Kitabı oku: «Брак по-тиквийски 6. Жизнь после смерти», sayfa 6
Милая и скромная
На дачу отправились в самом начале лета. Миновали поворот и столб с памятной надписью, под которым лежали цветы. Тереза машинально перекрестилась.
Навстречу попалась патрульная машина. Пронеслась по инерции довольно далеко, потом вдруг развернулась, загудела, замигала лампочками и стала догонять.
– Блин! – сдавленно прошептала Тереза. – Они, должно быть, меня заметили!
Куда скрыться? Дорога просматривается в обе стороны. Попробовать оторваться, увеличив скорость? Может, и удастся, но безопасники сочтут это подозрительным, объявят перехват, достанут из-под земли. Даже если бросить машину и бежать в лес, по номеру установят, кто ее брал.
– Сможешь назад перелезть? – Хэнк не отрывался от руля, глядя в зеркало на догоняющих патрульных.
– А куда я денусь? – огрызнулась она, пытаясь просочиться между сиденьями. Кто только придумал так близко их поставить?
Патрульный Пинт глазел в боковое окно на пробегающие мимо деревья. А чем еще заняться? Дорога пустынная, с утра пораньше по трассе мало кто катается. Раньше воспользовались бы свободным временем, заехали в Риаведи… Но с тех пор, как госпожа Ильтен погибла, поселок потерял свою привлекательность. Это ведь к ней они ездили. Теперь туда не заглядывали иначе как по долгу службы.
А долг погнал их в Риаведи за всю зиму лишь однажды, по обращению Энергетической Компании: мол, в доме номер 12 счетчик крутится, а оплата не поступает, разберитесь. Они съездили. Дом был пуст, нынешний хозяин отсутствовал. Многие закрывают дачи на зиму и уезжают в город, но при этом опустошают и выключают холодильник, гасят свет в ванной и запирают дверь на замок. Стали искать господина Мурина по основному месту жительства и выяснили, что городскую квартиру он продал, намереваясь постоянно жить в Риаведи. Приезжала следственная бригада. Поснимали отпечатки на дверных ручках: выяснилось, что оставили их сам господин Мурин и прежние хозяева, господин и госпожа Ильтен да их дочери, ничего информативного. Пошустрили и развели руками: господин Мурин будто сквозь землю провалился. Мистика какая-то, сказал тогда старший командир Ортнер. Может, дом проклят? Когда-то о нем шла плохая молва, и в саду околачивался призрак. Госпожа Ильтен, поселившись там, упокоила призрака, отогнала проклятие, но теперь оно, видимо, снова взяло свое.
На горизонте показались встречные фары, быстро приближающиеся. Кто-то из Ноккэма спешит на дачу по утреннему холодку. Пинт поводил глазам промчавшуюся мимо машину и вздрогнул:
– Госпожа Ильтен!
– Пинт, вы что? – лениво откликнулся младший командир Рикер. – Сон приснился?
– Я не спал, господин Рикер! – горячо возразил Пинт. – Она в той машине! Как живая.
Молодой сотрудник, сидевший за рулем, хихикнул. Не иначе, мол, господин Пинт грезит наяву. Юноша совсем ни во что старших не ставит, осуждающе подумал Рикер. И сказал специально для него:
– Бессан, привыкайте относиться к службе серьезно. Поступил сигнал – значит, что? Значит, надо проверить. А не ржать попусту, – добавил он вполголоса.
– Так чего делать-то, господин Рикер? – уточнил молодой смущенно. – Тачка уже вон куда усвистела, а мы в другом направлении едем.
– Разворачиваемся и догоняем, – распорядился Рикер.
Если бы не смешливый Бессан, младший командир, скорее всего, проигнорировал бы грезы Пинта. Мало ли что может почудиться в утреннем тумане. Но молодых необходимо учить поступать, как надо, вопреки естественной лени и даже – порой – здравому смыслу.
Бессан включил светомузыку и заложил вираж. Машина снова – хотя медленнее, чем в первый раз, – начала превращаться из точки на горизонте в козявку, а потом и обрела настоящий размер. Поняв, что безопасники не просто торопятся по своим делам, а хотят что-то от него, водитель плавно снизил скорость и остановился на обочине.
