Kitabı oku: «Брак по-тиквийски 6. Жизнь после смерти», sayfa 5
– У вас не будет позвонить?
– В смысле? – переспросила она неприветливо.
Он тяжко вздохнул.
– Извините, госпожа Хэнк. С вашим мужем поговорить можно?
– Нет, – отрезала она. – Билле на службе. Объясните толком, чего надо.
Он потоптался смущенно.
– Мне бы мастера вызвать. Я свой телефон вчера разбил. Поддал маленько, госпожа Хэнк, ну и упал неудачно, прямо на бордюр карманом, где лежал аппарат. Извините. Дадите мне позвонить? Я возмещу.
– Вам нужен мастер по ремонту телефонов? – Она начала понимать.
– Точно так, госпожа Хэнк. – Он закивал. – Ну, что?
– Показывайте аппарат.
Он обиженно насупился.
– Не верите, да? Вот. – Он достал из кармана телефончик с треснувшим корпусом. – Сами видите, не фурычит.
– Давайте сюда! И проходите на кухню. – Она посторонилась. – Сейчас починим.
– Как же я зайду, без мужа-то вашего? – растерялся сосед. – Это неприлично.
– Неприлично приходить к одному мастеру, чтобы вызвать другого, – пробурчала она. – Шевелитесь. Да не тряситесь вы так за свой телефон, не съем я его.
Может, и надо было отправить недотепу к районным ремонтникам, но профессиональное самолюбие не позволило. Тереза убрала со стола скатерть, разобрала телефон, определила повреждение.
– Паять буду, – сообщила она мужику, с тревогой всматривающемуся в детали своего расчлененного аппарата.
– Так вы, выходит, сами мне его почините? – обрадовался он. – Бесплатно?
Она поморщилась.
– По-соседски. На первый раз.
Он успокоился и стал наблюдать за процессом с любопытством.
– А я и не думал, что вы это умеете, госпожа Хэнк. Вообще вы сильно изменились.
Тереза чуть паяльник не уронила. Он что, ее за Лику принимает? Она же совсем другая, чем Лика! Лицо – туда-сюда, можно списать на возрастные изменения или чудеса косметологии. Но она крупнее, выше ростом. Как их спутать? Когда он назвал ее госпожой Хэнк, она решила, что он не знал Лику и видит женщину у Хэнка впервые.
– Представительнее как-то стали, – доверительно уточнил сосед. – И красивее.
Тереза невольно ухмыльнулась.
– Давно вас не видел. Так понял, что забрали вас у господина Хэнка, но, значит, ошибался. Хорошо, не ляпнул ему.
– Я тяжело болела. – Она мысленно перекрестилась. – Потом – реабилитация. Пока выздоравливала, вот, ремонту выучилась от нечего делать.
– Удачно сложилось…
В это время скрипнула входная дверь, и на пороге кухни появился Хэнк. Картина «не ждали». Окинув диспозицию осуждающим взором, он повернулся и с треском исчез в глубине коридора.
– У вас не будет неприятностей с мужем, госпожа Хэнк? – осторожно спросил сосед, глядя на все еще дрожащую от удара Хэнка дверь.
Плевать мне на неприятности, хотела ответить Тереза. Что хочу, то и делаю. Но если мужик был знаком с Ликой, такая смена курса вызвала бы диссонанс. И она проговорила дипломатично:
– Это уж наши с ним дела, вас не затрагивающие. Не волнуйтесь. Давайте проверим, появилась ли связь.
Она весь вечер ожидала, что Хэнк наедет. А потом – всю декаду. Честно говоря, основания для недовольства у него имелись: не очень приятно обнаружить, что без твоего согласия в твоей квартире открыли ремонтную мастерскую. Нет, у нее было, чем ответить. Но он так ничего и не сказал.
В середине декады приехал Тюль: в институте начались каникулы. Коротко обнялся с отцом – однако, в габаритах они почти сравнялись! Тепло поздоровался с Терезой, отнюдь не удивившись ее присутствию:
– Светлого солнца, госпожа Ильтен. Как здоровье господина Ильтена?
