Kitabı oku: «Быть Человеком», sayfa 7
– Жорж Гринбер? – Перебил женщину Максим, не в силах сдержать удивление.
Та несколько мгновений смотрела на него мутным взглядом, вероятно, пытаясь что-то понять. Затем решительно кивнула головой и продолжила. – Да. Жорж Гринбер. Этот индюк гордится даже тем, что женился на мне, как он утверждает, из-за жалости. Но я знаю, что это не так. Негодяй! – Она громко заныла, как капризный ребёнок.
– Хватит! – Резко прервал её Максим, заинтересованный услышанным. – Что было дальше?
Женщина испуганно посмотрела на него, тыльной стороной правой ладони протёрла глаза и щёки, размазывая тушь, затем с обиженным выражением лица, икая, продолжила. – Жорж часто бывал у нас в доме, когда Пол был жив. Их связывала какая-то рукопись, которую они пытались найти. Так во всяком случае я поняла, хотя они всячески старались скрыть от меня свои секреты. Но у меня хороший слух. Мне кажется, эти проклятые бумаги и погубили Пола. Однако, Жоржу они до сих пор не дают покоя. Он уговаривает меня шпионить за собственным сыном, но я не буду делать этого! Не буду ему на зло! – Женщина вновь засмеялась, протягивая дрожащие руки к бокалу с красной жидкостью, стоящему на столе. – Дайте! Дайте мне глоток!
Максим механически сделал то, что она просила. Всё его существо в тот момент пыталось осознать, чем было только что услышанное: правдой или пьяным бредом. Брюнетка жадно осушила бокал и закрыла глаза. Через несколько секунд тело её обмякло, голова опустилась на грудь. Максим присел на кресло, стоящее у стола, положил револьвер на одну из книг, вытащил из кармана брюк телефон и вновь набрал номер Нади. Ответа не последовало. Чувство отчаяния стиснуло сердце. Звонок в полицию показался ему единственно возможным решением. Он уже набрал первую цифру, как вдруг услышал совсем рядом скрип половицы. Взяв со стола револьвер, Максим поднялся и медленно пошёл в направлении звука сквозь ещё один дверной проём между книжными стеллажами. Он оказался в тёмном коридоре, сделав по нему три шага, увидел арку в стене, зияющую, словно чёрная пасть. Лестница, ведущая на второй этаж, была похожа на огромный ребристый язык, упирающийся корнем в чернеющее на верху нёбо. Максим остановился на мгновение, раздумывая, но тут звуки быстрых шагов прозвучали в холле, затем хлопнула дверь. Максим побежал и через несколько секунд уже был у дубового стола с книгами. Кресло напротив него, где недавно сидела женщина, было пусто.
Глава XIII
Машина Влада стремительно неслась вперёд, спускаясь по склону холма. Это движение казалось Наде падением в пропасть. Она вздохнула с облегчением, когда они выехали на трассу. Однако, передышка оказалась короткой. Влад, взглянул в переднее зеркало, обернулся и с раздражением проговорил. – По-моему, друзья ваши объявились. Ну, что ж, поиграем.
Он нажал на газ. То, что произошло в последующие пятнадцать минут, показалось Наде страшным сном. Мелькающие перед глазами машины, гул мотора, визг тормозов. Совершенно обессилев от напряжения, она зажмурилась. Наконец, машина замедлила скорость и остановилась. Девушка открыла глаза. Перед ней предстала совершенно неожиданная картина. Памятники, кресты, окружённые оградками.
– Приехали. – Тихо сказал Влад. – Дальше пойдём пешком. Надо же, – с раздражением продолжил он, – не был здесь уже шесть лет, и на тебе. Именно сегодня меня занесло сюда. К чему бы это? Выходите.
Молодой человек шёл молча, озираясь по сторонам. Наконец, он остановился у памятника из белого мрамора, верхнюю часть которого представляла великолепная скульптура спящего Ангела. Это был юноша с длинными, волнистыми волосами, одетый в тунику. Он лежал на правом боку, подложив правую руку под голову. Левая свисала свободно и почти касалась надгробной плиты. Казалось, что Ангел просто устал и прилёг отдохнуть. Влад вошёл в калитку оградки и присел на землю у могильной плиты.
