Kitabı oku: «Брак по-тиквийски 4. Колдунья», sayfa 8
Он сошел с лестницы и спросил, стараясь, чтобы голос звучал ровно:
– Чего вы, собственно, хотели?
Бандит покрутил пистолет и опустил.
– Ремкомплект есть?
– Смотря для чего, – аккуратно уточнил Ильтен. У Терезы были всякие инструменты.
– Не для холодильника же, провались ты! Для ремонта фотонных двигателей. Или, может, запчасти имеются? Стабилизатор потока в сборе? Отражатель?
Ильтен натянуто улыбнулся.
– Послушайте, здесь ведь не станция техобслуживания космических кораблей. Откуда такие вещи в обычном доме? Есть паяльник, тестер, дрель…
– В жопу ее себе засунь, – сердито буркнул пират.
– Не о том спрашиваешь, – отодвинул его второй, хищно сверкнув белыми зубами. – Баба есть?
Сердце защемило на пределе. Хвала небесам, Тереза далеко. Или наоборот, не хвала? Была бы здесь, наваляла бы этим скотам, а то и вовсе пристрелила. Или не справилась бы? Дурные мысли, несвоевременные.
– Вы, добрые люди, не на ту планету сели. – Не рассказывать же им, что хозяйка скоро придет. – Женщины у нас – редкость. Впрочем, коли не верите – ищите. – Он повел головой в сторону лестницы. – Если найдете в этом доме женщину, не забудьте меня порадовать.
– Да пошел ты, придурок! – разочарованно сплюнул мрачный.
Покрутил опять пистолетом, будто раздумывая, не зачистить ли территорию. Придя к выводу, засунул пистолет за пояс и, пнув лежащую дверь, прошагал на выход. Видно, счел неопасным оставлять Ильтена за спиной. Темнокожий, окинув помещение взглядом, стянул со стола бутылку коньяка и последовал за товарищем.
Едва их шаги стихли, слабость в ногах дала о себе знать. К счастью, тахта была рядом. Опершись о стену, Ильтен осторожно опустился на подушки, прижимая другой рукой грудь, болевшую все сильнее.
Вахлак несколько раз стукнул кулаком в железные ворота. Никакого ответа.
– Настроили заграждений, – мрачно процедил Раптор. – Стучи еще, Вахлак! Не может быть, чтобы там никого не было. Вон, газон подстрижен.
Тот забарабанил, время от времени потирая кулак. Он-то не железный.
– Убирайтесь вон! – ожил динамик рядом с камерой, висящей на воротах. – Милостыню не подаю, автографы не раздаю, гостей не жду.
– Ты с кем разговариваешь, фраер? – возмутился Раптор. – А ну заткнулся и открыл!
Камера повертелась немного и уставилась прямо на него.
– Это ты – дешевенький фраер. – Голос был очень, очень неприветлив. – А я – известный в узких кругах мафиозо. Посмотри-ка выше и чуть левее.
Оба невольно подняли глаза. Там, в окне, виднелся человек. Коротко стриженый, в темных очках, несмотря на тающие утренние сумерки. В руках у него был тяжелый пистолет, и оружие он держал умело, а палец с большим блестящим перстнем – на курке.
– Проваливайте, если не хотите остаться здесь навсегда! Я вас даже хоронить не стану, делать больше нечего. Пусть зверье пожрет.
Вахлак передернулся. Но Раптора было не так легко испугать.
– Борзый, да? Слышь, мафиозо, один вопрос: у тебя баба есть?
– Чего? – Нервный смешок. – Будь у меня баба, я бы, может, не таким злым был. А вы, значит, сексуальных приключений тут ищете? Ты, оборванец, катись к зохенам, мне такие маргиналы неинтересны. А вот ты, черненький, – камера зажужжала и повернулась к Вахлаку, – ничего из себя, с изюминкой. Клади оружие у порога и заходи, глядишь, и поладим.
Раптор икнул от неожиданности и заржал. У Вахлака глаза полезли на лоб. Он невольно отпрянул.
