Kitabı oku: «Когда Бог закрыл глаза от усталости», sayfa 2
Ника вернулась с работы и разбудила его. Вечер прошёл легко и беззаботно. Ужинали, смотрели новую комедию по телевизору и хохотали весь фильм. Время от времени частое сердцебиение напоминало Марку о той неприятной ночи. Укладываясь спать, он решил завтра с утра сходить к знакомому кардиологу и непременно начать обследование.
6
Проснувшись от шороха в коридоре, Марк вышел из спальни проводить жену. Целуя в щёчку, пообещал сегодня зайти к кардиологу перед работой.
– Как бы на инфаркт не нарваться, – полусерьёзным тоном сказал он.
– Ты совсем не отдыхаешь со своими двумя работами и статьями! Я тебе давно говорила, что нам пора в отпуск, подальше от твоих мертвецов! Позвони мне после доктора! Я убегаю! Пока!
Марк закрыл за ней дверь и ушёл в душ. Завтракать не стал. Оделся и отправился в больницу.
У знакомого кардиолога, Евгения Андреевича, ещё не начался приём. Марк постучал, ему разрешили войти.
– О, Марк, какими судьбами? Присаживайся, – предложил доктор и посмотрел на часы. До начала приёма оставалось пятнадцать минут.
– Евгений Андреевич, у меня последние несколько дней в груди чувствуется то жжение, то боль. Давайте ЭКГ сделаем, – попросил Марк.
– Конечно, давай с неё и начнём. Катя, – обратился Евгений Андреевич к медсестре, – готовь электрокардиограф.
Марк прошёл за ширму, Катя быстро сделала все необходимые манипуляции. Марк оделся и присел на стул напротив.
– Катя, проверь давление и пульс, внеси в карту, – не отрываясь от расшифровки кардиограммы, давал поручения Евгений Андреевич. – Марк, я не вижу у тебя ни патологии, ни нарушений в органах сердечно-сосудистой системы. Давай проведём мониторинг по Холтеру для полноты картины, ну и сделай клинический анализ крови.
Марк согласно кивнул.
– Катя, займись и потом направление на кровь не забудь выписать!
– Проходите, – Катя указала Марку на кушетку. Марк послушно присел.
Медсестра ловкими движениями прикрепила к телу датчики и монитор.
– Послезавтра приходите в это же время.
– Спасибо, Катя. – Марк улыбнулся, осторожно надел свитер, поблагодарил доктора и вышел, держа в руках направление. Потом быстро спустился на первый этаж и сдал кровь на анализ.
«Схожу-ка я к Борису», – глядя на часы, подумал Марк.
Рентген-кабинет находился в цокольном этаже больницы. Марк потянулся к ручке, как внезапно дверь распахнулась и навстречу двинулся здоровый, двухметрового роста, хорошо одетый молодой мужчина лет тридцати пяти. Марк отстранился, пропуская выходящего. За ним следовали ещё двое. Один поменьше, седовласый, а второй такой же огромный амбал. Марк с седовласым на секунду встретились взглядами.
Жестокие, злые глаза испугали Марка. Как те, из зеркала. Марка накрыла холодная волна. Снова зажгло в груди. Все трое последовали друг за другом по коридору. Марк набрал побольше воздуха, глядя им вслед.
Жжение начало утихать.
«Ничего, – подумал он, – Холтер всё пишет, через сутки я буду понимать, что с сердцем».
Марк зашёл в кабинет. В соседней комнате послышались звуки падающих предметов.
– Борис, ты здесь?
– Да-да, кто там? – торопливо спросил рентгенолог и вышел навстречу.
– Это я, сам звал поговорить.
– А, ну да, проходи, проходи, – Борис указал Марку на диван. По растерянному лицу друга Марк догадался, что тот чем-то озабочен.
– Кто это сейчас вышел от тебя? Мне показалось знакомым его лицо, —спросил Марк, усаживаясь на диван.
– А ты не знаешь? Это депутат думы, уважаемый человек, Герман Львович Шварц.
– Какие у тебя с ним дела?
– Да, – замялся Борис, – он попросил одному человеку помочь…
– Видимо, серьёзная помощь нужна, если сам приехал? – насмешливо, но по-дружески спросил Марк.
