Kitabı oku: «Эскортница», sayfa 3
Глава 7
Мир переворачивается. Нутро сжимается, я дыхание задерживаю, мечтая оказаться в другом месте.
Артём рядом совсем. Чужой. Нелюбимый.
Я сделала всё правильно: соблазнила. Но радоваться не выходит. Пусть это закончится быстрее.
Послушно и максимально нежно обнимаю его за шею. Дрожу. Истерзанное сердце ухает в пятки, в ушах шумит. Бравада и защитный юмор улетучиваются. Корыстная до денег Галя машет ручкой и исчезает, оставляя разгребать последствия Алине. Уязвимой, напуганной до смерти грешнице.
Хаотично оглядываюсь.
Готовилась морально, но сейчас в дикой, неадекватной панике.
Отступать поздно. Нас в комнате – двое. Робко прижимаюсь к Артёму – большому, сильному. Он вторгается в зону комфортна, тоже обнимает меня. Молю мысленно, чтобы не был жестоким. Мне очень-очень страшно. Я… доверяюсь ему, иначе происходящее просто не выдержать.
– Ты чего дрожишь? – спрашивает Артём.
– Чуть-чуть замерзла, – отвечаю шепотом, интимно, на выдохе.
– Ты настоящая красавица. – Его густой голос кажется очень значительным.
Я жадно ловлю каждое слово. Сердце отбивает удары: бах-бах-бах. Жду подвоха, но его будто нет.
Артём вдруг улыбается широко и предлагает:
– Согреемся?
Бросает в жар от тона и голоса! От прямого откровенного взгляда. Так на меня никогда не смотрели. В этот момент понимаю, что, если бы при других обстоятельствах Артём вот так со мной разговаривал, ухаживал, смотрел… я бы по доброй воле согласилась на свидание.
А дальше, наверное, сказывается напряжение и врубается защитная реакция.
Киваю как завороженная. И Артём кидается на меня. Губы прижимаются к шее, движения рта умелые и быстрые, руки шарят по коже, чертят невидимые узоры. Его много! Артём всюду, он становится воздухом.
Я с ним один на один. Растерянная Алина-грешница и взрослый жадный мужчина. Он ласкает меня голодно и естественно. Без унижения, издевательств, насмешек. И я принимаюсь мечтать!
Что он не чужой. Что это мой парень целует грудь и упирается стояком в живот. Его кожа приятно гладкая, мышцы напряженные. Он вкусно пахнет. Его ласки в других обстоятельствах были бы… обалденными. Можно ли винить меня за то, что я сдаюсь и начинаю получать удовольствие?
Минуты летят стремительно.
Артём выпрямляется и подтягивает меня к себе. Зацелованная и распаленная, я вижу его вдруг невероятно привлекательным. Мужественным. Взрослым.
Сердце норовит пробить грудную клетку. Я существую только здесь и сейчас, с Артёмом.
Головка касается половых губ. Я прячусь на его груди, жадно вдыхаю запах кожи – густой, терпкий. Пропитываюсь им. Робко целую Артёма, представляя, что мы пара.
В следующее мгновение пронзает стрелой. И кажется, что насквозь.
Я думала, что настроилась, но на самом деле – ничего подобного. Боль ошеломляет. Слезы наворачиваются. Чтобы не вскрикнуть, кусаю внутреннюю сторону щеки, следом чувствуя привкус металла. Крепко зажмуриваюсь и снова льну к твердой груди, как к надежной стене.
Всё хорошо, мы вместе. Я с ним в безопасности.
Артём делает еще один толчок, протискиваясь, наполняя. Это странно, дико, по-животному жутко. И отчего-то приятно одновременно.
Мужского запаха становится больше. Артём тихо стонет, не скрывая своего кайфа. Волоски на коже дыбом. Каждой клеточкой ощущаю, как же ему хорошо во мне. Он обнимает с наслаждением, прижимает к сердцу. А я будто его. Будто принадлежу.
Стараюсь дышать. Нежно-нежно глажу его, поощряя. Он совершает круговое движение. У меня глаза едва не лопаются.
– Артём… – выдыхаю, не зная, что добавить. Робею-робею-робею. Пожаловаться не осмеливаюсь. Больно!
Он делает шумный вдох и произносит неожиданно мягко:
– Хорошая. Приятно с тобой.