– Пошли отсюда, Раптор!
Тот хмыкнул.
– Зайди да посмотри, что там у него. Тебя же пригласили, – и снова заржал.
– Убью! – зашипел Вахлак, снимая пушку с предохранителя.
– Правильно, – посоветовал голос из динамика. – Убей этого урода и иди сюда.
Вахлак отошел еще на несколько шагов, косясь то на камеру, то на мафиозо в окне.
– Пропади ты пропадом, проклятый гомик! Раптор, идем! Еще раз улыбнешься, падла – я тебе яйца отстрелю, понял?
Он быстро зашагал прочь, то и дело оглядываясь. Раптор помедлил, бросил на хозяина дома хмурый взгляд и почел за лучшее поступить так же. Задержится – тогда уже Вахлак начнет над ним зубоскалить: мол, что за любовные беседы с извращенцем вел, никак расстаться не мог?
Проснувшись от грохота в ночи, Реппе так и не уснул до утра. То и дело принимался плакать, звал маму. А чем мама могла его утешить? У нее самой душа была не на месте. Лика не понимала, что происходит, но в одном была уверена точно: случилось нечто страшное, нехорошее. И, как назло, нет рядом Билле. Он, конечно, наорал бы на мнительную дуру, велел вытереть сопли и заткнуть ребенка, но разобрался бы с любой внешней угрозой. А сейчас его нет, и нет чувства защищенности, и в щели души вползает ужас, подавляющий волю и разум… Она даже не сообразила запереть дверь. Впрочем, если бы и заперла, хилый замок на пластиковой конструкции – любому злоумышленнику на один удар ноги.
– Эй, вот она! – Чернокожий долговязый бандит перешагнул порог комнаты с торжествующим возгласом. – Женщина!
За ним следом вошел здоровенный мрачный амбал, увешанный оружием не меньше, а пожалуй, что и больше. Лика испуганно прижала к себе хнычущего малыша.
– Вы кто? Что вам надо?
– Не ты здесь вопросы задаешь. – Амбал залепил ей оплеуху, от которой ее мотнуло через полкомнаты. Реппе разревелся. – Уйми сопляка и отвечай: сможешь починить двигатель?
Голова гудела, словно медный колокол, мысли не слушались. Прежде только Билле поднимал руку на жену, но последний раз это было годы назад. Лика отвыкла. Она прикоснулась дрожащей рукой к левой половине лица и тут же получила удар по правой.
– Ты что, тупая? Отвечай, когда спрашивают!
– Я не… не… – всхлипнула Лика.
– Да она дура, – плюнул черный. – Эта и мясорубку не починит, какой уж там двигатель!
Амбал схватил ее за горло железными пальцами, тряхнул:
– Сосредоточься, идиотка! И вспоминай, где ты спрятала ремкомплект. Анафазор, юстировщик торсионных полей, коллиматоры, фотоводы… Ну?
О чем он вообще? Лика и слов-то таких не знала. Слезы брызнули из глаз, она тихонько поскуливала. Реппе подвывал, вцепившись в ее подол.
– Раз от бабы никакого проку в деле, давай хоть повеселимся. – Черный рванул платье, затрещавшее по швам. – Отцепи от нее крысенка, Раптор.
Амбал, ухватив рыдающего Реппе за шкирку, отшвырнул его к стене. Мальчик ударился головой и затих.
– Сынок! – закричала Лика, тщетно пытаясь вырваться, броситься к своей кровиночке. – Сыночек! Что вы с ним сделали? Мой муж вас всех убьет!
Раптор мрачно засмеялся.
– Ну-ну. Ты еще гневом небес пригрози, чтоб страшнее было. Лучше будь поласковее, не то Шаману отдадим.
День перевалил за середину. Шкура дракона утратила первоначальное сияние, но яркий голубой цвет не потеряла.
– Вот за это они и ценятся, – объяснил Хэнк. – Как продам, еще одну лодку куплю – детям.
