Kitabı oku: «Потерянное и Найденное: Птичьи крылья», sayfa 5

– Но что ещё это может быть? – Этель растерянно смотрела на него. Ей было жаль разрушать искреннюю веру Нико в друга, но она не представляла другого объяснения.

– Не знаю, но я выясню. Мы с Ратон поговорим с ним и всё узнаем, – он спрятал замёрзшие руки в карманы и напряжённо нахмурился, обдумывая предстоящее. – Главное, чтобы никто к нему не лез до вечера, а потом уж мы разберёмся…

– Он снова ушел куда-то, так что, наверно, его никто не тронет. К тому же, как я уже сказала, всем теперь страшно за него, – Этель тяжело вздохнула.

– Ладно, это мы решим. Сейчас просто пообщаемся немного, – Нико обнял девушку за плечо и притянул к себе поближе, чтобы было теплее, игнорируя неудобство. – Что ещё ты хочешь узнать обо мне?

– Я тут подумала… Если твой отец профессионально занимается лошадьми, то, наверно, Ратон очень породистая?

– Ох, если бы, – парень рассмеялся. – Она чудесная лошадь, но породы в ней как в одноногом зайце.

– Как же так получилось, что у тебя с таким отцом… – Этель растерянно уставилась на него, напряжённо обдумывая ситуацию.

– У нас из-за этого давний конфликт, – Нико посмеялся и мечтательно закатил глаза, погрузившись в приятные воспоминания. – Мышка – первая лошадь, которую я выбрал сам. Мне было лет четырнадцать, отец отвёз меня на ярмарку и потребовал выбрать самую лучшую лошадь, какую можно найти. Это было что-то вроде выпускного экзамена из домашней школы селекционера, и я должен был найти самую породистую… Я прекрасно знал, что Ратон не такая. Она была нескладной и неуклюжей, стояла в загоне отдельно от остальных и тоскливо глядела вдаль. Конечно, я знал, что не этого от меня хотели, но она показалась такой умной и спокойной. Сразу было видно, что особенная. Хозяин отдал её за бесценок, будто она нетренируемая, и отец из меня всю кровь выпил потом. Он до сих пор мне припоминает, что я всё сделал наоборот и выбрал самую паршивую овцу, но теперь уже скорее шутейно. Он Мышку тоже любит, она знает больше всех команд. Правда, реагирует только на мой голос.

– Ты сам её учил? – Этель восхищённо улыбнулась. По королевским традициям она долго училась работать с лошадьми, но так и не смогла научиться чему-то, кроме как держаться в седле.

– Разумеется, принцесса. Она больше никому не даётся, да я бы и не доверил. Моё – значит моё, – Нико улыбнулся.

– А это только к лошади относится? Или ты во всём собственник? – игриво поинтересовалась фея, посмеиваясь.

– Как повезёт, – парень пожал плечами с преувеличенно отвлечённым видом, но почти сразу вмиг хмуро насупился. – Послушай, мы об этом не говорили толком, а всё-таки нужно прояснить…

– Может, не стоит? – Этель нервно прикусила губу, желая избежать серьёзного разговора. Но она знала, что, если Нико решил – никуда не деться, и не сильно надеялась отсрочить беседу.

– Стоит, – воин остановился и посмотрел на неё сверху вниз. – Мой отпуск уже подходит к концу, скоро нужно будет продлевать контракт, – парень выглядел всё мрачнее с каждым словом. – Сейчас всё кажется очевидным, но что дальше? Что будет, когда я снова уеду? Мы весело провели время и разбежимся? Или, может, это что-то большее?

– А как бы тебе хотелось? – Этель нервно сглотнула. Она неотрывно следила, как сползала с лица Нико привычная уверенность, как его покидала насмешливость, и такое непривычное серьёзное выражение заставило напрячься.

– Я без ума от тебя, – парень печально улыбнулся и стыдливо опустил глаза. – Правда. Только… У меня неплохая семья, у отца большие заказы, жаловаться не приходится. Но всё-таки у меня нет ни титула, ни звания… Я не самый подходящий избранник для принцессы.

