Kitabı oku: «Ива, или Кровь пополам с древесным соком», sayfa 4
Снежана и Лев
Ива спала тревожно, чутко реагируя на малейший шорох. Мать металась во сне, кашляла, тихонько постанывала от боли. Девочка приподнимала больной голову и подносила к ее растрескавшимся, пересохшим губам кружку с лекарственным чаем, укрывала потеплее одеялом. Две ранки от укуса на шее стали багровыми, кожа вокруг припухла и покраснела. Ива прикладывала к материнской шее бинт, смоченный в отваре из целебных трав. Снежана ненадолго успокаивалась, замолкала, и девочка могла подремать. Но вскоре опять раздавался глубокий, влажный кашель и все повторялось вновь. Неудивительно, что утром Ива чувствовала себя старым скрипучим пнем. Услышав ее шаги, Лев тоже проснулся. Брат потянулся, хрустнув косточками, и бодро засобирался на рыбалку.
–Что зеваешь, засоня? Сон не досмотрела? – подшутил брат, пытаясь ее развеселить.
–От засони и слышу! Смотри, спросонья хлеб с червями не перепутай! А то хлебом рыб угостишь, а червей сам съешь! – не осталась в долгу Ива.
–К моему приходу ставь котёл, кроши лук и морковку – уж я-то постараюсь побольше рыбы наловить!
–Удачной рыбалки!
Вместе с разгорающимся днём на Иву так и хлынули воспоминания о вчерашних событиях. Слишком много всего сразу произошло: правда о происхождении, знакомство с лесными зверями, разговоры с питомцами, страшная весть о вампирах и, как гром среди ясного неба, мамина колдовская хворь. Но некогда обо всём этом думать: дел много, времени мало. Вран сказал, надо продержаться два дня и две ночи. Вот и первая ночь прошла, первый день начался. Огонь весело затрещал в печи, кухня постепенно заполнилась ароматами хлеба, овсянки и лекарственного чая. У колодца Ива столкнулась с Лилией, но соседка не ответила на ее приветствие, испуганно вытаращила глаза, подхватила ведра и убежала прочь удивительно резво для своего почтенного возраста. Девочку удивило и встревожило странное поведение соседки, но долго размышлять об этом было некогда.
В хлеву ее встретил радостный гомон:
–Здравствуй, Ивушка, здравствуй, голубушка! Как моя хозяюшка? Сейчас ей молочка дам, вкусного, жирного – сплошные сливочки!
–Иииива, мемеменя дои, жиииво!
–Неееет, мемеменя!
–Доброе утро! Ваша хозяйка всю ночь плохо спала, так что не шумите. Вот вам душистое сено, свежая вода. Подкрепитесь!
–Мнеее! Мнеее! Побооольше! – Манька заплясала, наклоняя голову.
–Нееет, мнеее побооольше! – Санька с готовностью боднула боевую подругу.
–Манька, Санька, тихо! Хозяйку разбудите! – одернула разбушевавшихся коз Ива.
–Кушай сено, Чернушка! Кушай, доченька! Ты уже большая, тебе пора больше сена есть, – уговаривала телочку Буренка, – Ну, Ивушка, пора доить!
Корова и козы не зря обещали дать побольше молока – постарались на славу! Мать Ивы всегда подкармливала их летом перед выгоном на пастбище, чтобы лучше доились, и Иве наказала так делать. Заслышав наигрыш пастушеского рожка, Ива отперла хлев и отправила весело мычащую и блеющую компанию в стадо. Манька и Санька сразу же объединились против козы мельника Белянки и забодали её с двух сторон, вынудив обратиться в бегство. Бурёнка ласково журила негодниц, призывая к порядку. Прислушиваясь к удаляющимся голосам, Ива зашла в птичник.
–Доброе утро! – обратилась она к курам и гусям.
Разноголосый птичий хор ее оглушил. Вскоре Ива смогла различать отдельные слова.
–Да-да! – отозвались куры. – Еда? Еда? Сюда, сюда!
–Где-где еда? Дай! Дай! – закричали гуси.
– Сюда, сюда, – попросила наседка, боясь оставить насиженные яйца.
–Туда, туда! – замахали крыльями куры. – там, там, яйки, яйки!
Стараясь не прислушиваться к птичьему гомону, Ива быстро насыпала зерна в кормушку, налила свежую воду в поилку, накормила и напоила наседку, собрала в маленькую плетеную корзинку еще теплые яйца, отогнала гуся, собиравшегося её ущипнуть.
