Kitabı oku: «Хочу быть богатой и знаменитой», sayfa 21
– Какое дело загубили, – странная гостья очень энергично приняла вертикально положение и устроилась на полу, согнув ноги в коленях. Оглядев присутствующих зло сплюнула:
– Гады! Надя на него всю жизнь положила, с ее-то мозгами можно было человечество идеальным сделать. Это же мечта, – она попыталась подняться, – идеальный человек с огромным объемом памяти, аналитическими возможностями такими – компьютер отдыхает. Здоровый, гармоничный, никаких уродов и идиотов. А вы? Тьфу! Четыре тела пожалели!
– А что, кроме них никого больше не было? – осторожно поинтересовалась Оксана.
В ответ, получив рявк:
– Нет!!!
После небольшой паузы совершенно спокойным, где-то даже доброжелательным тоном гостья продолжила:
– Мы только собирались еще трем самкам подсадку сделать. А что? Мои яйцеклетки, как хочу, так и распоряжаюсь ими! А тут вы нарисовались – не сотрешь! Зависть вас к чужой красивой жизни замучила? Так мы свои пропивали-проигрывали, кровно заработанные, а четыре яйцеклеточки мои сейчас изображают из себя людей!
Она замолчала на пару минут и уже устало проговорила:
– Впахивали мы денно и нощно. Попробуйте тело в пятьдесят килограммов ворочать через каждые три часа, обмывая, обтирая, обмазывая маслом, массируя. И это работа для доктора наук, который хочет получить результат не на мышах! Реальный результат!
И снова внимательно, как будто бы старалась всех запомнить, оглядела всех.
Володя не смог скрыть брезгливости:
– А как же постулат: не навреди?
– Да идите вы, со своими постулатами. Все хотят избавиться от болезней, а как живое тело предоставить для экспериментов – так орут о ценности человеческой жизни. На ком экспериментировать? Ищем способы и приемы лечения, в основном методом тыка. Мышей вам не жалко, а человека жаль. Только мышь – не человек! Механизм иной, для дебилов объясняю! Моралисты хреновы! С двойной моралью и живете, загибаясь от болячек, хотя могли бы давно быть сильными и здоровыми долгожителями, старясь в последние годы жизни.
Женщина все-таки поднялась с пола, ковыляя, дошла до ближайшего стула.
– Как вас зовут?
– Не зовут, сама прихожу, когда хочу!
– Подожди Оксана, давай я спрошу. У вас в прошлой жизни было имя, которое дали родители?
– В прошлой? Вера Тригорская. Только нет меня, умерла. Документы и памятник, все в наличии. Что, не ожидали?
Селим пожал плечами:
– Зачем весь этот маскарад устроили? В чем смысл?
– Сложно объяснить, хотя на самом деле все проще простого. Сейчас пришла за Наденькой следы подчистить.
Женщина сидела на стуле, раскачиваясь из стороны в сторону.
– А тогда. Как не грустно, но это Наденька меня погубила. Нам никто не был нужен, мы сами со всеми проблемами справлялись. Только эмоций ей не хватало. Вот и подсела сестричка на азартные игры. И единожды проиграла меня. Когда поняла, что наделала, поздно было. Меня уже продали в школу профессиональных шлюх. Вот тогда я для всех и умерла.
Вздохнула и начала вспоминать, окунувшись с головой в прошлое. Было заметно, она не в первый раз отслеживает минувшее, смотрит как старый, знакомый, интересный фильм, нырнув в сюжет и потеряв связь с настоящим:
– Сбежала однажды и одно время была нянькой для своего биоматериала. Отслеживала состояние не хуже, чем Наденька, сделала два открытия. Только прокололась где-то. Напрасно думала, что со временем обо мне забудут. Нет. Меня искали и не прекращали искать. Нашли, коллективно вправили мозги, через все интересные и не очень места, и вернули. Больше желания побегать не возникало.
Женщина подняла глаза, как будто бы очнувшись, осмотрела всех внимательно и попросила закурить. Только на просьбу никто не отреагировал, тогда пожав плечами, она продолжила:
– Наденька одно тело упустила. Куда пацан девался? До сих пор не могу понять! Второе – запорола, начала работать с новорожденной. Надо было все-таки подождать. Потом уже сама призналась, как меня ей не хватало. В паре мы всегда уравновешивали друг друга. Она импульсивная, я намного спокойнее.