7
Марк с Борисом дружили ещё с института и давно были добрыми друзьями и коллегами. В студенческие годы они занимались научными исследованиями и вскоре решили создать криолабораторию. По крайней мере, Марк знал всё или почти всё о Борисе, а Борис о Марке. В свои тридцать три Борис был неженат и тайно завидовал Марку с Никой. У них сложился роман, который вскружил им головы так, что они решили пожениться уже на втором курсе института. Родители обеих сторон были против скоропалительного брака. Но влюблённые никого не слушали.
Марк и Ника влюбились друг в друга сразу же, с первого взгляда, когда увиделись на студенческой вечеринке. Марк принял решение, что он снимет квартиру и они будут жить вместе. Ника боялась уходить из родительского дома, но любовь к Марку оказалась сильнее.
Однажды, когда Марк уже нашёл для них квартиру и перевёз свои вещи, он пришёл и объявил родителям Ники, что делает ей предложение и они уходят жить на съёмную квартиру. Отец Ники разразился страшной руганью. Мама пыталась приводить какие-то разумные доводы, вроде тех, что им всего по девятнадцать лет, впереди у обоих пять лет института и смутные перспективы, так как знакомых в медицине у Марка не было, зато были все шансы после обучения попасть в какую-нибудь захолустную тьмутаракань. И что в провинциальном Задрыпинске Марк сломает жизнь и будущее их дочери, студентке-переводчице, Нике. Но Марк не отступал и стоял на своём – они с Никой уходят. В итоге отец Ники объявил Марку: если забираешь её, то забирай как есть, без вещей и денег.
– А ты, – кивнул он на дочь, – через три дня прибежишь у нас с матерью прощения просить!
– Пап, я только учебники возьму, и мы уйдём! – ответила ему дочь и выскочила из гостиной.
Как только Ника ушла в свою комнату за учебниками, отец вытолкал Марка и запер дверь. Марк, сдерживая гнев, выскочил на улицу и начал звать Нику:
– Ника, я жду тебя! Бери учебники и прыгай!
Ника металась по комнате, собирая в сумку книги и одежду. Отец надеялся, что остановит Нику, но в тот момент, когда он открыл дверь её комнаты, та уже спрыгнула с подоконника первого этажа прямо в руки Марка. Отец в бешенстве бросился к окну и увидел удаляющихся от дома Марка и Нику. Марк нёс её сумку, а она на бегу застёгивала куртку и, прежде чем скрыться за поворотом, обернулась и помахала отцу рукой.
Им приходилось тяжело. Родители Марка и Ники принципиально не хотели помогать, в надежде, что трудности их быстрее разведут и они вернутся каждый в свой дом. Марк, чтобы содержать их с Никой, после занятий в институте брался за любую работу: грузчик, слесарь, уборщик. А ночами сидел за учебниками, зубрил физиологию и биохимию.
Ника, какой бы трудной ни была учёба, тоже пыталась браться за разные подработки: то няней на несколько часов, то чужую собаку выгулять, то троечников по немецкому подтянуть. Бабушка Ники, Серафима Демьяновна, тайком от её родителей приносила еду и оставляла в кармане куртки Ники немного денег с пенсии. Из всех родных только она поддерживала их. Она очень любила свою Никушу, видела, как любит и заботится о ней Марк, и всегда просила Нику беречь их с Марком счастье от чужих глаз.
Прошло полгода, прежде чем родители Марка убедились, что он не собирается сдаваться. Понемногу они начали помогать деньгами, покупать продукты. Марку стало легче, теперь вечера можно было посвящать учёбе и Нике. Прошёл год, и, благодаря стараниям и уговорам Серафимы Демьяновны, отец Ники смирился с выбором дочери. Он приехал к Нике в институт и попросил о встрече с Марком.
На съёмной квартире состоялся взрослый мужской разговор об их с Никой будущем. Было решено, что родители не будут мешать их совместному проживанию. Все понимали, что надо учиться, осваивать профессию и думать о будущем. Родители Ники дали согласие на свадьбу. Свадьба вышла небольшая: родители с обеих сторон, бабушка Ники, Борис, одногруппник Марка и две Никины подружки Ирина и Маша.
Оставшиеся четыре года института быстро пролетели.
Марк выбрал хирургию, Борис рентгенологию.