–Гадость! Гадость! – заявил забияка, – где-где каша?
–Где-где? Каша! Каша! Куда, куда? Дай, дай! Каша, каша! – подхватили все птицы и бросились девочке под ноги.
–Каши нет. Вечером принесу, – пообещала Ива, аккуратно отодвигая ногой кур и пробираясь к выходу, но птицы вприпрыжку выбежали во дворик.
–Дай, дай! Каша, каша! Куда, куда? – куры чуть не выскочили следом за хозяйкой из своего загона, а гусь снова попытался ущипнуть.
–Тихо! Ишь, раскудахтались! Хотите вечером каши – не шумите и яйца несите исправно! – решила быть построже Ива.
–Га-га-га! Да-да-да! – с готовностью откликнулись обитатели птичника и послушно замолчали.
«Домашние птицы – не самые умные и приятные собеседники. Наверное, потому что ничего, кроме своего птичника и загона не знают. Не чета мудрому Врану», – подумала Ива, пряча лукошко со свежими яйцам в прохладный чулан. Девочка заглянула в избу: мать еще беспокойно спала, а отец уже проснулся и принялся за хозяйственные дела. Из конюшни раздавался его голос и какой-то грохот. Поспешно налив сливки в маслобойку, Ива побежала в конюшню.
–Ну что ты, Верный? Что ты лягаешься? Или не узнал хозяина спросонья? – отец пытался подойти к коню, но тот всхрапывал, прял ушами, косил налитыми кровью глазами и угрожающе приподнимал переднюю ногу. Его поилка была опрокинута, вода разлилась по полу.
–Доброе утро, папа! Что шалишь, Верный? – Ива поставила маслобойку на пороге, чтобы не раздражать стуком беспокойного коня. Поймав взгляд покрасневших, обезумевших глаз жеребца, она мысленно спросила: «Верный, что случилось?»
–Воооолк! Вооолк! Иии медвееедь! Я умрууу! Мы все умрёоом! – Верный заржал, истерически взвизгивая, замотал головой и заплясал передними ногами.
–Папа, у него, наверное, что-то болит. Сейчас я его успокою и осмотрю…
Вдруг раздался заливистый лай Дружка:
–Гав! Гав! Каррраул! Вампиррр! Ррразорррву! Гав! Гав!
Вампир! А мама одна дома, слабая, беззащитная! Словно одеревенев от ужаса, Ива как можно спокойнее попросила отца:
–Папа, что-то Дружок разошёлся, как на чужого лает. Проверь, пожалуйста, а я сама с Верным управлюсь и приду – завтракать будем.
–Что же это такое: конь лягается, собака заливается… А все оттого, что хозяйка болеет. Осторожнее с ним, дочка! Смотри, чтобы копытом не ударил, – и отец ушел, на ходу окликая пса:
–Дружок, Дружок! Кто здесь?
Верный забился еще больше, пена выступила изо рта:
–Вампииир! Вооолк! Медвееедь! Мы все умрёоом!
–Верный, здесь нет ни волка, ни медведя! Здесь только я, Ива, дочь дриады! – но красивый вороной жеребец продолжал паниковать, как потерявшийся жеребенок, – Стой смирно! – мысленно приказала Ива, и конь застыл, как вкопанный, тихонько хныча: «Мы все умрёоом… Мы все умрёоом…»
Девочка внимательно осматривала коня, дотрагиваясь чуткими руками. Стоило ей коснуться лоснящегося крупа, как конь взвился на дыбы с оглушительным ржанием. Чудом увернувшись от копыт, Ива так рявкнула: «Стоять!», – что Верный рухнул на колени и замер. Полудриада вновь провела рукой по его крупу. Что это? Похоже на репьи с прилипшими к ним клочьями шерсти… Да это же медвежья шерсть! А это волчья… До сих пор пахнет зверем, вот конь и перепугался. Как они сюда попали?
–Верный, это просто репьи с волчьей и медвежьей шерстью. Ты в безопасности. Я с тобой. Где ты их нацепил?