Одобрительный, теплый тон прокатывает по коже. Проникает под нее и эхом звучит в душе Алины. Убаюкивает. Я думала, из-за огромного, раскаленного как металл в кузнице члена в меня уже ничего не поместится. Но нет. Для доброты всегда найдется местечко.
В этот момент Артём окончательно перестает быть чужим. Происходящее пусть ненормально, но мы делим его на двоих. Я шепчу: «Артём», а он слегка улыбается.
Воздух густеет, дышать тяжело. Мы вдруг оба задыхаемся. Если бы не ощущение, что внутрь меня запихали огромную дыню, было бы совсем здорово.
Артём толкается в меня, потом еще раз. Запрокидывает голову, зажмуривается. Его удовольствие осязаемое. Он говорит, не глядя:
– О*уенно. Тебе нравится?
– Очень.
– Я тебя хочу. Полетели.
Он срывается и начинает двигаться. Брать меня. Быстро и жадно, словно опасаясь, что прервут. Словно тысячу лет хотел именно этого. И если в первые секунды больно капец как, я в состоянии только губы кусать и прижиматься, то постепенно эта адово-невыносимая пытка сменяется жжением. Вполне сносным. Бешеная энергетика Артёма затапливает, его кайф просачивается в душу, и я вновь получаю удовольствие. Изо рта вырываются стоны.
Его это лишь подогревает.
Он берет меня так отчаянно. С нетерпением в каждом рывке. Стол опасно шатается, но нам с именинником вдруг становится все равно. У нас день рождения!
– Мы упадем! – пищу я.
Он низко смеется:
– Поймаю, не бойся.
Вау! Ласкаю его голого, возбужденного. Такого горячего и будто близкого!
Артём обхватывает мои бедра и вновь тянет на самый край.
– Не убегай, Галчонок, ты мне еще нужна, – говорит с беззлобным смешком. Шутит!
Я случайно ловлю его взгляд, в серо-зеленых глазах дикость и веселье. Азарт. Вновь робею. А он берет меня. Быстрее и быстрее. С удовольствием. Чувствительность запредельная, эмоции мои – оголенные, и он их все разом себе присваивает. И меня заодно, Алину. Его запах уже под кожей. Внизу живота печет, это намного больше боли. Схожу с ума. Растворяюсь. Чувствую.
– Артём… – прошу. Чтобы медленнее, чтобы быстрее. Чтобы…
Он врезается в меня, в следующий момент боль и возбуждение вступают в термоядерную реакцию. Выброс тепла парализует неожиданностью. Именно тепла – мягкого, неотвратимого. Я напрягаюсь всем телом, тону, захлебываясь. Жалобно всхлипываю, забывая гасить стоны.
Я… никогда такого не испытывала. Горячие волны расходятся от низа живота и устремляются к кончикам пальцев. А я плыву на них, как на сап-доске, полностью отдавая контроль над собой и ситуацией.
Насаженный на раскаленный член Галчонок трепещет. Адское напряжение последних дней исчезает, и я впервые чувствую себя живой.
Дрожу, но теперь не от страха и холода. Осмелев, целую Артёма в грудь, в плечо, слизываю капельки пота. Он наклоняется, и я с нежностью отвечаю на поцелуй в губы. Долгий, чувственный. Мне так вкусно! Обо всем забываю!
Огненная же, заживо сгорающая грешница, а кислород необходим пламени. Артём резко выходит, подхватывает меня на руки и как невесту бережно несет в комнату. Я пикнуть не успеваю, как оказываюсь на мягкой кровати, а он сверху. Обнимаю его за шею. Смеюсь.
Остатки сердца колошматят на максимум. Артём накрывает телом.
– Ох*енная ты, – выдает в губы с жаром. Пошло, грубо, с восхищением. Именно так, как любил только что.
Пальчики ног подгибаются, я улыбаюсь, пробуя его грубоватую прямолинейность на вкус. Она искренняя, я бы, наверное, могла к такому привыкнуть.
– Шикарная бл*дь, – произносит Артём следом. – Сейчас резинку только поменяю.
Словно из шланга ледяной водой окатывает.
Он сказал «шикарная…» кто?
Мир обрушивается.
Я делаю вдох, срываюсь с небес и падаю в ад. Он замерзший, вы знали? И тут же становится холодно. Тишина уши закладывает. Застываю. Вновь не живу, привычно леденею каждой клеткой.
А чего ты, блин, хотела? Именинник повысил тебя до спальни и заодно поставил на место, назвав той, кем являешься.
