуже. Опять же, по-хорошему, ему надо в больницу. Но с такими ранами можно и не довезти. А сюда нормальный врач не поедет. Работал бы телефон, Тереза вызвонила бы доктора Нихеса. А смысл? Допустим, он согласился бы прибыть к пациенту, да что проку от гинеколога? Разве только кардиограмму снял бы, которую не в состоянии расшифровать, и сделал УЗИ, где не смог бы ничего различить. Остается одно: обрабатывать раны, менять повязки, кормить больного анальгетиками и антибиотиками, небогатый запас которых стремительно тает, да поить целебными травами по рецептам Алисанты.
Эта обязанность была возложена на детей. Да, мальчишкам и так тяжело. Мама умерла, умер брат. Дени, стиснув зубы и часто моргая, держался, а Тюль периодически плакал. Вспоминал, как отмахивался от приставучего братца, как тот вечно хотел играть в какую-то ерунду вместо того, чтобы тренироваться, как бесило его хныканье по ночам… Почему это раздражало? Фигня же. А теперь его совсем нет. Тюль плакал, потом вытирал слезы и говорил себе, что уж папе-то они не дадут умереть. У Терезы сердце разрывалось. Хэнка она не слишком жалела, Хэнк – боец, ему ли переживать из-за ран. Лику жалеть поздно, земля ей пухом. А детей было очень жалко. Тяжко придавила их судьба, да еще в столь юном возрасте. Но им придется это пережить. И взвалить на свои плечи заботу об отце, потому что больше некому.
Ильтена тоже отпаивали травами. В основном – Вера. Йорра возилась с кораблем, Алис была у нее на подхвате: принеси, подай. А Тереза с Альву копали могилы. Маленькую для Реппе, побольше для Лики, для деда Калле, для господина Кавелиаса. И общую яму для убитых пиратов: не оставлять же их гнить у поселка, осквернять пейзаж. Четверых захваченных бандитов охранял Вехерайсис Аннори. Актер пришел сам, спросил, не надо ли чем помочь. Тереза аж удивиться забыла. Вручила ему ключ от подвала и доверила ружье: мол, если что не так – стреляйте в колено, а коли с первого раза не дойдет – то в пах. Аннори играл роль на отлично, запугал негодяев до послабления сфинктеров. Одно колено он уже прострелил – Шаману. Татуированный урод все никак не желал сдохнуть, стонал, хрипел и сыпал проклятиями, но не помирал.
Все это время было как-то не до дракона. А когда Тереза про него вспомнила, то поморщилась: по всему, тушка должна была давно испортиться, и место ей – в яме с дохлыми пиратами. Но ничего подобного: подстреленный дракон спокойно лежал в сарае у Хэнка и ни капельки не протух. Разве что шкура, аккуратно развешанная рядом на козлах, окончательно потеряла блеск.
Хлопоты хлопотами, решила Тереза, а добру пропадать негоже. Разделала дракона и часть замариновала, чтобы потом запечь, часть потушила, а из части сварила бульон. Мясо было жестким, и варить его пришлось полдня, а вымачивать в маринаде полдекады. Впрочем, немудрено, если оно протухать не желает. В итоге получилось съедобно. Может, и не шедевр, но все ели и хвалили. Больным достался бульон, а пиратам – объедки.
– Все работает. – Йорра похлопала по опоре тарелки. – Мы ведь можем улететь, правда?
Выглядело это так, словно она просит у Терезы разрешения. А может, так и должно быть?
– Летите, конечно. – Тереза пожала плечами и усмехнулась. – Весен десять назад я бы и сама с вами полетела. Но это между нами. Мы нашли другой выход.
Йорра улыбнулась.
– Я почему-то так и подумала.
– Вам нужно с собой что-нибудь? Берите, что хотите, из дома, где жили. Все равно у деда Калле нет наследников. – Тереза вздохнула. – Или, может, вам пригодятся помощники? Заберете кого-нибудь из пленных?
– Пираты, – скривилась Йорра. – Нет. Отмыть бы от них тарелку, но сил на уборку не осталось. Как-нибудь потом.
– Вы точно справитесь вдвоем?
– Если бы вы с нами полетели, было бы неплохо. Вы умеете решать проблемы.