Рикер вразвалочку подошел к машине, за ним – взволнованный Пинт. Скрипнув дверцей, наружу выбрался водитель – здоровенный мужик, которого они нередко видели в Риаведи.
– Светлого солнца, младший командир, – поздоровался он, явно не слишком довольный остановкой, но старающийся этого не показать. – Чем обязан?
– И вам светлого солнца… господин Хэнк, да? – Рикер нетвердо помнил, как его зовут. – Куда направляетесь?
Пинт заглянул внутрь машины. Никого. Сзади на полу всякий дачный хлам навален: рюкзаки, коробки… Ружье даже.
– Еду на дачу, как и каждое лето. – Хэнк равнодушно проследил глазами за Пинтом. – В Риаведи, да вы небось и сами догадываетесь. А что такое, командир? С утра не пил, правил не нарушаю, наркотики не везу. Уж не их ли ваш сотрудник высматривает? – Он вежливо усмехнулся.
Пинт вернулся растерянный. Не нашел. Что и требовалось доказать.
– Вы никого по дороге не встречали, господин Хэнк? – жалобно спросил он.
– А как же! Вас вот встретил. Пару тягачей еще обогнал – думаю, кто-то ими рулил, тяжелые фуры с грузом не ходят на автопилоте. А вы, что ли, злодея какого-нибудь разыскиваете? В окрестностях неспокойно?
Рикер покачал головой.
– Все в порядке, господин Хэнк. Просто плановая проверка. Хорошего вам отдыха.
– Ну? И стоило за ним гнаться? – Молодой насмешливо посмотрел на Пинта, едва машина Хэнка тронулась с места.
– Стоило, – отрубил Рикер. – Это наш долг, Бессан. Сигнал отработан, вот и хорошо.
– Клянусь, я ее видел! – убежденно произнес Пинт. – Вот как вас. Только недолго.
Рикер вздохнул, обводя взглядом дорогу. Повеяло холодком.
– Призрак, наверное. – Он поежился. – Она всего в паре лонгов отсюда погибла. Призрак может получиться от нехорошей смерти. Следаки наверняка соврали, что она умерла сразу, ничего не почувствовав. Расстраивать не хотели. Вот и является теперь…
Хэнк остановил автомобиль, только миновав поворот на Риаведи и убедившись, что никто не едет следом. Съехал с дороги под развесистое дерево, выключил двигатель и перевел дух.
Легавых он недолюбливал. Без всякой рациональной причины, просто вооруженных людей в другой форме он подсознательно воспринимал как врагов. Понимал, что это не так, что безопасники заняты полезной и необходимой деятельностью, но рядом с ними чувствовал себя неуютно. Сегодня же «неуютно» показалось слишком мягким словом. Он прошелся по грани. А вдруг бы они и впрямь учинили обыск, чтобы найти наркотики?
Он облокотился о машину и закурил, успокаивая нервы. Разговор с легавыми дался нелегко. Он же не Вехерайсис Аннори, чтобы играть такие сцены.
Куча рюкзаков в задней части салона зашевелилась. Тереза до сих пор боялась высунуть нос. Она осторожно выглянула из-под сумки, и лишь убедившись, что они одни, отпихнула барахло в стороны и вылезла. Волосы растрепались, платье смялось.
– Билле, дай сигарету.
Он удивленно посмотрел на нее:
– Женщины не курят.
– А еще они не говорят глупостей, – раздраженно произнесла она. – В отличие от некоторых мужчин. – Видя, что он не торопится протягивать ей пачку, она выхватила сигарету из его рта.
– Э, это моя!
– Увянь, Билле. Дай мне прийти в себя.
Пальцы ее слегка подрагивали.
– Блин! Я уж думала, всё.
Когда Ильтен говорил, что им не следует привлекать внимание безопасников, это означало всего лишь не совершать ничего такого, что даст им повод тебя задержать. Сейчас гораздо сложнее. Окрестные менты знают ее в лицо. Ей и безобразничать не надо, показаться им на глаза – уже провал.
– Ты хорошо держался.
Он хмыкнул.
– Извини, что я тебя во все это втравила.
– Я, если помнишь, не сопротивлялся.
Это да. Он поддержал ее без особых споров и раздумий. Сразу, как только понял, что вообще происходит. И даже раньше, когда еще не понимал.