– Андрей Гальц. – С трудом прочла Надя на засыпанном листвой надгробье. – Эта могила отца? – Преодолевая страх, спросила она.
– Деда. Отец похоронен в другом месте. – Не поднимая головы, ответил Влад.
Глядя на потускневший от времени мрамор, вероятно, когда-то красивую, но теперь покосившуюся и облупившуюся от краски оградку, заросшее высокой травой надгробье, Надя вспомнила дом Влада. Он был таким же одиноким и печальным.
– Как тихо здесь. – Сказала девушка и бережно коснулась тёплой маленькой ладонью мраморных волос Ангела.
– Он часто навещает меня. Мы, как и раньше подолгу болтаем о разных разностях. – Произнёс Влад каким-то совсем другим голосом. Лицо его изменилось так, как меняется чёрно-белая фотография под действием колоризации. В глазах засиял тёплый свет. Волна его осветила и согрела бледные губы. Они будто оттаяли, ожили и задрожали в кроткой улыбке. – Вчера вспоминали, как рыбачили на Вежском озере, вернее, я пытался ловить, а дед плавал у берега, плескался, шутил, распугивая рыб. Да, рыбалка эта тогда и не главное было. Главное, что мы вместе были целых три дня. Он, я, да бабочки, да стрекозы, да утки в камыше, да птицы в небе. Мы с ним камушки над водой бросали. Дед мастерски делал это, как, впрочем, всё. Ему всё удавалось. Костёр жгли, готовили на нём и просто смотрели, как он пляшет и слушали. – Влад говорил увлечённо, торопливо, словно минуту назад мучимый жаждой, наконец, получил возможность утолить её. Он захлёбывался нахлынувшими на него воспоминаниями и забыл про Надю. Она же сидела, боясь шевельнуться, дышать. Ей хотелось слушать, слушать непрерывно. Вдруг он вздрогнул и огляделся. Солнце потухло в его глазах.
– Вам надо чаще приходить сюда. – Еле слышно произнесла Надя.
– Замолчите! – Прохрипел Влад.
Он попытался встать, но внезапно застонал и упал на бок.
– О, боже! – Воскликнула девушка. – Она опустилась на колени рядом с Владом и с трудом перевернула его на спину. Затем, приподняла ему веки, посмотрела зрачки, пощупала пульс.
– Опять – обморок. Необходимо обследование. Но, как?
Тут взгляд её упал на продолговатый металлический контейнер, выглядывающий из внутреннего кармана его куртки. От неожиданности и охватившего её страха Надя словно оцепенела. С минуту она сидела совершенно неподвижно и смотрела немигающими, полными ужаса глазами на этот странный металлический предмет. У неё не было никаких сомнений, что это было то, о чём говорил Влад. Нечто, способное перечеркнуть этот мир и начать новую историю. Какой она будет? И будет ли вообще?
Где-то, совсем рядом крикнула птица. Надя вздрогнула и словно очнулась. Она облизала пересохшие от волнения губы, приподняла правую руку и стала медленно приближать её к контейнеру. Коснувшись его кончиками пальцев, девушка замерла на пару секунд, затем, решительным движением извлекла его из кармана Влада. Ещё примерно минуту её взгляд метался по сторонам и, наконец, остановился на выступающем над поверхностью памятника, отколовшемся кусочке мрамора в нижней его части, рядом с левой опущенной рукой Ангела. Надя почти неосознанно поддела его указательным пальцем. Кусочек отвалился, освободив отверстие, диаметром примерно сантиметра два. Не раздумывая больше ни секунды, девушка вставила в него контейнер и с усилием протолкнула его внутрь. Поставив осколок мрамора на место, она с облегчением вздохнула. Трещина была почти не заметна. Надя вновь посмотрела на Влада, затем прикоснулась к его руке, чтобы прощупать пульс. Молодой человек застонал, открыл глаза и присел, озираясь по сторонам. Наконец, он, вероятно, всё вспомнил и, приблизившись к девушке, сверля её яростным взглядом заговорил хрипло, задыхаясь от переполнявшего его гнева.