Хэнк досадливо крякнул и, опершись локтем о стол, прикрыл лицо рукой. Предупредить сыновей он не успел. А точнее – не подумал.
Тереза с ответом помедлила – тоже не была готова. Усадила Тюля за стол, добавила к мясу из РЦП – увы, не идущему ни в какое сравнение с шашлыками – вскрытую банку солений с дачи.
– Видишь ли, Тюль, – произнесла она наконец, – господин Ильтен умер.
Парень смущенно охнул.
– И я вышла замуж за твоего отца.
Тюль перевел огромные глаза с Терезы на папу и обратно.
– Да ладно? Вот здорово! – Глаза засветились, но он тут же отвел их. – То есть мне очень жаль, конечно…
– Ну чего ты, не прячь взгляд. – Она взъерошила ему шевелюру. – Тебе-то не о чем грустить.
– Я правда рад, – признался он, против воли расплываясь в улыбке – вроде бы надо выражать соболезнование, но не получается, и госпожа Ильтен сама разрешила не грустить. То есть госпожа Хэнк… – Вы друг другу очень подходите!
Хэнк хохотнул, Тереза засмеялась. Вот уж попал пальцем в небо!
– Я это еще маленьким замечал. – Тюль сунул в банку пятерню за маринованным овощем, но лапища не пролезла; Тереза протянула ему вилку. – Когда мы ходили в лес на охоту и в лодке плавали. – Он подцепил овощ, сожрал. – И когда вы говорили про войну. Я вам завидовал даже, что вы так хорошо друг друга понимаете, с полуслова, с полувзгляда.
Он вывалил половину мяса себе на тарелку. Тереза и Хэнк переглянулись: на его лице тень воспоминаний, на ее – снисходительная усмешка.
– Классно, что я не ошибся. Раз компьютер выбрал вас из тысяч вариантов, то вы впрямь идеальная пара.
Тюль считал, что их брак заключен, как положено – через Компанию. А как иначе? Просвещать парня, что второй раз заявление у мужчины не берут? Разубеждать? Глупо. Пусть так и думает.
– Вас теперь надо звать госпожой Хэнк, да?
Она пожала плечами, ставя чайник.
– Зови по имени, Тюль. А то прямо как неродной. Мы же теперь одна семья.
Он робко посмотрел на нее.
– А мамой – можно?
Младшие Хэнки и прежде называли ее мамой в разговорах с Верой и Аннет. По контексту «твоя мама», но «твоя» обычно опускалось. Другой мамы после смерти Лики в их окружении не было.
Она наклонилась и чмокнула Тюля в макушку:
– Можно.
– Мы – идеальная пара. – Тереза потянулась и пихнула лежащего на спине Хэнка кулаком в расслабленный бок. По следам свежих ощущений в это почти верилось. – Понял, Билле?
– Угу, – пробормотал он.
– Что – угу?
– Идеальная, точняк.
Почему ее с Ильтеном никто не называл идеальной парой? Неужели у них было хуже? Она отвернулась и всхлипнула.
– Э, ты чего? – Хэнк очнулся от полудремы. – Я что-то не так сделал?
Она шмыгнула носом.
– Нет, ты замечательный. Я просто Рино вспомнила. Извини, я еще долго от этой потери не отойду.
– Я до сих пор не отошел, – пробурчал он. – И всякий раз думаю: почему раньше таким дураком был? Лика же мне и вправду подобрана была, специально для меня. Идеальная половинка. Только идеальным наш брак не стал. Наверное, я сам виноват. Злился на нее, раздражался. А ведь она была такая, как я просил.
– Только ты был не таким, как она хотела. – Тереза провела рукой по узлам мышц на его груди. Если не придираться, мужик что надо, но Лика мечтала о нежном принце. – Рино рассказывал мне, как работает программа. Если нет хорошего совпадения, приоритет отдается предпочтениям жениха. А невеста… поплачет и смирится. Я бы ни за что не согласилась выходить замуж по выбору компьютера.
– Но ты же вышла замуж за господина Ильтена, – непонимающе напомнил Хэнк.