– Билле, а что мы соседям скажем? Генину, Аннори? – До Терезы дошло, что ее здесь знают не только безопасники.
Хэнк пожал плечами.
– Скажем, как есть. Что ты теперь – моя жена. И я тебе запрещаю иметь дело с легавыми, потому как не желаю, чтобы они жрали мое варенье и таскали тебя по своим операциям.
– Ага, ты запретил, а я такая взяла и послушалась, – скептически скривилась она. – Не поверят.
– Поверят, – уверенно сказал он. – У меня не забалуешь! – И подмигнул.
Соседи почти не удивились. Ни тому, что господин Ильтен умер, а в доме номер 12 теперь живет незнакомая семейная пара, ни тому, что госпожа Ильтен внезапно сделалась госпожой Хэнк. Женщинам приходится иногда менять мужей, такова жизнь. И то, что новым выбором программы стал господин Хэнк, тоже не удивляет: трудно не заметить, сколько у них общего.
Тереза сильно призадумалась. Уже не в первый раз она слышала от окружающих, как верно сработала подобравшая их программа. Любопытно, если в свое время она согласилась бы, чтобы Ильтен нашел ей мужа с помощью программы, набрал бы Хэнк хоть семьдесят процентов совместимости? И гадать не надо, сразу ясно: ни за что. Этот болван, как все они, мечтал о покорной домашней квочке. А она тогда вообще никого не хотела, шипела даже на заботливого Ильтена. Не срослось бы. И правильно: окажись они вместе каким-нибудь чудом, точно поубивали бы друг друга, без всяких компромиссов. Они действительно совершенно несовместимы. Были. Но ведь как-то живут. И неплохо, черт возьми! Так хорошо, что люди это подмечают. Они настолько изменились со временем? Или просто научились мириться с чужими тараканами?
Хэнк донес до соседей свою позицию: он против того, чтобы жена общалась с ментами. И чтобы у легавых не возникло искушение, при них его супругу даже не упоминать! А чтобы искушение не возникло у нее, он ее запрет в сарай, и не фиг тут! Соседи посочувствовали Терезе, но снова не удивились. Запретить жене все, что можно, вполне в стиле господина Хэнка. А уж тем более видеться с ментами. Небось, ревнует, господина Маэдо вспоминая.
Что характерно, так он и поступил. Едва заслышав сирену на краю поселка, затолкал демонстративно поникшую Терезу в сарай на глазах у публики, вкушающей печеную дичь в его дворе.
– В лодку вон спрячься, – посоветовал он. – А то мало ли…
Она кивнула. Потянулась поцеловать, но передумала: еще зависнет тут с ней, и кто-нибудь отправится искать хозяина…
– Ладно, потом. Иди уж, грозный муж. Смотри, не забудь после выпустить меня.
Он ухмыльнулся и, навесив на сарай большущий замок, вернулся к гостям. И никто, разумеется, не обмолвился патрулю про жену господина Хэнка. Портить с ним отношения желающих не было.
Терезу особенно тронуло то, что Хэнк не дал гостям – ни приглашенным, ни непрошеным – все съесть. Отложил для нее несколько сочных кусков. А то было бы обидно: сама запекала, и даже не попробовать?
Лето было бы замечательным, если бы не одно ружье на двоих. Но – компромиссы так компромиссы. Лучше стрелять второй после Хэнка, чем не стрелять вообще. Чуть позже на каникулы прибыл Тюль, его очередь была третьей, но он не обижался.
Дени тоже удалось приехать: он урвал отпуск на декаду и, конечно, захотел провести его на даче. Явился он в растрепанных чувствах. Едва завидя Терезу, кинулся ей на шею и чуть не разрыдался.
Вначале Дени заехал в Ноккэм. Он как раз скопил необходимую сумму и собрался подать заявление в Брачную Компанию. Раньше он думал, что господин Ильтен поможет ему правильно сформулировать требования и даст полезный совет. Теперь придется как-то самому… И вроде офис компании там же, где был, Дени не раз его видел и даже заглядывал украдкой, когда приходил к Ильтенам, жившим на четвертом этаже того же здания. Только господина Ильтена там нет.