– Дьявол! Какой же я идиот. Подъём! И больше – ни слова!.. Ни слова!
Он с трудом поднялся с земли и неуверенным шагом направился в сторону сквера, расположенного неподалёку. Надя, молча, следовала за ним. Внезапно Влад остановился, минуту с растерянным видом ощупывал свои карманы, затем обернулся. Его и до этого бледное лицо теперь казалось совсем белым.
– Где контейнер?! Куда ты его спрятала? Говори! – Крикнул он и, схватив Надю за плечи, начал яростно трясти.
Чтобы не видеть его страшные глаза, девушка зажмурилась. Ужас сковал её тело. Она была не в состоянии не только говорить, но даже думать. Похожая на тонкое деревце, готовое сломаться, она еле держалась на ногах. Постепенно движения Влада стали ослабевать, дыхание участилось. Он что-то шептал невнятно и вдруг, застонав, толкнул девушку вперёд. Она упала на спину и, ударившись головой о ствол дерева, потеряла сознание.
– Ложь, кругом одна ложь! – Прошептал Влад и медленно побрёл по аллее.
Очнувшись, Надя ничего не увидела. Её окружал мрак. Постепенно привыкая к темноте, она смогла рассмотреть высоко над головой маленькие островки, усыпанные огнями. Вглядываясь в них, девушка, наконец, поняла, что это – кусочки звёздного неба между ветвями деревьев. Пахло мхом, прелой травой. Этот запах напомнил ей всё, что произошло.
– Я спрятала «Z»! Я сделала это! Я смогла! – Прошептала она. – Что-то вздыхало рядом, поскрипывало, шуршало. Из чёрного, бездонного пространства веяло холодом и тревогой. Надя с трудом встала на ноги. Голова её болела. Частые удары сердца отдавались в висках. Впереди явно слышался шум дороги. Девушка медленной, неуверенной походкой направилась в сторону звуков. Остановив такси, она вскоре вернулась в госпиталь.
Лёжа в постели и вспоминая события последнего дня, Надя размышляла над тем, стоит ей рассказать Максиму обо всём произошедшем, или нет. Она была в смятении, то брала телефон, то возвращала его на прикроватный столик. И вот, в тот момент, когда её подрагивающие пальцы бесцельно скользили по гладкой поверхности телефонного экрана, он вдруг вспыхнул и задрожал, издавая еле слышное ворчание вибратора. Надя вздрогнула и в растерянности замерла. Номер звонившего был ей не знаком. Бессвязные мысли, пролетевшие вихрем, ничего не прояснили и не подсказали. Наконец, подчиняясь одному лишь желанию, прекратить назойливый, оглушающий её звук, она нажала на кнопку ответа и произнесла еле слышное «Алло».
– С вами всё в порядке? – Услышала она монотонный мужской голос.
Это был Влад. Надя сразу узнала его. – Прекрасно. – Продолжил он, не дожидаясь ответа. – Вам придётся отдать мне то, что вы взяли. Я плохо помню, что произошло, но. чтобы не произошло, всё не так, как вы себе это представляете. До скорого.
Услышав гудки, девушка замерла в растерянности. Наконец, она торопливо спрятала телефон в сумочку и чувствуя нахлынувшую на неё слабость, опустилась на подушку.