–Это неее я! Это баааба! Вооон та! – конь поднялся с колен и кивнул головой в сторону открытой двери конюшни. Ива стремительно обернулась и успела увидеть убегающую соседку. Опять Лилия! Что ей надо? То подглядывает, то коня до полусмерти пугает, то… Страшная догадка пронзила насквозь, как острый сучок: да ведь Лилия и есть вампир! Она подглядывала через забор и увидела, как Лев отправился на рыбалку, а Ива пошла кормить скотину. Вот соседка и прицепила Верному репьи со звериной шерстью, хитростью заманила отца в конюшню, а сама побежала к матери – снова пить кровь! Теперь понятно, почему Дружок только что кричал про вампира! Успел ли отец отогнать кровососа от беспомощной мамы? Девочка машинально подхватила маслобойку и помчалась к дому.
–Прррогнал! Прррогнал! – радостно сообщил ей Дружок, и у девочки отлегло от сердца. Уже не бегом, а шагом она вошла в избу, на ходу сбивая масло.
–Доброе утро, Снежанка! Как здоровье? – ласково басил отец.
–Доброе… хоро… – мать согнулась пополам от мучительного кашля.
–Доброе утро, мамочка! Завтрак готов! – Ива проворно накрыла на стол, положила в миски горячую овсянку, мамину порцию особенно щедро сдобрила молоком, коровьим маслом и медом. От аромата свежеиспеченного хлеба у девочки забурчало в животе, но она не спешила садиться за стол: надо достать из кладовки малиновое и клюквенное варенье для мамы.
–Кушайте на здоровье! Я тоже завтракать приду, только сначала Верного проведаю – вдруг опять беспокоится, – направилась было к дверям Ива.
–Почему с нами не ешь? Отравить нас вздумала? – мать нахмурилась и швырнула ложку на стол, забрызгав чистую скатерть овсянкой.
–Не шуми, Снежана! Ну и шутки у тебя, – осадил ее отец. – И в самом деле, поешь, дочка, пока горячее. Что Верный-то расшалился?
–Ему в круп репьи впились, а на репьях – клочья звериной шерсти. Он боли да звериного запаха испугался. И откуда они там взялись – ума не приложу, – объяснила Ива.
–Откуда, спрашиваешь? А не ты ли сама их ему прицепила? Бегаешь весь день незнамо где, может, по лесу бродишь да звериную шерсть собираешь, недоброе замышляешь?
–Не выдумывай, Снежана! Что ты на девку-то наговариваешь! Чайку лучше выпей целебного, да с вареньицем, – уговаривал отец, но мать его не слушала:
–Не стану я эту отраву пить! Кто знает, что она сюда намешала!
Теплый вкусный хлеб застрял поперек горла. Ива как можно спокойнее ответила:
–Да это же сбор от кашля! Мята, мелисса, ромашка, чабрец, подорожник. Видишь, я и сама его пью, мамочка.
–Лесная ведьма тебе мамочка, подкидыш! – взвизгнула мать, сверкнув почерневшими глазами, и вскочила из-за стола: – Все! Сыта! По горло!
–Да ты бредишь, жена! Иди, ложись! – решительно оборвал ее отец и попытался утешить девочку: – Не обижайся на маму, Ива, это не она напрасные слова говорит, это за неё болезнь говорит.
Ива ответила не сразу: следила за тем, чтобы больная легла в постель и укрылась одеялом.
–Я понимаю, папа… Если мама лекарственного чаю не хочет, я ей молока с маслом и медом подогрею. Только кружку отнеси ей, пожалуйста, ты. Не буду ей на глаза попадаться, раз она на меня сердится. А я пока к Верному схожу.
Верный испуганно всхрапнул, когда Ива открыла дверь конюшни:
–Волк! Волк! Я умрууу! Ах, это ты, Ива…
–Верный, ты в безопасности. Рассказывай, как все было, – Ива успокаивающе погладила блестящую вороную гриву.
–Ах, к чему? Ты все равно не понимаешь лошадиного языка. И никто меня не понимает. Я так непонят и одинок… – жеребец печально вздохнул.
–Верный, я тебя понимаю. С кем ты, по-твоему, сейчас разговариваешь? – Ива, не привыкшая стоять без дела, тем временем поставила на место перевернутую поилку и налила в нее свежей колодезной воды.
–Сам с собой. Ибо я так непонят и одинок… – конь картинно закатил глаза к потолку.
–Я с тобой мысленно разговариваю. Я, Ива, дочь дриады, – девочка подсыпала ему корм.
–Дриады в лесу. Потомков дриад и людей не существует. Это все выдумки собачьи, на кои Дружок мастак, – продолжал упрямиться Верный.