Тереза фыркнула. «Еще одну»! Вообще-то лодка, на которой они плавали по озеру, принадлежала ей, а не Хэнку. И дракон со своей шкурой – тоже, что бы там себе ни воображал этот дуболом.
Воздух на подходе к поселку пах странно. Словно что-то горело недавно. Тереза насторожилась. Пожар? Нет, запах пожара другой, она знала это из опыта – запах дегтя, расплавленного пластика, паленой шерсти. Сейчас пахло окалиной и чем-то химическим, смутно знакомым. Так порой пахнет в доках космопортов, вспомнила Тереза. Что за наваждение? Где космопорт и где Риаведи?
Хэнк тоже почуял опасность. На полуслове оборвал вялую перебранку, поднял ладонь, то ли прислушиваясь, то ли принюхиваясь. И в этот момент из кустов высунулась Йорра. На голове – что-то вроде венка из травы и листьев.
– Госпожа Ильтен, в поселке чужие!
Йорра раздвинула кусты, давая им пройти. Под сенью деревьев, замаскированная зарослями со всех сторон, стояла маленькая палатка камуфляжной расцветки, рядом Альву резал фрукты. Хорошо спрятались, не сразу и заметишь.
– Кто таковы? – спросила Тереза о чужаках.
– Мы не знаем, госпожа Ильтен. На краю поселка сел неисправный корабль. Небольшая тарелка, – произнесла Йорра так, будто это могло успокоить. – С барахлящим стабилизатором потока, чуть лес не запалили. Может, они починятся да улетят, но мы испугались, сами понимаете.
– Нормальный корабль сел бы для ремонта в космопорту, – озвучил Хэнк то, что пришло в голову Терезе. – Либо контрабандисты, либо пираты. Надо соблюдать осторожность.
Тереза кивнула.
– Давайте оставим детей тут. Помогите им освежевать добычу.
– Я не умею сдирать шкуры с животных, – пробурчал Альву.
– Я умею, – сказала Йорра. – Мы будем вас ждать.
Дома за деревьями казались нетронутыми. Хорошо, коли так, но что-то верится с трудом. У околицы маячил край летающей тарелки. Хэнк внимательно осмотрел ее в оптический прицел – вроде движения вокруг не видно.
К поселку подходили, как к расположению врага. У края разделились: Хэнк мелкими перебежками, укрываясь за кустами и развесистыми деревьями, направился к дому номер 4, а Тереза, нырнув в густые заросли – в противоположную сторону, к даче номер 12.
Уже во дворе она отметила непорядок. Чудовище приветственно замигало всего лишь одним глазом, на стальных пластинах виднелись следы от пуль. Оглядевшись и убедившись, что за домом не наблюдают, она потянула на себя дверную ручку и едва успела отскочить, чтобы дверь не упала прямо на нее.
– Что еще за хренота?
– Ох, – донесся изнутри облегченный возглас. – Госпожа Ильтен, это вы!
Изнутри на нее таращилась Алис. Босая, завернутая в плащ поверх легкомысленного кружевного халатика, с растрепавшейся косой. Бледная, как смерть. Ильтен лежал здесь же, на первом этаже, на тахте старика Калле, прикрытый одеялом. Краски на лице – еще меньше, холодный пот на лбу. Впору подумать, что здесь происходило не вовремя прерванное свидание, если бы не одна деталь. Распростертое в углу тело деда Калле, мертвее мертвого, с кровавой дырой в виске.
– Чужаки? – мгновенно поняла Тереза.
– Пираты, – посиневшими губами выговорил Ильтен. – Они искали женщину с ремкомплектом для фотонного двигателя. Должно быть, тебя. Только я им ничего не сказал. А потом мне стало плохо.
– Я заварила чай господину Ильтену из той банки, третьей слева в шкафу, – шмыгнула носом Алис. – Ему уже немного лучше. Но господин Калле… и господин Кавелиас… – Она внезапно залилась слезами.