– Скорее уж их создавать, – хмыкнула Тереза. – Мой муж сказал бы именно так. Вот господин Кавелиас действительно умел. И последнюю проблему решил.
– Значит, вы остаетесь, – понимающе кивнула блондинка. – Что ж, я справлюсь. Такие корабли очень просты в управлении. Не посплю пару ночей, подумаешь. А что вы говорили насчет доказательств нашей смерти? Это можно устроить?
Холодок в животе. Можно? А ведь, пожалуй, можно.
– Подобные проблемы я и впрямь умею решать, – медленно проговорила Тереза. – Но не бесплатно.
– Что вы хотите? – подобралась Йорра.
– Возьмите с собой Алис и позаботьтесь о ней. Ее здесь больше ничто не держит. И теперь, без господина Кавелиаса, ей даже опасно здесь оставаться.
Йорра выдохнула.
– О свет, да я и так хотела предложить Алис отправиться с нами. Если уж говорить о помощниках, она – то, что надо. Понятливая, исполнительная. Будет со мной, тогда я ее всяким инженерным премудростям обучу, а это верный кусок мяса с овощами, в будущем не пропадет. Давайте мы по-другому заплатим. У нас много денег, и что нам делать с тиквийской наличкой, раз мы постараемся улететь как можно дальше от Тикви? Забирайте. А нам хватит золота и побрякушек, что у пиратов в сейфе.
– Ладно, пусть будет так, – не стала возражать Тереза. Рино порадуется, он любит деньги.
К созданию големов Тереза подошла серьезно. Падать без сил, тратя собственную энергию, больше не хотелось. Тем более она начала подозревать, что такие риски ей противопоказаны. Может, конечно, стресс повлиял на биоритмы, но в войну, когда над головой свистели снаряды и тонули в болоте в полутора десятках метров от того места, где она монтировала установку, что-то никакие стрессы биоритмам не мешали.
Ильтен к этому моменту совсем поправился. Щеки уже не отливали белизной, и рука не шарила непроизвольно в области сердца. И постель перестала быть местом, где всего лишь отдыхают после дневных трудов. Так что Тереза, памятуя о наставлениях колдуньи Райзен, решила совместить приятное с полезным. Слегка огорчало, что, судя по описанию техники, приятного ей достанется немного, но наверстать можно в другой раз, а нынче полезное важнее.
Предупреждать мужа она не стала. Разволнуется, а то еще и обидится. Хотя на что тут, по совести, обижаться? Она ведь силу добывает с ним, а не с кем-нибудь другим. Если честно, будь под рукой Маэдо, для ритуала она бы выбрала его и не стала бы скрывать своей цели. Просто он не склонен волноваться по пустякам. Но Маэдо – отрезанный ломоть, счастья негодяю во всем, и пора забыть.
Все прошло, как по прописи. Оба остались довольны результатом, только Ильтен сразу отрубился, чего с ним обычно не происходило, а Тереза еще половину ночи шебуршала на кухне в приподнятом настроении, ощущая прилив энергии. Потом не выдержала, отправилась к дому номер 10, вытащила во двор сонного ежащегося Альву и сотворила ему голема. Лишь после этого она успокоилась достаточно, чтобы по возвращении домой заснуть, благодарно ткнувшись носом в спину мужа.
А утром эйфория рассеялась. Ильтен спал чуть ли не до полудня – вообще-то он никогда не был любителем вставать с рассветом и начинать день с тренировки, как Тереза, но к завтраку все-таки просыпался. Сегодня же с трудом разлепил глаза и не смог подняться. Губы посинели, словно и не выздоравливал. Тереза перепугалась. Райзен говорила, вреда не будет. Почему тогда?.. Неужели она зачерпнула чересчур много? Или нельзя было тянуть силу с человека, едва оправившегося от недуга? И что теперь делать с големом Йорры? Точнее, как его делать? Она носилась с Ильтеном целый день, поила крепким сладким чаем с травами и к вечеру наконец поставила на ноги. Еще раз заставить его через это пройти? Ну уж нет, мужем она больше ни за что не рискнет.
И как тогда получить необходимую силу? Никого из присутствующих мужчин Тереза не желала использовать. Как минимум, чтобы не ставить Ильтена в неловкое положение. Да и вообще, не очень-то хотелось. Проворочавшись ночь, она пришла к печальному, но закономерному выводу: придется зарезать жертву. Или даже две жертвы – по словам Райзен, этот путь обретения силы менее эффективен. Что ж, в кои-то веки Тереза не испытывала ненужных сомнений и мук, свойственных цивилизованному человеку, планирующему убить себе подобного. Кандидаты в жертвы имелись в избытке, туда скотам и дорога.
– Этот. – Тереза ткнула пальцем в худощавого негра с бегающими глазками, и Аннори, кивнув, отстегнул его от цепи, протянутой вдоль стены подвала.
– Куда вы меня? –заныл Вахлак. – Вы меня отпустите?
– Заткнись, падаль. – Аннори приставил к его затылку пистолет, и тот моментально осекся, словно выключили. Пираты боялись актера до колик, принимая его за настоящего мафиозо. Никто не догадывался, что ствол у пистолета заварен.
Тереза выбрала негра исключительно потому, что из всех четверых он был наименее противен. Она помнила, что ей предстоит пить кровь жертв. Это само по себе гадко, и усугублять отвращение из-за неподходящей жертвы – последнее, чего бы Тереза желала. Но когда она задумалась о втором кандидате, взгляд ее упал на Шамана. Татуированный бандит весь был покрыт ранами, наполовину заросшими, простреленная коленная чашечка и то не кровила. Его регенерацию хорошему человеку бы! Лишь две дыры никак не затягивались: в глазу и в ухе. Судя по всему, они причиняли ему жуткую боль, но урод смотрел дерзко и ненавидяще. Что же ты за чудовище? Хэнк говорил, что Шаман вскрыл Лике горло и пил ее кровь, и сейчас, глядя в глаза нелюдя, Тереза уже не была уверена, что это лихорадочный бред.
– И вот этот, – мстительно приговорила она.
Аннори потащил к выходу хромающего Шамана вслед за Вахлаком, покорно семенящим под дулом пистолета. Терезе не слишком нравилось, что пришлось освободить пиратов от надежной цепи, но вести ритуал нужно было на земле, бетонный пол подвала не подходил. Ну, во всяком случае, у обоих крепко связаны руки, и ноги спутаны так, что они способны лишь на короткие шажки.
Йорра ждала наверху с глубокой миской. Утро было чудесное: солнечное, теплое, безоблачное. Лучи пробивались сквозь листву деревьев и розовые цветы, роняя на землю кружевные тени. Чернокожий пират заулыбался, жмурясь, но улыбка тотчас пропала, когда Тереза пригнула его голову к подставленной Йоррой миске. Нож чиркнул по горлу, в миску ударила красная струя. Глаза Вахлака закатились.
Тереза зачерпнула густую жидкость кружкой, пригубила. Гадость с железистым вкусом и острым запахом. Главное – не растягивать сомнительное удовольствие. Она махнула кружку залпом, зачерпнула еще.
Шаман, удерживаемый Аннори, уставился на нее уцелевшим глазом.
– Ты колдунья, да? – Сорванный голос был хрипл. – Послушай, мы можем найти общий язык. Отпусти меня, а я поделюсь с тобой заклинанием. Ставлю глаз, что ты такое еще не знаешь. Моя собственная разработка.
Тереза пила вторую кружку, отвернувшись от пирата. Общий язык с этим? Ни за какие коврижки! Райзен тоже была не лапочка, но и вполовину не такая мразь. Йорра все еще цедила кровь из черного. Тереза подставила ей пустую кружку, чтобы налила.
– Слышишь меня? – Шаман подался вперед, привлекая внимание. – Я сам придумал это заклинание. Паутина поиска. Его даже не надо произносить вслух, достаточно сформулировать внутри…
– Мне это неинтересно, – отрезала Тереза. Никаких сделок! Она допила кружку и шагнула к нему.
– Нет, – просипел он. – Подожди! Ты не знаешь, что я могу предложить…
Блондинка решительно нагнула его голову к миске, в которой еще расплывалась неглубокая лужица чужой крови. Шаман слизнул бы ее, но не дотянуться. Он дернулся, пытаясь отстраниться от ножа.
– Не делай этого!