–Верный, хватит попусту болтать! Рассказывай, как соседка Лилия незамеченная зашла в конюшню, почему Дружок её не облаял, почему ты ей позволил к себе подойти и репьи нацепить, – Ива принялась чистить лоснящиеся спину и бока скребком.
–Ах, не спрашивай меня – я и сам не понимаю… Вот здесь почеши, нет, правее… да! Всё было, как во сне. Только очень страшном сне. Сон сковал мои ноги и мешал двигаться, сон сжал моё горло и мешал ржать…Невероятная усталость и покорность жестокой судьбе охватили меня… Что же касается Дружка… Несмотря на свою очевидную примитивность, это косматое лающее создание явно поддается магии вампира, – Жеребец прервал свою тираду и презрительно посмотрел на Иву: – Ах, девочка, как же ты глупо выглядишь, напуская на себя такой вид, словно можешь меня понять! Моя страдающая, мятущаяся душа – загадка для всех…
–Ну и болтун же ты, Верный! Да все складно говоришь, по-учёному! И где ты таким речам только научился? – спросила Ива, расчесывая частым гребнем густую гриву.
–Ну, разумеется, не в вашей деревне! – презрительно фыркнул конь и отмахнулся пышным хвостом, – Я получил изысканное воспитание на конюшне моего барина. Я возил его прекрасный экипаж по улицам города, а иногда он катался на мне верхом. Но по роковому стечению обстоятельств мой барин проигрался в карты и продал меня… А твой отец купил на ярмарке, но не оценил моего благородного происхождения и редкостной красоты. Так я сменил большой город на забытую всеми деревню, почётную службу на рабский труд, изящный экипаж на вульгарную телегу, дорогую упряжь на презренное ярмо, а восточные благовония на запах навоза… Но зачем я всё это рассказываю? Только травлю себе душу. Ни поддержки, ни понимания я от тебя не дождусь…
–Морковки хочешь, страдалец? – усмехнулась Ива.
–Морковкииии? Конечно! – заулыбался капризный конь.
Ива заторопилась к дому. Надо отнести каши с молоком доблестному сторожу Дружку, обещанную морковку никем не понятому Верному, заварить свежий целебный чай для мамы, да и самой поесть бы не мешало. Потянулся бесконечно долгий день, полный забот и тревог.
Укушенная вампиром мама то беспокойно дремала, то ворочалась и заходилась в кашле. Лекарственный чай она наотрез отказывалась пить, от еды отмахивалась – дескать, коварная приёмная дочь решила ее отравить. Наконец, отец уговорил её принять из его рук кружку теплого молока с медом. Обессилев от препирательств, Снежана опять забылась поверхностным сном, не приносящим отдыха и восстановления сил.
Лев вернулся только ближе к полудню. Он небрежно поставил ведро с уловом, расплескав воду на чистый пол:
–На, вари! Только рыбу не испорть, криворукая! И поесть мне дай! – он расхлябанно плюхнулся за стол и закашлялся.
Ива похолодела и сжалась. Не может быть! Неужели… Ставя миску с овсянкой перед братом, она внимательно посмотрела на его шею. Да, на шее расплывалось красное пятно, а в центре багровели две точки от укуса вампира.
–Что уставилась? – грубо прикрикнул брат, – иди лучше уху вари! Лентяйка!
Сначала мама, теперь брат… Как же пережить эти мучительно долгие дни до возвращения Сполоха? Как помочь заболевшим родным? Как уберечь от опасности отца? Пока Ива задавала себе мучительные вопросы без ответа, её руки проворно чистили рыбу, чистили и резали овощи и коренья для ухи и рагу.
–Убери эту гадость! Дышать невозможно! – неожиданно завопил Лев, отчаянно размахивая рукой возле носа. Странно, он никогда не испытывал отвращения к чесноку. Может, это укус так на него повлиял? Возможно, вампирам не нравится запах чеснока? Значит, надо положить побольше чеснока в овощное рагу – вдруг это поможет уберечь отца от рокового укуса.
–Да ты меня уморить решила! – брат разразился безобразной бранью, сменившейся захлебывающимся кашлем, стремительно выбежал из избы и яростно хлопнул дверью. Мать беспокойно зашевелилась, пытаясь натянуть одеяло на нос – очевидно, её тоже беспокоил запах чеснока. Пожалуй, пока Сполох не принесет ей рецепт снадобья от вампирского укуса, Ива будет готовить всё с чесноком!