– Примерно так же, как сейчас, – призналась она после недолгого колебания. Нет смысла скрывать от него, они уже повязаны. – Фиктивное свидетельство о смерти, потом – фиктивная справка о браке… У нас не была просчитана совместимость, и вряд ли при расчете получился бы большой процент. Но Рино делал для меня все, желал мне одного добра. Если бы я оценила сразу, ответила добром на добро, мы могли бы сделаться идеальной парой, наверное. Только я все время косячила. Глупость, амбиции да дурная удаль. В общем, как у тебя. Жаль, понимаешь все это, когда уже поздно. Только и можешь, что попытаться не повторить ошибок в следующий раз.
– Пока получается, – промолвил он.
– Даже странно, – кивнула она.
Тюль встретился с братом в Синиэле, на пересадке. Корабль Дени стоял в космопорту, ему разрешили отлучиться на два часа, и они сели в кафе.
– Светлого солнца, мелкий. – Дени обнял совершенно уже не мелкого братца, разве что чуть пониже, но куда шире в плечах. – Какие новости?
– Новости – зашибись! – эмоционально ответил Тюль, одним глотком осушив бокал аперитива. – Папа снова женился. Второй раз, прикинь!
– Да чего ты пургу гонишь? – скептически покривился Дени. – Второй раз нельзя.
– Своими глазами видел, клянусь!
– Но как?
– Откуда я знаю, как? Договорился как-нибудь. Он это умеет. Тебе вон отпуск зимой на декаду и то не дают, а у него каждый год – все лето.
Дени отпил аперитив, покатал во рту. Известие следовало переварить.
– И что там за баба? – спросил он ревниво.
Он почувствовал себя слегка уязвленным. Во-первых, оттого, что у папы уже вторая жена, а у него ни одной, и подача заявления откладывается из-за того, что задерживают премию. А во-вторых, обидно, что сыновей в папином сердце оттеснит на второе место какая-то посторонняя женщина. И вообще… Приедешь домой в краткий отпуск – не расслабиться как следует, знай расшаркивайся перед чужой женой да этикет соблюдай.
– Не поверишь! – Тюль с энтузиазмом опрокинул еще один бокал. Чего доброго, мелкий накидается. – Это госпожа Ильтен. То есть она уже не Ильтен, сам понимаешь. Господин Ильтен умер.
– Мама Ильтен? – изумился Дени. И впрямь не верилось. С другой стороны, она была, наверное, единственной женщиной, которую он рад видеть на этом месте. Напряжение, вызванное вестью, покинуло его. – За это надо выпить!
Тюль поддержал. Выпили, кликнули официанта – закусить тоже пора.
– Она разрешила звать ее мамой!
Дени сморгнул нечаянно выступившую слезу. В детстве он порой хотел, чтобы госпожа Ильтен была их мамой. С возрастом мечта утратила острую актуальность, но лучше поздно, чем никогда.
– Удачно сложилось, правда?
Дени кивнул.
– К этом все и шло, судя по всему, – проговорил он задумчиво. – Они уже много лет любовники.
– Не может быть! – сказал чуть погодя Тюль. – Я ничего не замечал.
– Ты, мелкий, и мамонта в степи не заметил бы. Вера знала. И я слышал, как мама говорила госпоже… в общем, нашей новой маме… что-то типа: «Раз Билле вам нравится, то и спите с ним, не стесняйтесь».
– Зо-охен, – выдохнул Тюль, пораженный открытием. – Так мы, может, не мамины дети?
– Думать не пробовал, мелкий? – Дени оборвал полет его фантазии. – Нас же мама родила. А вот чья дочка Аннет – это вопрос. На господина Ильтена она совсем не похожа, в отличие от Веры.
– Не, вряд ли. – Тюль покачал головой. – Будь она папина, он бы ее к себе забрал. А они говорили про Аннет, что та на Т1.
Они выпили еще, закусили.
– Мне всегда казалось, что они больше подходят друг другу, чем настоящие супруги, – вымолвил Дени. – Почему их сразу не поженили?
– Странно, да, – согласился Тюль.
Сосед с седьмого этажа пришел после отъезда Хэнка. Принес с собой планшет.
– Вот, не загружается. Мне господин Этери сказал, что вы такое умеете чинить, госпожа Хэнк.