– Брось эти разговоры! – девушка поднялась на носочки и обняла его за шею, нежно улыбнулась. – Мои родители были королём и королевой, но им это счастья не принесло. Равно как не сделало их хорошими родителями. Титулы ничего не значат… К тому же, я теперь не принцесса, так что могу выбирать кого хочу.

– И кого ты хочешь? – Нико отстранил её от себя, подняв на руки, словно невесомую игрушку, и заглянул в светлые карие глаза.

– Мне обязательно тешить твоё самолюбие ответом, или хоть раз подумаешь своей головой и догадаешься? – Этель рассмеялась и позволила себя поцеловать, заливаясь краской от радости.

***

Мерих измученно потёр глаза и глянул в зеркало на свой потрёпанный вид. А, впрочем, не так уж и важно, бывало и похуже заявлялся.

Он открыл дверь в отделение, и девочка сразу заметила его. Она, как всегда, играла с другими детьми из стационара в коридоре.

– Мерих! – она радостно кинулась к нему и обняла за ноги на уровне коленей – уж куда дотянулась. Парень довольно отметил, что девочке стало легче, она выглядела более здоровой, и от этого усталость как рукой сняло.

– Привет, Джун, – Мерих присел, чтобы смотреть девочке в глаза и заботливо погладил её по золотым с рыжиной волосам. – Похоже, ты сегодня хорошо себя чувствуешь.

– Доктор сказал, что через пару дней меня уже выпишут, – гордо ответила девочка. – Ты пришел поиграть напоследок? Ты ведь всегда обещал, что мы поиграем, когда я вылечусь.

– Прости, но сегодня я ещё не готов к играм. Может, немного позже, – Мерих с сожалением вздохнул и медленно встал, чтобы снова не потемнело в глазах.

– Так жалко, что из-за меня тебе до сих пор плохо… Мне бы так хотелось, чтобы ты был моим братом, – девочка надулась и всхлипнула. – Тогда мы бы могли чаще видеться и играть вместе не только в больнице.

– Когда-нибудь мы сыграем, я тебе обещаю, Джун, – он посмотрел на прощание в чёрные глаза малышки. – А пока что возвращайся к ребятам. Мне нужно к Эдит.

– Ладно… До свидания, Мерих! – девочка активно помахала ему рукой и побежала к остальным ребятам.

Мерих зашёл в процедурную, шморгая носом. Глаза защипало, и он агрессивно тёр их рукавом, чтобы непрошенные эмоции поскорее отступили.

– Эмм… Эдит, ты здесь? – он сел на привычное место на кушетке и начал медленно снимать толстовку, чтобы убить время.

– Мерих? Ты уже пришёл? Сегодня раньше, – полная женщина суетливо выбралась из-за высокой ширмы, прихрамывая на правую ногу. – Я ещё никак не ждала, думала, опять санитары за бинтами, даже внимания не обратила, – она доброжелательно улыбнулась поначалу, но, заметив руки молодого человека, ахнула с ужасом. – Ох, создатель… Ты опять выдернул катетер? Сколько можно-то?! Каждый раз одно и то же. Сегодня не отвертишься, будем колоть в кулак.

– Не надо, Эдит, – взмолился Мерих, страдальчески скривившись. – Никак нельзя последний разок снова в вену сделать?

– Да у тебя там живого места нет, – женщина всплеснула руками и, подойдя к пациенту, недовольно осмотрела его руки. – Прескверно дело, точно говорю. Я и так твои вены еле вижу, тут ещё и синяк сплошной, нет уж. Больше я этой катастрофы не коснусь, мне проблемы не нужны.

– А ты точно можешь сделать всё незаметно? Только если следов не останется, – Мерих нехотя дал женщине осмотреть вены на своём кулаке и потерянно повторил в пустоту, – только если без следов…

– И что ты так трясёшься из-за секретности… Неужели так сложно рассказать друзьям? – удовлетворённая видимостью вен, Эдит пробралась к своему столу и стала готовить капельницу ловкими, отточенными до невозможности движениями.

– Было бы просто, я бы рассказал, – недовольно буркнул Мерих. – Давай закроем тему, не хватало ещё, чтобы ты этим меня донимала.

– Хорошо, тогда поговорим о Джун, – женщина строго глянула на пациента, поджав пухлые губы от недовольства. – Когда расскажешь ей?

– Когда будут времена поспокойнее, – парень стыдливо спрятал глаза и закрыл лицо капюшоном толстовки. – Не хочется, чтобы ей пришлось терять единственного родного человека. Пусть уж лучше я буду просто донором, который исчез, чем мёртвым братом.

– Это имеет смысл, – Эдит взяла руку парня и затянула жгут ниже локтя. – Сжимай кулак.

– Точно нельзя выше? – в последний раз Мерих выглянул на женщину, но, осознав, что её ничем не разжалобить, спрятался обратно под капюшон и поджал губы в ожидании укола, когда кожу обдало холодом от спирта. – Ладно. Нельзя так нельзя.

– А я считаю, что тебе бы лучше ей сказать. Всё-таки родная кровь, самому легче станет, – медсестра профессиональным движением хладнокровно ввела иглу капельницы и подклеила её пластырем, чтобы не расшатывалась.

– Можно я сам буду решать, как мне и Джун будет легче?! – прорычал из-за капюшона разгневанный Мерих. – Если я что-то делаю, на это есть причины. Хватит меня доставать, хотя бы в последний день.

– Кстати об этом, – Эдит напряжённо поджала губы и, закончив с капельницей, отошла к своему столу. – Доктор продлил твой курс. Ты ещё слишком слаб, чтобы заканчивать, так что он назначил ещё три капельницы раз в три дня.

– Ещё три? – парень освободил лицо и страдальчески посмотрел на медсестру. – Класс… Только об этом и мечтал услышать на "последней" процедуре.

– Я говорила ему, что ты будешь недоволен, – Эдит добродушно посмеялась. – Не переживай, после этого точно все кончится. Никаких больше витаминов, ещё две недели и снова некому будет заботиться о твоём здоровье.

– Жду не дождусь, – Мерих усмехнулся и откинулся спиной на стену, к которой была придвинула кушетка.

– И всё-таки, почему бы тебе не рассказать друзьям всю правду? Может, тогда они не будут волноваться и донимать тебя, что ты так не любишь.

– Тогда будет ещё хуже, – парень убеждённо помотал головой. – Я не перенесу этого их сердобольного сопереживания и, худший кошмар, восхищения. Даже ты на меня смотришь, будто я сделал что-то очень нужное и особенное… – он недовольно фыркнул и отвернулся, чтобы не видеть тёплого взгляда заботливой медсестры.

– Брось, Мерих, ты это заслужил.

– Заслужил бы, если бы не бросал её, – он задумчиво начал теребить уголок пластыря на руке.

– Мерих, – строго окликнула его Эдит, заставляя бросить это занятие.

– Точно… прости… – парень устало усмехнулся и прикрыл глаза. – Можно я посплю немного? Совсем нет настроения разговаривать, разбуди, когда можно будет идти.

Но и сон поначалу не шёл. В голове крутились мысли о давно требовавших внимания проблемах. Что сейчас с Эвитой, будут ли её судить или отправят на очередное пыточное лечение? Как живётся Аметист после всего, что она натворила? Всё-таки это она была виновата в том, что спровоцировала убийство Дамира, или Мерих мог этого избежать? Действительно ли Элизиан интересовалась им только ради секса?

Рука сама собой потянулась к карману толстовки, где всегда лежала зажигалка, но парень вовремя остановился и крепко сжал кулак. Усилие отдалось лёгкой колющей болью на коже в плече. Не сейчас, он не один.

Вскоре Мерих ненадолго задремал. Он не заметил во сне, как прошло время, и, проснувшись, недовольно поморщился из-за необходимости вставать.

– Просыпайся, ворчун, ты свободен, – Эдит уже обработала едва заметный след от укола на кулаке пациента и удовлетворённо улыбалась результату. – Наконец нормально вышло… Больше ты меня своим упрямством не возьмёшь.

– Вот так… один раз поддался, теперь навсегда попал в эту ловушку, – Мерих усмехнулся, потирая глаза со сна. – Знал, что нельзя тебя слушаться.

– А куда бы ты делся, – медсестра усмехнулась и шутливо подмигнула парню. – Теперь мне нужно работать, так что отправляйся обратно в школу. И ещё, Мерих, – Эдит окликнула его уже у выхода. – Подумай о том, чтобы поговорить с друзьями. Они тебе зла не желают.