–Ух, щедро же ты, дочка, чеснока положила! – отец прошел незамеченным мимо задумавшейся Ивы, принюхался и забавно фыркнул.
–Я специально побольше положила, папа. Лев тоже …заболел. Вот я и хочу хворь чесноком отпугнуть от тебя, да и от себя, – и вновь говорить полуправду было мучительно трудно, но необходимо.
–Да я разве возражаю, дочка? Лучше чеснок, чем болезнь. Да и запах такой, что с поля чувствуешь, когда обед готов, – пошутил отец.
Ива быстро накрыла на стол и уже собралась было отнести миску ухи матери, когда отец молча остановил её. Он сам подошел к постели больной, осторожно присел на краешек и тихонько позвал:
–Снежана! Просыпайся да поешь! Рыбку Лев ловил, да сам и варил – кто же лучше рыбака сварит.
Мать протестующе замычала, но отец был настойчив. Наконец, она с трудом села и проглотила несколько ложек горячей ароматной ухи.
–Вот и молодец! Голодная ты как выздоравливать-то будешь? А вот и сам рыбак! Садись, ешь, пока горячее, – преувеличенно бодро балагурил отец.
Лев что-то недовольно буркнул себе под нос, но не посмел ослушаться отца. Давясь и кашляя, он с трудом съел миску ухи. Повинуясь отцу, Лев даже проглотил ложку рагу, щедро заправленного чесноком. Вдруг он страшно побледнел и схватился за горло, хрипя и задыхаясь. Красное пятно на шее стало багровым, а из ранок от укуса показались капельки крови. Лев закачался на лавке и тяжело рухнул на пол без памяти. Отец бросился к распростертому на полу сыну, Ива подскочила следом. Вдвоём они привели Льва в чувство, подняли и уложили на лавку.
–Беда, дочка, – встревожился отец, – совсем мать да Лев расхворались. Что делать будем? Как их лечить?
–Сборы от кашля, молоко с медом, малина и клюква не особо помогают… Кашель немного утихает, а слабость не проходит, – с трудом сказала Ива, а про себя подумала: «Потому что малиной да мёдом укус вампира не вылечить».
–Вот что, дочка. Ты за ними присмотри, а я запрягу Верного да съезжу в соседнюю деревню к знахарке. Может, она нам посоветует, как лечить.
–Хорошо, папа. А еще лучше – попроси её поехать с тобой. Очень много народу в деревне заболело, а обычное лечение не помогает. Будь осторожен! Береги себя! – попросила девочка, а сердце сжалось от тревоги.
Знахарка Белена
Вдалеке стих мерный стук копыт Верного и легкое поскрипыванье старой телеги. Ива взглянула на постанывающих в болезненном забытьи мать и брата. Дела подождут! Нельзя оставлять их одних, слабых и беззащитных на радость прожорливому вампиру. Вспомнив о кровопийце, девочка через силу съела несколько ложек овощного рагу – если вампир и её укусит, то кто же о семье позаботится? Тревога все нарастала, назойливо стучала в висках, мушками мелькала в глазах, больно сжимала сердце.
–День добрый! А где же Лев? Он мне новые пяльца обещал выточить – тонкие, под стать золотошвейной работе, – ласково прозвенел знакомый голосок. Поглощённая своими тяж ёлыми думами, Ива не услышала шагов надоедливой Заряны. Странно, что Дружок ее не облаял – видимо, не хочет гнать со двора подругу молодого хозяина.
–Заболел Лев. Выздоровеет – выточит пяльца, раз обещал, – как можно вежливее ответила девочка.
–Как заболел? А с утра здоров был, шутил да смеялся…Можно мне с ним поговорить? – Заряна легким кошачьим шагом тихонько наступала на Иву.
–Лев спит. Очень нездоровится ему, – девочка решительно загородила собой закуток с больными.
–Дай я взгляну на него хоть одним глазком – я ведь за него тревожусь! Ну пусти, Ивушка! Что ты сердитая такая? Неужто до сих пор на меня обижаешься? – ворковала Заряна, продолжая приближаться, – Давай обнимемся и помиримся!
Заряна подошла к Иве совсем близко и протянула к ней руки, как вдруг отпрянула, сморщив точёный носик:
–Фу! Чем это так плохо пахнет? Ты что, чеснок ела?