На последнем курсе института Марка как-то пригласил в операционную морга старый профессор, Дмитрий Алексеевич. Марк не раз бывал в морге, принимал участие на вскрытии и спокойно относился к специфической работе. Профессор попросил санитаров привезти из холодильника тело женщины. Когда те ушли, профессор откинул покрывавшую тело простынь и показал внутри развороченной груди женщины нечто, похожее на голубое лёгкое облачко примерно в половину сантиметра.
– Смотри! – профессор махнул рукой и облачко оторвалось от того места, где находилось, и поднялось вверх. Он дунул, облачко качнулось, отлетело, а потом медленно вернулось на прежнее место в груди.
Марк оторопел.
– Что это?
– Я не могу объяснить. Ни с научной точки зрения, ни с точки зрения здравого смысла. За всю мою долгую практику я такое вижу впервые.
Марк с недоумением смотрел на облачный комочек. Потом сам поднёс руку и махнул, облачко отлетело в сторону от потока воздуха, задержалось и снова вернулось в тело. Подул – то же самое. Облачко неизменно возвращалось.
– Может, это душа? – усмехнувшись, спросил Марк у профессора.
– Может, и душа, никто не знает, как она выглядит, – ответил тот задумчиво. – Эта субстанция не хочет покидать тело. Я пытался ставить преграды, плескал водой, спиртом, кислотой, поджигал. Она растворялась в воздухе, а потом появлялась на прежнем месте. Я позвал тебя, Марк, потому что вижу в тебе хороший потенциал. Я давно заметил на практических занятиях твои незаурядные способности к хирургии. Из тебя получится отличный хирург. Может, придёт время, и ты разгадаешь тайну того, что сейчас увидел. Завтра женщину забирают родственники. Мне нужно закончить работу и убрать тело в холодильник.
– Вам известно, кто она?
– Нет, только то, что она ночью попала под трамвай, поэтому грудная клетка вся переломана. Когда я попытался собрать ей рёбра, то увидел это.
Марк, не отрываясь, смотрел на облачко. Дмитрий Алексеевич достал из шкафчика пузырёк со спиртом и налил две мензурки.
– Выпей!
Марк взял из рук профессора мензурку и сделал глоток.
– Поможешь мне?
– Да, – ответил Марк и поставил мензурку на стол.
– Халат и перчатки в шкафу.
Марк переоделся и подошёл к операционному столу.
– А с этим что будем делать? – кивнул на облачко.
– Ничего, оставим всё как есть, выровняем грудную клетку и зашьём.
Марк помог профессору закончить с телом.
После увиденного Марку несколько дней было не по себе. Он решил встретиться с профессором и обсудить версии. Марк поднялся на кафедру и зашёл в приёмную. За столом вытирала слёзы заплаканная секретарша.
– Варя, что случилось?
– Дмитрий Алексеевич умер! Сегодня утром его жена позвонила и сообщила, что он умер во сне!
Варя судорожно всхлипывала. Марк молчал, пытаясь переварить услышанное.
– Когда похороны? – наконец спросил он.
– Послезавтра.
– Тело в морг уже привезли?
– Не знаю! – Варя зарыдала с новой силой.
Марк задумчиво шёл в толпе похоронной процессии. К Дмитрию Алексеевичу у него осталось много незаданных вопросов, на которые, возможно, ему придётся отвечать самому. И сможет ли он найти на них ответы?..
На кладбище, у гроба, говорили хорошие слова о покойном. Прощались, надрывно плакала жена профессора – сгорбленная, убитая горем пожилая женщина. До Марка дошла очередь бросить горсть земли в могилу. Он подошёл к краю, в душе поблагодарил профессора за всё и разжал ладонь. В тот самый момент, на вдохе, ему показалось, будто внутри него всё наполнилось теплом. Это тепло осело и растворилось. У Марка слегка закружилась голова, и он быстро отступил от края. Попрощавшись, он ушёл. Всю дорогу домой Марк продолжал размышлять о том, что показал ему профессор. В тот день он решил, что станет патологоанатомом.