Назвавшаяся Верой Тригорской помолчала, как будто бы что-то припоминая:
– Наденька была с детства помешана на желании стать богатой и знаменитой. Ей претила родительская умеренность, я ко всему этому относилась равнодушно.
– Это что, у нее с детства желание было такое?
– Можно сказать и так. Но в одном она была права, с нашими мозгами и потенциалом нужно было вытянуть из этого дрянного мира все, что можно, по максимуму. Для этого надо стать богатыми и знаменитыми. Не состоятельными и популярными в узких кругах, нет, а именно богатыми и знаменитыми! Нужно сделать все, чтобы в очереди стояли только для того, чтобы на нас хотя бы издали посмотреть. Чтобы преклонялись и поклонялись. Единственный мотив такого поведения для адекватного человека – это жизнь. Здоровая, интересная, энергичная жизнь. Без болячек, отклонений, с отодвинутым старением. И мы делали все, чтобы этого добиться.
Володя все-таки решил вклиниться в монолог:
– Со знаменитыми – понятно. А богатыми?
– Стать богатыми, молодой человек, для нас так, пустяк! Продать одну нашу разработку и можно безбедно прожить на островах половину жизни и аборигены статут подползать к тебе на карачках, исполняя все твои даже самые низменные желания. Только вот Наденька набякала, дурочка импульсивная! Приходится все чистить и убирать. По всей вероятности, нужно будет начинать все сначала.
– А вот с этого момента подробнее, – в кабинет вошел следователь ФСБ, который вел дело Тригорской.
Вера повернула голову к вошедшему:
– Ооо! Принесло пса не ко времени. Ладно, птенчики. Водички дайте, что ли.
Она деланно всхлипнула, закусила воротник своего платья и упала со стула некрасивым кулем.
– О Господи!
Оксана подбежала к ней, положила пальцы на шею, медленно разогнулась.
Селим даже не дернулся:
– Что там?
– Ничего.
– Реанимировать, полагаю, бесполезно?
– Ну да. Явно не фенолфталеин в воротничке зашит.
Регина уснула. Диванчик в подсобке был стареньким, но вполне удобным. Тетя Валя осталась около нее, а Наташу отправила заниматься своими делами. Возвращаться в кабинет к Тимуру без Регины девушка не захотела и отправилась к себе, пытаясь отвлечься от произошедшего и думая, сколько еще нужно всего переделать. Тошка прислала СМСку, что приедет через час, как выполнит поручение Александра Ивановича, Эмик завис в аппаратной вместе с Владимиром Сергеевичем. Уже входя в кабинет, вдруг вспомнила кое о чем и позвонила Лукину, который моментально отозвался на звонок:
– Наташа, что-то с Региной?
– И вам здравствуйте, Сережа!
– Простите, здравствуйте!
– Регина плохо себя почувствовала, она сейчас у тети Вали спит.
– Выезжаю! Говорите адрес вашей тети Вали.
– Вы не поняли. Она в подсобке. Здесь, в офисном здании. Валентина Исааковна проработала всю жизнь врачом, а сейчас в компании пол моет. У нее здесь на первом этаже подсобка с диванчиком. Просто Регина сказала, что вы сегодня хотели вечер провести вместе и собирались встретиться часов в шесть. А сейчас уже половина. Вот и звоню предупредить, что ее телефон поставила на беззвучный режим.
С той стороны послышался энергичный выдох:
– Наташа, есть возможность меня встретить в офисе компании? Меня же не пропустят.
– Да, приезжайте, около стойки на входе жду.
Лукин подъехал быстро, не прошло и двадцати минут. В руках нес чемоданчик как у докторов на скорой.
– Добрый день, – получилось у них одновременно.
– Идемте, – кивнула она гостю.
Проведя Сергея до конца коридора первого этажа, распахнула дверь. Он увидел крошечную кухню, за столом сидела пожилая женщина чем-то неуловимо напоминавшая Эмика – честно говоря, это его удивило, но не то сейчас было важным.
– Здравствуйте, я – Лукин Сергей Владимирович, жених Регины. Еще и врач. Что с ней?
