Kitabı oku: «Маранит», sayfa 3
– Как вы и сказали ваши кошмары и необыкновенная интуиция связаны друг с другом. Посему нельзя избавиться от одного и не лишится другого. А если вы потеряете свой дар, то как защититесь от опасностей реального мира. Не стоит забывать о реальных угрозах, пытаясь избавиться от мнимых. Сколько раз сны пытались вас убить? Спросите себя. И сколько раз удалось избежать смерти наяву, а главное благодаря чему вы его избежали. Люди стремясь к абсолютному счастью, часто делают хуже чем есть, теряя что имеют. С вами может случиться тоже самое. Счастье не конечный пункт, а лишь недоступный идеал. Боль – неотъёмная часть жизни. Тот, кто не желает примириться с собой, рискует потерять себя.
Последние слова заставили блеснуть его глаза непонятным огнем, однако, на этот раз он кажется намеренно удержал появление выражения на лице, побеспокоившие меня в прошлый раз.
– Но если хотите, могу вам кое-что предложить. Я научу вас техникам осознанного сновидения. Назначение этих техник иное, но они также должны помощь контролировать свои действия, когда попадаете в другой мир…
Я перебил его, поправив, что попадаю не в другой мир, а в сон. Мне всегда было комфортнее думать будто все это мнится. Он лишь пронзительно посмотрел услышав эти резкие замечания. Встал, прошелся и повернувшись к окну заговорил:
– Не думаю, что это сон. Я вообще сомневаюсь способны ли вы видеть сны, – теперь его голос был низкий, властный, а слова выговаривались четко. Нынешняя манера разговаривать разительно отличалась от того шепчущего бубнения, которое я до селе слышал от его практически сомкнутых губ. Скорее всего, он пересилил боль, чтобы сказать эти слова.
– Амир! Так кажется сказали вас зовут. Знаете, во сне наше сознание отключается, а вот подсознание работает вовсю. Самый быстрый способ осознавать себя во сне – обучить этому подсознание, нежели долго пытаться научится этим методикам сознательно. Я предлагаю погрузить вас в гипноз, после чего обучу ваше подсознание некоторым техникам. Вы согласны?
И я, недолго думая, согласился. Чему сам удивился, кажется в некоторой степени он уже успел меня загипнотизировать или быть может виной был теперь его новый, более убеждающий голос. Старик повернулся, придвинул ко мне стул, достал какой-то медальон и под ритмичные качения, забубнил гипнотизирующие слова, вновь не размыкая губ. Я начал было уже погружаться в транс, под монотонные заговоры и чарующие раскачивания медальона. Но из забытья меня выбил крайне странный звук. Это был тихий стон, что доносился из закрытой комнаты. Тело наполнило страх, заставив бодрствовать вопреки стараниям гипнотизера. Вновь послышался стон, на этот раз более громкий и жалобный. Мой разум полностью проснулся и под действием страха заработал с усиленной силой, пытаясь найти способ спастись.
Через некоторое время я сказал, что у меня разболелась голова и что гипноз на меня не действует. Продолжать сеанс после услышанного было просто безумием. Единственная что пришло мне в голову в данный момент так это просто притворится будто ничего не услышал, отсрочить решение возникшей проблемы. Дать себе время на раздумья, когда страх немного рассеется и не будет мешать думать.
Старик не подал никакого вида, что услышал какие-то звуки. Но по его глазам было видно, он понял что я услышал эти жуткие стоны. Видимо, в моем лице читалось больше, нежели слышалось в словах. Однако старик сделал вид, будто купился на мою ложь.
– Ну чтож, видно гипноз не ваш метод. Подождите минуточку, сейчас принесу снадобье от головной боли.
После чего старик встал и спешно ушел в дальнюю комнату, но в спешке забыл запереть дверь. Несмотря на искушение узнать тайны скрывающие в темной комнате, я не смог заставить себя подняться с кресла. Всё еще не прошло чувство сковывающего ужаса, заставляющего забиться в угол, прижаться всем телом к креслу, крепко ухватив подлокотники.