Глава XIV
Покинув дом Влада, Максим выбежал во двор и огляделся. В фиолетовых сумерках, окутавших сад, царило безмолвие. Чёрные кипарисы, устремлённые в небо, и редкий лохматый кустарник были недвижимы и казались выточенными из камня. Зловещий холодный мрак надвигался из глубины сада, завоёвывая каждый миг всё больше пространства. Держа указательный палец на спусковом крючке револьвера, Максим двинулся вглубь сада. Прохладный, сырой, осторожный ветер шагнул ему навстречу. Коснувшись лица, шеи, кистей рук, он заструился за воротник и рукава рубашки. Максим почувствовал озноб. Ступая по мягкому ковру из травы и опавших листьев, он озирался по сторонам. Взгляд его нырял под каждый куст, к подножию каждого дерева, во все дыры и щели между ветвями, туда, куда не могли пробиться ни лунный свет, ни фонарный. Максим шёл почти беззвучно, но это «почти», казалось, раздражало безмолвный мир. Тысячами чёрных глаз он глядел недоброжелательно и будто что-то выжидал. Мысль, что он ищет чёрную кошку в чёрной комнате и чувство безысходности, бессилия перед чем-то властным и неудержимым заставили Максима остановиться. Он, словно впал в оцепенение, ощущая лишь просачивающийся в него холод, не имея сил двигаться. Он уже не думал о звонке в полицию. Он уже ни о чём не думал. Еле слышный звук телефонного сообщения, прозвучавший неожиданно среди всеобщего оцепенения, был подобен грому. Максим вздрогнул, ему показалось, что сад пробудился. Высоко над головой заскрипели ветви, зашептались листья. Пытаясь понять, откуда пришёл звук, поднял глаза к небу. Оно было далёким и почти беззвёздным. Повторный всхлип телефона отрезвил его. Он торопливо извлёк телефон из заднего кармана брюк и прочёл: Я на месте. Всё хорошо.
Сообщение было от Нади.
– Всё хорошо. – Прошептал Максим. – Всё хорошо! – Повторил он, спустя несколько секунд, громче, обводя торжествующим взглядом пространство вокруг, и быстрым шагом направился к машине. Запустив двигатель, он медленно поехал в направлении бульвара и позвонил Наде. Знакомый голос ответил ему почти сразу.
– Здравствуйте! Как я рада, что вы позвонили! – Произнесла девушка как-то особенно бодро и жизнерадостно.
– Я звонил вам несколько раз, но ни ваш телефон, ни телефон Влада не отвечал. – Сказал Максим, пытаясь сдержать волнение.
– Мы ездили на кладбище, где похоронен дед Влада. Там ему стало плохо, он потерял сознание. – Надя замолчала на мгновение. – Я не слышала вашего звонка. Простите. Я всё расскажу при встрече.
– Хорошо. – Ответил Максим сдержанно. Ощущение, что Надя что-то скрывает, омрачило его сердце, ещё минуту назад переполненное теплом и радостью. Он пожелал ей спокойной ночи и пообещал завтра навестить. Они попрощались.
Максим попытался сосредоточиться и обдумать происшедшее, однако, усталость и проснувшееся вдруг чувство голода подавили все прочие желания.
– А не отведать ли нам гренок с сыром? Или устриц?!– Спросил он себя вслух нарочито бодрым тоном. – Определимся по дороге.
Разгоняя автомобиль по шоссе, Максим нервничал. Нервозность выдавали руки. Они сжимали руль так сильно, что пальцы побелели.
– Опять Жорж Гринбер! Что это? Ещё одно доказательство, что мир тесен? – Думал он, пытаясь найти хоть какое-нибудь разумное объяснение происходящему. Однако, с того момента, как к его субботнему завтраку в кафе присоединился Егор, всё разумное, доступное для понимания, как ему казалось, исчезло. Ничто на свете не могло заставить Максима поверить в нечто, не имеющее материального носителя. Рассказы Жоржа о каменном мудреце были для него мистической чепухой, но ощущение, что он по-прежнему пленник, как когда-то в пустыне, а кто-то или что-то руководит им, становилось всё настойчивее, всё тягостнее. Его охватило непреодолимое желание сбросить этот груз.
– Гренки с сыром и мексиканские перчики. Жаренные. Ещё вино, белое сухое! Да-да, белое сухое. Бокал, а, может быть, два. – Произнёс он вслух, пытаясь как можно ярче представить обозначенное, как желанную цель, как путеводную звезду, вернее, звёзды. В голове посветлело, тяжесть в груди стала терять вес, пальцы разжались.
Примерно через четверть часа Максим уже просматривал ресторанное меню, выбирая "лекарство от хандры" (такой диагноз он себе поставил).
– Вот из таких маленьких радостей складывается большое человеческое счастье. – Процитировал он вслух слова Егора. – Надо будет сказать ему при встрече, что я оценил его мудрость. Правда перед этим мне пришлось поскитаться по пустыне без пищи и воды, попасть в капкан обстоятельств и едва не потерять голову в нём. Едва. – Максим коснулся макушки правой ладонью, словно проверяя: всё ли на месте, и в то же самое мгновение, хрупкое состояние равновесия, которое он с таким трудом созидал последние полчаса, рухнуло, словно карточный домик от порыва ветра. Хрипловатый мужской голос, вкрадчивый, осторожный прозвучал, как приговор.