И они перешли на язык медицинских терминов. Наташа кивнула им обоим и вышла, раздумывая, знает ли сестричка, кем стала для Лукина? По всему выходило, что та еще не в курсе. Девушка, загадочно улыбаясь от предвкушения реакции сестры на новость о том, что она невеста, вошла в свой кабинет.
ГЛАВА 30
Рабочий день закончен. Полина отправлена домой. Офис затих. Обе двери из приемной в кабинет генерального открыты, чтобы видеть входящего. Александр Иванович внимательно просматривает биржевые котировки. Вопль, а потом визг буквально выбрасывают его из кресла. Уже выскакивая из кабинета, понимает, что кричит Наташа. Там что-то происходит такое, что напугало его девочку. На бегу выхватывает телефон:
– Стража! Кабинет 607!
На рев генерального срываются двое. Бегом наверх!
Александр Иванович влетает в помещение, дверь грохочет об стену. Наташа стоит около стола и визжит, закрыв глаза и прикрывая лицо руками. Только там никого нет. Никакой видимой угрозы. ЧТО ПРОИСХОДИТ?!!!
Два шага и хватая ее в охапку, вглядываясь в лицо, приговаривает:
– Что случилось, маленькая? Чего ты так испугалась? Тихо-тихо, я здесь, все хорошо. Ну, посмотри на меня.
Осознав, кто перед ней, она замолкает, поднимает на него глаза, по щекам ползут слезы:
– Ты чего так долго?
От этих слов мужчина растерялся, а потом его душу затопила такая нежность:
– Прости, спешил, как мог. – И не удержался, прижимаясь губами к пушистой макушке, потерся носом о ее волосы.
– Что случилось? Скажи мне. Чего ты так испугалась?
– И вовсе не испугалась, только там паук и я его боюсь, – последние слова она произносит шепотом.
Александр Иванович, с трудом оторвавшись от такой желанной добычи, наклоняется и внимательно вглядывается в ее лицо. Ответ его любимой девочки поставил в тупик. Давно не сталкивался с такой логикой и боялся ошибиться. Может дело в том, что малышка перенервничала и ей пора отдохнуть? Понять бы еще как это: не испугалась, но боится. Если бы такое сказал мужик, то можно было бы поинтересоваться: сам-то понял что сказал? Но такое сказала его девочка, его маленькая, любимая девочка.
Мужчина на ушко шепотом задает вопрос:
– Ты мышек тоже боишься?
Она наконец-то поднимает голову и смотрит на него:
– А ты?
– Я – нет.
В его глазах появляются искорки счастья, а рот сам расползается в улыбке, которую он пытается укротить.
Уловив ее вздох и наблюдая за опускающейся головой, слышит ответ, приводящий в изумление:
– Я их хвостов боюсь.
На всякий случай переспрашивает:
– Хвостов?
– Да.
– А если без хвостов, – немного отстранив ее от себя, внимательно оглядывает ее лицо.
– Без хвоста будет хомяк, они иногда даже симпатичные бывают.
На этой фразе в кабинет врываются два хорошо подготовленных, тренированных молодых человека и останавливаются, увидев, как директор нежно держит в объятиях маленькую хрупкую девушку.
Увидев стражей, генеральный командует:
– Бойцы, паука поймать и…
Почувствовав движение, опускает взгляд на смущенное личико, а она явно стесняясь, почти шепотом заканчивает инструктаж:
– И в банку его, и на улицу. Убивать не надо. Паук не виноват, что его не любят.
Александр Иванович выразительно смотрит на ребят, улыбается, переводит взгляд на Наташу и послушно повторяет со вздохом:
– И в банку его, и на улицу, – сейчас просто не может скрыть бесконечной нежности к этой женщине. Да и женщине ли? В голову крадется на цыпочках крамольная мысль и начинает волновать его мужское эго. И, похоже, права была Демидовна! За этой в голове появляется еще одна: лучше бы я об этом не думал!
Кусая губы, чтобы отвлечься, оглядел ее. Бледная, тоненькая, почти прозрачная, и наверняка, голодная! И практически приказал:
– Идем, тебя надо покормить. После стресса, обязательно чем-то сладким.