Небось, еще и добавил «на халяву».
– Посмотрим, – придержала его Тереза, не впуская. – Давайте пойдем к вам. Муж не любит, когда сюда ходят чужие в его отсутствие.
Хэнк мог ничего не говорить, но его лицо она видела. Визит соседа ему очень не понравился. Ну, и зачем будить лихо? Тем более что он сдержал свое недовольство. Если бы начал выступать, может, и стоило бы поступить назло. Но он ведь не начал.
Сосед принял, как должное. Воля мужа – закон, нельзя так нельзя. Пригласил Терезу к себе, предварительно уточнив, не сочтет ли супруг это дерзостью. Но в данном отношении мнение Хэнка было ей неинтересно: одно дело – уважать его комфорт на его территории, и совсем другое – позволять ему решать, куда ей ходить. Еще чего! Зашла, планшет починила. Заодно освещение в коридоре поправила.
А через несколько дней в дверь позвонил еще один, из другого подъезда:
– Госпожа Хэнк, вы с телевизорами как?
В следующий раз Хэнк приехал на Т5 надолго. Корабль, к которому его полусотня была приписана, встал на профилактику, и он намеревался потренировать бойцов на полигоне.
– Билле, возьми меня с собой! – пристала Тереза. Ей до смерти обрыдло сидеть в четырех стенах. Можно было бы отъезжать в Риаведи, пока Хэнка нет, но ведь с дачи она к нему и сбежала, почувствовав себя там неуютно.
– Что тебе делать на полигоне? – Тренировочный комплекс – не место для женщин, так он полагал по инерции. – Соберутся солдаты, будут бегать, лазать по стенам и стрелять. Ничего интересного.
– А что мне, по-твоему, интересно? – окрысилась она. – Растреклятый театр? Это гораздо интереснее! И полезнее: свежий воздух все-таки. И вообще, я хочу быть с тобой, пока ты на планете.
Последний аргумент Хэнку понравился. В самом деле, они видятся всего декаду через три – катастрофически недостаточно, чтобы надоесть друг другу.
– И, кстати, мне тоже надо тренироваться.
Последнюю фразу Тереза добавила тихо, и он не услышал. Но она считала эту причину важной. Она старалась разминаться ежедневно, но в квартире особо не развернешься, некоторые комплексы выполнить невозможно. Заниматься во дворе – только соседей пугать. Чего доброго, вызовут для госпожи Хэнк психбригаду. А тренировочный зал городского управления службы охраны безопасности теперь для нее закрыт.
Выехали с раннего утра в направлении, противоположном Риаведи, Хэнк за рулем. Тереза, привыкшая рулить сама, зевала рядом в непривычном безделье. Оделась она, как на зимнюю охоту: сапоги, брезентовые брюки, кожаная куртка поверх темной футболки; волосы убраны под серую косынку, завязанную на затылке. Хэнк косился на нее и вздыхал, предчувствуя, как будут зубоскалить подчиненные по поводу его жены, экипированной подобным образом. С другой стороной, гулять по полигону в кринолине и бархатных туфельках было бы куда смешнее. Беда в том, что Тереза вечно рвется туда, где женщин быть не должно и нарядов для них не предусмотрено. Та же охота… Хотя надо признать, охотиться с ней – одно удовольствие. А штурм пиратского корабля, если посмотреть правде в глаза, без нее просто не удался бы.
На место приехали к обеду. Бойцы были уже тут, организовали дежурство по кухне и начали что-то готовить. Тереза немедленно сунула нос в котел и принялась распекать повара – мол, слишком рано посолил крупу и та разварилась. Пока Хэнк обсуждал с младшими командирами программу и очередность тренировок, Тереза потащила неудачливого кашевара к опушке, показывая, как выглядит трава, которой надо приправить мясо, а потом стукнула его напарника по лбу поварешкой за то, что чересчур крупно резал овощи. Когда указания были розданы и Хэнк обратил внимание на обед, необходимость знакомить бойцов с Терезой отпала: все уже представляли, кто такая госпожа Хэнк, и надеялись, что она приготовит им ужин.