Тереза, положив ружье, схватила чайник, налила полную кружку, сунула девушке. Та глотнула, закашлялась. Тихо застонала и принялась рассказывать.
– Я сперва хотела бежать в лес. Но было темно, а я еще и туфли потеряла, пока через забор лезла. И в лес никак, и в поселке страшно: по улицам туда-сюда бандиты ходят, стреляют во все, что шевелится, а у корабля двигатель светится – только к утру остыл. Я спряталась в ливневой канализации у четвертого дома. И так получилось, что все слышала. Ребенок плакал, потом перестал, госпожа Хэнк кричала и тоже перестала. Только я хотела вылезти, гляжу – двое из дома выходят, у одного на плече госпожа Хэнк висит – не то без сознания, не то вовсе неживая, у другого ящик с бутылками. Я скорее обратно! Прошли мимо меня, чуть ли не по голове, переговаривались меж собой – мол, нужного не нашли, так хоть порадовать кэпа бабой и выпивкой, даст судьба, не слишком будет лютовать. После я еще долго сидела, тряслась от холода и страха. А когда все стихло, добралась сюда. – В глазах опять заблестели слезы. – Думала, вы поможете… А тут – господин Ильтен, синий весь, руку от груди оторвать не может. И господин Калле, уже холодный.
– Ты молодец, Алис, – одобрила Тереза, – что не растерялась. И сама сумела спастись, и за моим мужем поухаживала. Но почему вы ментов не вызвали?
– Телефон не работает, – хлюпнула носом девушка. – Эти, когда садились, вышку ретранслятора зацепили. Теперь сигнала нет. А вы как-нибудь по пси-связи не сумеете?..
Тереза вздохнула. Она могла бы собрать передатчик, но с собой нет пластин, их надо заказывать в Тильгриме. Если уж так, то за безопасниками проще было бы съездить. Однако время дорого.
– Ничего, – сказала она, успокаивая сама себя. – Разберемся как-нибудь без ментов… Что?! – Она резко повернулась к окну.
Во двор входил Хэнк. Хлопнул калиткой, совершенно не скрываясь. В руках ружье, за поясом два тесака, и выражение застывшего лица, как у берсерка: «всех убью, один останусь».
Литр чая Хэнк выдул, не останавливаясь. Кадык ходил ходуном в горле. Все смотрели на него выжидающе. И вроде, когда он поставил чашку на стол в очередной раз, в мозгах прояснилось. Вот господин Ильтен, измученно откинувшийся на диванную подушку, вот госпожа Кавелиас – так ее теперь называли все соседи – почему-то босиком, вот госпожа Ильтен… Сфокусировав на ней взгляд, он вспомнил. Именно к ней он шел. Это было его последней осознанной мыслью перед тем, как в глазах разлился кровавый туман.
– Вы со мной? – хрипло спросил он.
И она поняла с полуслова.
– Разумеется. Но не раньше, чем вы придете в себя.
Он пер, как танк, держа в уме лишь направление, вцепившись в ружье закаменевшими пальцами. Миновал дверной проем, не заметив, что вывернутая дверь валяется на полу, и был остановлен жестким окриком госпожи Ильтен:
– А ну стоять! Ружье – в пол. Куда это вы собрались?
Он не смог ответить внятно. Был насильно усажен за стол и напоен чаем. И сейчас – отпустило. На самую капельку, всего настолько, чтобы начать узнавать людей и в голове появились какие-то мысли.
– Они убили моего сына, – проговорил он глухо. – Убили Реппе. У него шея сломана. И Лики нигде нет. – Он скривился и заплакал – неумело, как плачут только зачерствевшие вояки, когда что-то разбивает их прежде неуязвимую броню.
– Лику забрали на корабль, – тихо сказала Тереза. – Мы пойдем за ней. И всех убьем, обязательно. Только сперва составим план.
Хэнк вытер лицо пятерней.
– У нас всего два ружья. И нас двое. Какой план?