С этими словами они покидают кабинет, а два бодигарда, основательно тренированные на охрану и защиту, бродят по кабинету, то тут, то там, что-то переставляют, ищут или делают вид, что ищут паука, который уже давным-давно спрятался от такого шума или убежал. Но они шарят по всем щелям, улыбаются, переглядываются между собой и добросовестно выполняют приказ босса: паука поймать и…и в банку его, и на улицу, потому, что он не виноват, что его не любят.
Регина проснулась и прислушалась. Тишина. Открыла глаза – темно. Только тесновато как-то лежать. Повернула голову и увидела Лукина. Он спал. Дышал ритмично, глубоко и абсолютно беззвучно. Лежала, смотрела на него, а прислушивалась к себе.
Мужской тип лица, высокий лоб, ровный нос с тонкой спинкой, высокие скулы. Губы достойны особого внимания. Смотрела на них и вспоминала все возможные литературные описания. Пожалуй, они напоминают «лук Амура».
– Ты меня так долго рассматриваешь. Нашла что-то примечательное?
Наташа вздрогнула и была тут же придвинута к большому, такому теплому телу. Сергей смотрел на нее внимательно, с некоторым ожиданием. Была бы на ее месте другая, они бы уже давно начали играть увертюру извечной пьесы, последовательно переходя от одной части к другой. Только она не другая. И самое странное то, что достаточно опытный в этом деле мужчина не знал, как подойти в первый раз. Не оттолкнуть, не испугать, потому, как прекрасно видел – опыта в этом деле у нее нет или он совершенно ничтожен. С другой стороны ее женского интереса к себе как-то не ощущал, это и останавливало, и очень беспокоило. Только этот цветок манил к себе так, что иной раз было трудно дышать, стоило лишь просто подумать о ней. Маленькая, хрупкая, с огромными невозможно голубыми глазами, которые смотрели на него чересчур мудро, чем постоянно и основательно смущали. К этому опасался и характера со стальным стержнем, понимая, что теперь ее очередь ответить или нет. Все шаги к ней он уже сделал. Теперь ее очередь.
Повернул к ней голову, попытался обнять. Реакции – ноль. Вздохнул с сожалением и сел:
– Домой тебя отвезти?
– А который час?
– Что-то около одиннадцати.
– Ой! Мои, наверное, с ума сходят.
– Не беспокойся, вечером Наташу предупредил, что приедем, как проснешься. Как ощущения? Голова болит?
– Нет, все нормально.
Аккуратно поднялся, подал ей руку.
– Вставай, только осторожно, без рывков и резких движений.
Она послушно и медленно присела на край, опустив вниз ноги. Прислушалась к себе.
– Ну, как?
– Вроде бы ничего. К себе придется подняться, сумку забрать. И поедем.
– Сумка уже здесь. Можем ехать хоть сейчас.
– Хорошо. Поехали.
Осторожно поднялась на ноги, оценила свое состояние. Вроде бы все тихо. Глянула в небольшое зеркальце, пару раз махнула расческой по непослушным волнистым волосам.
Из машины позвонила Наташе и в трубке с удивлением услышала голос Александра Ивановича:
– Да!
– Добрый вечер, а Наташу можно услышать?
– Добрый, Регина. Как себя чувствуешь?
– Спасибо, все в порядке.
– Слава Богу, держи тебе Наташу.
– Привет, ты как? – Голос сестры был обеспокоенным.
– Нормально все, домой еду. Правильно поняла – ты в гостях? В Озерном? Останешься в усадьбе или домой?
Было слышно, как сестричка немного смутилась:
– Как-то не думала еще. Наверное, домой поеду.
Где-то на втором плане появился голос хозяина:
– Оставайся, комнату для тебя уже приготовили.
Сестра пару секунд помолчала:
– Регина, может, и правда, останусь. Твой жених сказал, что он за тобою приглядит, поэтому я не волнуюсь.
– Кто? – На вопросном слове голос как-то пискнул.
Хитренький голос с нотками явного веселья подтвердил:
– Жених.
– Какой еще жених? – Недоумение Регины чувствовалось в достаточной степени отчетливо.
– А ты сейчас где?
– Я в машине Сергея, мы домой едем.
– Ааа, так ты с женихом, тогда все нормально.
– Откуда дровишки?
– От персонажа вестимо! А ты не в курсе?
– Теперь да, – в голосе прорезались хмурые нотки.
– Не забывай, он за рулем. Безопасность на дорогах – наше все!