Увы, места здесь были не охотничьи. Но с едой не так уж плохо: мясо и яйца присылали с фермы, расположенной поблизости, а консервы, крупы и муку привезли с собой. Впрочем, Тереза не намеревалась приклеиваться к походной кухне. Всю рутину она спихнула на дежурного, определив направление деятельности и выдав рекомендации. А сама отправилась через глинистое месиво туда, где слышались выстрелы: первая дюжина уже отстрелялась, и позиции заняла вторая. Вопли младшего командира перекрывали грохот выстрелов:
– Косорукие! Что вы творите, слепые моллюски? Как вы с такой меткостью ложкой себе в рот попадаете?
Хэнк наблюдал, молча скрестив руки на груди. Там, где он стоял, было посуше, и Тереза подошла к нему:
– А ты почему не орешь?
Он пожал плечами.
– Глупо командиру орать на бойцов, которые нормально стреляют.
– Ну, и зачем тогда он глотку надсаживает?
– Для профилактики. Такая у младших работа.
Она взяла у него бинокль, присмотрелась. И впрямь, попадание за попаданием. Молодцы ребята.
– Билле, я тоже хочу пострелять.
Он скрежетнул зубами.
– Вот чего тебе на даче не стрелялось?
– Так у меня ружья теперь нет! Менты конфисковали. Купил бы мне ружье, что ли.
– Не могу! У меня одно есть, а два не положено.
– А ты для Дени купи. Ему можно, он уже взрослый. А я у него заберу.
– Раз он взрослый, пусть сам себе покупает. И хрен ты у него заберешь. Если у него будет ружье, он и станет с ним охотиться.
– Вот видишь! И как же я?
Хэнк повернулся по ветру, закуривая. И одновременно давая понять, что эту надуманную проблему он решать не намерен. Кто тебя стрелять приглашал? В каждой бочке затычка, все-то тебе надо.
Хотя, с другой стороны, он ее понимал. Возня с оружием всегда его успокаивала, стрельба приносила удовольствие. Наркотической зависимости тут нет, конечно, но когда все стреляют, а ты за бортом, как-то обидно.
А вдруг опять понадобится прикрывать друг другу спину, как тогда, с пиратами? Хэнк поежился от ветра. Может, пусть бы тренировалась? И плевать, что скажут окружающие. Его жена, что хочет, то ей и разрешает. А то как бы не остаться одному перед превосходящим противником в самый паскудный момент. Что, такое в мирной жизни невероятно? Тот раз тоже относился к невероятному.
Он обернулся, но Терезы рядом не было. Вместо нее стоял молодой боец из второй дюжины со взъерошенным видом, ожидая, пока высший командир обратит на него внимание.
– Господин Хэнк! – выпалил он жалобно. – Ваша жена отобрала у меня автомат! Я даже выстрелить не успел.
Хэнк ухмыльнулся. И чего он тут рефлексировал? Тереза в своем репертуаре: сама проблему придумала, сама и решила.
– А вы что же, солдат? Просто отдали свое оружие, которое должны беречь пуще руки или ноги?
– Как я мог не отдать, господин Хэнк? Она такая… И не спрашивала вообще-то. Что мне теперь делать, господин Хэнк? – Он повесил голову.
– Обратно отнять не пробовали?
– Пробовал, господин Хэнк, – признался боец. – Она не дает.
– Ну и солдаты нынче в Тикви, – проворчал Хэнк. – Не в состоянии забрать у бабы собственное оружие. Этак мы ни одну войну не выиграем, с подобными-то героями!
Не попусти судьба, чтобы началась война с тем неведомым государством, откуда Тереза явилась. Она ведь даже не бойцом была – связистом. Какие же у них тогда бойцы-мужчины?
Тереза пригнулась у бруствера – Хэнк заметил ее по серой косынке – и куда-то целилась. Оставалось надеяться, что в мишень.
– Опустить стволы! – гаркнул он, подойдя.
Все прекратили стрельбы и направили оружие в землю. Тереза, выпрямившись – тоже. Хэнк прошел мимо нее, перелез через бруствер, рассмотрел мишени вблизи. Н-да. Есть в подразделении стрелки и получше Терезы, но есть и хуже. По крайней мере, все пули в мишени, а не где-то еще.