– Разумный, – терпеливо уточнила Тереза. – Чтобы это мероприятие не превратилось в героическое самоубийство. Вы старший командир или эмоциональный юнец? Думайте. Есть ножи, грабли и лопаты, есть детские луки…
– Не впутывайте в это детей! – воспротивился Ильтен. – Вера не будет участвовать в вашей авантюре.
– Вера – нет, – согласилась Тереза. – А Дени – вполне. Возможно, кто-нибудь еще присоединится. Нет, Рино, я не тебя имею в виду, я все понимаю.
Хэнк закрыл руками лицо, оперся локтями о стол и попытался думать. Выходило хреново.
Тереза расстелила на столе тряпку и принялась разбирать ружье, чистить и перезаряжать. Что бы ни придумал Хэнк, без этого не обойтись.
Капитан Стэм мог орать и костерить своих подчиненных сколько угодно, но среди них дураков нет, чтобы променять веселую попойку и халявную женщину на какую-то скучную вахту. От кого тут охранять лоханку, кому она нужна? Побитая к тому же, ладно бы исправная. Авось никто не угонит колымагу, неспособную покинуть систему.
Веселье хлестало через край. Даже когда Шаман уволок бабу для своих темных ритуалов, спиртное еще оставалось, и для грусти не было причин. Ни у кого, кроме Келлина Стэма, который смотрел вперед и осознавал, что времени у них не столь уж много, а с ремонтом все по-прежнему – то есть никак.
Шум драки насторожил его, но лишь слегка. Дня не проходило без того, чтобы кто-нибудь из этих недолюдей не подрался меж собой. Но тут зазвучали выстрелы, и Стэм вскинулся. Сгреб со стола револьвер и выскочил в коридор.
По кают-компании, где собралась пьяная команда, словно смерч катился. Рослый мужик, настоящий здоровяк из тех, кого Стэм предпочел бы видеть среди своих бойцов, и гибкое стремительное существо с головой, затянутой зеленым бахромчатым платком, передвигаясь спина к спине, косили из ружей не успевших опомниться пиратов. Вслед за ними шли два свирепых пацана, один повыше, другой потолще, и добивали из луков тех, кто пытался сопротивляться. А последними ступали мужчина гражданского вида и коротко стриженая женщина и вязали руки всем, кто после этого остался в живых.
Стэм поднял револьвер, но не успел. Существо, двигающееся лишь чуть медленнее настоящего зохена, мигом возникло перед ним и выбило оружие из рук прикладом.
– Ты! – В зеленых глазах зажглась ненависть. Щелкнул курок… осечка! Стэм перевел дух.
Он ее узнал. Та самая женщина, что убила одного из его соратников и заказчика. Та, из-за которой двое его людей отправились на каторгу без возврата, а он сам бежал с Т5. Руки потянулись свернуть шею этой зохенке, коли уж у нее так вовремя кончились патроны. Но движение осталось незаконченным. Зохенка воткнула в него нож, прямо в печень. И провернула дважды.
Раптор, поднимая руки, вжался в спинку кресла, не успев встать. Мощный кулак громилы выбил весь воздух из легких, а вторая лапища приподняла его за подбородок, так что ноги, потеряв опору, беспомощно болтались.
– Где моя жена, подонок? – прорычал громила. – Где женщина, которую вы утащили? Говори, насекомое, не то сердце вырежу и тебе же скормлю!
Раптор икнул. Вся его обычная бравада куда-то улетучилась. Без оружия, в чужих руках… Не обоссаться бы. Он вдруг вспомнил, что ему обещала та баба. «Мой муж вернется и всех убьет». Наверное, и впрямь не стоило ее трогать, будить зверя…
– Ее Шаман забрал, – выдавил Раптор, слегка заикаясь. – Не убивайте!
Громила отбросил его под ноги стриженой блондинке, и та ловко скрутила ему руки за спиной.
Женщина больше не кричала. Трудно кричать с перерезанным горлом. Но кровь еще не перестала течь, и Шаман подставил руку под вскрытую артерию, отпил с ладони, прикрыв глаза от наслаждения. Кровь, насыщенная гормонами… Она несет не только вкус, но и силу. Он сладострастно приник к разрезу, глотая еще и еще.