И едва сдерживая смех:
– Пока, доброй ночи, невеста!
– Ага! Без места.
Регина нажала кнопку отбоя и повернулась к водителю.
– Ничего не хочешь мне объяснить?
– Что назвался твоим женихом? А ты – против? Выходи за меня.
Она отвернулась, рассматривая мелькающие огни в боковом стекле:
– Не заезжай во двор, сама дойду.
Огорченный водитель заглушил двигатель, повернулся к ней:
– Сердишься? Все равно провожу.
Шли молча. Повернулась к нему лицом около самой двери:
– Спасибо. Спокойной ночи.
Поднял руку, чтобы удержать, но наткнулся на холодный взгляд и рука сама опустилась. Смог только тихо пробормотать:
– Все-таки надо поговорить. Не хочу оставлять все так неопределенно.
– До свидания, – девушка развернулась, открыла замок и вошла к себе, даже не обернувшись.
Сергей ударил кулаком об ладонь, ругнулся сквозь зубы и пошел к машине.
Регина вошла в большую комнату.
– Мау-мау-мау, – басом на балконе орал Мурзон.
Открыв балконную дверь, улыбнулась любимцу:
– Давай уже быстрее, холодно. Чего разбегался? Скучно тебе? Давай-ка завтра к деду и к Амыру поедем? Вот там веселая компания. Там Тошка и Эмик, вкусно кормят и тискают. Только надо бы не забыть твое приданое забрать.
Телефонный звонок заставил Регину вздрогнуть:
– Да, слушаю.
– Регина, это Валентина Исааковна. Добрый вечер, я не поздно?
– Добрый вечер, Валентина Исааковна, нет, не поздно. Вот только что приехала. Спасибо, что в очередной раз помогли мне.
– На здоровье. Как себя чувствуешь?
– Поспала и все пришло в норму. Спасибо большое!
– И хорошо. И пожалуйста. Регина, у меня есть разговор, но не по телефону. Нельзя ли нам завтра встретиться?
– Только рада буду. Заходите после пяти, и мы поговорим.
– А можно и Наташу пригласить?
– Наташу? Хорошо, передам, чтобы она осталась. Приходите, мы будем ждать.
– Спасибо. Доброй ночи.
– Доброй ночи.
Положив трубку, девушка наблюдала за ужином кота и рассуждала вслух:
– Вот интересно, что это потребовалось от нас тете Вале? А, Мурзон? Ты не знаешь? По глазам твоим хитрым вижу, что знаешь, но не скажешь. Ты – партизан, Мурзон! Партизан! Давай, ешь уже и спать-спать-спать.
– Наташа, пора просыпаться, – Александр Иванович минут пять уже сидел на краешке кровати в ее комнате, рассматривая свое сокровище, прежде чем начать будить. А сокровище лежало на боку, подобрав под себя одну ногу, положив обе руки под щеку и посапывало. Золотистые кудри в беспорядке закрывали лицо. Видно было, что с волос исчезает темная краска, и возвращается свой естественный цвет.
Неожиданно подняв голову, пальцами убирая с лица пряди, спросила:
– На работу?
– На работу, на работу, – он уже улыбался. А она опять закрыла глазки, плюхнулась назад, поменяв положение рук, обняв подушку.
– Сейчас-сейчас. Просыпаюсь-просыпаюсь-просыпаюсь, – с каждым словом голос становился тише и слабее, было понятно, что Наташа благополучно снова засыпает. Счастливый поводил рукой по ее плечику, выглядывающему из кокона одеяла, и услышал бормотание:
– Мурзон, паршивец, ты опять из горшка с холодными и мокрыми лапами приперся!
Александр Иванович, хрюкнул от смеха.
– Ты еще и с соплями. Иди отсюда, поганец, пускай тебя Регина лечит и лапы помоет.
Одеяло благополучно ползло вниз, со спящей девушки.
– Натаашаа…
Александр Иванович, заговорил громче. Из-под одеяла раздалось:
– Мурзон, даже если ты научился говорить, кормить тебя все равно не пойду! Завтрак в семь у всех, а сейчас шесть двадцать! Отвали! У меня сорок минут заслуженного сна! Все, исчезни!