За закрытой дверью послышалась возня, звон стекла и другие звуки, вовсе не похожие на поиск снадобья, о котором говорил. Он был там уже довольно долго. Что за секреты скрываются в этой комнате? Быть может всего лишь больной родственник, которого он пытается излечить? Однако такие мысли уже не могли успокоить меня. Я смотрел на входную дверь. Лучшим решением будет бежать сейчас, выйти на улицу, оседлать мотоцикл и умчаться подальше от этого места. Оставить его секреты в чаще темного леса. Но я промедлил и упустил свой шанс. Дверь со скрипом отворилась и вышел старик, неся в руках чашу с темной жидкостью. Теперь его вид показался более грозным, суровым, а в росте будто прибавил еще на голову. Но это лишь была работа страха, сделавшая моего собеседника более непобедимым в моих глазах. Тот протянул чашу с неприятно пахнувшим содержимым, которое, вперемешку с вонью изо рта, вызывало чувство глубокого отвращения, не говоря о приступах тошноты.
Я смотрел на маслянистую черную жидкость в маленькой чаше и не решался выпить. Из поверхности снадобья тонкой струйкой поднимался пар, который быстро испаряясь наполнил комнату тошнотворной вонью. Вдобавок, пожелтевшая чашечка, вырезанная кажется из кости, не укрепляло уверенность выпить его содержимое. Но все таки, зажав нос я намерился выпить снадобье. И тут случилось нежданное. Скованный ледяной хваткой с головы до пят, почувствовал знакомое чувство. То была мое сверхъестественное чувство, сигнализирующее о смертельной угрозе. За миг до рокового глотка я остановился и выкинул костяную чашу с ядовитым зельем, сам того не осознавая. Послышался звук разбивающейся посуды и разлетевшихся черепков, а затем и тихий смешок сквозь сомкнутые губы.
– Всё верно, это был яд. Однако смерть от него отнюдь не быстрая. И вообще сам по себе он не убивает, а всего лишь полностью парализует тело, даже веком не пошевелишь. Поэтому, скорее умрешь от обезвоживания. Как по мне страшнее яда не найдешь. Не можешь пошевелиться, позвать на помочь, положить конец собственным страданиям в конце концов. Ты медленно увядаешь, словно сорванный цветок. Но не бойтесь, у меня имеется противоядие и выпей вы яд, тут же исцелил бы. Я только хотел вас проверить, точнее ваше чутье. Дико извиняюсь за то что не поверил вашим словам, но теперь вижу что вы говорили правду.
Но это была абсолютная ложь. Интуиция не сработала бы, не будь настоящей угрозы жизни. Отныне я точно знаю – он желает меня убить. Всё это время старый хитрец лишь заговаривал зубы, пытался усыпить бдительность, заслужить хоть небольшое доверие, чтобы нанести роковой удар. А все эти расспросы, притворная вежливость лишь попытки вытянуть из меня информацию, оценить мои силы. Уверен он не побрезговал бы более банальными способами убийства, не опасайся моего чутья. Накинулся бы не предупредив и открутил мою голову как лампочку. Он хотел меня окурить травами, загипнотизировать, отравить и боюсь, потеряв эффект неожиданности предпримет более радикальные меры. Чтобы не выкинул старик, у меня есть что противопоставить. Сунув руку в карман я схватил вспотевшими руками заряженный револьвер, готовый в любую минуту пустить его в вход. Уверен, мой противник даже не подозревает о его существовании. В затяжном молчании росло напряжение и я, уже не выдержав этого, хотел было вытащить пистолет, пригрозить ему и выйти вон, но внезапно он заговорил. Возможно, старческая мудрость подсказала, что я готов пустить в ход скрытое оружие.
– Есть и другие миры, помимо нашего, – заговорил старик нормально шевеля губами и отчетливо выговаривая слова.
И вот тут открылась страшная правда. Не было никакой болезни десен. Ничто не мешало ему разговаривать нормально, кроме, возможно, опасения меня испугать. Необычно широкий рот был полон острых зубов. Но он вовсе не был чудовищем, по крайней мере в привычном нам понимании. Просто этот человек заточил свои резцы, придав им форму звериных клыков. Чудовищем он был внутри и поэтому стремился придать себе вид хищника снаружи. А его морщинистое лицо наполовину заросшее курчавой бородой, похожее на грязный болотный мох, походило больше на ствол уродливого, гнилого дерева, никогда не видевшего цвета, чем на морду зверя или лицо человека. Воистину, наши идеи и стремления способны сделать из нас как бескорыстных благодетелей, так и превратить в чудовищ.