–Да, мы любим овощное рагу с чесноком, – злорадно ответила Ива, – могу и тебя угостить.
–Ну, теперь понятно, почему Лев заболел – от такой стряпни немудрено захворать. Мой тебе добрый совет: перестань чеснок есть. Вдруг парень какой польстится на твою неказистую внешность, подойдёт поближе… да и убежит от такой вони! Ты уже взрослая, тринадцать лет, а что-то ни одного парня возле тебя я и не вижу… Ладно, пойду-ка я, пока сама на расхворалась. Лёвушку не отрави совсем-то, – Заряна рассмеялась и грациозно зашагала прочь.
После визита непрошенной гостьи девочке стало еще тревожнее. Тут наглую девку еле выпроводила, а если вампир пожалует, как его или ее одолеть? Во дворе вдруг залился лаем Дружок:
–Вон! Вон! Вон! Ррразорррвууу!
Девочка опрометью выбежала во двор. Лилия припустила было прочь от калитки, но вдруг резко остановилась, согнулась пополам и задохнулась в мучительном кашле. Держась за грудь и кашляя, она неуверенно побрела к своему дому. Ива в три прыжка подскочила к собачьей будке.
–Дружок! Иди сюда скорей! Дай-ка я тебя с цепи отвяжу.
–Зачем это? – удивился пес, но послушно подставил шею.
–Страшно мне, Дружок. Отец уехал в соседнюю деревню за знахаркой, а я одна с больными осталась. Льва тоже вампир укусил, – торопливой скороговоркой думала девочка, отстегивая собачью цепь.
–Вот беда! Что же делать? – Дружок от избытка чувств даже взвыл вслух.
–Я боюсь, что вампир к маме и Льву придёт, а я с ним и не справлюсь одна. Лилия так и ходит вокруг дома, так и бродит. Думаю, она и есть вампир. Заряна вот заявилась без приглашения, так я её еле выпроводила. И как ты её в дом пропустил?
–Не знаю, маленькая хозяйка, – виновато заскулил пес, – видать, на соседку вашу отвлекся. Уж так от неё вампиром несет!
–Ты уж стереги, не отвлекайся. А если Лилия в дом ворвется, как я от неё маму и Льва спасу? Так я тебя позову. Ты сиди себе, словно на привязи, а как увидишь чужих возле дома, беги и прогоняй. И отца надо беречь – боюсь за него, вдруг и до него кровосос доберется. И вот еще что, посигналь волкам, что нам их помощь нужна. Пусть Серый прибежит и ночью покараулит – он вампира за версту чует.
–Ты что, маленькая хозяйка! Как я волка к нам позову?! Волка!! – Дружок рявкнул, выругавшись по-собачьи.
–Ты не спорь! Делай, что велено! – отрезала Ива, удивляясь, как часто стала командовать.
–Раз велено, позову… А вдруг Серый откажется? Где это видано, чтобы волк дом караулил?
–Серый не откажет. Мой отец…мой родной отец ему жизнь спас.
–Хорошо, будет сделано! – Дружок встревоженно взглянул на Иву: – Ты это… по улице осторожно ходи. На колодец там…или ещё куда… А вдруг вампир тебя тоже… того? Укусит? Что делать тогда будем?
–Зубы сломает. Я жесткая, как дерево – как-никак наполовину дриада, – усмехнулась Ива, не подавая виду, что сама этим обеспокоена.
–Но наполовину человек, – Дружок тихонько заскулил, лизнул маленькой хозяйке руку, – Ты это, поаккуратнее там. Иди к ним и зови, если что. А Серому я сейчас спою.
Ива побежала к избе под отчаянный вой Дружка. Вскоре на него ответили знакомые волчьи голоса. Девочка почувствовала, как ощущение бессилия и безнадёжности слабеет: теперь у нее есть верные помощники! Скорей бы отец вернулся, живой и здоровый, избежавший встречи с вампиром! И вот бы знахарка согласилась приехать в их злополучную деревню…
Чесночный дух ударил в нос еще с порога избы. Мать и Лев лежали по своим лавкам в тяжелом забытьи, мать прикрыла лицо одеялом, Лев – рукавом. Видимо, запах чеснока их очень беспокоил. Ива подогрела молока с мёдом и подошла с кружкой к изголовью матери:
–Выпей, пожалуйста!
–Уйди, ведьма… – прошептала мать и слабо отмахнулась рукой.