Он вернулся обратно и требовательно протянул ладонь:
– Тереза, дай сюда.
Она скорчила едва заметную гримаску, но ничего не сказала. Сняла ремень с шеи, вложила ствол в его руку.
Он поднял бровь.
– И спорить не станешь?
Она слегка дернула плечом.
– Здесь огневой рубеж, и ты – командир.
О! А так можно было?
Он, не глядя, сунул автомат маячившему за плечом бойцу:
– Почистите. Зачет за вас сдали.
Ужин удался. Завтрак тоже был неплох. А после завтрака Тереза куда-то запропастилась. Хэнк забеспокоился: как бы с ней чего-нибудь не случилось. По здравому размышлению беспокойство усилилось: как бы чего-нибудь не случилось с теми, кого она повстречает на своем пути. А хуже всего, если это окажутся его собственные солдаты. Докладывать о небоевых потерях – последнее, чего ему хотелось бы.
– Весь личный состав на месте? – осведомился он у младших.
– Да, господин Хэнк! – Преданные взоры. – Первая и вторая дюжины кросс бегают, третья и четвертая отрабатывают штурм. Освобожденных нет.
– А моя жена где?
Во взглядах так и читалось: ваша жена, вы за ней и следите. Попытки куда-то не пустить госпожу Хэнк или, наоборот, указать, куда ей надо идти, еще вчера потерпели крах. Младшие для нее – не авторитет, она сама младшим командиром войну закончила.
– За рощицей ее видели, – решился наконец пожилой командир дюжины. – Вы уж извините, господин Хэнк, я одним глазком подглядел.
За чем он там подсматривал, интересно? Вряд ли она загорает ню, погоды стоят прохладные.
– Она там того… разминается.
Он понял. Наблюдал уже за ее тренировками. То, что за рощу упылила – это правильно, нечего ребятам на нее глазеть, а то комплекс неполноценности разовьется.
– Нам бы это, господин Хэнк… Тоже такие упражнения прогнать бы. На пользу бы бойцам пошло.
Он кивнул.
– Надо, Салех – значит, действуйте.
– А она у вас вообще кто, господин Хэнк? – спросил тот после краткой заминки. – Какой расы? Я таких женщин за всю жизнь не встречал.
– Зохенка она, – буркнул Хэнк. Выкинул окурок и пошел к рощице.
Какое-то время он тоже подглядывал незаметно. Зрелище завораживает: движения вроде бы плавные, но до того стремительные, что глаз не успевает. Впервые он увидел ее боевой танец, когда на ней был зеленый платок с длинной бахромой, и чуть за зохена не принял. С тех пор она с зохенкой и ассоциировалась. Сейчас косынка была серой и не развевалась, охватывая голову плотно, но отследить движения было не легче.
Он постоял еще немного, размышляя, что сказать. Ты ставишь меня в неловкое положение, твое поведение вызывает ненужные вопросы… Против кого ты вообще воевать готовишься? Да ну, на хрен. Его положению ничего не угрожает, сумасбродка-жена – его личное дело, а любители посудачить могут зашить себе рты или дождаться, что их заткнут менее цивилизованным способом. И подготовка к неприятностям лишней не бывает, это он из своего жизненного опыта четко усвоил.
Он раздвинул листву и показался. Тереза остановилась, увидев его.
– Младший командир Салех сказал, что ты здесь.
– Наябедничал? – нахохлилась она.
– Он… впечатлен. – Хэнк усмехнулся. – Предложил наших так же тренировать. Покажешь ему?
Она выпятила губу и протянула:
– Ну, допустим, это не военная тайна Земли… А у него шока не случится оттого, что инструктор – женщина?
– Да насрать. – Хэнк махнул рукой. – Его проблема.
Тереза хмыкнула. Он подошел ближе, стащил косынку, прижался щекой к рассыпавшимся по плечам волосам и шепнул на ухо:
– Ты офигенно красиво двигаешься. Волнующе… Может, того… прямо тут?
Она скосила на него ироничные глаза:
– А ты уверен, что больше никто не смотрит?
– Нет. Но какая разница? Пусть завидуют.