Часы показывали действительно шесть двадцать, он сильно удивился такому чувству времени. Она даже во сне умудрилась с точностью до минуты назвать минуты-часы и не ошибиться. К тому же Александр Иванович понял, что раньше чем в семь Наташа не поднимется. Что ж, придется опоздать. Сегодня не страшно.
И они опоздали. Приехали к двенадцати вместо восьми, когда в конторе давно кипела работа.
Орготдел опять готовил переговоры с правильными на этот раз китайцами.
Тошка и Эмик приехали после занятий в университете ближе к трем, довольные тем, что Мурзона удалось перевести домой к деду и Амыру.
Наташа вошла в кабинет в тот момент, когда Эмик с упоением рассказывал историю переезда кота на ПМЖ.
– Как он вдохновенно орал!
Рассказывая про кота, Эмик принял позу истинного трагика.
– Божже, это были вопли прощания с любимой миской!
Рассказчик остановился посредине кабинета, заломив руки, закатив глаза, и как талантливый актер держал паузу. Держал ее долго. Секунды три. Когда понял, что все впечатлились, то перешел на вполне обычный тон:
– А чего мне не сказали, что у него по жизни все по два? Один набор мебели, сантехники и посуды у Амыра, а второй у Регины. Нехорошо получилось. Пока это до меня доперло, мы же успели отъехать от дома.
– И что?
– Что-что, пришлось извиняться и возвращаться.
– И как? Мурзон, извинения принял?
– При чем тут Мурзик? Эмик перед таксистом извинялся, – Тошка захихикала.
– Простите, извините, мы что-то забыли, но не знаем что. Давайте вернемся, нам нужно еще раз все посмотреть. А то кот так расстроился и ревет как раненый тигр.
– А таксист говорит, что когда у него кошак так расстраивается, он лечит его тапком, потом подумал и добавил, что надо его все-таки кастрировать. Оказывается, коты после кастрации так не орут.
– Кстати, а Мурзик кастрирован? Нет?
Регина помотала головой. Тоша обрадовалась:
– И очень хорошо. Такие котятки будут у него славные. Надо найти ему девочку, красивую и с хорошим характером.
Эмик, потирая руки, согласился:
– Точно, ему одному будет скучно.
– Только давайте не породистую, а обыкновенную, умненькую, уютную Мурочку ему отыщем.
– А что, Мурочка и Мурзик – хорошо звучит.
Все присутствующие улыбались, и тут Эмик пожаловался:
– Я тут за Мурзика лапой по макушке получил.
– Ага. Он просто его шлепнул. Без когтей. Вот тебе и Мурзик. Теперь его только полным именем и никаких нежностей и домашних прозвищ!
Мелкие щебетали не затыкаясь. Они влюбились в этого кота. И теперь строили планы по устройству его личной жизни.
Вдруг Тошка всплеснула руками:
– Ой! Регина, Наташа! Меня Игорь пригласил на бал в какое-то там посольство.
– И что? – Эмик склонил голову к плечу, внимательно рассматривая сестренку.
– Ты для бала очень даже ничего. Иди. Игорь нормальный парень.
– Эмик, а платье?
– У тебя есть, в цветочек такое, прошлым летом на пляж ходили. Оно здоровское.
– Братик, ты притворяешься или совсем дурак, – Тошкин проникновенный голос не обещал ничего хорошего.
Начальница хлопнула в ладоши:
– Так, ребята! Давайте вначале поработаем чуть-чуть, а потом про кота, про бал, про платье. Все личные вопросы после пяти! Вперед! Эмик мне нужен график переговоров, а лучше весь график встречи с китайцами. Тоша, тебе нужно обговорить по скайпу вот это, – Регина подала ей листок, – не забудь спросить, сколько человек требуется на перевод. Наташа, – повернулась к сестре, – поезжай в «Голубую бухту» или в «Тихий дворик», закажи банкетный зал на день подписания договора.
– «Тихий дворик» – как-то уж очень по-семейному, а нам нужно чуть-чуть пафоса. Остается «Голубая бухта»? Мне доводилось как-то обедать там, кухня не впечатлила. Может лучше в «Бирюзу»?
– Нет, это Тошке на прием нужно бирюзовое платье, а обед …
Эмик ткнул пальцем в монитор:
– О, смотрите, все ломанулись к «Северной лагуне». Они только открылись. Интерьерчик свежий и шеф-повара хвалят.
