Kitabı oku: «Хочу быть богатой и знаменитой», sayfa 20
– И что взамен?
– Отсутствие интима, никаких вопросов, выяснений отношений и всего прочего. Поможет адаптироваться в новых условиях и через месяц уходит в монастырь, а я через две недели после его ухода подаю документы в полицию об объявлении его безвестно отсутствующим. И второе условие: переехать в другое место, город, деревню – неважно, главное подальше от его родственников.
– Он естественно не знал, что ты юрист и не самый плохой, со стажем в три года, на тот момент.
– Неа, я про себя ни слова ему не сказала.
– И?
– Согласилась. Так боялась, что где-то подвох еще будет. Все вроде бы просчитала. Но информации-то, как Людмила Васильевна говорила – петух чихнул. И деваться некуда. Не могла же я остаться в этой деревеньке. Гаишники заявятся, а тут, как говорила няня Дуся, все шито белыми нитками, крупными стежками. Посмотреть на фотографии погибших и на нас. И сразу подлог в полный рост, а дальше дело техники.
– Я тоже этого боялась. А еще знакомых этой девушки, родственников или знакомых бабули, но она как-то все это устроила, что со мною все познакомились и лишнего слова ни сказали. И стала я дочерью ее старшего сына, что пропал без вести на войне. А что первое время боялась, еще как!
– Вот-вот. О том и речь.
– И что дальше?
– А дальше мне няня Дуся тысячу сунула и прошептала, что коль плохо все будет, чтоб в деревню возвращалась, меня там всегда ждут.
– Ты деньги вернула?
– Ага. С первой зарплаты почтовым переводом. Нашим бабулькам регулярно посылки отправляю с подарками из разных деревень. Сама боюсь туда наведаться, мало ли.
– А моя бабуля подружилась с Людмилой Васильевной и они друг к другу даже в гости ездят. Теперь понятно, о каких подарках она рассказывает все время. Нашему доктору меховой жилет с лисой и тапки из овчины сильно понравились.
Девочки в очередной раз поглядели друг на друга и засмеялись.
– Что потом? – Ника смотрела на сестру и ждала продолжения.
Регина потрогала пальчиком губы, вспоминая:
– А потом было что-то странное. Приехали в город, сразу по магазинам. Одежда, обувь, белье. Он наблюдает за тем, что беру. Даже в аптеку за женскими штучками со мной зашел, правда, когда понял, что за покупки, сразу же сбежал оттуда.
Девушки захихикали.
– Заехали в фотосалон, сделали фотографии на документы, а через неделю документы были готовы. Приехали в усадьбу, сразу познакомил с помощниками по хозяйству: супружеская пара глухонемых, а ругаются почище всех слышащих и говорящих. Помог с работой и жильем на новом месте, все-таки Дальний Восток, на то он и Дальний, что далеко, и, как обещал, через две недели исчез. Оставил доверенность и номер телефона для экстренной связи.
– Ничего себе.
– Вот так. В общем, сделала все, как он велел. Через год продала два дома, машины, квартиру сдала в аренду. Деньги положила на свое имя, на тот счет в банке, что он указал, но ни копейки оттуда не взяла. Зачем мне чужие деньги, даже если это тридцать с половиной миллионов!
Наташа зажала рот рукой и вытаращила глаза.
– СМСку отправила с вопросом, куда девать, а он написал, пусть у тебя останутся. Только тогда я уже знала, где тебя искать и планировала, как вернуться.
– Тебе страшно было.
– И тебе тоже было страшно.
– Знаешь, иногда ночью лежу и слушаю: кто-то идет по лестнице, а вдруг это за мной? Отгоняю все свои страхи, а они опять в голову лезут. Еще стала бояться не того, что за мной придут, а того, что свихнусь от этого ожидания и тебя больше не увижу.
Лежали, вцепившись друг в друга, молчали и всхлипывали. Когда слезы закончились, потерлись как в детстве носами:
– Лера, знаешь, чего бы я хотела?
– Чего?
– Вернуть свое имя, документы и свою жизнь. Как ты думаешь, можно будет так сделать? Может не сейчас, а когда-нибудь потом? А?
– Ох, не знаю Никочка, только мне тоже этого хочется и надо надеяться на это. Давай надеяться и ждать. Может все изменится еще разок и уже встанет на свои места.