Удовольствие прервал кинжал, который кто-то вонзил ему в спину. Шаман недоуменно обернулся. Разъяренный мужик с двух Шаманов размером вытащил кинжал и явно намеревался воткнуть его снова. Наивный дебил! Что такое кинжал для тела, наполненного силой? Укус пиявки, не существенней. Шаман соскользнул на пол, проведя левой рукой вдоль татуировки на правом предплечье особым образом, и ногти на руке удлинились и заострились. Он взмахнул рукой и впился когтями изумленному мужику в бок, стремясь вырвать побольше плоти. Тот взревел и принялся наносить удары кинжалом. Что же он так долго не слабеет? Шаман запустил когти поглубже. Борющиеся покатились по полу.
– Ах ты ж, дерьмо! – В отсеке появилось еще одно действующее лицо, и нож вонзился Шаману с другой стороны, в основание шеи.
Проклятие, это было по-настоящему больно! Там же куча нервов! Он вывернулся, чтобы увидеть нового врага, и встретился взглядом с женщиной, яростной, как огонь. Сколько же в ней силы, и не только своей! Надо быстрее заканчивать с тупым воякой и заняться бабой. Нет ничего слаще, чем выпить силу будущего ребенка. Шаман вытащил окровавленные когти, резанул еще раз, чуть выше; громила взвыл, но не выпустил его, продолжая бессмысленно пырять кинжалом, не видя куда.
– Получи, скотина!
Пока Шаман предвкушал, что он сделает с бабой, как только сдохнет мужик, та, подобравшись, засадила ему нож прямо в глаз. Такой хладнокровной и целеустремленной жестокости он от женщины не ждал. Голова взорвалась адской болью: клинок дошел до мозга, и контролировать эту боль было нереально. Шаман заорал. Ужасная баба вытащила клинок и с размаху воткнула ему в ухо, снова в мозг. Да что ж такое! С этим было невозможно бороться. Сила стремительно вытекала без всякой пользы. Он устал орать. Другой бы на его месте давно умер и избавился от этого кошмара, но Шаман, напитанный силой, продолжал жить и вопить от нестерпимой боли, пока не охрип.
Тереза стянула с головы платок, чтобы вытереть лицо, но только размазала по нему кровь. Ну и ладно. Ильтен дома, Вера и Алис прячутся в подвале. А остальных шокировать не грех, переживут. Она вернулась в кают-компанию, откуда дети таскали трупы к выходу, а Альву присматривал за живыми, чтоб никто даже не думал ослабить веревки. Следом появилась Йорра.
– Я посмотрела двигатель, – сказала она. – Как и предполагала, поврежден стабилизатор потока. И на фотонном отражателе трещина. Увы, голыми руками это не исправить. Нужны специальные инструменты, датчики, которые просто так в магазине не купишь. Анафазор, юстировщик торсионных полей, запасные фотоводы…
Тереза издала короткий смешок.
– Не поверишь: все это добро у меня в подвале валяется.
Вахлак, крепко избитый и связанный, заскрипел зубами. А он уж полагал, что Шаман облажался, словил глюк вместо провидения. Нет: вот они, эти женщины, у одной ремкомплект, другая готова им воспользоваться. Только радости от этого мало.
– Хочешь улететь на их тарелке? – спросила Тереза без обиняков.
Йорра кивнула.
– Не думаю, что у нас с Ахимом появится другой шанс.
– Вас все равно будут преследовать. – Тереза знала, насколько Союз Тикви не любит терять женщин, которых считает своими. – Будут искать по всей Галактике, покуда достанет сил и ресурсов. Тебя – чтобы вернуть, его – чтоб наказать. Если только не получат убедительных доказательств, что вы мертвы.
Йорра согласно опустила голову и сменила тему:
– Вы нашли госпожу Хэнк? Дети извелись, хотят поскорее увидеть маму.