Так не должно быть! Это его право – пить кровь низших существ, приносящую силу. Он не должен стать жертвой. Подобная мысль была невыносима. Только не это!
– Пожалуйста, – прошептал он. – Нет… Не-е-ет! – Он захлебнулся собственной кровью, льющейся в щербатую миску вместо того, чтобы питать мозг.
– Что, не нравится? – проговорила женщина с издевкой. – А ты почувствуй себя на их месте. – Она отхлебнула его кровь из кружки. – Боже, ну и дрянь! Кровь у тебя, как дерьмо. Слить бы ее… Но ты сдохнешь с пользой, чертов ублюдок.
Он до сих пор жил, хотя не мог пошевелить ни одним членом тела, из которого стремительно утекала сила. Он видел, как пьет ее проклятая ведьма, презрительно морщась. Как такое могло с ним произойти? Почему? Все должно быть наоборот! Ноги подогнулись. Блондинка наклоняла его ниже и ниже, сцеживая капли. Нет! Ну нет же! Картинка расплылась, звуки доносились все глуше.
– …Кет даухари багеору кет!
Чеканные слова чужого заклинания были последним, что он услышал. Остатки силы покинули его, повинуясь иной воле, ложась в энергетическую конструкцию, ему не принадлежащую. Шаман наконец перестал быть.
Тарелка была окутана мягким свечением поля, еле заметного в вечерних сумерках. Йорра проводила последние тесты.
– Спасибо вам, – пробормотал Альву. – Даже не знаю, как благодарить. Мы ведь ничего хорошего уже от людей не ждали. Тяжко быть вне закона, понимаете.
– Понимаю, – кивнул Ильтен.
Ему ли не понять! Он чувствовал себя несколько неловко, ведь сперва он всерьез думал о том, чтобы сдать Альву, не рисковать своим статусом законопослушного гражданина ради посторонних людей. Это Терезу стоило благодарить, не его. Тереза напомнила ему о тех, кто все-таки рискнул, несмотря ни на что, и им помог. Но Альву был мужчиной и говорил с мужчиной. Может, и видел истинный расклад и Терезу в его центре, но по инерции считал неудобным обращаться к чужой женщине.
– Деньги возьмите, не отказывайтесь. Нам они теперь без надобности.
Тереза, посмотрев на Ильтена, улыбнулась. Еще бы он отказался от денег!
Алис подошла попрощаться, поставив собранные сумки у ног.
– Не страшно? – спросила Тереза.
– Страшно, – призналась девушка. – Неизвестность же. Но я не могу здесь оставаться. Вы меня еще тогда предупреждали, что надо искать решение. Ну, вот он, подходящий вариант. Спасибо, что дали мне такую возможность.
Тереза обняла ее.
– Удачи тебе. И счастья, если получится.
– Готовность – дюжина минут. – Йорра, выглянув из люка, махнула рукой. – Пассажиры, на борт! Остальные, при старте отойдите подальше, мало ли.
– Всё, иди. – Тереза подтолкнула Алис и помахала Йорре. – Валите уже! Долгие проводы – лишние слезы.
Вспышка была слабо-сиреневой – основное излучение ушло в ультрафиолет. Совсем не похоже на яркий, режущий глаза свет от аварийного двигателя. И никакой шумной вибрации. Только чуть-чуть дрогнула земля под ногами, и сиреневая точка исчезла где-то в вышине, затерявшись на фоне заката и розово-фиолетовых облаков. Остался круг остекленевшей, деструктурированной почвы там, где стояла тарелка, да острый запах озона.
– Почему ты не улетела с ними? – спросил Ильтен.
Тереза изумленно приподняла бровь.
– Я тебе надоела?
– Конечно, нет! – Он посмотрел на нее, как на не понимающую простых вещей. – Но ты же так хотела улететь домой. На космодром пробиралась, я ведь помню. Ты больше не скучаешь по дому?
– Скучаю, – помедлив, ответила она.
Сказать по правде, острой тоски по Земле Тереза давно не ощущала. Хорошо было бы оказаться на родине, повидать родителей… а потом вернуться обратно, к своей семье, к своей жизни.
– Тогда почему ты не воспользовалась случаем?
– Да потому что я люблю тебя, деревяха ты стоеросовая. – Она смахнула с глаз капельки. – И у меня будет еще один ребенок. Куда я от тебя улечу-то?