Девочек выписали на следующий день, кстати сказать, вместе с Амыром Каримовичем, который ворчал, что уже решил, что о нем забыли, бросили в госпитале на веки вечные, что он ждал целые сутки, пока постовая сестричка не шепнула ему: Регина опять угодила в соседнюю палату. А то он не знал! Потому и уговорил Леху его тут оставить.
Всех отправили под надзор к Леониду Александровичу, который сразу же определил Амыра на постой в кабинет, подозревая, что тот там и осядет. Кстати, не ошибся. А вечером, когда все собрались за праздничным столом, пришли Лукин, Тимур и почему-то, по Тошкиному определению, приперся Пижон. Начался пир. Пили вино, понемногу. Много и вкусно ели – Тамрико большая искусница. Букеты украшали стол и подоконники. И говорили – говорили – говорили.
Эмик был неподражаем:
– У меня только следилка выскочила на поле, смотрю на окошко – меньше пятисот метров, как заору. Глядим, стоят две такие несчастные, уморенные, уставшие-голодные, а посредине мешок. Обычный мешок такой. Джутовый. Мы обниматься, я давай Тошку тискать, пытаемся их оттащить от мешка, а они страшные глаза делают, друг на дружку глядят, а мешок из рук не выпускают. Владимир Сергеевич говорит, что может быть у них судорогой руки свело, надо осторожненько по пальчику отгибать, и это очень больно. Вдруг Тошка как заорет: «Не дам мешок! Там имущество! Наше!».
Все от такого крика подпрыгнули, давай ее убеждать, что не тронут его. Клянутся-божатся, что ничего с ним не случится. Ладно, с грехом пополам отцепили. У Регины и правда с кистью что-то случилось, ух, как она распухла к концу дороги. А Тошка, та сразу прямо в машине и уснула, только когда она засыпает, у нее можно все секреты выведать.
Рассказчик вдруг резко замолчал, а потом прокомментировал с опаской:
– Кажется кто-то лоханулся только что!
И начал медленно поворачивать голову в Тошкину сторону, только она ничем не показала, что обижена или рассердилась. Эмик поглядел, помолчал секунду другую, заметно успокоился и продолжил:
– Так вот, спрашиваю у нее, каким таким имуществом обзавелась по случаю, что даже не показывает никому. Мешочек к Сергеичу в багажник определили и попросили еще и на ключ запереть. Тошечка и говорит: оружие там, отвяжись, спать охота. Мы просто обалдели от такой новости. Как только она покрепче уснула, все тихонько вышли из машины, глядим, а в мешке целый арсенал, да какой! Представляете, там даже «беретта пико» оказалась, это от нее на полянке три патрона нашли, когда в первый раз к этому месту подъезжали, в мешочке дырочка оказалась. Девчонок в госпиталь отвезли, они о мешке и не вспомнили.
Все притихли, ожидая продолжение и хоть каких-то объяснений. Рассказчик оглядел всех хитрыми глазами и продолжил:
– Приехали в контору, все высыпали у Александра Ивановича в кабинете, прямо на ковер, а он и говорит: надо бы девочек научить с оружием обращаться. А то тут можно было половину города перестрелять, а они, наверное, и защититься при случае не смогли бы.
Тимур смеялся вместе со всеми:
– Как хотите, но не могу представить эти две фигурки, а между ними мешок с оружием!
– Ооо! Ты не можешь этого представить еще и потому, что не знаешь еще одну новость.
Эмик отхлебнул сока из стакана:
– Александр Иванович, сидя на корточках, перебирает этот походный арсенал, тут заходит Наташа, вся такая женственная и хрупкая, крошечная ножка в туфельках на тонюсенькой шпильке, вся такая из себя леди-леди.
И он начал изображать Наташу:
– Оу, как мило. У вас даже такие штуки есть.
Тут он хрюкнул и, вытаращив глаза начал разыгрывать пантомиму:
– Берет беретту… и управляется нею так уверенно, как не каждый мужик-то сумеет. Все в ауте. Занавес.
В комнате наступает тишина. Мужчины в ожидании ответа переводят взгляд с Эмика на Наташу и обратно. Эмик смотрит на всех с видом победителя:
– А вы разве не знали, что и Наташа, и Регина – КМС по пулевой стрельбе? Они в университете занимались, даже на студенческие спартакиады ездили.
Лукин задумчиво поглядывает на Регину:
– Скажи, а крестиком ты не вышиваешь?
– Нет. А что, надо? Можно попробовать.
Мужчина помотал головой из стороны в сторону:
– Думаю, до такого экстрима все-таки не дойдет.
Народ грохнул хохотом так, что вазочки с цветами звонко дзинькнули об оконное стекло.
Потом Тимур начал говорить о Тригорской. Рассказ вышел коротким, но все равно тяжелым. Немного помолчали, и он обратился к сестрам:
– Регина, Наташа, вам надо на кое-что взглянуть. Давайте завтра в конторе.
– Хорошо. Во сколько?
– Можно до обеда.
Девушки одновременно кивнули.
– Вы знаете, что приехала бабушка? – Обратился Лукин к девушкам и Эмику.
Наташа встрепенулась:
– Бабушка? Уже? Она же собиралась у Людмилы Васильевны погостить!
– Какая такая бабушка? – Эмик и Тошка разом выпалили одни и те же слова.
Тимур пожал плечами:
– Ваша.
– У нас нет никакой бабушки, – Тошка настороженно вскинула голову, – вон у Наташи есть, но мы еще не познакомились и пока не знаем, всешная это бабушка или только ее.
– Всешная? – Александр Александрович аккуратно поставил чайную чашку на стол и с веселым любопытством, глядя на своего любимого воробья, ждал объяснения.
– Ну, это для всех нас: для девочек, для Эмика и для меня? Мы же не знаем, как она к нам отнесется и примет ли нас вообще.
– Или вы еще какую-то бабушку имели в виду? – Аккуратно поинтересовался Эмик.
Тимур удивленно глянул на Леонида Александровича, тот покаянно покачал головой:
– В этой суматохе так и не успел рассказать.
– Так о ком речь? – Эмик снова что-то жевал, а Лукин осторожно подбирал слова.
– Ребята, – он в основном обращался к Эмику и Тошке, – Тригорская приходится всем вам матерью. По документам. И у нее тоже есть родители, только она не общалась ними почти тридцать лет. А тут, буквально на днях, ее мать получает от нее письмо с просьбой приехать. Та приезжает и находит дочь убитой.
Эмик перестал жевать:
– Про убийство, выходит, знаем. А вот про приезд ее матери – нет.
– А вы повидаться и познакомиться не хотите?
Тимур почему-то выжидательно смотрел на Тошку. Та моментально ощетинилась, как будто бы готовясь к бою. Эмик это понял и сразу же бросился на помощь сестре:
– Чего с ней встречаться? Мы же чужие люди. Разве только поздороваться, как воспитанные дети. Правда, Тош?
– Угу.
В этом «угу» послышалась такая неприкрытая угроза, что всем стало немного неуютно. Этого, по сути, еще ребенка, можно было понять. Она сейчас выглядела как загнанный зверек, который задешево не отдаст свою жизнь. Для нее это была война, прежде всего с тем миром, который делился на «ее» и «не ее». В ее мир входили все, кто сейчас сидел за столом, ее однокурсники, ребята из консы, дядя Витя, с которым ее вчера познакомил Тимур и остальные люди целого мира. В черный список входило не так много народу: директор детского дома и Тригорская, – те, кому было доверено ее защищать, а они предали, продали и старались причинить боль не только ей, но и ее настоящей семье. А за свою семью она станет драться, из последних сил, до последнего вздоха. А потом еще чуть-чуть. Все это поняли и не могли придумать, как разрядить обстановку.
– У моего народа есть правило, – Амыр говорил, не обращаясь ни к кому, – если в дом пришел человек, а он тебе ни друг и не враг, дай ему им стать или отпусти с миром.
– Амыр Каримович, вы предлагаете этой женщине решить самой, кем она станет для детей? – перевел его речь дед.
Тошка выжидательно смотрела на Амыра и ждала продолжения, оно не заставило себя ждать:
– Тоша, налей старому Амыру чаю, – интонации мягкой просьбы убедили девочку в том, что он не станет больше затрагивать эту тему, а с языка Тошки, неожиданно сорвалась фраза:
– Ага, как чаю, так старому Амыру, а как красивые и достойные женщины, так для сильного Амыра воина-защитника.
Эмик среагировал моментально:
– Вот так рождаются пророчества. Тошка, признайся, ты не это хотела сказать!
– А ты откуда знаешь? Оно как-то само с языка сорвалось.
– Смотрите, Амыр Каримович, а вы говорили, что предсказателей из женщин не бывает. А в нашей семье бывает, это, наверное, «генетически» от вас передалось!
Народ заулыбался и все поняли один нехитрый рецепт вхождения в эту семью. Только формулировал его каждый по-своему, но суть от этого не менялась.
ГЛАВА 29
Прошло три дня. На этот раз собрались только мужчины. Девочек решили больше в свои планы не посвящать, им и так хватило. Очередное похищение, убийство матери, хотя какая она мать, и знакомство с бабкой. Бабка кремень. Ни слезинки на людях. Может и плакала в одиночестве, но при посторонних держалась, спокойная и уверенная в себе не молодая женщина.
Сейчас сидели узким кругом. Следователя не позвали. В конце концов, дело-то почти семейное. Когда эти дети вошли в семью, так никто и не понял, но сами Белояровы считали себя обязанными, заботится об этом странном квартете.
– Узнали кто заказчик последнего похищения? – Александр Иванович смотрел на Подольского.
– Последнего и предпоследнего, Тошкиного, – Выха. Выхаревский Сергей Валерьевич – лидер одной из ОПГ области. Тригорская в его игорном клубе проигралась и сделала конкретную ставку, – Владимир Сергеевич говорил, а сам что-то рисовал на листке бумаги.
– Дуура! Ой дуура! Прийти в грязную забегаловку к Выхе, когда играла в Баден-Бадене. Что, сил не было дотерпеть до выезда в приличный клуб? Или… – Алексей Александрович смотрел на Тимура.
– Думаю, пресловутое «или». Она поняла, что вернуть их не сможет, а они слишком многое поняли. Вот и сделала ставку именно на девочек, назвав их имена, фамилии, места работы и передав фотографии. Только девочек было проиграно две, а похищено должно быть три.
– Наташа тоже?
Голос Белоярова-старшего был убийственно спокойным.
– Да, именно так: Татьяна, Регина и Наташа.
Александр Александрович оторвался от бумаг, которые изучал:
– Все понятно по Регине и Наташе, но наш воробей тут каким боком?
– Таня для Выхи за просрочку долга. А для Тригорской? Девочку удобнее держать где-то там, – Тимур махнул неопределенно рукой, – Тошка была незаконно зачата в пробирке, и пока была в состоянии эмбриона, над ней проводились какие-то манипуляции для улучшения «материала». Ты думаешь, откуда у нее такие таланты к языкам. Ей шестнадцать, а она свободно владеет девятью европейскими и тремя восточными языками. Так вот, биоматериал нужно было убрать подальше, а лучше уничтожить. Ты думаешь, почему врачу-лаборанту, оставшемуся в живых, срочно понадобилось скрыться в мужском монастыре и начать усердно каяться не только настоятелю, но и спецслужбам?
Владимир Сергеевич посмотрел на Белоярова-старшего:
– Обрати внимание, что все, кто непосредственно работали с биоматериалом – читай Региной, Тошкой и Наташей, – все уже покинули этот мир. И у всех, неожиданно, на ровном месте, вдруг перед самой смертью стали возникать проблемы со здоровьем. Они начинались после чаепития с Тригорской: то сердце остановится, то легкие откажут, то еще какая хрень приключится.
Тимур молчал, внимательно оглядывая присутствующих.
– Как думаете, могут ли быть еще какие-то люди, которых использовала Тригорская в качестве биоматериала? – Александр Александрович в ожидании смотрел сейчас на отца, потом перевел взгляд на Владимира Сергеевича. Но ответил ему Тимур:
– Нет, в дневнике фигурируют только четыре человека.
– Откуда про дневник знаешь? – Александр Иванович поднялся из-за стола и прошел к окну. Руки Тимура легли на стол и сцепились в замок:
– Каюсь. Дневник прихватил из квартиры Тригорской. Там такая суматоха поднялась, что никто и не обратил внимания на скромного частного сыщика, читавшего книжку в роскошном переплете.
Окно кабинета генерального выходило на маленький проходной внутренний дворик. Там же было обустроено место для курения. Только новички не знали, что из кабинета директора этот пятак, как на ладони, Александр Иванович сам не курил и других курящих не жаловал. А сейчас наблюдал как новенький, молодой мужчина приятной наружности выдыхает дым Тошке прямо в лицо, причем удерживая ее за локоть.
– Сань, – в голосе отца Саша услышал еще что-то кроме раздражения, только что – разобрать не мог, – иди сюда.
Сын подошел к отцу. Увидев картину, развернулся и рванул к двери.
– Тимур, присмотри, прибьет ведь, – Владимир Сергеевич кивнул на картинку, что складывалась за окном.
– Ирэна, – генеральный уже разговаривал по Интеркому с директором по персоналу, – во внутреннем дворике сейчас курит сотрудник. Его уволить за нарушение правил внутреннего распорядка и отправить с волчьим билетом на…, короче уволить!
– Уволить, значит – уволим, – голос Ирэны Михеевны был с легкой хрипотцой и как всегда спокойным, – все?
– Да!!!
Спустя минут пятнадцать в кабинете у генерального стоял гомон.
– Я побреюсь налысо!
Это Тошка без привычной бейсболки на голове, с роскошной гривой золотистых волнистых волос, без очков, сидящая на коленях у Саши, поливающая слезами его порванный пиджак, и рубашку.
– Я тебе побреюсь! – шлепает разбитой губой Саша, обнимая Тошку и поглаживая по спинке.
– Саня, голову поверни, надо посмотреть, шьем или нет, что-то крови много, – это Алешка со своим докторским инстинктом.
– Зуб ему выбила – это понятно, но зачем ты ему еще и в пах-то заехала? – Это уже Тимур.
– Эта мстительная скотина теперь собирается побои снимать и компании предъявлять требования по возмещению вреда!
– Хренушки ему, насильнику проклятому! А не возмещение! – Это опять всхлипывающая Тошка.
– Кхе-кхе-кхе! Тоша, такие слова маленькие девочки не говорят, – это теперь уже сам генеральный.
Она в ответ оторвалась от Саши и фыркнула:
– Жаль, что не оставила совсем кастратом, в последний момент ногу придержала!
Владимир Сергеевич рассматривал порванную флисовую курточку:
– Ладно, все сидите здесь. Посмотрим на вашего насильника. Тош, а что с рукой?
Тимур хмурился, глядя на проступающие синяки у нее на руке:
– Как умудрилась синяк заработать?
– Он схватил и пытался удержать, а я дернулась, неудачно вывернулась, вот рукав и остался у него в руке, – Тошка уже не рыдала, вытирая нос, и тоже рассматривала порванную толстовку.
И совсем неожиданно для всех громко и с подвываниями заголосила:
– Ыыы! Она была такая удобная! Ыыы! Еще совсем новая! Гад! Ыыы! А еще она счастливая! Была! Ыыы!
Рыдания пошли по второму кругу.
– Саня, – Алексей отодвинул обнимающую руку брата, – дай гляну на ее руку.
Тимур почти зажимал уши:
– Тош, не реви, съездим в магазин, новую купим!
– Не хочу новую, я эту люблюуу!
– Хочешь, зашью?
Рев прекратился моментально. На Сашу с недоверием и надеждой глядели два синих блюдечка, которые кто-то по недоразумению назвал Тошиными глазками.
– Хочу, – шмыганье носом продолжилось, но слезы уже кончились, – а ты умеешь?
Присутствующие онемели от услышанного:
– Научусь! Обязательно научусь и зашью.
Благодарная заказчица спрятала улыбку на груди у будущего портного, а тот сгреб в охапку свое сокровище, положил подбородок на ее макушку и закрыл глаза.
Наташа и Регина занимались текучкой. Тошку отправили к завгару с заявкой. Ее не было уже больше чем полчаса. Обе начали беспокоиться. Тут в кабинет вошел Тимур.
– Привет, мелкую не потеряли?
Наташа схватилась за край стола и медленно начала оседать на стул.
– Эй!
Ее подхватили руки Тимура:
– Все норм, как говорит наш воробей. Она в кабинете у генерального. Порешают пару проблем и вернется ребенок. Чего уж прям так-то? – он «забивал эфир» быстро наливая в стакан воды и подавая Наташе. Регина стояла рядом с подоконником белее снега, намертво вцепившись в него рукой.
– Девчонки, вы чего переполошились-то? Все хорошо. Не верите? Вот смотрите.
Подошел к внутреннему телефону, поднял трубку, ткнув пару кнопок:
– Полина Платоновна, Наташа и Регина спросить стесняются, Тошка у генерального? Они ее малехо потеряли.
Секретарь была в курсе всех перипетий, и сразу поняла, в каком ключе от нее ожидается ответ:
– Да, ребенок здесь. Тут ей еще одно задание выдали, пару часиков будет занята, так думаю, – а сама прикидывала, что надо везти девочку за новой курточкой, и за это время следы от слез должны бы исчезнуть.
Тимур тоже так думал, с огромной скоростью просчитывая возможные варианты развития событий. Положив трубку, кивнул на столы:
– У вас очень много работы?
Поглядывая на бумаги, которые были разложены по всем горизонтальным поверхностям, похлопывая себя по бедру свернутыми в трубку документами, размышлял, стоит ли срочно занять сестер.
Регина начала потихоньку приходить в себя:
– Есть немного, но оторваться можем. Вчера говорил, что хочешь о чем-то рассказать? Или показать?
Тот кивнул:
– Не столько рассказать, скорее показать. Это кое-что у меня в кабинете. Давайте собирайтесь и минуток через десять подгребайте ко мне.
Девушки, соглашаясь с поступившим предложением, дружно покивали головами и проводили его взглядами к двери.
Тимур летел в кабинет к директору с одной мыслью: надо успеть до того, как Тошку в разорванной куртке отправят к сестрам. Залетел в приемную со словами:
– Полина Платоновна! Я вас обожаю! Вы умнейшая среди женщин и самая женственная среди умных!
Ей было приятно слышать такое, потому сидела и улыбалась, наблюдая, как он почти вбежал в кабинет. А Тимур с порога выпалил:
– Александр Иванович, можно Тошку забрать?
– Куда это? – Саша развернулся к вошедшему всем корпусом, было видно, что даже такое движение доставляет ему боль.
– Рабочий день вообще-то в разгаре! – Директор смотрел на своего подчиненного в недоумении.
Вошедший кивнул, соглашаясь, и глядя в сторону Тошки, все-таки проговорил:
– Воробья надо приодеть, нельзя ее в таком рванье сестрам показывать, они уже потеряли малышку и такого надумали, что их пришлось холодной водой с уговорами отпаивать.
Девочка поднялась с мужских коленей:
– Я не в рванье! Подумаешь, немножко рукав порвала.
Она начала осматриваться, разыскивая бейсболку и очки.
– Делаем так, – Алексей вступил в разговор, – Сань, сиди здесь и трудись, нечего расписным личиком по всей конторе светить. А мы по магазинам метнемся, за час все порешаем. Управимся, Тош?
Девочка усердно покивала головой, заправляя волосы под головной убор.
– Тогда поехали, а вы трудитесь. Все, воробей, погнали!
Выйдя из кабинета, Тошка держала порванную толстовку в руках.
– Тоша, деточка, – Полина Платоновна протянула руку к пострадавшей одежке, – дай-ка я посмотрю, может, получится зашить аккуратно.
Внимательно осмотрела рукав, рассмотрела место разрыва, и решительно шагнула к столу:
– Подождите минуточку.
Достала телефон, набрала номер:
– Жанночка, здравствуй, моя дорогая! Я с просьбой. Девочка курточку порвала, посмотри, пожалуйста, можно ли помочь горю. Курточка-то? Она волшебная, наша студентка только в ней экзамены сдает, – Полина Платоновна подмигнула Тошке, – спасибо, они сейчас подъедут.
– Вот вам адрес, – протянула листочек Алексею, вас уже ждут. Справитесь?
Тошка подлетела и расцеловала женщину. Когда они выходили из кабинета, секретарь услышала мечтательное:
– Вот бы и мне такую бабушку.
Полина Платоновна улыбнулась про себя, она бы тоже не отказалась от такой внучки:
– Только нет моего Амыра. Сгинул. Пропал. А без него какие дети-внуки.
Она всю жизнь надеялась, что предсказание старой цыганки исполнится и жизнь дарует им еще одно свидание. Только судьба оставалась глухой к ее просьбе, и не подарила долгожданной встречи с любимым, а те, кого приводила, ей были не нужны.
ГЛАВА 29
Регина и Наташа сидели в кабинете у Тимура и завороженно смотрели на багажную сумку.
– Девочки, говорю сразу, то, что в этой сумке я свистнул из стола в кабинете Тригорской. Здесь ключи от дома, еще какая-то связка ключей и ключиков, ларец – короче смотрите сами.
– Тимур, мне страшно, – Наташа опустила голову и начала перебирать поясок на платье.
– Наташа, давай посмотрим. Это только вещи, – молодой мужчина коснулся хрупкой девичьей руки, поддерживая ее решимость.
Регина тоже с некоторым опасением смотрела на сумку.
– И документы, – все-таки внимательно наблюдал, опасаясь слез, истерики или других эмоций, но они, стиснув зубы, смотрели на эту проклятущую сумку так, как будто там сидит выводок мышей.
– Помочь?
– Нет, мы сами.
– Мне выйти?
– Зачем? Останься, нам будет не так страшно.
Вжикнула молния. На стол Регина поставила ларец.
– Там ключи на связке, – подсказал Тимур.
Действительно, в сумке лежали две связки ключей, одна от квартиры, другая с ключами, похожими на ключи от сейфа, еще какие-то ключи и самый маленький ключик отдельно от всех, на длинной узкой узорной ленте.
Регина обернулась к сестре:
– Помнишь, мамы не было дома, нам, маленьким, няня приносила этот ларец, мы играли в принцесс.
Из ларца одно за другим осторожно извлеклись драгоценности.
Наташа рассматривала переливающееся в свете ламп украшение:
– Смотри изумрудное колье, ты его вместо пояса надевала всегда.
– А эта брошь закалывала кружевную накидку на подушку, и она превращалась в фату.
– Да, давно это было. Вспоминается как детский сон. Волшебный и несбыточный.
Все вынутое возвращается на место. Дальше достается пластиковая папка. Щелкнул замочек.
Регина листает странички:
– Документы Дюка. Смотри, метрика и свидетельство о смерти.
Наташа заметно бледнеет и почти выкрикивает:
– Какой смерти, с ума сошла? Эмик в университете, с утра был жив-здоров.
– Да не про Эмика это все, а про Георгия Вячеславовича Тригорского.
– Господи. Дай выдохну, как страшно-то. Почему она похоронила живого ребенка?
– Чтоб не искали? Да, Тимур? – Регина вопросительно смотрит на молодого мужчину, стоящего рядом. Он только пожимает плечами:
– Наверное. Сейчас спросить не у кого.
Шуршит открываемая дверь, и скрипучий голос уверенно заявляет:
– Почему это не у кого? – В дверях стоит старушка, с сумочкой советских времен на согнутом локте, в длинном плащике, с зонтом тростью.
– Еле отыскала эту вашу контору. Здравствуйте!
– Няня?… – Регина медленно поднялась, отодвигая от себя бумаги.
Наташа была расторопнее, шагнула к вошедшей, всего мгновение всматривалась в лицо, и резко без замаха ударила.
Старушка упала, с головы слетели седой парик и очки. Девушка взяла влажную салфетку и провела по лицу лежащей женщины. Вместо старческих лучистых морщинок появился след более светлой и молодой кожи. Стало понятно, что это грим.
– Наташа …, – голос Регины сорвался, – что происходит?
– Сама бы хотела это узнать, – тыльная сторона руки отбросила с лица волосы, – ее надо обыскать.
А сестра уже держалась за виски:
– Когда научилась так драться? И зачем ее ударила? Господи, что еще свалилось на наши головы?!
Пока все это происходило, Тимур успел вызвать сотрудников службы безопасности и оттеснить девушек от лежащего на полу тела:
– Драться Наташу научил я, и видишь, как пригодилось – Тимур с гордостью смотрел на свою ученицу.
Дверь распахнулась, вошли Володя, Селим и Оксана.
Селим начал «командовать парадом»:
– Володя, тело обыскать и «украсить» браслетами. Только руки за спину.
– Я бы ее догола раздела и надела что-то другое. Думаю, эта на многое способна, – Наташа с брезгливостью смотрела на лежащую женщину.
Ее обыскали и нашли много интересного: включенный диктофон, иголки разной величины, спрятанные в разных местах, в придачу с капсулами на конце. Крошечный баллончик с непонятным содержимым, упаковку влажных салфеток – можно было подозревать, что они пропитаны какой-то дрянью, возможно и ядом, и много еще такого интересного. Селима же заинтересовал зонтик.
– Руки от него убрал! Даже не думай. Не прикасайся, – Оксана не глядела в его сторону, – это электрошокер, там еще должен быть встроен кнопочный нож, и спрятаны от трех до пяти стандартных дротиков с парализатором или быстродействующим ядом.
– Ничего себе, бабулечка.
В кабинет вошла тетя Валя с неизменной шваброй:
– Что тут у вас? Костюмированный бал, я смотрю? Чего без чувств валяемся? Кто это ее так приласкал?
– Наталья Михайловна осерчала маненько, – Володя раскладывал свои находки по порядку на полу.
– Девочки, уберите со стола все в сумку, – Тимур наблюдал за девушками, ему не нравилось состояние именно Регины.
– Теть Валь, глянь, что с ней.
– Ах ты ж, батюшки! Селим, ее на руки и ко мне на диванчик. Тут ей оставаться нельзя.
– Регина, – Наташа кинулась к сестре, на глазах блестели слезы, – я сама испугалась, только по-другому нельзя. У нас еще мелкие на руках. Региночка, миленькая, ты только не переживай сильно. Попереживай немножко и приходи. Я боюсь одна, – последние слова Наташа уже шептала.
Та кивнула в ответ, но что-то ответить уже не могла, сил на это просто не осталось.
Селим подхватил бедняжку под руку и повел в подсобку, к тете Вале, и Наташа направилась вместе с ней.
А в кабинете все шло своим чередом.
– Тимур, как ты нашел эту «няню»?
Володя рассматривал экипировку и удивлялся фантазии этой дамы.
– Не поверишь, под машиной.
– В смысле?
– Помнишь, нас Иваныч озадачил состоянием здоровья Наташиной мазды?
– Помню. В тот день ребятам на Большую дачу тормозные шланги привозил и новый ремень безопасности.
– Так вот. Машинку ей пригнали и около дома оставили. Ключи-то у нас. Сижу на скамейке, жду ее, не быстро же с работы на автобусе. Смотрю, а из-под машины кто-то выбирается. Стало интересно, вышел посмотреть. Рассмотрел хорошо. Двор-колодец почти не освещается, никого кроме нее нет, хотя она особо и не скрывалась.
Посмотрел. Плюнул со злости. Пришлось ключи у себя подержать, чтобы новые, уже основательно порезанные шланги, заменить уже совсем на новые. Машинку отогнали на Большую дачу. Замучился шланги покупать. Я покупаю – она режет. Опять покупаю, а она опять режет. На меня уже продавцы коситься начали.
– Так ты к ней Марину приставил вначале? – Оксана отвлеклась от изучения какого-то непонятного устройства.
– Ну да, вначале Марина ее пасла. Увидела, что за ней наблюдает еще одна женщина. Только потом мы узнали, что это ее мать. А это, – ткнул в лежащее на полу тело, – ее похороненная дочь.
Селим оторвался от фотосъемки всего изъятого:
– Погоди, сколько дочерей-то было? Я запутался.
– Две и было. Одна, которая умершая в юности, вот валяется. Гроб пустой сожгли.
– Как же родители? Когда узнали, что дочь жива?
– А что им родители? Эти двое должны быть богатыми и знаменитыми.
Володя помотал головой, не соглашаясь:
– Не сходится! Одна же умерла. Как будто. Тогда как она будет знаменитой? И нафиг ей тогда мертвой быть богатой?
– Вот очнется и узнаем.
Скрипучий прокуренный голос прозвучал для всех неожиданно:
– Очнулась уже. Сволочи. Какие же вы все сволочи!
– Вот, только очнулись, а уже ругаетесь, – Володя внимательно наблюдал за женщиной.