– Поэтому я и не хочу, чтобы они знали, – Мерих устало усмехнулся и застегнул толстовку. – До встречи!

Он проскользнул по опустевшему коридору незамеченным. На этот раз детей на пути не оказалось, и удалось даже успеть на автобус. Всю дорогу Мерих только и делал, что пытался не уснуть, глядя на темноту за окном. Он даже включил для бодрости агрессивную музыку в наушниках, но неугомонные скоростные барабаны только сильнее бесили, и парень раздражённо смотал провода в комок и сунул в карман.

Под пальцы сама собой попалась зажигалка. Мерих вытащил её на слабый свет и тяжело вздохнул. Будто уже не его собственный внутренний инстинкт, порождённый бесконечной ненавистью, а что-то извне требовало продолжать, снова оттянуть в сторону ткань футболки, оголяя плечо, и пощекотать кожу огнём, наказывая себя новой порцией боли. Уже привычной, от которой не издаёшь ни звука, лишь недовольно морщишься.

Парень устало потёр глаза и спрятал зажигалку обратно. Когда она не попадалась под руку и на глаза, было легче. Всё равно её не хватало, если хотелось в очередной раз забыться и избавиться от тяготящих мыслей, но можно было сдержаться. Только разве получится не носить с собой зажигалку, если постоянно куришь?

Автобус остановился у едва освещённой площадки на обочине. Остановка "Интернат". Школа, куда никто никогда не приезжает на общественном транспорте.

Мерих выскочил на улицу и, обожжённый ледяным воздухом, недовольно поморщился. Сунув в рот первую за день сигарету, он раскурил её и спустился с дороги в мрачный лес. Угрюмый и тоскливый лес угольных монстров, который уже перестал пугать. Монстры – не самое страшное, что может напасть, убить – не самое страшное, что могут сделать с человеком. Мерих привык сокращать здесь дорогу и совершенно не обращал внимания на шорохи по сторонам и движение вдалеке. Большинство волнующих знаков – лишь его растревоженное темнотой воображение. Угольные не подбираются так близко к дороге и городским, резкие звуки их пугают.

Вдруг вдалеке замелькал совсем не иллюзорный силуэт. Мерих пригляделся, занервничав от непривычной скорости движения и размера, но его поджидал не монстр. Он сразу узнал скользивший между деревьями белый круп чубарой лошадки, вскоре различил и всадника.

– Вы что тут делаете? – недовольно спросил Мерих, сжимая кулаки в карманах. Неужели эти паникёры теперь и Нико решили доложить о его несуществующей зависимости?

– Нужно поговорить, – парень спешился и недовольно скрестил руки на груди.

– А я считаю, что не нужно, – Мерих отрицательно покачал головой и попытался пойти дальше, игнорируя друга.

– ¡Ratón, agárralo!

Повинуясь команде "задержать", лошадь ловко скакнула на дорогу и преградила путь.

– Ты так просто не отвертишься, – Нико старался выглядеть сурово, но получалось выдать лишь сочувственное недовольство. – Придётся рассказать, что с тобой происходит.

– Я не хочу, – Мерих покачал головой и глянул на друга исподлобья, всем видом демонстрируя негодование.

– А я не спрашиваю. Все волнуются за тебя, даже Этель, а она ведь тебя не выносит, – он тоскливо свёл брови к носу. – Не будь упрямцем один раз, расскажи мне, что с тобой происходит. Как другу.

– Не тебе мне говорить об упрямстве, – Мерих хмыкнул. – Уверен, тебе всё уже доложили, раз так сильно за меня переживают. Мне сказать больше нечего.

– Хватит уже, – Нико разочарованно вздохнул и, приблизившись к другу, быстро схватил его руку, удерживая от очередной попытки уйти. – Я знаю, что ты не наркоман, и мы тебя не отпустим, пока не расскажешь правду. Блин, Мерих, я хоть раз тебя подводил? Делал то, чего ты не хотел? Может, хотя бы мне не будешь на нервы действовать?!