– Простите, господин Тёрн. Не могли бы вы уделить мне несколько минут?
Мир вокруг снова отяжелел. Он навалился многопудовой тяжестью, давил на плечи, на грудь. Максим зачем-то взял белую льняную салфетку, лежащую на столе, скомкал её, затем застыл в растерянности, не зная, что с ней делать дальше, силясь найти в своей опустевшей голове хоть какую-нибудь идею. Лицо его выражало чрезвычайную сосредоточенность. Наконец, судя по всему, задача была решена. Максим вытер салфеткой лоб и только после этого повернул голову в сторону гостя. Перед ним стоял мужчина среднего роста и возраста с гладковыбритой физиономией, в сером костюме и чёрной фетровой шляпе.
– Несколько минут, – Повторил он с любезной улыбкой.
Не успев осознать происходящее, Максим машинально кивнул головой, указывая на место напротив. Мужчина погрузился в кресло, снял шляпу, положил её рядом на стол, пригладил рыжие волосы, зачёсанные назад, затем, всё также любезно улыбаясь и весело поблёскивая карими, глубоко посаженными под выпуклым лбом глазами, опустил правую руку в карман пиджака, извлёк из него маленькую серую книжицу. Развернув её, произнёс. – Офицер Догиль. – Через пару -тройку секунд, сверкнув глянцевой начинкой удостоверения, он вернул его на исконное место и продолжил. – Мне очень неловко нарушать ваше уединение, но обстоятельства вынуждают. – Гость виновато улыбнулся. – Нам стало известно, что вы знакомы с Владиславом Гальцем, что он бывал в вашей лаборатории. Я хочу предупредить: этот человек очень опасен. Наркоман с пятилетним стажем, пациент психиатрических клиник, он, представьте, ещё и любитель генной инженерии, самостоятельно ведёт какие-то исследования. "Биохакер" этот с гарвардским образованием, но это делает его ещё опаснее. Вы – учёный, и для вас несложно понять, к чему может привести подобная самодеятельность субъекта с неустойчивой психикой. – Мужчина устремил на Максима вопрошающий взгляд, но тот нахмурился и опустил глаза.
– Мне поручено обратиться к вам с просьбой помочь нам. Позволю себе заметить, это сотрудничество и в ваших интересах. Повторяю, Гальц очень опасен. Расследование ведётся строго конфиденциально. Я сам буду выходить на вас при необходимости. От вас требуется лишь сблизиться с любителем генетики и сообщать нам обо всех планах и действиях его. Гарантирую оплату всех расходов и вознаграждение, естественно. Любой благородный труд должен быть оплачен по достоинству. – Широкое лицо офицера стало серьёзным. Он вновь замолчал, выжидая.
Максим потёр пальцами виски. Мысль обратиться в полицию, которая рассматривалась им ещё несколько минут назад, как вероятный, а, быть может, необходимый шаг, тут же умерла. Человек, сидящий напротив, стал ему неприятен.
– Конечно, это риск, – Продолжил гость вкрадчивым тоном, – но, поверьте, не помогая нам, вы рискуете ещё больше. К тому же лишаетесь возможности заработать. – Рыжий господин вновь сделал паузу. В глазах его на мгновение блеснуло раздражение, но тут же погасло. – Возможно, вы считаете данную услугу недостаточно благородной? Вы считаете её грязной работой? Вы боитесь запятнать свою совесть? – Голос офицера приобрёл стальные нотки. – Напрасно, в этом мире нет чистеньких. Слишком много грязи на дорогах жизни. Пройти по ним незапятнанным невозможно, господин Тёрн. – Мужчина откинулся на спинку кресла, не сводя с Максима пристального взгляда. Тот, наконец, поднял глаза. Несколько секунд они смотрели друг на друга. Офицер – с интересом, Максим – с равнодушием. Наконец, гость не выдержал.