–Выпей! Папа велел! – в голосе девочки зазвенел металл.
Мать испуганно захлопала ресницами, покорно взяла кружку и выпила. Скривилась и вновь прошептала:
–Ведьма лесная…
Ива пропустила обидные слова мимо ушей и подошла со второй кружкой к брату:
–Пей! Отец приказал!
–Уйди, уродина, -промычал Лев, но послушался.
Интересно, что на них подействовало: упоминание отца, властный тон или опять же чесночный запах? А может, все вместе? Надо будет использовать это сочетание, чтобы заставлять больных есть и пить лечебные отвары. Как там Вран сказал: «Не будешь лечить симпатически… симптотически… симптоматически – умрут». А пока можно замесить тесто да напечь блинов. А к ним подать целебных сладостей: мёда, клюквенного и малинового варенья. Мама и Лев блины любят. Да и знахарку из соседней деревни можно будет попотчевать – если она приедет, конечно.
Ива поставила тесто, процедила отвар от кашля в две кружки и подошла сперва к приемной матери, а потом к брату. Больные, присмирев от одуряющего чесночного духа, командного тона и отцовского имени, послушно выпили лекарство, шепотом ругая девочку последними словами.
Ива проворно пекла блины на двух сковородках. Бузина, что живет через два дома, умеет печь блины на четырех сковородках. Жаль, у них в хозяйстве всего две… Мать и Лев кашляли, ругались и проклинали лесную ведьму, которая их решила уморить чесночной вонью и блинным чадом. Дружок время от времени благодушно погавкивал возле своей будки: «Пррроходи мимо!» – так он обычно реагировал на знакомых. За работой время бежало чуть быстрее. Где же отец, почему не едет домой?
–Ннноги! Моиии ннногиии! Моиии ногиии усталиии! – издали жалобно заржал Верный. Ну наконец-то, отец вернулся! Ива быстро вымыла масляные руки и вышла на крыльцо встречать. Отец помогал маленькой, сухонькой знахарке сойти с телеги. Старушка удивительно ловко спрыгнула, слегка опершись на галантно протянутую руку, и бодро зашагала к избе. Ива приветствовала её низким поклоном:
–Здравствуй, бабушка Белена! Проходи, пожалуйста.
–И тебе не хворать, Ива. Ишь, какая взрослая стала. Ну веди, показывай больных, – певучий мощный голос старой знахарки заполнил просторные сени.
Белена сморщила нос от сногсшибательного чесночного запаха и как-то странно покосилась на Иву. Сердито покачивая головой и поджав губы, подошла поближе сначала к Снежане, потом ко Льву, прислушалась к мучительному кашлю, уставилась на следы от укуса на шее.
–Давно? – глухо и безнадежно спросила она, глядя куда-то мимо Ивы.
–Мать два дня, брат сегодня. Давала им отвары от кашля, молоко с мёдом, клюкву, малину…
–А чеснок зачем?
–Брат съел ложку рагу с чесноком, захрипел и кровь из… из ранки показалась. Они от чеснока смирные, едят понемногу и лекарства пьют.
–Едят? Пьют? Да неужто? – знахарка еще раз вгляделась в красные точки, – Впервые слышу, чтоб укушенные что-то ели… Не вылечишь ты их. Только мучения продлишь. Про вампира сказал кто или сама догадалась?
–Ссс… сама, – Ива еле удержала чуть не сорвавшееся слово.
–Кто такой Серый? Не ври мне, девонька, – сурово отрезала знахарка.
«Говори правду!» – приказал певучий голос, хотя старушка не разжимала губ. Ива рискнула признаться.
–Серый – это волк… Бабушка Белена, я умом не тронулась. Я мысли животных слышу… как ты мои услышала…
Знахарка неодобрительно покачала головой:
–Ой, девка, ещё как принесли тебя ко мне подкидышем, я нутром почуяла – непростая ты, ох, непростая! Слыхала я, в травах разбираешься. С животными разговариваешь. Укушенные тебя слушаются. Кто же ты такая?
Ива промолчала, опустила глаза, стараясь не думать.