– Их не увидишь глазами, не ощупаешь руками, они бесконечно далеки и одновременно так близки. Они везде, но также нигде. Тесно переплетены с нашим миром в цельное полотно. И подобно ниткам в нем, бесконечно пересекаются, при этом не соединяясь и следуя собственному пути. Эти неведомы миры, странные, чудные, необыкновенные существуют вместе с нами или быть может мы существуем рядом с ними. И возможно они намного близки, чем я думал. Часть нас самих, как мы часть их, – продолжал он, – Грубя говоря, я красная ниточка, ты тоже, но в отличие от меня можешь видеть синюю ниточку идущую рядом. Мне приходилось слышать о подобных аномалиях, но никак не удавалось побеседовать лично.
Пойдем вместе со мной. Я научу тебя древним таинствам и забытым обрядам. Обучу как контролировать твои сны. Помогу полностью раскрыть потенциал твоего дара. От меня сможешь перенять богатый опыт и тайные знания. А ты мне расскажешь каков мир за гранью человеческого воображения. Нас ждут чудеса, о которых простые смертные и не мечтают. Мы откроем окна в иные миры и будем наблюдать, а потом, быть может сумеем и отворить двери, чтобы войти в неведомые просторы или пустить кого-нибудь оттуда. Соглашайся, с моими знаниями и твоим даром…
Внезапно он осекся. Скорее всего его бурный полет фантазии прервала гримаса ужаса и отвращения застывшая на моем лице, которое даже почувствовал сам. Возможно, меня столь напугало не внешний вид, не уродливое старческое лицо, ни острые зубы, а то что предлагал. До сих пор помню тех ужасных тварей, которые обитали под кроватью, жили в шкафу, ютились в самых темных углах. Или еще хуже, жуткие намеки на их присутствие: хриплое дыхание, замогильная вонь, леденящие душу звуки и скрипы, вынуждающие трепетать в ожидании неведомого ужаса. О чем он говорит – не мир чудес, а страна кошмаров. И я пришел избавиться от наводящих ужас чудовищ, а не узнать их секреты, тем более пустить в наш мир.
Однако старик не сдавался. Он велел не боятся его столь необычного внешнего вида. Мол внешность часть культуры верования, которой он следует и всего-то. Затем принялся рассказывать о своем прошлом. О жалких и хрупких людях, поклоняющихся несуществующему богу. О глупцах, избравших жалкую жизнь, вместо того, чтобы пойти с ним. О слабых духом, достойных лишь смерти. Чем дольше рассказывал, тем более конкретными становилось излагаемое им. Большинство имен, которые он произносил, ни о чем мне не говорили, но некоторые были знакомы. Что самое интересное, люди, имена которых казались знакомыми, были давним давно мертвы. А события свидетелями которых он был произошли так давно, что ни осталось ни одного живого очевидца. Рассказываемые им истории, были слишком подробны в описании, чтобы не сомневаться в том, что он действительно видел их собственными глазами. Казалось, этот жуткий старик, был старше всех известных долгожителей, прожил больше отведенного для человека и более того, говорил так, будто вовсе не планировал умирать.
Наконец он закончил. И увидев как я машинально продолжаю махать головой из сторону в сторону, широко улыбнулся, выпячивая заточенные пожелтевшие зубы. Потом встал, велев оставаться на месте, пока тот кое-куда сходит и вышел на улицу. Мне прекрасно было известно куда он пошел. Страшный старик намеревался что-то сделать с моим мотоциклом, уничтожить единственное средство бегства. Даже осознавая это, я не решился как-то противостоять ему. Меня страшила одна мысль о конфликте с этим огромным человеком, несмотря на явное огневое преимущество. Я практически был уверен, что у него нет какого-либо оружия, иначе, тот давно пустил бы его в ход.