Дени толкнул стеклянную дверь, откликнувшуюся звоном колокольчика. Мужчины, сидящие в холле, посмотрели на него, оценили – молодой человек, только что как следует вставший на ноги и намеревающийся потратить все заработанное ради призрачного шанса – и вернулись к своим делам. Кто заполнял бланки, кто читал инструкции, кто смотрел буклеты компании. Некоторые из посетителей офиса были такие же, как он, другие – зрелые мужики, а один и вовсе пожилой – небось, не подавать заявление пришел, а аннулировать, так и не дождавшись.
Дверь кабинета приемщика заявлений отворилась, из нее вышел человек и направился к выходу. Пожилой мужчина поднялся с кресла и скрылся за дверью. Дени покрутил головой, зарегистрировался в электронной очереди, взял бланк и, усевшись на место старика, стал изучать инструкцию.
Что ему написать? Какую жену он хочет? Пыл молодости вопил: любую! Но глас разума подсказывал: ошибиться при выборе легко, а потом придется жить с этой женщиной и проклинать свою дурость. Если бы он еще понимал, какой выбор будет для него правильным! За всю жизнь перед его глазами прошло всего два примера замужних женщин: мама и госпожа Ильтен, вторая мама. Хотел бы он, чтобы его жена была похожа на кого-то из них? И да, и нет. Мама была доброй, заботливой, никогда не спорила с папой и во всем слушалась. Но с ней не было так интересно, как со второй мамой. И самое ужасное, что папе – тоже. Дени предпочел бы интересную жену. Но вместе с ней он наверняка получит в нагрузку головную боль: неизбежные конфликты и вечное беспокойство, как бы она не сотворила какое-нибудь безумство. Что лучше? Или что хуже? Вот зохен, может, вообще не жениться? Он поспешно отогнал эту неконструктивную мысль.
Подошла его очередь. Была не была! Он сгреб заполненные бланки, сунул их в папку с документами и шагнул в кабинет приемщика.
Приемщик, абсолютно не похожий на господина Ильтена – смуглый брюнет небольшого роста, – но со столь же располагающим выражением лица, разложил на столе бумаги Дени, заглянул в них.
– Светлого солнца, господин Хэнк.
– И вам, господин… Оттану. – Дени прочел его фамилию на бейджике. – Я хочу…
– Вы хотите жениться, господин Хэнк. – Приемщик улыбнулся. – Сюда приходят не для того, чтобы вылечить зубы или посмотреть волейбольный матч.
Легкий юмор понравился Дени, и он слегка расслабился. Наверное, господин Ильтен был не единственным профессионалом на свете.
– Присаживайтесь, господин Хэнк. Давайте посмотрим, что тут у вас… Заключение медкомиссии есть, справка из банка наличествует. Какой же вы видите свою будущую жену? – Он перешел к бланкам.
Дени неловко пожал плечами. Честно говоря, он представлял ее довольно смутно.
Господин Оттану тихо рассмеялся.
– Помилуйте, да у вас же взаимоисключающие требования! Характер мягкий, но решительный? Чтоб любила приключения и при этом без разрешения ничего не предпринимала? Где вы такое видели, господин Хэнк?
Дени вздохнул. Видел, да – но по отдельности, а не в одной женщине.
– Вижу, вы колеблетесь между двумя идеалами, – понимающе проговорил приемщик. – Но вам придется выбрать, господин Хэнк. И если вы готовы выслушать мое мнение… Шанс, что поставщики привезут в Тикви решительную женщину, любящую приключения, ничтожно мал. Не пользуются такие спросом. Разве что сама приедет пресловутые приключения искать, но вероятность этого еще меньше. Вы можете прождать всю жизнь напрасно. Выбирайте классический вариант, мой вам совет. Вы молоды, здоровы, у вас неплохие карьерные перспективы – думаю, что мягкая и послушная жена для вас вскоре появится.
Дени вздохнул еще раз и принялся черкать в бланке. Слегка подозревая, что тем самым обрекает себя на папину судьбу. С той только разницей, что для папы решительная женщина в конце концов нашлась.