Разозлившись, Нико с силой тряхнул друга, чтобы привести в чувства. Мерих сдавленно застонал, когда в ушах зазвенело. Картинка в момент потемнела, и парень свалился с ног. В последнюю секунду лошадь подхватила его, подставив голову, и удержала, чтобы дать отдышаться.

– Чёрт, я забыл, – Нико, извиняясь, сжал руку на его плече. – Прости, совсем не привык, что ты не в состоянии…

– Да забей, – Мерих усмехнулся и вытер рукавом несколько выступивших на лбу капель пота. – Я и сам не привык, но скоро всё кончится… Спасибо, мелкая, – парень отвлёкся и благодарно похлопал лошадь ладонью по боку, в ответ на что она довольно тряхнула гривой.

– Готов пообщаться?

– Ладно уж… Только нужно присесть… – Мерих устало плюхнулся на землю под деревом и потёр глаза, тоскливо вздыхая. – Помнишь, я рассказывал про мамашу?

– Её лишили родительских прав за героин, – Нико сел на землю рядом. – Ты хотел увидеться в последний раз, но она даже не очнулась в очередном приходе, так что больше ты её не навещал.

– Точно. Так вот, это не вся история… Меня забрали у неё в двенадцать. Через год я нашёл тот притон, где она жила, всё так. Но там она была не одна, а с ребёнком, – Мерих шмыгнул носом и накинул капюшон, чтобы надёжнее спрятать лицо в его тени. – Я понял, что не нужен ей, не потому что она была наркоманкой. А потому что, как только забрали меня, она родила ещё. Это была маленькая девочка. Худая, болезненная, каким-то чудом без отклонений родилась. Наверно, её никогда не кормили, валялась на полу возле материного матраса, а там было холодно, хотя стоял июнь.

– Это ужасно, – Нико сжал в руке найденную на земле рядом ветку, и та с хрустом разломилась.

– Мне в тринадцать никак было не обеспечить ребёнка. И не хотелось, чтобы она знала, что я её брат, потому что… Какой из меня старший брат, я ничегошеньки не могу ей дать?! Сам никогда никому нужен не был… В общем, я нашёл для неё другой приют, поначалу иногда заглядывал проведать, а потом поступил в Гамму. Да и Джун подросла, так что, если я и заходил изредка, то не общался с ней, – Мерих потёр нос рукавом толстовки, вылезавшим из-под тонкой куртки. Глаза щипало, и он недовольно морщился, чтобы не дать слезам скопиться. – А не так давно она заболела. Ей нужно было переливание, но только родная кровь. Только моя.

– И после этого ты такой измученный? – Нико говорил всё тише, глубоко погруженный в тяжёлые раздумья от услышанного. Между его бровями чернела тень морщины недовольства. – Вроде, обычно люди достаточно быстро восстанавливаются. Может, у тебя со здоровьем что?

– Да не, всё нормально, – парень шмыгнул носом. – Врачи сказали, что здоров как бык, кроме того, что курю… Просто… В норме нельзя делать переливание чаще чем раз в шестьдесят дней, а у меня за пять недель было три… Вообще, врачи были против, но Джун не становилось легче, а больше родных у неё нет. Чтобы привести меня в чувства, приходится делать капельницы, колоть всякие восстанавливающие витамины и так далее, – Мерих недовольно подёрнул плечами. – А у меня вены – дерьмо. Их плохо видно, так что с первого раза не попасть. Да к тому же в кулак не уколоть, потому что видно будет, такое сложнее скрыть.

– Тебе лишь бы всё скрывать… – Нико вздохнул. – А почему не ставили катетеры? Ведь можно не колоть каждый раз заново…

– С ними тренироваться неудобно.

– Так, может, тебе и не нужно было в таком состоянии тренироваться?! – не сдержав возмущения, он чуть повысил голос на друга. – Какой же ты всё-таки идиот…

– Может быть… Но сейчас так лучше, – Мерих, уже не скрывая, шумно всхлипнул и нервно усмехнулся, глядя на свои дрожащие руки. – Знаешь, Никелодеон, если бы у меня было одно желание, которое можно исполнить… Не важно как, джинн там или ещё кто… Единственное, чего я хотел бы в жизни, чтобы у Джун была нормальная семья. Чтобы она никогда не чувствовала себя, как я. Не была одинокой, разбитой и агрессивной, – он истерически посмеялся, спешно стирая с щеки покатившуюся слезу. – Чтобы жизнь у неё была, а не дерьмо. Единственное, чего я хочу…

***

Нико устало облокотился на дверной косяк и тяжело вздохнул, глядя в пустоту посреди кухни.