Ведунья задумчиво протянула:
–Впервые такое вижу… Заглядываю в тебя, а вижу какие-то переплетающиеся ветки, корни… Ладно, девка, не хочешь говорить – так послушай. Не спасешь ты их, ни мать, ни брата, ни соседей. Если вампир оголодал и начал кусать, – не успокоится, пока всех не перекусает. Один раз укусил – человек слабеет, болеет, есть да пить перестает и во всем вампиру подчиняется. Второй раз укусит – человек ходит, как живой мертвец, себя не помнит, только волю вампира выполняет. Магия вампира на крови – ей никто противиться не может. А после третьего укуса человек… умирает. А на третью ночь оживает и сам становится вампиром – вечно молодым, красивым кровопийцей. Сорок лет не будет он никого трогать, а вот через сорок лет все по новой. Помню, мне как тебе, только тринадцать лет исполнилось. В моей деревне так же вампир оголодал… Наша старая знахарка мне всё рассказала и велела всю семью собрать, садиться в телегу да ехать подальше, а сама пошла по домам – людей предупреждать. И сестра моя в недобрый час с ней увязалась, двойняшка моя, Росянка. Да только вернулась знахарка сама не своя – кашляет, проклинает меня, а на шее такие же точки краснеют…А Росянка так и сгинула… Ох, и натерпелись мы страху… Только мы с родителями и спаслись тогда. Может, ваш вампир как раз из моей деревни – ведь два раза по сорок лет с тех пор прошло. Хватит тут нам с тобой разговоры разговаривать: зови отца и поедем. Да молись всем, в кого веришь, чтобы больше ни с матерью, ни с братом, ни с друзьями-подругами никогда не встретиться – в следующий раз ты их уже вампирами увидишь.
–Но ведь есть средство, внук Врана полетел в Университет, чтобы его узнать для меня! – отчаянно возразила Ива.
–Что за Вран? Как это – полетел? Впрочем, неважно. Упрямая ты, девка! Говорю тебе: магия вампира на крови замешана, и ее человеку нельзя одолеть! Выпьет у человека хоть каплю – и власть над ним получит безграничную! Управляет он людьми, как паук мухами в паутине, – сердито повысила голос знахарка.
–Человеку нельзя вампира одолеть, а … нечеловеку можно? – нечаянно вырвалось у девочки.
Старая Белена ошеломленно замолчала, пристально вглядываясь в Иву. Наконец, медленно проговорила:
–Нечеловеку, говоришь? Кто же ты такая, приёмыш?
Девочка в упор посмотрела в ясные не по возрасту глаза ведуньи и подумала:
–Я Ива, дочь Ивы и Леха. Дриады Ивы и лесника Леха. Я останусь и постараюсь спасти мать и брата.
Колдунья зажмурилась и сжала виски, как от сильной головной боли. Наконец опустила руки, открыла глаза и медленно проговорила:
–Воля твоя, девка. Решила оставаться – оставайся. Может, и правда выстоишь против вампира, раз ты лишь наполовину человек. А отца своего пожалей – отправь отсюда. Я ему скажу, что мне надо срочно ехать к роженице.
–Хорошо. Я вам блинов в дорогу заверну, – Ива повернулась было к столу, но Белена ухватила ее за плечо удивительно сильной рукой:
–Сила вампира – в крови. А в чём твоя сила? Подумай, девка. Если поймешь, в чём твоя сила – сдюжишь против кровопийцы.
Ива не успела ответить – подошел встревоженный отец:
–Ну что, бабушка Белена? Что скажешь? Как больным нашим помочь?
Старушка тяжело вздохнула:
–Больны они лютой хворобой. Честно тебе скажу – не знаю, выживут ли. Дочь твоя – травница, каких поискать. Присоветовала я ей всё, что сама знаю, а дальше она уж сама справится. А ты, мил человек, выручай: голубку с весточкой мне прислали, в соседней деревне роженица никак от бремени не разрешится. Помощь моя там нужна, а не то и сама баба помрет, и все трое нерождённых младенцев. Простись, голубчик, с женой да сыном, да дочь благослови.
Отец, словно завороженный, послушно пошел прощаться с больными. Знахарка пристально уставилась в глаза Ивы и тихо промолвила:
–Держись, девка. Молись всем, в кого веришь. И прости меня, что не могу помочь. Мне бы уберечь тех, кого вампир не укусил…
–Прощай, бабушка Белена. Отца моего сбереги.
Ива обняла отца, возможно, в последний раз, вручила старой знахарке узелок с блинами и проводила путников до ворот. Махнув рукой вслед отъезжающей телеге, она впервые порадовалась, что не умеет плакать. Вот и первый день прошел. Теперь бы ночь продержаться…