– Да-да, я понимаю. – Вы хотите всё обдумать. Это правильно. Не буду больше утомлять вас своим присутствием. – Догиль встал, надел шляпу, гримаса участия сморщило его чело, и через мгновение он удалился так же беззвучно, как возник несколько минут назад.
Некоторое время Максим смотрел перед собой, ничего не видя, пытаясь справиться с охватившим его волнением. Ещё совсем недавно его мир, его личное пространство, заключающее всё, что было важно, казался ему неприступной крепостью. Стена из скепсиса и безразличия стала защитой от новых потерь и разочарований. Максим строил её долго. Не один год прошёл, прежде чем вернулись покой и уверенность. Он очень дорожил ими и даже чувствовал себя счастливым, а ещё уверовал в несокрушимость построенных стен. Теперь пришло понимание, что всё это было лишь иллюзия, а он, по-прежнему не защищён, как дом на пустыре, без окон и дверей, открытый всем ветрам.
– Желаете заказать что-нибудь? – Услышал он, как сквозь сон, бодрый голос официанта, и тут залетевшая неизвестно откуда мысль пронзила его помутневшее сознание, как молния грозовые тучи.
– Нет. Спасибо. Непредвиденные обстоятельства, я должен идти.
Глава XV
Выйдя из ресторана, Максим остановился, ещё раз обдумывая уже принятое им решение. Привычная картина, открывшаяся перед ним, показалась отвратительной. Частокол высотных зданий дыбился, вонзаясь, вдавливаясь в окружающее пространство, подавляя всё вокруг, ослепляя тысячами огней. Максим не увидел ни звёзд, ни луны в этом пожаре искусственного света и фальшивого блеска. В ночной фантасмагории перед ним вдруг чётко проступили черты знакомого лица: косматые волосы, пристальный взгляд из-под нависших бровей. Поражённый увиденным, он застыл на несколько мгновений. Затем, отгоняя наваждение, тряхнул головой и продолжил путь, уже не имея никаких сомнений относительно будущих своих действий. Шагая по пустынной улице в направлении стоянки машин, набрал телефонный номер Влада и голосом, не допускающим возражений, произнёс.
– Мне необходимо с вами встретиться, это очень важно. Лучше – у меня дома. Я могу заехать за вами.
Молодой человек сообщил, что он в данный момент в дороге и сможет вскоре приехать сам. Узнав адрес, поблагодарил Максима за приглашение и даже бросил дружелюбное «До встречи!»
Часы показывали начало одиннадцатого, когда Максим выгружал с подноса на журнальный столик всё, что удалось найти в его холостяцком холодильнике: сыр, крекеры, джем.
– Какой чай будете, чёрный, зелёный?
– Любой, не раздумывая ответил Влад, рассматривая содержимое объёмной антресоли, переполненной всякой всячиной, книгами, журналами, тетрадями. "Калибровочная инвариантность стандартной модели", – прочёл он на обложке одной из книг. – Какой изящный перевод с языка природы на человеческий сленг.
– Убогий перевод великого, совершенного языка. – Сдержанно ответил Максим.
– Совершенного – местами. Однако, местами, сколько в нём грубости, цинизма. Хуже самой грязной человечьей брани. – Резко возразил Влад.
– Вероятно, это единственно возможный язык эволюции. Законы природы таковы, какими они должны быть. Присаживайтесь, Влад. Чай готов.
– Однако, эта формула не прибавляет им гармонии. – Молодой человек продолжал рассматривать книги. – Я не люблю законы природы, побуждающие волка загрызать лань. Но более всего во мне вызывает недоумение человек. Животные грубы, но они не лгут самим себе, не изобретают "правил морали" там, где её просто не может быть.
– Идеальное в этом мире невозможно, но нравственные законы нужны, без них наступит хаос. – Всё так же спокойно не согласился Максим. Теперь он знал, что делать, и потому эмоции больше не мешали ему.
– Нет, хаос это то, что вы называете законами нравственности. Этический хаос из противоречивых позывов. Где она, настоящая мораль, на что равняется современный человек? – Продолжил словесный поединок Влад.