– Что-то случилось? На тебе лица нет. – Иззи отвлеклась от уборки после ужина и озадаченно посмотрела на пасынка.

Это была хрупкая, мягкая на вид женщина, но при необходимости она обретала столько властной силы, что все мужчины в семье неизменно её побаивались. Стоило нахмуриться густым бровям, добрые синие глаза укрывала мрачная тень, и оставалось только надеяться, что ты нигде не провинился.

– Прости, Иззи, я сегодня поздно. Но ужинать не буду, можешь не накрывать, – отвлечённо пробормотал парень себе под нос, бесцельно цепляясь взглядом за пустоту перед собой.

– Что случилось, Нико?! – строго повторила вопрос женщина, мигом вызволив сознание пасынка из тяжёлых раздумий. Она вытерла руки о старую заношенную футболку и отошла от плиты.

– Просто у друга проблемы…

– Это тот трудный? Мерих Душан? – Иззи скрестила руки на груди и глянула на Нико снизу вверх исподлобья.

– Да, кто же ещё, – парень усмехнулся проницательности мачехи и почесал затылок. – Честно говоря, не знаю даже, с чего начать…

– Уж с чего-нибудь начни, если не хочешь говорить об этом сразу с отцом, – женщина говорила строго, но нашла момент, чтобы заговорщицки подмигнуть и мягко улыбнуться.

– Как думаешь, в этом доме найдется место для ещё одного ребёнка?

– Кто-то залетел?! Я говорила, что его игрушки до добра не доведут, восемнадцати ещё нет, а уже… – от возмущения Иззи чуть не задохнулась.

– Спокойно, – Нико в мольбе сложил руки у груди. – Никто не беременный… Девочке уже пять лет, это его сестра, она живёт в приюте и недавно тяжело болела…

– Мать твою…

– Давно не видел, да, – парень нервно улыбался, наблюдая за шоком на лице мачехи. Невозможно было угадать, что творилось у неё в голове пару минут, пока она наконец не заговорила снова.

– Как зовут ребёнка и в каком она приюте?

2.11. Он

Темно. Всегда темнота.

Даже когда они приходят, открывают дверь, снаружи всегда темнота.

Где они бывают всё остальное время, чем занимаются? Кто они такие, что вкалывают?

Каждый раз делают укол. Странный, словно кислый, хотя вкус от укола ощущаться не должен. От него кружится голова, в глазах разлетаются блёстки. Может быть, ещё темнеет, но сложно заметить, когда не видишь света круглые сутки.

Вообще-то, они вряд ли приходят ночью. По внутренним ощущениям, на которые единственно и можно полагаться в такой ситуации, они заходят ранним утром.

Он всегда стоит сзади, за спиной, противно смеётся, удовлетворённый своей силой. У него скрипучий голос и горячие грубые пальцы. Он кладёт руки на виски, сильно сдавливает, из-за чего после укола в ушах звенит.

Он проникает в сознание. Перед глазами начинают мелькать воспоминания, и он жадно читает, впитывает каждое. Сначала он был избирательнее, перескакивал через одно, останавливался только на важных, озирался, словно вор, спешил. Но теперь у него власть, теперь ему всё это не нужно.

Она всегда стоит в стороне и только наблюдает, контролирует процесс со стороны. Она зовёт его Морфей.

Он зовёт её «заткнись».

Её голос знаком, но всегда слишком рано исчезает. Почти сорок дней прошло, а этот голос так и не удалось идентифицировать. Морфей всегда её затыкает, чтобы не лезла в воспоминания.

Воспоминания, которые теперь нужны ему лишь ради власти самоудовлетворения. Раньше это было его оружие, сейчас лишь инструмент утоления странной властной похоти. Вожделение силы словно само контролирует Морфея, он полностью поддаётся своему извращённому богу, не понимая, что именно это и отдаляет от него.