Они долго не уходили. Сидели на рухнувшей опоре ретранслятора и целовались, глядя на догорающий закат, а потом – на высыпавшие звезды.
Патрульный джип всполошил весь поселок своей сиреной и затормозил у ворот.
– Открывайте, гости прибыли! Госпожа Ильтен, а что это вы на телефон не отвечаете? Мы звоним, звоним…
– А вы упавшую вышку на въезде не видели? – сварливо огрызнулась Тереза, уперев руки в боки.
То-то и оно. На сей раз явилась не следственная бригада – те сразу подметили бы необычное, – а парни из группы захвата, не блистающие ни интеллектом, ни наблюдательностью. У них, конечно, были другие достоинства… Эх, как же их тут не хватало декаду назад!
– О-о, в Пушка кто-то стрелял, да? – Командир обратил внимание на пострадавшую инсталляцию. – У вас всё в порядке?
– Разумеется, у нас не всё в порядке, – огрызнулась Тереза. – У нас всё не в порядке – не видно, что ли? Связывайтесь с базой, зовите сюда следаков. И медиков заодно, с машиной для раненого.
Пока ждали следственную бригаду, Тереза накормила безопасников, рассказала им сильно урезанную версию произошедшего и показала яму с трупами пиратов. С памятной ночи тел там прибавилось: две жертвы, два оставшихся пирата, которых Тереза поначалу хотела отдать Хэнку для расправы, но когда стало ясно, что он поднимется нескоро, просто пристрелила за ненадобностью. И два голема, вполне узнаваемых, несмотря на тронувшее их тление.
– Госпожа Ильтен, это вы их всех убили? – Командир, молодой офицер, с восторгом воззрился на нее. Госпожа Ильтен была для тильгримских ментов живой легендой.
– Я, господин Хэнк и его сыновья, – уточнила Тереза.
– Дети? – удивился командир. – А… э… им психолог не нужен?
– Мой муж – психолог. Обойдемся как-нибудь.
К вечеру старший командир Ортнер привез экспертов, и закрутилось. Альву и его женщину опознали по ориентировке, поставили галочку. То, что нарушившие закон примкнули к пиратам и убиты вместе с ними, сочли логичным. Посетовали, что уцелевшим бандитам удалось улететь на тарелке – так это выглядело в интерпретации Терезы. Мертвых пересчитали, подивились, выразили Ильтену благодарность за неизменное содействие его жены в искоренении преступности и охранении спокойствия. Хэнка к тому времени уже увезли медики на своей машине. Он несколько дней как пришел в сознание, но пока не мог ни вставать, ни есть.
И чаю, конечно, попили, а как же. И с вареньем, и со свежими фруктами. На следующий день приехали ремонтники восстанавливать связь. А еще день спустя явился местный инспектор отдельной экологической зоны. Походил вокруг остекленевшего пятна, сокрушенно поцокал языком, явно не зная, что с этим делать. Попытался кого-нибудь оштрафовать за ущерб окружающей среде, но понимания не нашел. Купил у Терезы драконью шкуру и уехал. Деньги Тереза решила отдать Хэнку. Глупо спорить, чей трофей, а ему сейчас материальная помощь нужнее.
Дени и Тюль, в принципе, могли бы провести остаток лета у себя на даче, не совсем уж беспомощные щенята, старший так и вовсе самостоятельный. Но им стало неуютно в пустом доме после того, как отца забрали. Пускай кровь отмыли, пускай навели порядок, стены все равно помнят недавнюю смерть. И дети пришли туда, где всегда находили угощение и хороший совет.
– Госпожа Ильтен, а можно мы к вам?
– Помните мои правила? – на всякий случай спросила она. – Встаем рано, тренируемся дважды в день, не бездельничаем. Едим, что дают.
Они с надеждой закивали. И Вера закивала вместе с ними:
– Мам, возьми их! Комната есть.
Ну неужели она бы отказала?