– Тогда я – в «Северную лагуну», – Наташа повернулась к выходу из кабинета.
Неожиданное появление генерального всех немного напрягло.
– А меня с собою не прихватите? Мне бы тоже хотелось посмотреть на интерьерчик и поесть, тем более что пообедать сегодня не получилось, – Александр Иванович стоял в проеме двери и улыбался.
– И меня тоже. Прихватить. А я бы и Регину Александровну забрал. Там бы все по приему и обсудили, – Алексей Александрович стоял за спиной отца, перебирал какие-то бумаги, а сам периодически поглядывал в сторону Регины.
Девушка давно заметила к себе интерес Алексея, но еще не решила нравится ей это или нет, а потому сейчас нахмурила бровки. Когда успел войти в кабинет? Непонятно. Отчего-то покраснела и срочно стала искать что-то у себя на столе.
– Решено. Поехали все.
Генеральный сделал шаг из кабинета, но вернулся:
– Эмик, Тоша, собирайтесь. Как без вас? – Александр Иванович вздохнул, как будто мирясь с неизбежным.
– Я не могу, – Эмик изобразил высшую степень страданий, – у меня проект горит.
– Ааа.. я… я без Эмика не поеду. И работы много, и вообще – это для взрослых. И не люблю эти пафосные рестораны. Я у Тамрико люблю.
– Ясно. Тогда трудитесь, пчелята. Мы приедем через пару часиков. Тоша, Полину Платоновну предупреди.
Тошка тряхнула козырьком бейсболки.
Вся компания двинулась по коридору. Навстречу им попалась Валентина Исааковна, немного неуверенно улыбнулась:
– Регина, мы договаривались о встрече.
– Да, я помню. И к пяти обязательно подойду.
– Нет, не успеешь, – Александр Иванович смотрел на них с предвкушением препирательства. Уже представлял, как одна из них сейчас взбрыкнет, и ему придется рыкнуть. Но все пошло немного не так.
Валентина кивнула своим мыслям и поставила перед фактом:
– Тогда я с вами. Сейчас слышала из коридора, что в новый ресторан обедать собрались. Не беспокойтесь, надолго не задержу и не помешаю. Может и правильно, что все всё узнают. Устала уже это в себе держать.
В ресторан отправились пешком. Здание стояло на соседней улице и представляло собой современный кубик с большими окнами, широким невысоким крыльцом и огромной зеркальной дверью. Внутри интерьер был выполнен в голубых, светлых песочных и зеленых тонах. Лаконично, стильно, запаха кухни не ощущалось. К ним сразу подошел администратор, проводил за столик. Пока усаживались, подошли два официанта и подали меню.
Валентина Исааковна меню отложила. Сидела задумавшись. Сделали заказ. Чтобы выбор был более широк, договорились, что закажут разные блюда. Регина для Эмика и Тошки сразу отметила десерт. Попросила упаковать, уж эти сластены запросто выступят в качестве экспертов. Подали аперитив.
Валентина Исааковна вздохнула и, ни на кого не глядя, начала говорить, обращаясь к Белоярову-старшему:
– Саша, ты мою историю знаешь как никто. Я всю оставшуюся жизнь буду тебе благодарна за помощь сыну. Но случилось, как случилось.
Женщина опять вздохнула, достала платочек и скомкала его в руке.
– Давид…, он как чувствовал что-то. За год до болезни, сдал сперму в «Биобанк». Мы так над ним шутили. Время показало – зря.
Она помолчала.
– Когда все уже случилось, моя племянница, что работала тогда в этом самом «Биобанке», шепнула мне: семенной материал выбран, и даже написала, кто будет матерью ребенка Давида. Странная женщина вынашивала моего внука. Умная, интеллигентная, но какая-то неприкаянная что ли. Это потом я узнала, что она всего лишь суррогатная мать. А документы были оформлены на другую женщину, обеспеченную, одинокую, которая похоронила сестру и решила, что в память о ней родится малыш.
Валентина Исааковна растягивала платок, потом комкала его опять.