– Я не знаю, на что равняются другие. Я стараюсь сводить к минимуму причиняемый мной вред. – Начал было Максим, но Влад нетерпеливо прервал его.
– Выбирать наименьшее из зол? Но зло это не кусок говядины. Его не взвесишь. Оно, как смерть, безгранично и бездонно, и, как смерть, пожирает человека с момента его рождения. Так что ваше желание благородное, но трудно выполнимое. "…объединить частности и найти хоть какой-нибудь общий толк во всеобщей бестолковости." – Процитировал Влад, извлекая из стопки книг томик Достоевского.
– "Нелепости слишком нужны на Земле. На нелепостях мир стоит, и без них, может быть, в нём ничего бы не произошло." – Ответил на цитату цитатой Максим. – Нигилизм самый простой из всех возможных путей. Вы думаете, это достойно думающего человека?
Губы Влада растянулись в презрительной усмешке. – Не кривите душой. Вы не меньше меня презираете этот мир, но при этом играете с ним в прятки. А скепсис – лучший мировозренческий инструмент. Убеждения могут привести и в пропасть, не только на вершину. Слишком много тошнотворной правды обо всех нас. Мне душно в ней. Я задыхаюсь. А вы?
– Я стараюсь не мешать дышать другим, а бунтарство, я убеждён, безрассудство, безумие. – Максим нахмурился и с угрюмым видом стал помешивать ложкой в чайной чашке.
– Не зарекайтесь ни от сумы, ни от тюрьмы, ни от сумасшествия. В нашем цивильном обществе ничего не стоит свести человека с ума. – Влад подошёл к столу. – Вы, я вижу, ведёте уединённый образ жизни. А что, если вас лишат даже крохотного уголка личного пространства? – Он наклонился и через пару секунд извлёк маленькую металлическую вещицу. – Вы знаете, что это такое? – Взгляд Влада выражал презрение. – Сколько же вам заплатили стражи порядка? Сколько стоит ваша совесть? Спасибо за чай. – Влад направился к выходу.
– Постойте, – Максим встал. Лицо его было бледно. – Клянусь, я ничего не знал об этих жучках. Для меня это такая же неожиданность.
Влад обернулся. С минуту оба мужчины смотрели друг другу в глаза.
– Не знаю почему, но я вам верю. – Наконец, произнёс Влад. Он огляделся. –Не сомневаюсь, что этими "божьими коровками" нафарширована вся ваша квартира.
– Этого не может быть. Кому это нужно? – Возразил Максим. Он опять заметно нервничал.
Влад с удивлением и любопытством посмотрел на него, словно на редкий музейный экспонат. – Вы пытаетесь спрятаться от реальности. Однако, это напрасный труд. Правда жизни вас найдёт, настигнет, как удав кролика. В лучшем случае покалечит. Я вас не очень напугал? – Он иронически усмехнулся. – Не расстраивайтесь. В этом балагане есть своя прелесть, экзотика, так сказать. Я, например, не чувствую себя одиноким даже, пардон, в сортире. – Свистнув в "жучок», он швырнул его в открытое окно. – А может прогуляемся? Погода чудесная.
Они вышли в сад. "Где мои семнадцать лет?" – Попытался пошутить он, тяжело дыша.
– Присядем? За домом есть беседка. – Предложил Максим, закинув голову и вглядываясь в звёздное небо, сияющее мягким, успокаивающим светом, вдыхая влажный, прохладный воздух, пахнущий листвой и травами.
– Лучше пройдёмся. И поговорим. Нам есть, о чём поговорить. Ясно, что вы не просто так пригласили меня к себе, не потому что соскучились. Ведь так? – В голосе Влада прозвучал вызов.