На драконов они больше не ходили. Терезе и хотелось бы снова посмотреть на этих диковинных существ и добыть еще одну шкуру, но она никак не могла отделаться от навязчивой мысли, что стоит уйти далеко, как здесь что-нибудь случится. Никаких ночевок. Ходили за раками, плавали за птичками, собирали травы и плоды. Мальчишки поначалу были пришиблены и тихи, но к концу сезона ожили. Немалую роль в том сыграла Вера, в которой с появлением товарищей обнаружилась ранее не проявлявшаяся тяга к организации разных шалостей. То ночью удерут на озеро купаться, то раскрасят забор гуашью в феерические цвета – хвала небесам, до первого дождя, – то заберутся в сад к Вехерайсису Аннори и объедят фрукты с деревьев… Ильтен переживал, но Тереза снисходительно улыбалась – пусть уж дети ведут себя, как дети, это лучше, чем как скорбные родственники.
Впрочем, в середине лета, как обычно, Ильтен вынужден был вернуться в город. Предложить Терезе ехать с ним не решился, несмотря на катастрофическое отсутствие кандидатов в опекуны. Все равно она настоит на своем и останется на даче, так к чему обострять отношения?
Лето почти подходило к печальному, но закономерному финалу. Зачастили дожди – пока еще теплые, и дети с удовольствием бегали босиком по лужам, – но Тереза знала, что это предвестник наступления осени. Осталась какая-то декада до нового года – Тереза никак не могла привыкнуть, что новый год на Т5 отсчитывают не с середины зимы, а с начала осени, когда люди массово выходят из отпусков, а школьники и студенты приступают к учебе.
Почва пока не промокла по-зимнему, и серый автомобиль легко проехал по грунтовке к дому номер 12, расплескивая неглубокие лужи. Интересно, кого на сей раз принесло, отстраненно подумала Тереза, лепя с детьми пельмени из недавно добытой дичи. На ментов непохоже: тех бывало слышно аж от околицы, с их вечной сиреной, которую они включали, даже направляясь в гости. Тереза отерла правую руку от муки и потянулась к ружью, висевшему на стене – коллизии прошедшего лета заставили пересмотреть понятие о безопасности, и ружье перекочевало из подвала в дом.
– Это папа! – воскликнул Тюль, выглянув в окно.
Хэнк, захлопнув дверцу машины, заковылял к крыльцу. Походка тяжелая, лицо осунувшееся, зеленоватое. Небось, выписался, не долечившись. Куда торопился?
Тереза повесила ружье обратно и пододвинула стул вошедшему соседу – а то еще рухнет, из последних сил преодолев крыльцо.
– А где господин Ильтен? – спросил он, обведя глазами помещение.
– В городе, конечно, – снисходительно улыбнулась Тереза. – Его отпуск кончился несколько декад назад.
– Верно, – вспомнил Хэнк и повесил голову. – А я, вместо того чтобы выполнять обязанности вашего опекуна…
– Прекратите. Вы были в больнице, и врачи боролись за вашу жизнь и здоровье. Почему они выписали вас в таком состоянии? Вам еще лечиться и лечиться.
– Я потребовал, чтобы мне разрешили уйти, – признался Хэнк. – На ноги поставили, буду теперь дома долечиваться. Сколько можно разлёживаться в больнице? У меня дети, надо везти их в город, Дени должен пойти в седьмой класс…
Тереза покивала. Разумеется, она позаботилась бы об этом и без него, чего уж. С другой стороны, хорошо, что он думает о живых детях. Мог бы замкнуться в своем горе, но нет.
– А медкомиссия что сказала? Оставили вас годным к семейной жизни?
Она тут же пожалела о своем вопросе. Ну зачем ляпнула? Хэнк сгорбился.
– Вы в самом деле думаете, что для меня это еще актуально? – желчно произнес он. – Моя семейная жизнь кончена, второго шанса не будет.
Квадратный подбородок задрожал. Хэнк, конечно – закаленный вояка, привыкший терять боевых товарищей, но одно дело товарищи, а другое – жена и сын. Тереза чертыхнулась, быстро накапала в рюмку травяной настойки. Он выпил одним глотком, даже не спросив, что это.
– Я потерял ее, – глухо проговорил он. – Как я без нее теперь? Она всегда была рядом, она занималась детьми, тащила на себе дом, пока я в рейдах. А я не ценил. Считал, что так и надо. Раздражался из-за ее рассеянности, медлительности, из-за ее глупых страхов и нытья. Зохенов идиот! Она была добрая, мягкая, заботливая, терпеливая… Не то, что я. Почему она должна была умереть, чтобы я понял, как… – Он замялся.
– Как вы ее любили? – предположила Тереза.
Он хрустнул кулаком, глядя в сторону.
– Как мне ее не хватает.
«Я старый солдат, донна Роза, и не знаю слов любви». Тереза грустно хмыкнула.
– Я все еще годен для брака, комиссия подтвердила. Никаких важных органов не потерял, хроническими хворями не обзавелся, лечение эффективно, почка восстановит свою функцию, через несколько декад буду как новенький. А смысл? Лики больше нет.
Тереза, почувствовав близость срыва, подсунула ему еще одну рюмку. Только бы не спился!
– Я хотел извиниться перед господином Ильтеном, – сказал Хэнк, осушив рюмку. – Н-ну, и перед вами тоже. Я был в состоянии аффекта, плохо соображал, что делаю и говорю. Мне не следовало впутывать женщину в свои разборки. Сам не знаю, почему я обратился к вам, попросил идти со мной. Затмение нашло.
Хоть смейся, хоть плачь.
– Бросьте, Хэнк. – Тереза накрыла его руку своей. Получилось не очень: его ладонь была вдвое шире. – Вы тогда пришли по адресу. Безошибочно сделали то единственное, что было разумно.
– Боюсь, это очень неразумно. – Он покачал головой. – И боюсь, что господин Ильтен на меня в обиде. Я позвал вас с собой на опасное дело, да еще через его голову.
– Рино переживет. – В этом Тереза не сомневалась. Ее долгое сотрудничество с безопасниками приучило Ильтена смиряться с грозящей ей опасностью. – Он отлично понимает, что у вас не было другого выхода. Кого из мужчин вы могли бы попросить о помощи? Господина Генина, запершегося с перепугу в подвале? Аннори, который умеет только роли играть? Альву, для которого разбить оконное стекло – и то проблема? Или моего мужа, слегшего с сердечным приступом? Не надо думать и говорить лишнего. В Риаведи только двое знают, что такое война – вы и я.
– Я мог бы пойти один.
– И погибли бы.
– Да. – Он тяжело вздохнул. Неловко сознавать это, но да. – Даже если бы я успел перестрелять упившуюся орду, с тем татуированным уродом не справился бы. В сущности, еще немного, и он бы меня убил.
– Почему вы сразу не засадили ему кинжал в мозг? – поинтересовалась Тереза.
Не самая подходящая тема для обсуждения с дамой. С другой стороны, госпожа Ильтен права: она знает, что такое война. Он пожал плечами.
– Мне казалось, что и в спину – достаточно. Как я мог предугадать, что этот сморчок нечувствителен к ранам, которые любого здоровяка валят с ног? А потом было поздно. И хотел бы ударить поглубже, но он вцепился в меня когтями, и я не сумел бы так извернуться, чтобы достать его с гарантией. А вас он не видел. Либо видел, но не счел опасной. Женщина же. – Хэнк издал горький смешок. – Вы его убили?
– Хотела вам оставить, в подарок к выздоровлению, – честно ответила Тереза. – Но не удержалась. Надеюсь, вас утешит, что подыхал он страшно.
Хэнк молча кивнул. Ни слова не сказал об отнятой мести. Возможно, ему и не хотелось бы снова встречаться с Шаманом.
– И вот еще. – Тереза выложила перед Хэнком несколько крупных денежных купюр. – Это от лесника. Он купил вашу драконью шкуру. Мясо мы, уж простите, без вас съели.
– Вы же утверждали, что дракон ваш? – недоверчиво посмотрел на нее Хэнк.
– Мало ли что я говорила. Это вы ему в башку попали. Эксперт подтвердил, – соврала она. – Так что деньги ваши, пользуйтесь.
Он поколебался.
– Может, возьмете себе? За содержание детей.
– Их содержание мне ничего не стоит. Еду они добывают сами: то зверька подстрелят, то плоды соберут.
Это тоже было не совсем правдой: ели и консервы, и запасенные крупы, опять же муку покупали в городе. Стирка белья и одежды, ликвидация последствий шалостей… Но не мелочиться же.