Расставшись с круглой суммой и все еще пребывая в сомнениях, верно ли он поступил, Дени отправился в Риаведи. Провести остаток недолгого отпуска на природе, поплавать в озере, сходить в лес, поесть маминых шашлыков. Подумать еще немного – на обратном пути можно опять заскочить в Ноккэм и доплатить за изменение заявления… Нет, это недальновидно. Лучше получить не совсем подходящую жену, чем никакую.
Дорога делала крутой вираж, и Дени снизил скорость. Если бы не эта предосторожность, он точно впилился бы в столб с прибитой табличкой. Надпись – словно удар под дых: «Здесь погибла Тереза Ильтен»… Дыхание перехватило, на миг отнялись конечности, и затормозил он перед самым столбом.
Автомобиль с зажатым намертво тормозом прочертил колесами глубокие полосы в грунте, сойдя с трассы, и остановился. Дени вылез на подгибающихся ногах. Перечитал надпись, надеясь, что ошибся. Нет, так и есть. И цветы у подножия столба – ее любимые, красные.
Как же так? Что случилось в этом проклятом месте? Не успела вырулить, вылетела с дороги? Она же прекрасно водила. Нарвалась на преступников, к которым отнеслась пренебрежительно, а везение ей изменило? Он не желал верить. Но вот она, табличка. Он обхватил руками столб и несколько раз стукнулся о него лбом, то ли рыча, то ли стеная. Ну почему? Не успел он порадоваться, что у них с братом снова есть мама, как она тоже…
А папа? Как он это пережил? И что с ним теперь будет? В прошлый раз он выпивать повадился и нескоро перестал, а боль еще годы спустя оставалась. И опять! Только бы он не спился. И не подставил бы голову под чужую пулю или нож – на прямое самоубийство он не пойдет, но запросто прекратит беречься, а при его службе…
Дени отлип от столба. Надо ехать к папе. Вытаскивать его из потенциальной ямы во что бы то ни стало. С ним ли Тюль? Хорошо, коли так. То есть ничего хорошего! Но лучше ему не быть сейчас одному. Дени еще раз посмотрел на табличку – зря надеялся, кошмарная надпись не исчезла. Доковылял до машины, стер выступившие слезы рукавом – только размазал, рукав промок моментально и не мог уже ничего вытереть. Несколько минут он посидел, стараясь прийти в норму. Только чего ждать? Лучше не станет. Незачем терять время, он нужен папе. Дени стиснул зубы и, аккуратно сдав задом по собственной колее, вернулся на дорогу. До Риаведи еще полпути.
На даче пахло чаем с лепестками, такой умиротворяющий домашний запах. Водкой, что удивительно, не пахло. На крыльце – аккуратный коврик, в прихожей чисто подметено – на папу непохоже. Дени перешагнул порог и закрыл за собой дверь.
– Кого там зохен принес? – раздался недовольный папин голос, а спустя несколько секунд из кухни вышел и он сам. При виде Дени сердитая гримаса трансформировалась в улыбку: – А, сынок… Неужели ты так хорошо служил, что тебе дали отпуск летом? Даже не верится! – Он ткнул Дени кулаком в плечо и крикнул, обернувшись: – Тереза, можешь выходить!
Что? Нет, это не был бред. Это и впрямь была она, живая и здоровая, в старой папиной футболке и брезентовых брюках:
– О, кто это к нам приехал? Светлого солнца, Дени.
И надо бы поздороваться, но язык отнялся. Недоверие, облегчение, радость, непонимание – все чувства смешались и едва не разорвали мозг на клочки. Не в силах совладать с собой, Дени шагнул к ней, прижал к себе.
– Настоящая! – выдохнул он. – Живая! А я-то уж подумал… Но как же?.. Что это вообще было?
Из глубины дома показался Тюль. Чашку чая он принес с собой, сообразив, что основное действие происходит в прихожей и достигло лишь кульминации, но не развязки.
– Дени? Ты чего прям обалдевший? Я ведь предупреждал, что она теперь наша мама.
– Да, я знаю! Но там… такое…
Тереза с Хэнком переглянулись.
– Ты из Ноккэма ехал, да? – догадалась она. – Блин!
Тюль приезжал на дачу прямо из института, не делая крюк до Ноккэма – а смысл? Большинство соседей тоже добиралось со стороны Тильгрима и злополучную памятную доску не видело. И вот, надо же такому случиться!
Хэнк сделал Терезе квадратные глаза за спиной сына и коротко развел руками – мол, я не знаю, как рационально объяснить проклятую табличку.
– Пойдем, Дени. – Тереза потрепала растерянного парня по затылку. Руку пришлось задрать высоко; эх, куда ж они такие вымахали? – Налью тебе чаю и все расскажу.
Проблема в том, что рассказывать, как есть, нельзя. Дети ее не сдадут, конечно, но не стоит предавать истинную историю большей огласке, чем необходимо. Обмолвятся неосторожно, пусть даже меж собой, а кто-то услышит… Достаточно того, что эта тайна связывает ее и мужа. Черт, вот она уже назвала Хэнка мужем в мыслях. Пожалуй, так и надо, время не открутишь назад.
Дени сел за стол. Не промахнулся – уже хорошо. Отказавшая было координация движений возвращается. На столе стоял красный чайник в белый горошек, раньше он видел такой в доме мамы, когда она была еще госпожой Ильтен. Перед Дени возникла большая чашка, в нее полилась душистая заварка.
– Извини, Дени, что тебе пришлось поволноваться. – Тереза присела напротив. – Это просто инсталляция, символ. Ты же знаешь, что я из иного мира, у вас почти всегда так. На моей родине считается, что, когда женщина выходит замуж, она умирает для своей прежней семьи, чтобы появиться в новой. Есть специальные ритуалы… Ну вот, один из них ты и наблюдал. Тереза Ильтен умерла, так и есть. Тереза Хэнк – другая женщина.
Хэнк незаметно показал ей большой палец вверх.
– А еще это – предупреждение посторонним, Дени. Мертвых не надо тревожить. Твоему папе не хочется, чтобы его жена кормила безопасников и ездила с ними на задержания. Пусть думают, что я на самом деле погибла, так у них не возникнет желания вернуть былые взаимоотношения.
– И вы согласились порвать контракт с ментами? – удивился Дени. – Просто потому, что папа захотел?
– Контракт был не у меня, а у господина Ильтена. Я контрактом не связана, рвать нечего. – Она слегка улыбнулась. – А твой папа имеет право на какие-то уступки с моей стороны, как по-твоему? Раз уж сам идет мне навстречу кое в чем.
– Точно, – подтвердил Хэнк.
И зачем напомнила?
– Как насчет уступок? – спросил Хэнк вечером, когда они, проводив детей на ночную рыбалку, ложились спать.
– Каких еще уступок?
Она потянулась его приласкать, чтобы ненавязчиво уйти от обсуждения, но Хэнк решительно придавил ее руку к подушке, вторая рука тоже оказалась в захвате.
– Не соскакивай с темы!
Эх, не прокатило.
– Помнишь, когда мы договорились вместе жить, ты развела меня на два обещания? Но давал их только я, а ты ничего не пообещала в ответ.
– Хочешь уступок? Ну вот: я не вожусь больше с ментами. Не рискую своей жизнью и твоей репутацией. Разве не так?
– Не пойдет! Можешь морочить мозги детям, у тебя это хорошо получается. Но я-то в курсе, почему ты разошлась с легавыми. Это необходимо в первую очередь тебе из-за твоего нелегального положения. А что ты сделаешь ради меня?
Тереза надулась.
– Я и так все делаю ради тебя. Вон, хочу сделать тебе приятно, а ты не даешь. – Она пошевелила кистью, но оторвать руку от кровати не удалось.
– Не отмазывайся, тебе самой еще приятнее.
– Ладно. – Отрицать это невозможно. – Давай я пообещаю не курить. Как тебе?
Он подумал. Звучит хорошо, но, по сути, что это меняет? Она все равно почти не курит. Один или два раза за все время, что он ее знает – не считается.
– Да кури, если так уж охота.
Она вздохнула.
– Билле, скажи толком, тебе что-то конкретное от меня надо? Излагай. Не гарантирую, что дам обещание, но приложу всю силу воли.
Вот это конструктивный разговор. Он поразмыслил снова.
– Обещай, что не заведешь любовника.
Тереза не удержалась от смешка:
– Боишься конкуренции? – Он нахмурился и невольно сильнее сжал ее предплечья, и она добавила: – Билле, ну ты чего? Ты лучший мужик из всех живых. Хорошо, если для тебя это так важно – обещаю. – Хватка ослабла. – Всё?
– Нет. С моей стороны было две уступки, вторая за тобой.
– Говори, какая.
Зохен, вот он, ключевой момент – и ничего в голову не идет. Казалось бы, осуществляй любые мечты! Но заговаривать о несбыточном глупо. Попросишь ее, к примеру, не носить брюки – только поднимет на смех. Требовать можно лишь то, что она готова пообещать.
– Знаешь, – проговорил он, – как ни странно, меня в тебе все устраивает. Не до конца, но довольно, чтобы не тратить на искоренение твоих недостатков драгоценное желание. Давай так, Тереза. Однажды я попрошу у тебя что-нибудь, чего тебе очень не захочется делать. Или даже прикажу. И ты это выполнишь – без споров, без отмазок.
– Продаешь мне кота в мешке, – проворчала несколько удивленная Тереза. «Пообещай то, не знаю что».
– Один раз, Тереза. Это немного.
– Ну, допустим. Раз ты так хочешь.
– Поклянись! И желательно – торжественно, а то знаю я тебя.
Тереза закатила глаза.
– Руку отпусти, дуболом. И дай мне нож.
Она встала с кровати, порезала себе палец и стряхнула капли крови в камин.
– Я, Тереза Хэнк, клянусь, что беспрекословно исполню одну твою просьбу или приказ, когда ты об этом напомнишь.
Огонь в камине загудел, взметнулся высоко. Тереза рефлекторно отпрянула.
– Круто, – уважительно произнес Хэнк. – Верю.
Тереза мысленно чертыхнулась, с тревогой глядя на догорающие чурбачки. Райзен говорила, что такое бывает, когда даешь серьезную клятву. При этом клятвы, которые они дали друг другу в болотах Лимантла, были сочтены огнем не слишком значимыми – так, проходными, пламя стало лишь чуть поярче. Тереза никоим образом не рассчитывала на огненное шоу, просто хотела добавить чуть-чуть пафоса для Хэнка, вот и вспомнила о ритуале. Что она сделала, черт возьми? Что за клятву она умудрилась сейчас принести?
– А вот тут поставим теплицу, – сказала Тереза. – Мальчики, помогайте.
Хэнк самоустранился. Сказал, что если его на отдыхе заставят заниматься какими-то хозяйственными постройками, он точно кого-нибудь убьет. Кого проще технически, так что дети тоже в группе риска. Дети, от греха подальше, отправили отца валяться в гамаке.
– Берите лопаты и копайте здесь.
Тереза не возражала против замены: два молодых здоровых мужика в плане физической работы ничуть не хуже, чем один не очень молодой. И не слишком здоровый: хоть Хэнк и держался в неплохой форме, старые раны начали побаливать к дождю.
– Нет, лучше здесь. Здесь солнца больше.
Дети, только что выкопавшие несколько ям, дружно застонали:
– Ну ма-а-ам!
– Соленья и маринады небось любите? – парировала она. – Тогда радостно копаем. Отсюда и до обеда. А я пошла суп варить.
Когда-то Дени не любил суп. Пока первая мама не попала в больницу, а он – под опеку тогда еще госпожи Ильтен. И неожиданно, когда проведешь полдня на свежем воздухе в труде или тренировках, суп оказывается очень вкусным. На корабле, где служил Дени, супы не готовили. Консервы, хлебцы, каши из пакетиков… А гоняли контингент примерно так же. Дени жутко соскучился по маминым супчикам.
Тюль в институте не слишком напрягался физически. Но поесть с детства любил. В чужом городе, в общежитии он вынужден был пользоваться услугами РЦП, но покупной суп не был таким душистым и наваристым. То ли повара нужных трав не знали, то ли экономили мясо… Да просто готовили без души. Предвкушение супчика вдохновило Тюля, и он старательно копал, устанавливал какие-то рейки, натягивал полиэтилен на пару с Дени.
На обед пришла чета Ясаре с двенадцатой дачи. Теплица Терезы досталась им вместе с домом и двором, а они не знали, что с ней делать. Бестолковые, охарактеризовала их Тереза при знакомстве. Ей не давало покоя, что они нерачительно распоряжаются ее имуществом. Назначение теплицы не поняли, скульптуру Пушка не оценили: господин Ясаре порывался ее срыть, Тереза чудом убедила его, что этот предмет искусства представляет огромную художественную ценность. Фонарь у ворот сняли, прицепили холодную продолговатую лампу. Тьфу!
Нет, так-то Ясаре были люди нормальные. Не мусорили, не шумели, не пьянствовали. Похабных домашних животных не заводили, в отличие от хозяина дачи номер 3, за забором которого бродила невероятная зеленая тварь на тонких ножках и с глазами на стебельках. Мяукала, как котенок, чем ввела Терезу в заблуждение, и та пошла поглядеть на кису, прихватив колбаски. Увиденное находилось в таком диссонансе с ожидаемым, что Тереза оторопела и отдала колбасу этому чучелу. Чучело обрадовалось, записало Терезу в свой белый список и с тех пор приветливо мяукало ей, высунув глазки поверх забора, но заставить себя полюбить тонконогую зеленую хрень Тереза не смогла.
В общем, Ясаре были уж точно не хуже остальных обитателей поселка. И не норовили пожрать в гостях на халяву, а всегда приносили что-нибудь из еды – типа, от нашего стола вашему столу. Вот и сейчас принесли пирог с ягодами – не самоиспеченный, размороженный продукт РЦП, но все равно к месту.
– Ой, у вас двое детей? – госпожа Ясаре до сих пор не была знакома с Дени.
– Двое живых, – машинально откликнулась Тереза, накрывая на стол. – Было трое.
И тут же спохватилась. Зачем она болтает о себе? Новые соседи не должны ничего знать про умершую Элеонору. Для них Тереза – госпожа Хэнк, и точка.
– Да, – сказал Тюль. – У нас братик погиб.
И она спохватилась еще раз. В самом деле, Хэнков тоже осталось двое из трех. Можно не притворяться.
Иногда Тереза задумывалась, как там ее девочки. Вера не пропадет, она заполучила мужа своей мечты, но каково ей узнать о смерти матери? А правду ей никто не расскажет. Что с Аннет – вообще неизвестно. Тереза вынуждена была оставить дочку совершенно не знакомому с ней отцу. Она верила, что Маэдо забрал ее – какой же тиквиец откажется от дочери? – и заботится о ней, как может. Скорее всего, девочка даже не тоскует: легкий характер, оптимистический взгляд на жизнь, деятельный подход к проблемам сильно помогают. Но как у нее сложились отношения с женой Маэдо, чтоб той провалиться? И насколько удачно он сумеет пристроить дочку замуж? Ильтен был специалист, а Маэдо далеко не так хорошо разбирается в совместимости супругов.
Тюль и Дени заменили ей девчонок. Хорошо, что они есть и периодически приезжают, иначе в сердце было бы на две дыры больше.
– Ой! – Госпожа Ясаре заметила недостроенную теплицу. – А что это? У нас на участке такое же.
– Это специальное сооружение, – объяснила Тереза. – Чтобы быстро растить овощи. Почему вы свою теплицу не используете?
– Мы не знаем, как! А вы знаете? Вы нас научите?
Желание научиться чему-то полезному Терезе понравилось. Она улыбнулась:
– Конечно. И семенами поделюсь.
Письмо, отправитель которого значился как «Главное управление службы охраны безопасности Союза Тикви», насторожило Оге Терма. Чисто рефлекторно он попытался припомнить, какие законы и правила мог нарушить. По всему выходило – никакие, профессор Терм еще с юности был весьма законопослушным гражданином, о чем порой втайне сожалел, но не дольше нескольких минут. Чем тогда он мог заинтересовать безопасников?
Гадать никакого толку, тем более что вот оно, письмо, в него можно – и нужно! – заглянуть, и вопрос решится сам собой. Он открыл письмо, и на экране возник краткий текст:
«Господин Терм! Мне стало известно, что вы с супругой проживаете на соседнем континенте. Под моей опекой находится сестра вашей жены, Аннет Ильтен. Не соблаговолите ли вы приехать ко мне в гости или принять нас у себя, чтобы сестры могли встретиться и пообщаться? Билеты на самолет оплачу. Генеральный командир службы охраны безопасности Эрвин Маэдо».