8
Тем майским вечером папа Марка вернулся со службы раньше обычного. Вид у него был озабоченный. По одному взгляду жена поняла: что-то случилось. Владимир молча вымыл руки и зашёл на кухню. Тося засуетилась, расставляя тарелки и раскладывая приборы на накрахмаленные салфетки. Она поставила перед мужем горячий суп харчо и нарезанный свежий хлеб из любимой немецкой пекарни неподалёку. На сковороде томились ароматные баварские сосиски, их запах щекотал нос и прибавлял аппетит. Тося присела рядом и молча ждала начало разговора.
В соседней комнате пятилетний Марк, сидя на коленках, пускал паровозики по недавно купленной железной дороге. Они мчались по большому кругу, нагруженные солдатиками, пустыми гильзами разного калибра и всяким мелким скарбом из коробки с игрушками. Маленький город внутри круга жил своей жизнью. Здесь были миниатюрные фигурки людей и животных, небольшие пластмассовые домики, переходы и мосты, лес с двумя оленями и зайчиками. Пастушок оберегал своих овечек. Важный начальник станции зажигал красную кнопочку и останавливал поезд. Марк расставил оловянных солдатиков, и те «служили в папиной части и охраняли город». Каждый раз, меняя фигурки местами, Марк придумывал новую историю и очень радовался их приключениям. Он вскакивал с коленок, прыгал на одной ножке вокруг и чувствовал себя невероятно смелым. Потом снова опускался на коленки и продолжал возиться с игрушками.
– Через неделю начинается вывод войск из ГДР. Наша часть первая в списке, – Марк прислушался к папиному голосу. – На семью выделяют всего один контейнер. Подумай и собери только самое необходимое.
– Поняла. Куда тебя переводят? – спросила Тося.
– В часть под Оренбургом.
Марк решил, что они теперь поедут служить в другой немецкий город, и снова закопошился в игрушках. На ночь мама прочитала ему сказку на немецком языке, поцеловала, пожелала спокойной ночи и вышла, погасив свет. Всю ночь Марку снился «оренбург»: то он большим клювом разбивает его паровозики, то летает вокруг, роняя домики и оленей. Марку было страшно, но его солдатики палили из ружей и прогнали «оренбург» далеко-далеко.
В переполненной казарме не нашлось комнаты для семьи Владимира, и он снял квартиру для жены и сына недалеко от части. Стены с засаленными обоями пахли сыростью. Из щелей оконной рамы заунывно пел вечный оренбургский ветер. Солдаты занесли вещи из контейнера в квартиру и попрощались. Как всегда, Владимир был на службе, и Тося начала разбирать дорожные коробки сама. Марк носился между коробками, высматривая свою железную дорогу.
– Марк, не крутись под ногами, иди погуляй во дворе, познакомься с ребятами.
Марк выглянул в окно и заметил троих мальчишек, сидящих на бортике в песочнице.
– Хорошо, мам!
Он быстро спустился по лестнице с третьего этажа и подбежал к мальчикам.
– Guten tag! (Добрый день!) – выпалил он, как своим старым приятелям по военному гарнизону. Ребята оглянулись и смерили его взглядами.
– Чё сказал? – переспросил его белобрысый мальчик лет шести.
– Guten tag! – повторил Марк, улыбаясь.
– А, это немец, который сегодня в нашем доме поселился, – со знанием дела объявил конопатый мальчик в грязных штанах, вытирая непослушную соплю. Ребята с презрительным интересом разглядывали Марка. Футболка с мышонком из заграничного мультфильма, короткие синие шортики, белые носочки и кроссовки.
– Здесь только русские играют, – объявил крепкий мальчик, на полголовы выше Марка, подстриженный налысо, с торчащей жидкой чёлкой. Он заложил руки в карманы и с воинственным видом сделал шаг к Марку.
– Я русский! – ответил Марк.
– А чё не по-нашему говоришь? – придрался белобрысый.
– Мы всегда так в Германии говорили!
– Это тебе не Германия, а Оренбург! Тут говорят просто «привет». Понял?
– Понял! – ответил Марк.
– Чё делать умеешь? – не унимался белобрысый.
– Играть умею!
– Тут все играть умеют! – осмелел сопливый и посмотрел на лысого с чёлкой.
– А в гуся умеешь? – спросил белобрысый.
– Нет, а как? – с любопытством поинтересовался Марк.
– Короче, роем ямку, плюём туда, смотрим у кого слюны больше, понял?
– А зачем в такую игру играть?
– Чтобы понять, кто выиграл!
Марк сдвинул плечами. «Какая странная игра», – подумал он.
Сопливый руками быстро вырыл ямку. Ребята расселись вокруг неё и кивнули Марку. Тот присел на корточки рядом. Первым плюнул в ямку белобрысый, потом крепкий, потом сопливый.
– Теперь ты! – скомандовал белобрысый. Марк плюнул, внезапно получил пинок и оказался лицом в ямке. Его голову придерживали чьи-то руки.
– Пей, гусь немецкий! – услышал он голос белобрысого. И тут Марк понял, как подло обманули его мальчишки. Он попытался сопротивляться, но тут же ощутил на спине и попе удары руками и ногами. Марк напрягся, высвободил голову из песка и закричал. Мимо проходила тётка с авоськами и, увидев, как трое пинают одного, завопила на весь двор:
– Ах вы, паразиты! Щас я, Митька, твоей мамке-то расскажу! Наплодили уголовников! Рецидивисты малолетние! – тётка неплохо знала тюремный жаргон и покрыла им мальчишек.
Белобрысый Митька остановился и с криком «Шухер!» выпрыгнул из песочницы и помчался за соседний дом. Недолго думая, остальные побежали за ним. Спугнув мальчишек, тётка покачала головой и пошла дальше. Марк поднялся. Его душили слёзы. Он посмотрел на грязные руки, коленки и расплакался. Мальчишки выглядывали из-за угла соседнего дома и спорили: сдаст, не сдаст.
– Нечего, немец, выпендриваться, – говорил белобрысый своим товарищам.
– Ага! – поддакивал сопливый. Крепкий тяжело дышал и оглядывался.
Марк отошёл от песочницы и спрятался на корточках под облезлой, покрытой ржавчиной горкой. Он прикусывал губу, чтобы не расплакаться ещё больше, и косился на мальчишек, наблюдавших за ним. Те, убедившись, что во дворе из взрослых больше никого нет, подошли к Марку. Тот поднялся им навстречу и сжал кулачки. Сердечко отчаянно забилось в груди. Нижняя губа выдавала волнение.
– Ну чё, немец, понял, что за игра в гуся? – с насмешкой спросил белобрысый.
– Я русский! Понял?! – Марк с разбегу ударил обидчика головой в живот, потом подскочил к крепкому и треснул его изо всей силы кулаком в нос. Те заныли от боли, ошарашенно глядя на Марка и отступая назад. Он сжал кулаки крепче, ожидая нападения. Но, отступив и корчась от боли в животе, белобрысый Митька повернулся и поковылял со двора, оборачиваясь на своего победителя. Крепкий сжимал пальцами кровавый нос и стонал. Сопливый отскочил назад и рассеянно смотрел на приятелей. Увидев, что Митька уходит, остальные двое поплелись за ним. Отойдя несколько метров, сопливый показал Марку кулак, и вся троица скрылась за углом.
– Господи, Марк! Где ты так перепачкался? – Тося всплеснула руками, завидев в дверях чумазого сына. – Марш умываться! Что произошло?!
Марк поджал губы. Мама помогла ему раздеться, вымыла лицо, помазала коленки зелёнкой. Марк пританцовывал от жгучей зелёнки и терпел.
– Марк, с кем ты подрался? – допытывалась мама и дула ему на коленки. Сын молчал.
– Мама, ты нашла в коробках мою железную дорогу? – с надеждой спросил он, когда боль немного утихла. Тося закрутила зелёнку, вздохнула.
– Сынок, мне пришлось отдать её Владику из соседней квартиры. Папе выделили только один контейнер. В нём не нашлось места для твоей железной дороги. Извини, что не сказала тебе сразу.
У Марка из глаз брызнули слёзы.
– Мама, ну почему? – разрыдался Марк. – Я бы её сам всю дорогу в руках держал!
– Сыночек, я взяла другие твои игрушки, – попыталась успокоить сына мама. – Коробка стоит в твоей комнате.
Марк помчался в маленькую комнату. Он вывалил коробку на пол и начал копаться в горе машинок, динозавров и роботов, в надежде найти хоть одну маленькую детальку от железной дороги. Но ничего не было. Марк залез под стол, поджал коленки и тихо заскулил. Мама остановилась у двери и виновато посмотрела на сына. Марк спрятал голову и заплакал. Горе вселенского масштаба навалилось на него, неудержимые слёзы покатились из глаз ручьями. Тося молча закрыла дверь и занялась неразобранными коробками.
Вечером пришёл папа и, после коротких перешёптываний с мамой в прихожей, зашёл в комнату Марка. Тот по-прежнему сидел под столом.
– Вылезай, Марк! – Владимир присел на стул рядом. Тот вылез и встал напротив, насупившись. – Марк, мама мне рассказала, из-за чего ты на неё обиделся. Ты уже большой и должен понимать, что взрослые лучше знают, как правильно поступить. При первой возможности я куплю тебе новую железную дорогу.
– Я не хочу новую! Я хочу прежнюю! – Марк поджал губы, еле сдерживая слёзы. Ему не хотелось расплакаться при папе.
– Сын, давай без капризов! Мы еле поместили в контейнер самые необходимые вещи! Игрушки к ним не относятся, – голос Владимира стал строже. – Лучше расскажи, что произошло сегодня во дворе?
Марк молчал. Папа вопрошающе смотрел на него.
– Они сами виноваты.
– Кто «они»?
– Ребята во дворе.
– Ты можешь сказать, что произошло?
Марк покачал головой.
– Ладно, я надеюсь, ты поступил как в книжке «Что такое хорошо и что такое плохо»?
– Да, – скупо ответил Марк и кивнул.
– Понятно. Тогда идём ужинать! Нас мама ждёт! Дай пять! – папа протянул сыну открытую ладонь и улыбнулся. Марк положил в неё свою маленькую ладошку. Владимир обнял сына и добавил: – Не трусь, солдат, генералом станешь! Пойдём к маме!
Прошло семь лет. Владимиру предстоял перевод в другой гарнизон командиром части. Документы были готовы, и Тося начала собирать коробки. Марк прощался с друзьями во дворе. Белобрысый Митька, Стёпка, с неизменной жидкой чёлкой, и Жорик в грязных штанах. После той истории во дворе пацаны зауважали Марка. За семь лет ребята сдружились. С Марком всегда было интересно. Он рассказывал им разные истории из книжек и научил приёмчикам, как показывали в боевиках и как учат драться солдат в армии. Поникшие пацаны старались не подавать виду, что им жаль расставаться.
– А у меня батя через месяц из зоны вернётся, – сказал Митька, потупившись, ковыряя носком асфальт.
– А у меня мамка в Москву поедет за шмотками, – похвастался Жорик.
Стёпка не знал, что сказать Марку на дорожку, и выпалил:
– Марк, ты мне друг или портянка?!
Марк улыбнулся и ответил:
– Конечно друг!
– Ладно, вали давай в свою Пермь! – сказал Стёпка и смахнул скупую пацанскую слезу.
Владимир посигналил сыну из служебной машины.
– Пора. – Марк пожал пацанам руки и побежал к машине. Стёпка и Жорик махали ему, пока машина не скрылась за углом. Митька держал руки в карманах. Он по-взрослому сплюнул и отвернулся, пока пацаны махали, приложил рукава к мокрым глазам.
Пермь встретила семью Владимира мокрым снегом. Ему снова пришлось снять для семьи квартиру, поближе к школе, в которой предстояло учиться Марку. Одноклассники приглядывались к нему, а на третий день суровые пермские ребята устроили ему за школой «проверку на вшивость». Пятеро ребят из класса вызвали его на бой. Марк дрался поочерёдно с каждым, а вечером, придя домой, скрыл от мамы синяки под свитером с длинными рукавами. Всю ночь болели рёбра и поясница. Марк скрежетал зубами и терпел. Утром, слегка прихрамывая на ушибленную ногу, пришёл в школу и сел за парту, не обращая внимание на одноклассников, с которыми вчера дрался. Те, перешёптываясь, косились на Марка. Школьный день прошёл как обычно. Перед последним уроком те же пятеро обступили его, и один из них, с которым было драться сложнее всех, сказал:
– А мы ждали, что мамочка прибежит жаловаться.
Марк молча сжимал кулаки.
– Я Костян, – высокий рыжеволосый парень протянул ему руку. Марк молча пожал её. – В SEGA играешь?
– Иногда. Мне в «Мортал Комбат» нравится.
– После уроков с пацанами идём ко мне, сразимся! Родители поздно вернутся.
– Я не пойду, – ответил Марк.
– Зассал? – спросил Костя, и ребята дружно захохотали.
– У меня тренировка по гиревому спорту сегодня.
– А, понятно почему у меня ухо так болит! – пошутил над собой Костя и помял ухо. – А это Дэн, Вася, Игорь и Олег, – показал он на ребят. Марк кивнул. Зазвенел звонок, в класс зашёл учитель физики. Ребята расселись за парты, и начался урок.
Марку интересно было учиться в новой школе. Особенно ему нравились уроки биологии. С пяти лет Марк знал всё о динозаврах, интересовался окружающим миром. Красочные книжки о разных животных и явлениях природы, привезённые когда-то из Германии, он знал практически наизусть.
Однажды учительница биологии проводила наглядные опыты на лягушках. Марк вызвался ей ассистировать. Она удивлённо посмотрела на него и, пожав плечами, согласилась. Марк, к изумлению одноклассников, безбоязненно повторил такие же разрезы на другой лягушке, а потом аккуратно зашил, как показывала учительница. Девчонки морщились и прикрывали рты, пацаны отворачивались, а задиристый Костя упал в обморок. Марк попросил забрать лягушек домой и, когда резаные раны затянулись, выпустил их в пруд.
Начиная с шестого класса Марк выигрывал все районные олимпиады по биологии. Учительница гордилась им и считала его победы своей заслугой. К окончанию школы он точно знал, что будет поступать в медицинский институт и станет хирургом.
9
– Видимо, серьёзная помощь нужна, если сам приехал? – насмешливо, но по-дружески спросил Марк. – Сейчас все дела по телефону можно обсудить.
– Ну, все – не все, а личное общение не заменишь телефоном, – уклончиво ответил Борис. – Как ты?
Марк немного колебался, прежде чем начать рассказывать о себе.
– Борис, ты мой друг, я тебе доверяю, – начал он, осторожно подбирая слова. – Со мной последнее время что-то происходит… Приступы жара в груди участились. Кардиолог, вот, Холтер на меня надел.
Марк подробно рассказал Борису о своих приступах.
– Ну, после того, как кардиолог вынесет вердикт, приходи, сделаем рентген, – подбодрил его Борис.
– Боря, ты не знаешь главного.
И Марк сбивчиво рассказал о пропавшей девушке. Борис внимательно слушал, не перебивая, не задавая вопросов. Когда Марк закончил, Борис молча встал, сходил в соседнюю комнату за коньяком, разлил и дал в руки Марка небольшую хрустальную рюмку. Молча выпили.
– Что я тебе скажу, Марк… Для нашей криолаборатории это может стать прорывом! Возвращение человека к жизни – цель любого криобиолога. Похоже, у тебя появилась способность чувствовать души и оживлять людей. Теперь только нужно понять, по чьей воле. По воле Господа, по воле души или по твоей. Ты теперь ловец душ! – иронизировал Борис. – Раньше для этого понадобилась бы «живая» вода.
– Борис, у меня даже доказательств нет, не осталось никаких следов. Я только помню, что она задышала и открыла глаза.
– Ну, во-первых, и хорошо, что не осталось. История действительно звучит неправдоподобно для врача твоего уровня. В пропажу вмешался кто-то, кому не нужна огласка об оживлении. Во-вторых, кто же откажется вернуться к живым? Тебе же сказала её душа, что у неё жизнь теперь пойдёт по-другому. А в-третьих, у тебя не было выбора, неизвестно, что бы произошло, если бы ты отказался.
– Наверное, ты прав… Борь, меня мучает мысль, что я мог навредить себе, когда вживил в неё душу… – произнёс Марк поникшим голосом. – Я надеюсь, это больше не повторится со мной.
Друзья помолчали, задумавшись.
– Ладно, я пойду. Хочу поработать над статьёй.
– Подожди, ты ничего не рассказал о Нике, как она?
– По-прежнему занята своими переводами с немецкого, иногда в «Крокусе» работает переводчиком. Готовимся к ЭКО, у самих ничего не получается, к сожалению, – вздохнул Марк. – Борис, я уверен, то, что я тебе сейчас рассказал, останется между нами!
– Разумеется, – ответил Борис и допил свою рюмку. – Передай от меня привет Нике!
– Передам, – Марк пожал ему руку и направился к выходу. Уже закрывая дверь, Марк услышал глухой стон в дальней комнате. Он вздрогнул и только сейчас вспомнил, что друг ему так и не ответил, зачем приходил тот тип из Госдумы.
10
Весёлая компания спустилась к реке и начала разгружать корзинки и сумки с провиантом. Пока женщины устраивали пикник и раскладывали на скатерти разную снедь, мужчины с важным видом наполнили дорожные стаканы дорогим виски и отошли в сторонку вести деловые переговоры. Пятеро женщин весело обсуждали вчерашнюю 89-ю серию «Дикой розы», каждая переживала за героиню.
Маленький Боря слонялся вокруг скатерти, не зная, чем себя занять. Молодые мамы оставили своих детей дома с бабушками, а свекровь Ольги отказалась посидеть с пятилетним внуком и ушла на маникюр. Во взрослой компании на Борю никто не обращал внимания, только мама иногда отвлекалась от подруг и вкладывала в ладошку сына то печеньку, то бутерброд. Машинка, которую он взял с собой, ему наскучила, и он слонялся недалеко от компании, гоняясь за бабочками и разглядывая жуков в траве. Иногда рядом шмыгали ящерицы, пугая Борю. Он нашёл веточку и решил отбиваться от «маленьких динозавров». Мальчик тихо передвигался на полусогнутых ногах, оглядываясь вокруг. И вот удача! На небольшом камушке зелёная ящерица грелась на солнышке. Боря обрадовался и резко топнул по ней ногой. Ящерица дёрнулась и юркнула в траву, а под сандалией продолжал дёргаться её оторванный хвост. От удивления Боря ахнул. Потом схватил его и помчался показать добычу маме.
– Мама, смотри!
Он гордо держал в руке дрыгающийся кусочек и с победным видом демонстрировал трофей. Компания, сидящая на траве вокруг скатерти, обернулась. Женщины, увидев кусочек живого хвоста, завизжали. Папа Бори подхватился на ноги, вырвал из рук сына хвост, зашвырнул далеко в траву и отвесил сыну затрещину.
– Нечего таскать сюда всякую дрянь!
Женщины заохали, прикладывая руки к груди и манерно рассказывая друг другу о своём испуге. У Бори выступили слёзы. Мама с укором посмотрела на него и покачала головой. Компания повернулась к столу и продолжила весёлый разговор. Боря сел в траву и, поджав коленки, заплакал. Ухо горело, от обиды перехватило дыхание. Он так хотел показать всем, какой он смелый, а получил затрещину.
«За что? За что?» – не понимал Боря. Немного успокоившись, он вытер слёзы и одиноко побрёл по траве к реке, размахивая прутиком.
«Интересно, а у жука будет дрыгаться лапка, если я её оторву? А у бабочки?»
Боря придумал себе занятие. Он поймал божью коровку и оторвал ей лапку, потом вторую. Обернулся на компанию взрослых. Они хохотали и пели песню под гитару. Папа и мама сидели к нему спиной. Боря бросил божью коровку, придавал ногой. На песке образовалась мокрая лепёшка. Два красных крылышка ещё раз встрепенулись и замерли.
«Вот бы показать это тем тётям! Они бы разбежались, и мама осталась бы со мной!» – вздохнув, подумал Боря. Он бросал маленькие камешки в реку и копал руками песок. Неожиданно в кустах Боря услышал шипение.
«Интересно, кто там?» – он раздвинул куст, как вдруг серая лента впилась ему в ладонь. Боря закричал от страшной боли и побежал к взрослым, с болтающейся лентой на руке. Ольга услышала крик сына и встрепенулась. Все вскочили. Мальчик бежал к ним и тряс рукой, пытаясь сбросить ленту. Он истошно кричал.
– Гадюка! – крикнул мужчина из компании. Женщины заорали и бросились врассыпную к своим машинам на пригорке. Мужчины в ступоре смотрели на приближающегося мальчика. От взмаха руки серая лента оторвалась и пропала в траве. Папа рванул навстречу Боре, подхватил его и в растерянности остановился.