Максим молчал, глядя под ноги, собираясь с силами перед тяжёлым разговором, не зная, как его начать. Обвинения в адрес Влада, озвученные офицером Догилем, казались ему невероятными. Однако, молодой человек облегчил его задачу и сам начал разговор по существу. – Итак, мир наш, – заговорил он уже совершенно спокойно, без напора, – как известно, не стерилен, а порой просто отвратительная грязь, мерзость, однако, как утверждал мой дед, настоящий учёный не имеет права запятнать свою совесть. Это был великий чудак, убеждённый в возможности гармоничного содружества науки и нравственности. Он был поклонником клеточной инженерии, клеточной терапии. Современные методики введения трансгенов несовершенны. Результаты их использования мало предсказуемы. Андрей Гальц создал более точные биотехнологические конструкции. Его первые публикации в ряде научных журналов вызвали экстремальный интерес. Перед ним открылась дверь в мир славы и высоких дивидендов, но он закрыл эту дверь и неожиданно стал непримиримым критиком генной инженерии. Он считал, что благодаря ей сильные мира сего получат со временем возможность построить рай для избранных, живущих сытно, комфортно, праздно и неопределённо долго, и ад для большинства, которое станет лишь генетическим материалом для селекционного отбора; большинства, численность и продолжительность жизни которого будет жёстко контролироваться. Вероятно, он имел нечто бросающее тень на дельцов от науки и политики. Его пытались купить все – от бывших коллег до представителей элиты разных мастей (научной, политической, криминальной), однако всё безуспешно. Он был сбит грузовиком на территории одного из медицинских центров, там, где сделать это случайно, просто невозможно. Водитель автомобиля скрылся. Его личность до сих пор не установлена. Но у меня есть свои соображения на этот счёт, какие были у моего отца, погибшего тринадцать лет назад также при неизвестных обстоятельствах. Я долго пытался найти истину. Не буду утомлять вас рассказами о том, как скитался от чиновника к чиновнику, от одной буквы закона к другой, как убеждал, спорил, доказывал, просил, унижался. Итак, я искал, искал, а потом понял, что я идиот, что не вижу и не видел то, что всё время было рядом, припудренное, задрапированное, спрятанное за весёленькими художественными декорациями из иллюзий и заблуждений. Декорации свалились, и обнажилась действительность: отвратительное зловонное болото из лжи, подлости, равнодушия. – Влад замолчал, горькая улыбка растянула его бледные губы. – Надо же! Второй раз в жизни исповедуюсь. Первый случился часа три назад, перед вашей девушкой. Вы не ревнуете? Не ревнуйте! Я вёл себя, как последний осёл. Уверен, она не захочет больше меня видеть. Ну, да ладно. Вернёмся к исповеди. Итак, голая правда, зрелище не для слабонервных! Однако, я не только выдержал, но и пожалел уродину. У меня возникла идея генетической модификации человека! Я, представьте, решил попытаться отредактировать, так сказать, божье творение. Непозволительная вольность мыслей! И самонадеянность, вероятно, добавите вы. Это было действительно смелое решение, почти безумное. Однако, идеи рождает не только логика, но и интуиция. Кроме того, я имел необходимый багаж знаний. – Влад замолчал, то ли подбирая слова, то ли размышляя, стоит ли продолжать разговор. Наконец, спустя, быть может, минуту, он заговорил вновь. – И ещё кое-что имел. В общем, поставленная задача не была непосильной для меня, и я смог бы её решить, если бы мне не помешали. Кто? Всё те же подонки, убийцы деда и отца. Вы, вероятно, не поверите мне, возможно, напомните, что каждый день от несчастных случаев погибают тысячи человек и потому не стоит искать в тёмной комнате чёрную кошку; или посоветуете перестать копаться в хламе прошлого и настоящего и жить светлыми надеждами? – Лицо Влада стало белым, а голос хриплым и срывающимся. Он сделал паузу, чтобы перевести дыхание, а затем продолжил. – Быть может, вы назовёте меня сумасшедшим, как это делали многие до вас? Но кто, ответьте мне, более безумен: псих, подобный мне, пытающийся понять этот мир, или разумные граждане, погрязшие в заботах о шмотках, тачках и прочем хламе, с аппетитом вкушающие ассорти из свежих и не очень свежих новостей об убийствах, террористических актах, военных конфликтах, эпидемиях, экологических катастрофах, о героях и подонках из этого и другого света; любители сюжетов "с кровью", баек "с душком" в дополнение к ужину; патриоты отечественных идеологических кухонь, убеждённые, что их харчи – самые лучшие харчи в мире? Мы все безумны, все. Мы так привыкли жить в этом аду, что он кажется нам почти раем.