Киваю самой себе. Что я была с Артёмом, как со своим, он знать не должен.
Где уверенная в себе, циничная Галина? Она мне нужна. Необходима, чтобы умом не двинуться.
В комнате темно. Артём сидит на краю кровати. Всё еще учащенно дышит. Открывает тумбочку и шарит там. Потом включает ночник. Оборачивается.
– Кровь. У тебя месячные? – Смотрит в глаза будто обеспокоенно.
Не грубит, не злится, просто спрашивает. Я же теряюсь и вновь боюсь его до смерти, словно он орет сейчас благим матом. Губы пересыхают. Стыд, позор, ужас – все возвращается. Надеюсь, мы с ним никогда больше не увидимся. Никогда на свете! Как это пережить-то можно?!
– Галь, у тебя кровь.
Делаю над собой неимоверное усилие и нацепляю улыбку.
– Ты у меня первый. Я думала, знаешь. – Прокашливаюсь и улыбаюсь шире: – С днем рождения!
Глава 8
– Спасибо, – произносит Артём.
Восторгом не светится. Отводит глаза, приподнимает брови. Машинально завязывает презерватив узлом.
– Пожалуйста.
– Так вот почему «особенная девочка». Зашитая. – Он встает. Сразу как-то обидно усмехается, обесценивая мою боль. – И какой я по счету «первый»?
Кровь отливает от низа живота и ударяет в лицо. Улыбаться больше не получается. Беру подушку и прикрываюсь.
– Что?
Артём подходит к столу и бросает использованную резинку в урну. Открывает бутылку с водой, делает несколько глотков. Я наблюдаю за ним внимательно. Истолковав слежку по-своему, он кидает мне вторую бутылку. Ловлю.
– Да нет, правда первый, – искренне заверяю, тоже пью. – Единственный. – Щеки горят. Как же унизительно доказывать мужчине подобное! – Это и есть подарок твоих друзей.
Артём кажется еще выше ростом, чем раньше. Вытирает губы тыльной стороной ладони. Хмурится.
Я продолжаю:
– Никакого обмана.
– И? Даже если так, ты какого-то поощрения великого от меня ждешь, что целку свою продала? Умный поступок в твоем понимании? – бьет он словами наотмашь. – Мне обрадоваться, замуж тебя позвать, такую находчивую?
Бах-бах-бах, перед глазами пятна. Адель заверяла, что мужчинам нравится, когда они первые. Льстит. Они тут же нежничать начинают, жалеют, дарят подарки.
Я замираю, мечтая раствориться в воздухе.
– Не нужно никуда меня звать. Тебе было приятно, это самое главное, – произношу сдержанно. А потом все-таки добавляю: – Если есть те, кто готов заплатить, почему бы не воспользоваться.
Артём хмыкает.
– Логика кривая, но проскальзывает.
Он уходит из комнаты. Я провожаю взглядом его крепкие ягодицы, представляя, как минуту назад они двигались, когда член вдалбливался в мое тело. Промежность печет, ноги сводит. Там, по ощущениям, одна большая рана.
Он трахал меня, не жалея. Даже для не девственницы это было бы слишком. Так сильно завелся, что не понял, не почувствовал, как порвал тонкую преграду. Вошел рывком.
Хлопает дверь, следом доносятся звуки душа. Опять моется.
Я крепко обнимаю подушку и утыкаюсь в нее носом.
Тихо так. В этих апартаментах слишком хорошая звукоизоляция, я бы многое отдала, чтобы поток воспаленных мыслей прервал какой-нибудь посторонний шум – музыка, крики. Но нет.
Я слышу лишь биение собственного униженного сердца. Льющуюся воду. Вдыхаю запахи секса. Держу на языке послевкусие пренебрежения.
Через пару минут Артём освобождает ванную, а я, замотавшись в простыню, юркаю туда.
Тепло. Зеркало запотело, но и к лучшему – не хочу на себя смотреть. Завязываю волосы повыше и захожу в душевую, воду включаю. Долго моюсь, смывая с себя его пот и запах. Вода уносится розовая, и мне становится немного дурно. Намыливаюсь тщательно. Тру себя остервенело. Плакать хочется. Сильно. Нельзя, но разве это контролируется! Прижимаю кулак к губам и негромко скулю, зажмурившись.
Вот оно как, оказывается. Вот. Оно. Как.