– Выдайте ей автомат, – распорядился Хэнк. – И нечего на меня смотреть больными глазами, как будто у нас нет запасных автоматов. Либо так, либо она снова заберет оружие у кого-то из солдат – и я больше палец о палец не ударю, чтобы его вернуть.
– Факт, – подтвердила Тереза.
Чем дальше, тем больше ей нравился Хэнк. Со своими недостатками, конечно, но у нее и собственных не меньше. Зато он всегда на ее стороне. Нужны деньги – на, и никакие ограничения на карте не стоят. Чинишь чужие телефоны – чини, если без этого жизнь не мила. Хочешь автомат – выдать ей. Без всяких причитаний: типа не поранься и не убей кого-нибудь. Если вдруг убьет – значит, убиенный сам виноват, не надо было под руку лезть.
К концу декады обустроили полосу препятствий. Ров с водой, дощатые стены, металлические конструкции, но всего интереснее – растяжки и ловушки. Солдаты Хэнка бегали по всей этой радости, получая шишки и проклиная ловушки, а по ночам младшие командиры перестраивали полосу, и следующий день начинался с сюрпризов.
Хэнк приметил блеск в глазах Терезы:
– Что, хочешь туда?
– А можно? – Глаза разгорелись ярче.
Он вздохнул.
– Тебе же фиг запретишь. Чего доброго, ночью туда наладишься, пока никто не видит, и навернешься. Давай уж сейчас, пока я слежу.
– Билле, ты – чудо! – Ему достался поцелуй, но сграбастать Терезу он не успел – она уже умчалась к железным хреновинам и полезла по ним вверх.
Младший командир подошел с ошарашенным видом.
– Господин Хэнк, что ж это происходит, а? Куда она?
– Захотела развлечься, – невозмутимо ответил Хэнк. – Не переживайте, Салех.
Разумеется, он с самого начала знал, с кем связался. И волновался скорее не за нее, а за себя. За то, что ему или о нем могут сказать, когда его жена что-нибудь отмочит. Он же, типа, несет за нее ответственность. Но Тереза верно напомнила: здесь он – командир. Никто не посмеет указывать ему, что делать.
– А вдруг упадет? – В глазах была тревога.
– Встанет и полезет снова. Я ее знаю.
Салех помолчал, глядя на полосу.
– Вам ее не жалко, господин Хэнк?
Он коротко хохотнул:
– Только не тогда, когда ей хорошо!
Младший командир почесал морщинистую щеку.
– Нелегко вам с ней, да?
– Зато скучать не приходится.
Салех вздохнул.
– Повезло вам, господин Хэнк. Видать, рано осознали, что скука убивает, не стали в заявлении глупости писать. А то ж все заказывают, как под копирку, тихих да кротких.
Хэнк не стал признаваться, что поступил точно так же. Попросил тихую и кроткую, как сотни молодых идиотов. И получил Лику.
– Знавал я пару мужиков, – продолжил воспоминания младший командир, – которым достались скромные послушные жены. Только на самом деле им нужны были совсем другие. Но они этого так и не поняли. Выли от тоски и бесились. И жены были несчастливы.
Прямо его история. А как не совершить эту ошибку? Неужели кто-то целенаправленно указывает в заявлении, что ему хочется резкую и взбалмошную женщину, желательно с боевым опытом? В лучшем случае пишут, что плевать на характер, лишь бы детей рожала. Если бы Терезе подбирали мужа через программу, то выбрали бы одно из таких заявлений. И, скорее всего, она тоже оказалась бы несчастна. Что за вилы!
А с Ильтеном она была счастлива, он же видел. Хотя, как оказалось, их никто и не подбирал. Парадокс. Счастлива ли сейчас? По всему выходит, что да. Парадокс на парадоксе.
– А в следующий раз ты меня возьмешь на полигон? – спросила Тереза, когда пришла пора собираться домой, а Хэнку – на корабль.
– Следующая профилактика – летом, когда я в отпуске. Поедем на дачу в это время. Или, – он прищурился, – в отпуск не идти?
– Нет, – передумала она. – Дача лучше. И тебе надо отдохнуть.