– И Вере с ними нескучно, – добавила Тереза.
Уж на следующий-то год я добуду себе шкуру дракона, подумала Тереза, вешая замок на новую, крепкую дверь дома номер 12. И сделаю себе… А что вообще можно из нее сделать? Перчатки? Не так уж холодно на Т5 даже глубокой зимой, чтобы беспокоиться о перчатках. Сапоги? В городе они не нужны, в дождливое время достаточно закрытых туфель, а таскаться в такой нарядной обуви по лесам и всякой грязи – жалко. Плащ? Разве что на малого ребенка, а на взрослого одной шкуры не хватит, нужны две, к тому же одинаковые, чтобы не выглядеть в двухцветной одежке клоуном. Лесник развеял опасения Терезы: никаких ограничений на отстрел драконов не существовало. Но подстрелить их – чересчур сложная задача, а выцелить определенного дракона требуемой масти – вовсе нерешаемая.
Конечно, шкуру всегда можно продать. Но в данный момент Ильтены в деньгах не нуждались. После сумки Альву и Йорры сумма, вырученная у лесника за шкуру, не слишком впечатляла. И Тереза охладела к охоте за драконами. Фиг с ними, пусть летают пока.
В Нокккэм ехали маленькой автоколонной: серая машина Хэнка, а за ней – синий автомобиль Терезы. Тереза не хотела оставлять больного соседа с двумя детьми одного на трассе. Мало ли – пульс скакнет, в глазах помутится… Но она хорошо понимала: откажется. Гордость не позволит принять заботу о себе. Он сам в ответе за свою семью, за все, что от нее осталось, и уступить эту ответственность для него очень болезненно. Тереза схитрила. Сказала, что он, как мужчина, обязан сопроводить ее до города. Прокатило: съел и не подавился. Тереза проследила, чтобы ехали с остановками – мол, детям надо отдохнуть, размять ноги и перекусить. К счастью, вопрос, почему в прошлые поездки им это было не нужно, не возник. Видимо, Хэнк объективно нуждался в отдыхе и был рад, что спутнице пришла в голову эта идея.
– Госпожа Ильтен, – высший командир Тегер Руани был расстроен, – ну почему вы слили эту историю с пиратами тильгримскому отделению? Нам бы очень пригодилось участие в таком резонансном расследовании.
Служба охраны безопасности Тильгрима действительно неплохо пропиарилась. Тильгримцам и раньше перепадала слава от инцидентов в Риаведи с участием госпожи Ильтен, и вот новое происшествие: настоящие пираты с аварийным кораблем, беглый диспетчер с женщиной, море трупов, загрязнение окружающей среды… И все это мимо Ноккэма, как же так?
– Хочу вам напомнить, господин Руани, что Риаведи – территория, относящаяся к тильгримскому отделению, – сказала Тереза. – Найдите хоть одно основание скрыть это происшествие от тамошних безопасников.
– Нет, ну зачем же скрывать? Просто вы могли бы позвонить сначала нам. Чтобы проинформировать, понимаете?
– Не могла, – отрезала Тереза. – Вышка мобильной связи упала. Или вы считаете, что я, бросив все, срочно должна была строить пентаграмму пси-связи?
Высший командир вздохнул.
– Но в следующий раз вы позвоните нам? Если вышка не пострадает, – добавил он.
– В следующий раз? – возмутилась Тереза. – То есть вы предполагаете, что в Риаведи регулярно должны случаться жуткие истории? Да еще похоже, надеетесь на это? Вы – служба охраны безопасности, господин Руани! Вам следует людям безопасность обеспечивать, а не создавать себе пиар на их несчастьях!
И чего она сорвалась? Прекрасно ведь знала, что за человек Руани. Не дурной, отнюдь: дело свое делал, преступность в меру сил искоренял, с подчиненными ладил. Старался брать пример со своего прежнего командира Маэдо. И в этом слегка перебирал. Надо быть собой, а не обезьянничать. И не завидовать. Руани хотелось так же хорошо выглядеть перед начальством и общественностью, ловить удачу, делать карьеру. Ну как ему объяснить, что вершины своей карьеры он уже достиг, чтоб не обидеть? Он неплохой начальник городского управления, но в столице таких, как он, на бутерброд намазывают и съедают.
