Kitabı oku: «Кольцо Шамбалы», sayfa 4
«Ничто так не сближает собеседников, как общие корни. Молодец, Анна, ты на верном пути!»
И Зоя плеснула в кружки своего напитка. Анна собрала всю волю в кулак, разговор с Зоей явно наладился, и она не могла сейчас все испортить. На этот раз она смогла сдержаться. Тепло разлилось по всему ее телу.
– А в Дрездене тебе приходилось бывать? – вдруг спросила Зоя.
– Шутишь?! Это мой родной город, я там родилась, мои родители жили в нем. А ты тоже там бывала?
– Да, приходилось. Я жила там несколько месяцев.
– Чудесный город, не правда ли?! Ты была в знаменитой дрезденской галерее?
– А то! – Зоя ухмыльнулась. – Мы тут тоже вроде как не совсем бескультурные!
– Тебе понравилось?
– Ну, скажем так, современное искусство мне нравится больше.
– А ты к друзьям в Германию ездила или по делам?
– Я ездила к мужчине.
Анна подняла на Зою удивленные глаза.
– Да, – продолжала Зоя, не заметив ее взгляда, – мы познакомились по Интернету, долго общались. Потом он выслал мне приглашение. Он был намного старше меня, у него было какое-то хорошо отлаженное дело, кажется что-то связанное с компьютерами, он жил в свое удовольствие, катался по миру. Все было хорошо, нам было интересно вместе, он показывал мне свои любимые места, возил даже к своим друзьям. Но пришло время отъезда, я села в самолет и улетела домой.
– И что дальше?
– А ничего. Один раз он мне прислал открытку по электронной почте на Рождество, вот и все.
– Этот мужчина был очень глупым, если в таком возрасте не хотел заводить семью. А может он просто испугался твоего сильного характера.
– Да, это уж точно. Характер мой не каждый способен вынести, я это знаю, но что поделаешь, что бог дал! – Зоя усмехнулась.
– Многие мужчины хотят видеть рядом с собой слабую женщину, не способную принимать важные решения. Они боятся, хотят чувствовать себя главными, само утверждаются за счет других. Но это проявление слабости и в какой-то степени глупости.
– Я вообще считаю, что женщины гораздо умнее мужчин. И если бы это было не так, то не пытались бы они так яростно нас принижать! А то ведь вон как боятся, защищают от нас свои сферы деятельности как мать своего грудного ребенка от стаи волков! А мы, что разве не люди?! Разве мы не достойны заниматься всем тем же, чем они? Чем мы хуже, вот скажи ты мне?
Анна промолчала. Она с трудом понимала, о чем говорит Зоя, ведь борьба женщин за равенство давно уже закончилась, и они отвоевали свои право быть наравне с мужчинами. «Или, может, это случилось только в Европе, а здесь в Сибири все осталось, как и много лет назад?» – подумала Анна. А может Зоя просто феминистка. А что? Вполне может быть. Среди ее коллег по работе встречались такие, кто полностью отрицал роль мужчины в обществе, они считали, что женщина может со всем справиться сама, поэтому никогда не выходили замуж, не рожали детей, а занимались карьерой и самореализацией. Но Анна считала, что рассуждать так могут либо лесбиянки, либо сумасшедшие. Ведь это так прекрасно о ком-то заботиться, делить обязанности и хоть иногда чувствовать себя слабой, зная, что тебе помогут.
– Но не все же мужчины такие, бывают и другие, просто их не так много. Да и без мужчин бы не было продолжения рода, и человечество бы вымерло? – Анна решила развить тему дальше.
– Я так не думаю. Давай предположим, ну чисто гипотетически, что на свете не станет мужчин. И что? В настоящее время существует огромное количество банков спермы. Родятся новые мужчины, которые через двадцать лет, а может даже и меньше, снова будут готовы к размножению. А если не станет женщин, то, что тогда? Конечно, яйцеклетки тоже можно заморозить, но пока еще не изобретены инкубаторы, способные вырастить ребенка с первых минут соединения двух клеток. И я почему-то очень сомневаюсь, что когда-нибудь это будет сделано! Вот такое равенство полов получается!
Анна задумалась. В словах Зои что-то было. Когда она увидела Зою впервые, то вообще не могла предположить, что эта грубая, где-то даже хамоватая женщина может нормально общаться, рассуждать на серьезные темы, быть приветливой и искренней. «Внешность иногда бывает очень обманчива» – подумала Анна.
– Зоя, а у тебя есть дети?
– И да, и нет, – Зоя грустно улыбнулась.
– Как это?
– Я бы не хотела об этом говорить!
– Прости меня, если я тебя обидела. Я не специально, – смутилась Анна.
– Впрочем, ладно, ты посторонний человек, скоро мы расстанемся и никогда в жизни больше не встретимся. Так что слушай, пока я добрая. Я воспитываю мальчика, он сын моей двоюродной сестры. Она с дуру в семнадцать лет залетела, и еще в роддоме написала отказ от ребенка. Моя мама, когда об этом узнала, сразу же подала бумаги на усыновление, ребенка еще не успели отдать в другую семью. В общем, по документам, матерью ребенка считается моя мама. Она Игорька очень любила, души в нем не чаяла, воспитывала его как родного, а где-то даже и лучше. Но три года назад мама умерла, она не болела ни одного дня, просто легла вечером спать, а утром не проснулась. Наверное, бог наградил ее за ее доброту. Она была святой женщиной, всегда всем помогала, ее все очень любили.
Зоя взяла из пачки последнюю сигарету и закурила. Пачку она смяла и бросила в угол. Зоя курила молча, было видно, что эти воспоминания причиняют ей страдания, бередят старые раны, но в тоже время она явно хотела выговориться, слить накопившуюся в душе боль на кого-то постороннего, кто не знает ее и не осудит. Анна всегда считала, что неплохо разбирается в людях, но она даже предположить не могла, что у этой внешне суровой женщины в душе могут копиться такие тяжелые переживания.
– После смерти мамы я оформила опекунство над Игорьком на себя. – Зоя прервала молчание. – Теперь я воспитываю мальчика, который по официальным документам является мне братом, а по крови двоюродным племянником. В прошлом году я отдала Игорька в кадетский корпус. Я снимаю однокомнатную квартиру с подругой, так что школа – интернат – наш единственный выход. Вот такая вот веселая история. Так что сама решай, есть у меня ребенок или нет.
Анна почувствовала себя неловко, было видно, что Зоя очень переживает из-за этой ситуации. И Анна боялась, что теперь она больше не захочет с ней говорить. Но напротив, Зоя как будто даже взбодрилась. И Анна неожиданно для себя поняла почему. Накопившаяся в душе боль медленным ядом отравляет хранящего в себе все переживания. Анне тоже захотелось говорить, захотелось сбросить с себя груз забот, проблем и переживаний, накопившихся в душе за долгие годы. Зоя поделилась с ней самым сокровенным, и Анна понимала, что чтобы она ей теперь ни рассказала, все это останется между ними.
Анна подняла глаза. Оказывается, все это время Зоя пристально смотрела на нее.
– А у тебя дети есть?
– Да. Дочка, двенадцать лет.
– А как ты справляешься, ты же сама сказала, что не замужем и часто ездишь в командировки?
– Она живет с моим мужем, у нее гувернантка, он считает, что так для нее лучше.
– То есть ты, выходит, своего ребенка бросила? Оставила мужу, а сама живешь в свое удовольствие, катаешься по миру? А по тебе так не скажешь, вот бы никогда не подумала!
– Нет, ты все неправильно поняла. Ребенка с мужем оставил суд.
– У вас что в Германии так принято? У нас, например, ребенка отдают отцу только если мать наркоманка, алкоголичка, ну или что-то в этом роде. А ты, оказывается, не так проста, как кажешься на первый взгляд!
– Это очень долгая и запутанная история.
– А я никуда не тороплюсь!
Анна замешкалась. В ней боролись два чувства – природная скрытность и желание выговориться, и пока первое не победило второе, она начала говорить.
– Все началось много лет назад. Я тогда только окончила институт, по образованию я журналистка, и поступила на работу в редакцию одного еще не очень известного журнала. Работа открывала много перспектив, журналу пророчили большое будущее. Через год я уже наработала себе имя, мои статьи пользовались большой популярностью. Мне было 23, жила я одна и поэтому…, – Анна замялась, – забыла, как сказать по-русски, в общем, брала любую работу, постоянно ездила в командировки.
Однажды, поздно вечером, мне позвонили из редакции, сказали, что поступил срочный заказ, необходимо было вылетать в Париж, билеты были уже куплены, за мной отправили машину. Родители в это время уже легли спать, я зашла к ним в комнату оставить записку. В ту ночь я видела их в последний раз. На следующий день вечером мне позвонили в отель и сообщили, что они погибли в автокатастрофе, все было так странно и глупо – они въехали в грузовик, который стоял на светофоре. Полиция потом говорила что-то о том, что у машины были какие-то проблемы с тормозами. Отец с самой войны, с пятнадцати лет, был за рулем, и, не смотря на преклонный возраст, прекрасно водил.
Я первым же рейсом вылетела домой. В аэропорту меня встретил папин ассистент, он отвез меня на своей машине домой, помог с похоронами, в Германии ведь у нас совсем не было родственников: у папы была только мать, которая умерла во время войны, а все мамины родные были в России, но отношения с ними она почему-то не поддерживала. Родители вели достаточно замкнутый образ жизни, у них почти не было друзей.
После похорон он был со мной рядом все время, поддерживал меня, пытался как-то отвлечь, оформил мне на работе отпуск, решал все мои проблемы. В общем, легко и незаметно получилось так, что мы стали жить вместе, он просто пришел однажды, и уже никому из нас не приходило в голову, что он может уйти. Когда через месяц он уехал на пару дней по делам, я поняла, что уже не представляю своей жизни без него. Я бродила по пустому дому, не зная чем себя занять. Первый раз после гибели родителей я зашла в их комнату, здесь все было как при них. Я села за мамин туалетный столик, долго смотрелась в зеркало, не решаясь нарушать покой этой комнаты, а потом взяла и открыла коробку с украшениями. Из нее буквально выпрыгнуло колечко и покатилось по столу. Это было то самое кольцо, которое отец подарил маме, когда они жили еще в России, она носила его всю жизнь и никогда не снимала. Но в тот вечер, когда родители разбились, кольца на маме не было. Не знаю почему, но я одела его на палец, удивительно, но оно сидело на мне, как влитое. Это было странно, ведь у нас с мамой разный размер руки. Снять кольцо я уже не смогла.
Через два дня вернулся Марк. А еще через неделю я узнала, что беременна. Он был так счастлив. Ему тогда было почти сорок, а детей у него еще не было. На следующий день он приготовил ужин, зажег свечи и сделал мне предложение. Мы поженились на Рождество, гостей на свадьбе не было, нам было так хорошо вдвоем, что просто не хотелось никого видеть, да и общих друзей мы еще не завели, а его родители жили в другой стране. Я уволилась из редакции, и мы переехали жить к нему, в маленький, но очень уютный домик в пригороде Дрездена. А летом родилась Мария, мы назвали ее в честь моей мамы. Марк души в ней не чаял, баловал нас постоянно. Мы все были безмерно счастливы.
Так мы прожили два года. А затем все перевернулось с ног на голову. Однажды муж с дочкой на выходные улетели к его родителям в Лондон. У меня в городе были кое-какие дела, я в это время уже работала в редакции одного журнала, так что мне пришлось остаться. Я отвезла их в аэропорт. На обратном пути, стоя на светофоре, я увидела своего бывшего коллегу Адама, мы не очень-то ладили раньше, но уже прошел ни один год, старые обиды забылись, и захотелось поболтать, узнать новости про бывших коллег. Он тоже меня узнал и уже направлялся к моей машине.
Я подвезла его, ему нужно было в отель. По дороге мы разговорились, было интересно вспомнить прошлое. Настроение у меня поднялось.
Когда я ехала домой, меня остановила полиция: проверили документы, поинтересовались, что у меня в пакете на переднем сидении. Я сначала даже не заметила, что Адам забыл пакет. Полицейские обнаружили там полкилограмма какого-то белого порошка. Самое странное, что Адама полиция не нашла, он как в воду канул. Проверили редакцию, и оказалось, что никакой Адам Свонт никогда в ней не работал. Марк приехал сразу же, нанял адвокатов, но когда узнал, что в деле замешан мужчина, с которым я раньше была знакома, подумал бог весть что, решил, что он был моим любовником, что я специально не полетела с ними в Лондон, и подал на развод. Учитывая все сложившиеся обстоятельства, дочку оставили жить с ним. Мне разрешено встречаться с ней раз в неделю, на выходных, под обязательным контролем мужа или социального работника.
С работы меня сразу же выгнали, как только узнали про эту историю. Только через год я смогла найти работу, выручили старые связи отца, он был писателем, и то, что я действительно хорошо пишу, правда издаюсь я теперь под псевдонимом, так как мое дело имело широкую огласку, и редакция не хочет иметь грязное пятно на своей репутации.
Теперь я живу в доме родителей, мотаюсь по свету, по выходным я, правда, всегда в городе – встречаюсь с дочкой. Муж меня так и не простил, правда в последнее время он стал лучше ко мне относиться, мы стали часто гулять втроем в парке, и я очень надеюсь, что когда-нибудь все станет как раньше, ведь я так их люблю.
Но самое парадоксальное в этой ситуации то, что проведенная полицией экспертиза показала, что в пакете оказалась просто мука. Только представь всю абсурдность ситуации – полкилограмма муки изменили всю мою жизнь! К сожалению, близкие мне люди так и не поверили в подлинность результатов экспертизы и считают их сфальсифицированными.
Когда Анна закончила говорить, за окном уже смеркалось. Во рту у нее пересохло. Она чувствовала себя полностью опустошенной, выжитой как лимон. Анна поймала себя на том, что закончила свой рассказ на немецком. Видимо, непроизвольно перейдя на язык, на котором ей проще было выразить свои мысли. Она подняла глаза на Зою, судя по ее взгляду, было ясно, что она все поняла.
Зоя достала из кармана новую пачку, вынула сигарету, закурила. Глубоко затянулась. Затем плеснула в стакан еще немного жидкости из бутылки, и сделала пару глотков, затем встала и начала расстилать на нарах некоторое подобие постели. От мысли, что придется ложиться на это нечто, становилось противно. Анна решила, что ложиться не будет, лучше выждать момент, когда Зоя заснет и попытаться что-то сделать.
Можно попытаться оглушить ее поленом, главное, чтоб она заснула, поскольку справиться с такой крупной женщиной непросто. Итак, Анна дождется момента, оглушит Зою, заберет у нее ключи от наручников, освободится, и что дальше? А как взять полено, если руки связаны? Ты об этом подумала, умница? Ладно, сейчас придумаем, все равно нужен полный план. Надо обязательно пристегнуть Зою, а потом бежать. Но куда? Тут горы, куда бежать знают только местные. Но им бегать незачем, они тут живут. Просить помощи у встречных? Тоже глупо, надо самой выбираться до более-менее крупного поселка, где есть полиция и телефон. Телефон! У Зои есть спутниковый аппарат, вот она его выкладывает на нары! Это же мой телефон! Она вытащила его из моих вещей! Надо будет срочно позвонить в редакцию и сказать, что с ней произошло! Пусть они предпримут что-нибудь. Пусть позвонят в посольство! В Русскую полицию! Бред, ей вообще могут не поверить, этот проклятый помощник редактора Эрик будет всех убеждать, что она снова взялась за старое. Что это все бред и, памятуя о ее прошлом, лучше вообще уволить ее не дожидаясь возвращения! Да, она отчетливо поняла – звонить-то некому.
Вся жизнь подталкивала ее к тому, что произошло, теперь это казалось ей совершенно точным. Нет случайностей, все случайности лишь исключения закономерных последствий, которые в свою очередь тоже последствия других последствий. Может так и суждено ей затеряться где-то в горах, в чужой стране, далеко от родины. Возможно, к случившемуся надо относиться иначе, просто кто-то невидимый дергает за ниточки судьбы, и эти ниточки переплетаются с ниточками судеб других людей, и где-то лишь касаются друг друга, лишь чуть изменяя привычный ход вещей, а где-то сплетаются тесно, порой опасно смертельно, изменяя всю жизнь. Когда вырываешься из привычного хода событий, попадаешь в водоворот, который может привести неизвестно куда, нити эти так запутываются, что процесс становится необратим, и все больше новых людей втягивается в этот водоворот. Новые знакомства. Как раз, несколько часов назад, в самолете, встретив своего попутчика, Илью, у неё возникло чувство, что вокруг начинается, этот самый водоворот. Этот Илья показался ей каким-то необычным. Он оставил ей визитку, написал телефон в России. Кажется, у него свой отель здесь, на Алтае. Точно! Этот человек не будет насмехаться. Вот кому можно позвонить, вот кто поймет и сможет помочь!
Зоя сняла куртку и положила на нары рядом с телефоном.
– Ну что укладываться то будем? Надо бы выспаться, дорога то дальняя предстоит! – спросила она.
– А давай, чай попьем, – Анна постаралась насколько возможно ласково смотреть на свою надзирательницу.
Зоя вздохнула, глубоко затянувшись, потушила окурок.
– Уговорила, – она слегка улыбнулась.
Зоя встала, взяла те кружки, из которых они только что пили, и не ополаскивая, наполнила их кипятком. Затем сыпанула заварки из пачки, отдельно в каждую кружку. Через секунду перед Анной стояло парящее, темно-мутное поило. Надо было действовать быстрее.
– Зоя, я согласна. Давай разберемся с этим сами. Тогда надо уехать отсюда. Но я не знаю, что делать с кольцом! Я же даже снять его не могу!
Зоя подула на жидкость в своей кружке
– Я знаю человека, он тут живет в одной деревне, шаман он, думаю, нам поможет, – Она взглянула на Анну, помолчала и добавила. – А ты мне сразу понравилась! – и, отхлебнув из кружки, добавила. – Давай браслеты сниму…
«Доверчивый народ эти русские» – подумала Анна.
Анна встала и повернулась спиной к своей надзирательнице. Чужие руки коснулись ее запястий. Лёгкий стук металла по металлу и наручники сняты. Зоя положила их на стол, не застегивая. Анна повернулась к ней лицом и села не лавку. Взяла в руки кружку с дымящимся пойлом, поднесла к лицу и стала дуть. Слегка улыбнулась.
– Когда едем? – Анна посмотрела на Зою.
В ответ – вполне ласковый взгляд выпученных больших глаз, улыбка.
– Допьем и едем. Коней только надо заседлать.
Анна кивнула. Резким движением она выплеснула горячее содержимое прямо в эти выпученные глаза. Зоя от боли дико закричала, руками закрыла лицо, она пыталась подняться, но лавка была слишком близко придвинута к столу. Анна мгновенно схватила первое, попавшееся под руку полено, и с силой ударила им куда-то в сторону Зоиной головы. Глухой звук выдал удар, Анна поняла, что не промахнулась, ударила ещё, ещё. Зоя дико орала, пытаясь закрыть руками голову. Ещё один удар и она вдруг замолчала, осела на лавку, опустила руки и рухнула на пол. Анна схватила лежащие на столе наручники, обмякшее тело легко поддавалось, Зоины руки оказались за спиной и в мгновенье на запястьях защелкнулись наручники.
Сердце дико билось, выпрыгивая из груди, Анна даже не ожидала, что все так легко может получиться. Вот только что делать теперь? Мысли вдруг пропали, словно испугавшись драки, она ощутила легкое оцепенение. Что теперь! Она в горах черте где, в чужой стране, без связи и транспорта, одна. За ней охотятся какие-то сумасшедшие идолопоклонники. О, да это уже мысли! Что-то она уже думала на эту тему недавно. Анна попыталась собраться. Сердце мешало. Она огляделась, на столе стояли две перевернутые кружки, опрокинутая бутылка. Трясущимися руками она отвинтила пробку и сделала глоток, тепло, еще один глоток. Стало легче, реальность постепенно возвращалась. Точно, она хотела позвонить, надо найти телефон. В этот момент с пола раздался стон, Зоя слегка пошевелилась. «Значит, жива», – мелькнула мысль. – «А вдруг наручники не застегнулись?» Она наклонилась к лежащей на боку Зое. Нет, наручники были хорошо застегнуты, а ноги свободны, это плохо. Под нарами валялся какой-то кусок провода, она связала им ноги.
«Теперь хорошо, надо найти телефон».
Телефон лежал на нарах, Анна взяла его, нажала кнопку включения. Дисплей приветливо загорелся зеленым светом, но сигнала не было.
Глава 5
Дверь сарая закрылась, все погрузилось в привычный уже полумрак, но глаза быстро привыкли. Света, проходившего сквозь щели, вполне хватало, чтоб различать окружающие предметы.
– Красавица, что так побледнела, приплохело тебе? – услышал он голос Зои. – Ах ну да, конечно, вы же у нас высокая гостья! Куда нам, простым смертным до вас! Это мы твоему другу гостинец оставили, пусть расслабится, погуляет. Любит он на дармовщинку выпить и закусить.
Сказочник очень разозлился:
–Эй, Зойка, ты ведь тоже халяву любишь,– он на секунду запнулся,– особенно когда она приходит на пару с богатеньким мужичком. Жаль только, что это случается все чаще не с тобой или эта, не наяву.
– Помолчал бы уж, важная персона, помолись лучше, пока у тебя есть такая возможность! – услышал он в ответ.
«Видимо меня уже хоронят, – мелькнула мысль. – Не дождётесь, твари!»
Нужно было как-то освободить руки, но как? «Ножа нет, забыл дома! Детский сад, блин, тоже мне, бывалый таёжник! Да и все равно бы, нашли, отобрали, дома сохраннее. Домой вернусь, ножичек… Тьфу, о чем я думаю?! Мне же молиться предлагают. А когда предлагают молиться?» – не успев себе ответить, Сказочник как-то вдруг вспотел. «Перед смертью предлагают помолиться, перед смертью…» – спокойно ответил внутренний Голос. «Заткнись, нытик!» – ответил Сказочник Голосу. – «Всё ты норовишь сбить с толку и в панику меня ввести, сам знаю! Щас че-нибудь придумаю! Расправлю плечи богатырские!». «Ну-ну!» – усмехнулся Голос. Сказочник замотал головой, отгоняя дурные мысли, и попытался встать. Ноги тоже были крепко связаны. Он навалился на стоящую рядом деревянную бочку, она оказалась пустой и сгнившей. Бок бочки легко смялся, и она опрокинулась. Под ней оказался всякий хлам, какое-то тряпьё, кусок ржавого железа, веревки.
«Может попробовать дверь выбить?» – подумал Сказочник.
«Щас выбьешь!» – ответил Голос, – « Вот только рогами в дверь упрешься, баран!». Да уж, это был голос не бравого Сказочника, а простого Лехи, связанного по рукам и ногам, как самый настоящий баран, которого жестокие пьяные чабаны выбрали из отары на утренний шашлык.
«Ну, нет! Меня так просто не возьмешь, не на того напали, гады!» – разозлился Сказочник. – «Вы еще меня узнаете, выведу вас на чистую воду!»
Снаружи было слышно какую-то возню. Видимо Зоя с этим, как его, Германом, кажется, собирались куда-то везти Анну. Но зачем? Что вообще нужно было этим людям от простой журналистки. Неужели у Зойки на почве одиночества и безденежья совсем плохо стало с мозгами, и она решилась на похищение иностранки?! Может, они хотят получить выкуп? Но здесь! Это же Сибирь, тут людей не крадут! И что это за Герман, лицо у него какое то знакомое! Да, надо срочно выбираться! Стоп, они говорили про какое-то кольцо! Это кольцо было у Анны, но зачем им это кольцо? И вообще могли просто попытаться украсть его!
Вдруг Сказочник услышал снаружи голос – Зоя что-то говорила, он не расслышал. Какой-то шум, фырканье. Ха, да они на коней садятся! Точно на коней, видимо пойдут в горы, туда, где на машине не проедешь.
–Эй, Леха, отдыхай тут, а мы поехали, – услышал он снаружи. Что за баба эта Зоя, вроде умная, но столько в ней злости, столько желчи.
Сказали еще что-то, но слов разобрать было нельзя.
Сказочник вновь осмотрелся. Ничего, что могло бы помочь ему освободится от пут. Даже битого стекла нет. Обычно в таких местах полно пустых бутылок, банок консервных. Местные жители убирать за собой не привыкли, где распивают «огненную воду», там и тару бросают. «Огненная вода», правда, теперь водкой зовется, теперь все грамотные, да уж! Правда, грамота чистоплотности людям не добавила, но это как водится, читать-писать умеем, стало быть, знаем, что пьем. А когда знаешь, что пьешь, а главное, с какой благородной целью, например в праздник, так банальная пьянка сама собой транспонируется в приличное застолье. «Эх, дернул меня черт, попёрся я за этой немкой! Вот сидел бы дома, Василия позвал бы, картошечки нажарил. Уже бы сейчас за второй пошли!» – Сказочник глубоко вздохнул. – «Хотя, в лагерь все равно надо было ехать… Однако! А какая разница, не важно, днем раньше, днем позже поехать, главное, что мог спокойно ехать, без Анны этой».
«Эй, сопли вытри! Забыл, чё искал? Или подыхать тут будешь? Тогда я пошел, поищу кого поактивнее» – внутренний Голос скребся где-то в горле, под кадыком.
Сказочник еще раз глубоко вздохнул. Что же за сарай такой, прям как в тюрьме, ничего колющего и режущего нет, видимо, все подготовили заранее, убрали всё лишнее. Да, толковые ребята! Поди, Герман такой опытный, Зойка – дура, сама не допрет. А этот знал, что не с простым человеком будут иметь дело, а с самим Лёхой. Он то уж парень бывалый, и в огне не горит и в воде не тонет. Не раз ему снился сон, как он в западне, вокруг огонь, всё рушится, как в кино, а он выбирается из огня чудом. Хорошо, что огня нет. А то наяву чудес не бывает.
Вдруг Сказочник услышал, как вскрикнула Зоя. Точно, это был её голос, не Анны. Вот приближаются шаги.
«Зойка, чего-то, вернулась, неужели за мной?» – подумал он.
Вот что-то хлопнуло и, резкий запах бензина! Вспыхнул огонь. Сарай стал наполняться едким дымом.
«Вот тебе и сон в руку!» – хихикнул Голос. – «Получите, распишитесь!»
Сказочник лихорадочно замотал головой в поисках спасения. Веревки, гнилая бочка, кусок железа, какое-то колесо, пластмассовое ведро в углу. Стоп, железо! Это же не просто железо, это серп! Да, старый, ржавый серп! Как его проглядели похитители? Спасибо Ангелу-хранителю, не забыл он про бедного научного сотрудника.
Сказочник повернулся на бок и попытался подползти ближе, чтоб руками можно было ухватить серп. Вот он, но что-то не идет, он, похоже, чем-то зажат. Леха, как смог, потянул серп на себя. Под ворохом мусора зашевелилось еще что-то. «К чему-то большому приварен» – мелькнула мысль. Пришлось пытаться перерезать веревку так.
Огонь уже завладел почти всей передней стеной и подползал к крыше. Спасали только щели в стенах. Через них воздух в достатке поступал внутрь сарая, огонь его быстро поглощал, и уносился вверх, поэтому, дыма внутри почти не было. Еще какое-то время, а оставалось его всё меньше, можно было дышать. Вот веревка стала слабее, еще немного… Всё, руки свободны. Сказочник вновь попытался встать. Связанные ноги плохо слушались. «Куда бежать?» – впереди пылал огонь, с других сторон стены были из толстых досок. Видимо только через дверь, объятую пламенем.
В такие минуты, или даже секунды, человек сам не знает, как думает и что делает. Сказочник вдруг схватил гнилую бочку, под которой нашел серп, и, как будто это был баскетбольный мяч, бросил в сторону двери. Старая бочка на мгновенье скрылась в огне, брызнули искры, послышался треск, огонь и дым закружились, образуя подобие маленького вихря, вылетая за выбитой дверью. Впереди была свобода. Сказочник, не раздумывая, прыгнул вперед, насколько позволяли связанные ноги. Как в школе, прыгая в длину. Когда-то давно это у него хорошо получалось.
Мгновенье, и он наружи. Ноги опалил огонь, дикий жар, видимо, он не достаточно далеко прыгнул. Сказочник рванул ноги на себя, и каким-то чудом, перекувыркнувшись через голову, оказался в стороне. Штаны дымились, ноги сильно болели. Он лежал у избушки, рядом валялась гора пустых стеклянных бутылок. В сторонке стояло ржавое ведро, Сказочник дотянулся до него. В ведре что-то плескалось, наверное, дождевая вода. Он потянул ведро к себе. Точно – вода. Попытался сесть, стал поливать водой ноги. Вода была прохладной, солнце еще не добралось до неё. Становилось легче.
Ведро опустело, Сказочник подполз и прислонился к завалинке. Он посмотрел вверх – голубое безоблачное небо лежало на редких белых облачках, по сторонам поднимались каменистые склоны невысоких гор, местами поросших травой и редкими деревьями. Сказочник взял бутылку из кучи и с силой ударил ее о лежащий рядом камень. Отколовшееся горлышко осталось в руке, можно было освободить ноги.
Сарай весело пылал, огонь уносил в небо серо-белый дым. Слева были открытые ворота, справа забор, невысокий, можно легко перебраться… «В ворота лучше не высовываться, вдруг они недалеко отъехали» – Сказочник вообще не мог представить себе, как долго он выбирался, сколько времени прошло с того момента, как подожгли сарай.
А кто же поджег-то? Кто так его, Лёху, не любит, что способен убить?
«Поищи лучше, кто тебя любит!»
«Какой гад этот внутренний Голос! Вечно сбивает с толку!» – рассердился Лёха.
«Я тебя ни откуда не сбиваю, если чё!» – заметил Голос. – «Я – это ты. Причем, заметь, не худшая твоя сторона! Без меня бы ты уже совсем сгорел, там, в сарае! Сопли распустил! Еще на ромашке погадай, любит, не любит. Тьфу! Как баба, честное слово. Мозг свой напряги, тут не в любви дело, просто ты много знаешь. Есть такая поговорка: «…он слишком много знал» Ну чё, всосал?».
«Прав, братишка!» – вздохнул уже не Лёха, а бывалый Сказочник.
Ясно было одно – он вляпался во что-то серьезное, раз его хотели убить. Еще неизвестно, куда увезли Анну. Хорошая девчонка, наивная, как и все цивилизованные люди, жаль её. Все-таки найти надо немку! Возвращаться без нее нельзя, чего он в лагере скажет? Пропажа человека, тем более иностранки – дело серьезное! А тут не просто пропажа, похищение! Надо во всем разобраться, кто за этим стоит и зачем. Зойка, что ли? Не может же она одна все организовать, наверняка у неё есть какой-то кукловод. А главное, зачем ей это. «Мотив! Ты мотив в её поступке ищи!» – подсказал мудрый Голос. Мотив? Действительно, какой у нее может быть мотив? Стоп! А с чего это он решил, что Зоя инициатор похищения, может это и не она вовсе? Ей-то это все зачем, мотив у нее всегда один – зависть. Так это скорее применительно к своим, институтским, а тут человек посторонний, даже из другой страны. Скорее всего, Зойка просто исполнитель! Но кто же может за всем этим стоять? Вдруг Герман, уж больно он суровый? Из них двоих, он – явно главный! А может, есть и еще кто, повыше Германа? Возможно, он даже там, в лагере, и, стоит ему, Лёхе, показаться, с ним тут же расправятся, или сдадут ещё куда, как похитителя. Ну уж нет, так просто он сдаваться не привык! Лучше, пусть все считают его мёртвым. Надо самому все выяснить, а там видно будет.
«Отлично, пять баллов!» – уверенно сказал Голос. – «Вперед, бродяга!»