Тереза отвела глаза.
– Лика умерла. И мне кажется, детям не стоит на нее смотреть. Очень уж нелегко она умирала.
Всякое случалось у них с Ликой. И ревность, и несогласие в методах воспитания детей, и ругань… Но порой душа болела за Лику. Ничего-то у нее в жизни хорошего не было. Непутевые родители, нелюбимый муж, непослушные дети. Подруга и та досталась не сахар: то бранится, то учит жить наперекор всем правилам и здравому смыслу. В последние годы стало налаживаться: дети начали помаленьку радовать своими успехами, муж помягчел… Тут-то все и закончилось. Да еще так скверно. Лучше б ее машина задавила – полгода назад рассеянная Лика чуть не угодила под грузовик, но обошлось. Надо было тогда…
– Хэнк ранен, ему нужна помощь, – сказала Тереза. – Зови Альву, в дом понесем.
Над Риаведи разгоралась заря. Глаза слипались после бессонной ночи и боя на грани возможностей, накопившаяся усталость призывала отдохнуть. Присяду на минутку, подумала Тереза, да так на пороге шлюза и уснула.
Поспать ей, конечно, не дали. Слишком много было дел, которые никак не отложить и не перепоручить кому-нибудь другому.
– Госпожа Ильтен! А, госпожа Ильтен? – Дени тряс ее за руку, с другой стороны теребил Тюль. – Что нам с папой делать? Он лежит и ничего не говорит.
Тереза застонала, но заставила себя подняться. Она-то не ранена, нечего себя жалеть. Потом отоспимся.
– Где он?
Хэнка отнесли домой. Должно быть, Альву и Йорра позаботились. А что делать дальше, не знают. Они даже не сообразили, что следовало бы положить его на кровать, оставили прямо на полу. С другой стороны, может, и задумывались об этом, но не решились пачкать дорогое покрывало: вся одежда Хэнка пропиталась кровью. Неудобно получилось, но теперь уж лучше лишний раз не кантовать. Тереза присела рядом, разрезала ножом рубашку на Хэнке, стащила липкие от крови брюки. Будь тут Лика, непременно разверещалась бы: мол, что это вы раздеваете моего мужа? Тереза дорого бы дала, чтобы успеть вовремя. Пусть бы Лика истерила, мешалась под руками, говорила глупости, но была бы жива. А теперь – всё.
– Принесите воды, – распорядилась Тереза.
Тюль притащил таз с теплой водой. Дени по щелчку пальцев метнулся за аптечкой. Тереза развела антисептик, промыла страшно выглядящие раны, наложила повязки, параллельно инструктируя детей. Наконец, влив в рот впавшему в забытье Хэнку суспензию жаропонижающего, попыталась встать и поняла, что приклеилась вымазанным в крови коленом к полу. Одежда задубела от чужой крови – пожалуй, на выброс, вряд ли отстирается.
Дени проводил ее, отчаянно зевающую, в душ. Кажется, она умудрилась заснуть, не прерывая процесс, потому что, вновь ощутив себя в полном сознании, она обнаружила, что полулежит на кухне в кресле, в махровом халате с чужого плеча, с мокрыми растрепанными волосами, а перед ней стоит чашка дымящегося чая. И заискивающие глаза Дени: все ли правильно сделали?
А с другой стороны – умоляющие глаза Тюля:
– Госпожа Ильтен, ну когда ж нам к маме-то можно?
– Надеюсь, что нескоро, – выдавила она, сглотнув комок в горле, и прижала мальчишку к груди, гладя по вихрастой шевелюре.
Дени понял все без лишних слов. Судорожно вздохнул и сдержал слезы. Подтащил табурет, сел рядом с отцом, поставил у ног таз с водой. Правильно, надо заботиться о том, кто пока еще жив.
Скрипнула дверь, вошла Вера. Подергала Терезу за халат:
– Мам, а мам! Что с папой делать?
Вроде бы совсем недавно она это слышала. И вот опять.
– Бегу, дочка.