Невозможно владеть властью, поклоняясь ей, ведь тогда она становится сильным богом, сама доминирует. Невозможно обладать бесконечной властью, если она сама обладает тобой. Нельзя владеть всем, не владея собой.

И это подведёт его. Когда-нибудь это подведёт Морфея.

Ослеплённый своими желаниями, опьянённый тем, чего достиг, он оступится.

Морфей оступится и появится шанс сбежать. Хотя бы одной возможности будет уже достаточно.

2.12. Кадира

Двумя неделями ранее, Гостевые покои Дворца Правления Хаотиса.

– Будь добра, прекрати упрямиться и одевайся. Тебе предоставили такое доверие, которым нельзя пренебрегать, – Наоми гневно стукнула в запертую дверь в комнату дочери. – Королевская семья выделила нам покои во дворце, ты просто не можешь их разочаровать очередным побегом. Оставь уже позади свои детские капризы, у каждой из нас есть долг перед страной, и тебе нужно исполнять свой наравне с остальными.

– Да собралась я, – девушка недовольно рывком открыла дверь и обиженно посмотрела на мать. – Довольна?

Женщина окинула дочь критическим взглядом.

Волосы, испорченные дредами – очередным юношеским бунтом, – остригли по плечи, но даже так они до сих пор лежали неплохо. Несколько прядей убрали в тонкие косы, чтобы открыть лицо, немного печальное, горделивое, но вполне удовлетворительное, чтобы показаться людям.

Старомодное традиционное платье с высокими вырезами на подоле заставляло Кадиру чувствовать себя некомфортно, девушка всё время пыталась поправить его, будто это могло изменить что-то. Несмотря на смущённые ужимки девушки, оно очень хорошо подчёркивало её спортивную фигуру, насыщенный синий цвет отсылал к связанной с океаном культуре Эсмара, напоминая о традициях ненавязчиво, но достаточно активно.

– По-моему, ты прекрасна, – Наоми мягко улыбнулась и обняла дочь. – Не переживай, Кадира. Даже в браке по расчету можно неплохо жить, ты же видела, как у нас с твоим отцом всё хорошо.

– Вам просто повезло, что вы смогли полюбить, – Кадира печально вздохнула и, отпустив мать из объятий, поправила причёску.

– Не суди его, пока не увидишь. Может, он ещё очень понравится тебе.

– Конечно… Один из местных высокопоставленных снобов, о котором я знаю лишь то, что он изучает занудyую историю традиций и магии. Что это вообще за профессия, историк? Чем он будет заниматься, одни книжки читать с утра до ночи? Как мне жить с таким зубрилой?!

– Ты слишком себя накручиваешь, – Наоми рассмеялась и взяла лицо дочери в свои ладони, доверительно поцеловала её в нос. – Он совсем не такой занудный. Всё будет отлично. А теперь идём.

Девушка напоследок тяжело вздохнула и статно вытянулась, готовясь к встрече с будущим мужем. Как ни пыталась она бунтовать, всё давно было решено, и оставалось лишь послушно следовать всем указаниям, чтобы укрепить международные отношения и благосостояние семьи.

Мать довела Кадиру до большого торжественного зала и остановилась. Дверь была приглашающе приоткрыта, внутри виднелось необыкновенное убранство. Вместо привычного золота и мрамора в Хаотисе отделывали стены палладием и жадеитом. Вместо примелькавшихся росписей и цветочных узоров стены украшали замысловатые кремниевые лабиринты кругов и полос, которые, переливаясь на солнце, будто двигались и изменялись, бесконечно перетекая во всё новые узоры.

Юная невеста безразлично оглядела в проём двери необыкновенное убранство. Любезно было со стороны правления Хаотиса предоставить им тронный зал для торжественной встречи. Титул хранительницы запросто открывал многие двери, и Кадира привыкла порой следовать за матерью в совершенно уникальные, невидимые для простого люда места. Но теперь никакие красоты не могли отвлечь от неприятной мысли о решённой помолвке.

– Всё будет хорошо, – Наоми сжала губы, не в силах скрыть охватившее и её волнение. Она склонилась к дочери и ободряюще обняла. – Если уж так случится, что ты совсем его возненавидишь, мы придумаем что-нибудь, чтобы расторгнуть договор. Но, прошу, дай ему шанс, хотя бы один.

– Только потому, что я тебе доверяю.

Кадира нервно улыбнулась и напоследок глянула на свое отражение в высоком узком зеркале между парой отделанных жадеитом колонн на стене коридора. Как назло, выглядела безупречно, совсем не на что было отвлечься, чтобы оттянуть злосчастный момент. Она должна быть терпеливой и спокойной, показать себя с лучшей стороны, а на языке одни ругательства. Только и хочется поскорее нагрубить злосчастному жениху и послать его куда подальше со всей внешней политикой и экономикой заодно.

Глубоко вдохнув, девушка отогнала несколько колких словечек, что некстати пришли на ум, и заставила себя войти в зал.

Кажется, было ещё рано. Дверь закрылась, и Кадира оказалась в прекрасном зале в полном одиночестве. Это, казалось, должно принести облегчение, но мрачные отливы кремния тяжело давили, заставляя чувствовать лишь одиночество и… страх? Точно, вот какие чувства вызывает в ней Дворец Правления Хаотиса. Большой, распрекрасный, зелёный он давит и делает её совсем маленькой и беззащитной. Он доминировал даже без людей внутри.

– Вашему вниманию, Второй степени наследник трона Хаотиса, маг второй ступени, Фарид Лоджис, – в зале на минуту появился смешной низкорослый глашатай, который, исполнив свою миссию, тут же вновь скрылся за какой-то потайной беззвучной дверью.

– Можно было и менее официально, – недовольно буркнул себе под нос Фарид, нервно поправляя воротник.

–Фарид! – Кадира, не поверив своим глазам, радостно бросилась к знакомому, забыв обо всех приличиях. Она с разбегу наскоком обняла его, едва удерживаясь от слёз. – Как я рада, что ты тоже здесь! Мне так не хватало всех… Я чувствую себя такой брошенной, неужели это правда, и ты тут?!

Едва дыша от переполнявших эмоций из-за долгожданной встречи, девушка чуть не начала заговариваться. Хотелось как можно больше успеть обсудить с другом до прихода неизвестного занудного жениха.

– Да, как-то так сложилось, что наследник правления Хаотиса живёт во дворце наследной семьи, – Фарид весело рассмеялся. Волнение моментально пропало, словно никогда его и не было.

Когда Кадира наконец отпустила его, он на мгновение расстроился, что пришлось прервать тёплые объятия. Но радость встречи быстро заглушила секундное разочарование.

– Как это я не подумала… – девушка неловко усмехнулась, осознав, что сглупила. – Подожди… А Эвита! Вы ведь родственники, значит, она тоже где-то здесь? Я могу её увидеть?

– Боюсь, не выйдет, – Фарид нервно прикусил губу. – Есть много обстоятельств… Главное, пожалуй, в том, что тебе тут нельзя видеть никого, кроме жениха, раз уж за этим вы прибыли…

– Кстати об этом, – мысли заплетались, бегали от одного к другому, не давая обдумать сказанное или осознать какие-то проблемы. Кадира нервно перескакивала с темы на тему, изголодавшись по разговорам за две недели вынужденного уединения. – Когда появится этот жених? У нас есть ещё время поговорить без лишних ушей?

Фарид лишь насмешливо вскинул брови. Он выдержал паузу, необходимую, чтобы Кадира осознала его слова, хотя очень трудно было сохранять внешнее спокойствие, пока смех так и рвался наружу.

– Подожди-ка секунду, – девушка нахмурилась, заметив неладное, и вспомнила сказанное минутой ранее. – То есть ты?.. Ты знал об этом?!

Возмущенная сокрытой от неё тайной, Кадира разгорячённо ударила друга в плечо.

– Прости, – едва дыша от наконец освобождённого смеха, Фарид согнулся, моля о пощаде. – Я и сам только в последний момент понял, некогда было разговаривать.

– Так я и поверила! – девушка ещё раз крепко треснула его по спине, сбрасывая негатив. – Наверняка специально скрыл это, чтобы я выставила себя дурой!

– Даже если так, у меня не получилось, – убедившись, что больше ударов не последует, парень выпрямился и потёр атакованное плечо. – Ты слишком прекрасна, чтобы кто-то заметил, что ты разок сглупила.