Вдох-выдох. Тема секса в нашей общине всегда была строго табуированной, оттого и вызывала неистовый интерес. Мы с подружками украдкой ее, конечно, обсуждали, прячась от взрослых, делились найденной информацией, потом уши и щеки пылали. Я знала про мастурбацию, но никогда не трогала себя, кроме как ради гигиены, чтобы не испытать лишнее и порочное. Секс – это про брак, про мужчину и женщину, про детей. Остальное – недостойное.
Я собиралась хранить себя для единственного. Чистая девушка станет лучшей, уважаемой женой, которую муж будет беречь, всю жизнь ценить и благодарить.
Потом я узнала об измене отца, и секс стал противен. Потерял загадочное очарование. Захотелось сделать это с собой, понять, что такого особенного. Почему мой идеальный, любимый, самый лучший в мире отец так поступает с матерью? Трясло от мысли, что стану для кого-то такой же «чистой лохушкой». Я просто… не знала, как с этим справиться.
Вскоре после того как поступила и заселилась в общежитие, познакомилась с Динаром. Вернее, он со мной познакомился. Начал ухаживать красиво, влюбился. Мне он тоже понравился – хороший парень из небольшого городка, симпатичный, воспитанный, добрый.
Крови больше нет. Вода прозрачная. Едва я думаю об этом, как начинаю дрожать. Будто все еще чувствую прикосновения Артёма. Тело воспламеняется. Бесстыдный, дикий секс. Я захлебываюсь эмоциями и включаю холодную воду.
Я хотела стать обычной современной девушкой, но наедине с Динаром всегда думала о мести отцу. Меня мутило. Как только доходило до близости, перед глазами возникали те самые ужасные картинки. Неудивительно, что мы расстались.
А тут… я вообще не думала об отце. Ни разу о нем за вечер не вспомнила!
Забыла и о том, что приглашена на праздник в качестве девушки по вызову.
Обо всем на свете забыла!
Но пора возвращаться в реальность. Я эскортница.
Больше не чистая и не годная к браку грешница. И как-то нужно это пережить.
Выключаю воду, протираю после себя душевую, наводя порядок. Обматываюсь полотенцем, распускаю волосы и выхожу в коридор.
Артём стоит у окна кухни, вполголоса говорит по телефону.
Я быстренько собираю свои вещи, стараясь лишний раз не смотреть в его сторону. И не шуметь. Хотя украдкой поглядываю все-таки. Тут не удержишься! Хочу, наверное, запомнить.
Такой Артём, конечно, безмерно уверенный в себе. Внутренняя сила во всем – в жестах, движениях, фразах. Свободный.
Люди его плана обладают властью над другими, для них это норма. Типажом и непохожестью на моего отца Артём отдаленно напоминает Осадчего, только именинник значительно порочнее. Честно говоря, я даже представить не могу, что такой вот Артём мог бы влюбиться.
Сильно. По-настоящему. Влюбиться и страдать, скучать…
Прыскаю. Вот бы посмотреть на это.
Артём улыбается, а потом смеется. Я теряюсь, слушая, как он хохочет. Должно быть, принимает поздравления.
Натягиваю запасные плавки, платье. Запихиваю в сумочку чулки и стринги. Отношу полотенце в ванную, бросаю в корзину. Собираю обрывки лент. Беру шпильки, пакет… Что еще? Я оглядываю помещение. Забывать ничего нельзя, это в нашем шлюшьем деле – фатал еррор.
– У тебя до которого часа оплачено? – спрашивает Артём.
От неожиданности я вздрагиваю. Думала, он все еще погружен в телефонный разговор. Выходит в центр комнаты, смотрит прямо на меня. Полностью одет, собран.
Понимаю, что краснею, и дико смущаюсь. Оно само происходит. Попробуй тут сделать вид, что это обычный денечек!
– До… утра. До шести.
Артём мажет глазами по наручным часам.
– Еще и полуночи нет. Куда намылилась? – Чуть приподнимает брови.
Это его движение я успела выучить. Наигранное недоумение. Сам прекрасно все понимает, но специально ставит в неудобное положение.
И у него, блин, получается! Я в панике.
– Думала, ты достаточно удовлетворен и доволен.
Он слегка улыбается, оглядывает меня с ног до головы. Хмыкает.
– Удобная обувь есть? Или ты в этом сюда прискакала?
– Есть. Кроссовки, – показываю ему пакет.
– Обувайся, поехали.
Артём идет к выходу. Я моргаю пару раз. Потом ставлю на пол кроссы, запихиваю в пакет шпильки.
– А мы куда? – уточняю.
Макияж я смыла. Одета странно: платье с разрезом и кроссы. Но больше всего напрягает именно необходимость с именинником куда-то ехать. Новая локация – новые риски.
– Радовать меня, разумеется. Заодно проверим, в чем ты там еще девственна. Пакет оставь, вернешься за ним.
Артём распахивает дверь и галантно ждет, пока я выйду в коридор. В глаза ему не смотрю, понимаю, что в них едва ли что-то хорошее. Волоски дыбом, пока я иду в сторону лифта.
А когда двери съезжаются, мы вновь оказываемся наедине. Я начинаю молиться о том, чтобы ему опять позвонили. Артём же… смотрит прямо на меня.
Глава 9
– Принесите чистые вилки, пожалуйста, – сдержанно-вежливо обращается Артём к официанту.
Я уже успела схватить свои приборы и собиралась приступить к карпу в кисло-сладком соусе, – на вид и по запаху блюдо космос, – но теперь мешкаю и, проглотив слюну, возвращаю вилку с ножом на стол.
Последние сорок минут вышли изматывающими, и дело даже не в позднем времени суток. С Артёмом невозможно предугадать что-либо, и оттого напряжение шкалит! Не получается контролировать ситуацию. А ведь кто контролирует вечер, тот выходит победителем.
В такси ехали на заднем сиденье. Артём говорил по телефону беспрерывно, принимал поздравления, грубовато шутил. Я могла бы решить, что он забыл о моем существовании, если бы уверенная рука не наглаживала колено без остановки. Артём вел пальцами по бедру вверх, насколько позволял разрез. А позволял он ого-го как высоко!
Машинальные движения. Кто-то четки перебирает, кто-то рисует во время телефонной болтовни. Ну а некоторые шлюх гладят. Все мы разные.
Я молчала, стараясь не привлекать внимание. Мы прибыли в ночной клуб, зашли с черного входа. Поднялись в лифте и заняли столик в беседке. Карпа я пробовала, – это блюдо мы с Наирой однажды готовили, – поэтому легко разобралась с меню. Артём тоже сделал заказ. А еще попросил бутылку водки.
Мы съели по салату, после чего нам принесли горячее, а чистые приборы – нет.
– Простите? – Официант наклоняется и вопросительно замирает. – Что-то не так?
– Всё так, но я хочу новую вилку.
– Эта вроде бы ваша. Вы ею ели, – растолковывает официант вкрадчиво.
Артём слегка улыбается и поясняет:
– Она грязная.
Официант моргает, не понимая, что происходит. Неопытный, наверное. Или упрямый.
– У нас не принято к каждому блюду приносить новые приборы. Это ваша вилка, вы можете спокойно продолжить есть ею. Приятного ужина.
Артём поворачивается и хмурится, я вижу, что он начинает раздражаться. Этого еще не хватало! Только клиент успокоился.
– Сделайте для нас исключение. Пожалуйста, – прошу.
– Это не по правилам! Я позову администратора. – Официант уходит, встряхнув длинной челкой.
– Москва, – разводит руками Артём, одним словом как бы поясняя все в этой жизни. – Я ежедневно здесь в ахере, Галя. – Он принимается разливать водку по стопкам. – Пофигизм в каждом действии. Всем на всех плевать.
Музыка довольно громкая, но разговаривать не мешает. Я подаюсь вперед и предлагаю:
– Давай я быстро сбегаю помою. Мне не сложно, зато поедим нормально уже. Я сама голодная.
Артём откидывается на спинку дивана. С досадой смотрит на остывающее мясо. Упертый голодный дурень. Но я работала официанткой и знаю, что такие люди есть. Это воспитание, он выберет голодать, но не переступит через себя.
И правда голодный же! Сидит страдает.
Не дожидаясь разрешения, я беру тряпочную салфетку, укладываю туда наши приборы и спешу в дамскую комнату. Тут, конечно, обалденно красиво и чисто, не тамбур, а музей. Но разглядывать некогда, у меня там грустный некормленый именинник. Тщательно отмываю над раковиной и возвращаюсь.
Едва мы приступаем к еде, подлетает администратор и принимается извиняться, горячо оправдываться. Артём быстро его успокаивает, предлагает никого не увольнять, ограничиться разъяснительной беседой.
– Всё в порядке. Проблему решили, спасибо моей спутнице. Оставьте нас. Благодарю за отзывчивость.
– Далее вами займусь я лично! Если что-то понадобится, просто нажмите кнопку.
Мы остаемся наедине, я запихиваю в рот кусок побольше, с наслаждением пережевываю. Артём же поднимает стопку и произносит вполголоса:
– Что ж, Галя, с тебя тост.
Едва не давлюсь на этом моменте! Проглатываю, больше не чувствуя вкуса. Беру салфетку, промокаю губы.
– С меня?!
– Да, – запросто выдает именинник. – Найдется несколько добрых слов?
Да ты издеваешься! Я с тобой знакома от силы пару часов! Далеко не самых приятных в жизни.
Артём бросает взгляд на экран мобильного, тот темный. Включает время. И выдает сухо:
– До конца дня рождения осталось семь минут, поспеши, пожалуйста.
– Можно мне коктейль или воды? Я такое не пью.
Артём вертит стопку в руке и произносит задумчиво:
– Я, видишь ли, тоже «такое» пью не каждый день. Но так уж вышло, что свой тридцать третий день рождения отмечаю не в кругу семьи и близких людей, а вдвоем со шлюхой. Так что, Галина, сделай уж над собой усилие и напейся вместе со мной в хламину. Это очень хорошая водка.
Этикетка и правда незнакомая, в тех барах, где я подрабатывала, таких не было.
– А где твоя семья? В другом городе?
– Да. Мы немного в ссоре.
Рядом с ним так и лежит телефон экраном вверх, Артём все это время будто ждет поздравления от кого-то еще. До конца его дня осталось каких-то пять минут, а ему не пишут! Жестоко. Я бы тоже расстроилась.
У нашей общины минусов как до луны и обратно, но праздники мы всегда встречали большой семьей, весело и душевно, хоть и без алкоголя.
Артём выглядит будто растерянным, уставшим больше морально, чем физически. Сердце сжимается от сочувствия. Я выбираюсь из-за стола и присаживаюсь на диванчик рядом. Беру стопку. Артём тянет меня к себе, заставляя разместиться на его коленях. Обнимает, смотрит с интересом снизу вверху.
Все его внимание приковано ко мне.
Пульс вновь учащается, и теплое волнение разливается по коже. На его коленях сидеть – это стресс, в котором ощущается что-то пикантно-приятное.
– Дорогой, Артём, – начинаю я.
Случайно позволяю ему поймать мой взгляд и дальше не могу отвести глаз. Напряжение достигает максимума, голос то и дело срывается.
– Что же можно пожелать красивому, успешному мужчине? Тому, у кого всё есть? Ты поставил меня в замешательство.
Артём самодовольно улыбается. Смотрит. Ждет. Свободной рукой по-свойски поглаживает мое бедро.
Не могу я желать ему любви! Это бред какой-то. Не могу, и всё. Как-то это… цинично будет. А я хочу искренне.
– От всей души желаю тебе всего самого крутого! А еще – полноценного отдыха, размеренного сна. Того самого особенного, ни с чем не сравнимого чувства поддержки ближнего. Пусть у тебя всегда находится время на хобби и глоток хорошего алкоголя в кругу друзей или в одиночестве. Пусть эти минуты наполняют тебя энергией. С днем рождения, Артём! Будь очень счастлив!
Фух! Выпалила! Он секунду молчит.
– Умница, – произносит, голос звучит глухо.
Я расцветаю. Мы чокаемся, опрокидываем стопки. Горький вкус ошеломляет мой и без того истерзанный организм. Я прижимаю ладонь ко рту и морщусь, быстро моргаю, избавляясь от слез.
Артём кладет ладонь на мой затылок, притягивает к себе, ловит губы. Раздвигает их языком, а дальше… целует. Мне в голову бьет, мир вокруг кружится. Вкус водки, горечи и… его вкус. Уже каплю знакомый. Артём целует бесцеремонно, облизывает мой язык, не позволяя отвечать. Не пробуя, не флиртуя. Просто берет, как хочется.
Сжимает грудь, через тонкую ткань без проблем находит соски, мнет их, перекатывает между пальцами. Целует так, словно я – лучшее, чем можно запить водку.
Когда отрывается от меня, в его глазах – животная дикость. Пульс тарабанит, я в полном замешательстве. Артём ставит тарелку ближе к себе, я обнимаю его за шею. Он начинает есть, не спуская меня с колен.