– Даже видела малыша в роддоме. Потом наблюдала за ним на прогулках, и как-то совершенно неожиданно потеряла внука из виду. Он как пропал из семьи. То ли она его увезла, то ли кому отдала на воспитание – не знаю. Я его искала все эти годы и уже отчаялась. А тут год назад увидела копию своего сына, только светловолосую и кареглазую. Тут поняла, что Господь смилостивился надо мной и вернул продолжение моего сыночка. Он работал у тебя, Саша.
Она подняла голову:
– Медик в офис не был нужен, а нужна была уборщица. Вот и пошла, только чтобы быть рядом с моим внуком. С Эмиком.
Александр Иванович передвинул бокал с водой:
– Погоди, Эмик – твой внук? Эмик – сын Давида, ты это хочешь сказать?
– Да, Саша. Эмик – сын Давида. Вот документы экспертизы.
– И как ты это провернула?
– Просто. Эмик как-то порезал палец, обрабатывала, бинтовала, естественно я. У меня сохранился окровавленный платок Давида, еще со студенческих времен. Отчего его не стирала – не знаю.
Александр Иванович читал бумагу, задумчиво поглядывал на женщину. Положив документ на стол, пододвинул его к женщине, которая сидела с таким несчастным видом. Спросил осторожно:
– Валя, а от нас ты чего хочешь?
Неожиданно громкий голос всех заставил вздрогнуть:
– Не отнимайте у меня мальчика! Я вас всех очень прошу! У меня в жизни ничего не осталось и никого не осталось. Не отнимайте. Я на колени встану!
Белояров-старший вскинул на нее глаза:
– Валя? Что с тобой? Скажи мне КАК?! Как мы можем у тебя его отнять? Вот объясни мне, тупому мужику!
Она явно не ожидала такой реакции и обескураженно зашептала:
– Вас много, а я одна. Вдруг вы что-то придумаете.
– А зачем нам это нужно? – Регина заговорила тоже почти шепотом.
Взгляд женщины заметался по залу, а пальцы порвали платочек:
– Не знаю, но так боюсь. А вдруг он уедет, и я его опять потеряю и теперь уже навсегда.
Наташа смотрела на эту измученную горем женщину и не могла взять в толк: как эта женщина хочет быть рядом с Эмиком, которому ничего не объясняет? Получается, что тот и не знает: у него имеется кровная бабушка. Или знает? Она все-таки спросила:
– Вы с ним говорили об этом? Что вы его бабушка?
– Нет. Не знаю, как подойти. И так боюсь испортить мальчику жизнь. Он молодой. Ему нужно жить, расти, развиваться, а я буду только мешать. Я старею, вдруг не сумею стать ему опорой.
Наташа понятливо кивнула:
– Ну да. Он жил в детдоме и никому был не нужен, кроме маленькой беззащитной девочки. Сейчас живет самостоятельно, но без бабушки, которая фактически у него есть.
Регина была более жесткой в рассуждениях:
– Зачем вы этот разговор затеяли? Эмик вам не нужен. Вы не его обожаете, глядя на него со стороны, а лелеете память о сыне. Вы не печете ему пироги, не шумите вслед, что нужно одеться теплее, не ворчите за то, что мало спит и ест иной раз что попало. Не сердитесь за то, что пропадает все время за монитором и забыл о прогулках. Вы не покупаете ему маленьких сюрпризов, чтобы его порадовать, не кладете в рюкзак мешок с бутербродами, наказывая поделиться с друзьями и не забыть, перед едой помыть руки. И все потому, что его бабушка боится, вдруг не сумеет стать ему опорой? Бред! Человек просто должен быть кому-то нужен! Ему нужна забота! Слышите?! Забота и любовь! А не ваше плечо или кошелек в качестве опоры.
Регина не могла кричать в ресторане, она говорила почти шепотом.
– Забота, доверие, чувство востребованности! Понимаете?! Это то, с чем человек должен жить. Он должен быть кому-то необходим. Нужно, чтобы его любили! Любили не за что-то, а просто так. Он должен чувствовать: нужен не за что-то, а за то, что он просто есть!
Регина перевела дыхание:
– Простите. Выйду на минуту.
Наташа собралась идти за ней, но была остановлена Алексеем. Он поднялся и вышел следом.
Александр Иванович уткнулся носом в бокал, покачал головой, и глянул на собеседницу. Отведя глаза произнес:
– Вот что тебе скажу. Дура ты, Валя.
Откинулся на спинку диванчика и начал рассказывать:
