Kitabı oku: «Таро: падающая башня», sayfa 12
– Послушаете, уважаемый – самым нежнейшим образом завела я – а может вы все таки выпустите Элеонору сейчас. А то понимаете, у нее клаустрофобия, ее тошнит в машине. Она может блевануть вам прямо на брюки, наверное это ваши любимые брюки, отстирать вы не сможете, придется выбросить, жалко. Видя, как постепенно разглаживается лицо этого зверюги, я внутренне торжествовала. Ну вот еще чуть-чуть. Легонько дунула в его сторону. Женские чары – так называется это заклятье. Я двинулась на шажок в строну Эльки и мужика. И тут меня настиг злобный хохот. Этот мерзавец хохотал как заведенный.
– Что, сучка? Думала меня можно купить на ваши ведьминские фокусы. Неееет. Не выйдет. Удав позаботился о том, чтобы в этом помещении никакая магия не действовала. Хорошо заплатил какому-то шаману.
Он тут же посерьезнел. И направил пистолет на нас. Не стоит держать меня за идиота, я этого не люблю.
Он уже достиг верхней ступеньки, когда на него сзади бросился Вадик. Трусоватый прохиндей Вадик решил показать себя героем. Наверное амулет сработал. Элеонора скатилась по ступенькам как тряпичная кукла. Вадик и верзила боролись уже в кухне, когда прогремел выстрел. Пуля пробила бочку и из дырки хлынул пенистый поток. Пиво. Коротко матюгнулся Стас. Я видела как он схватился за грудь, а сквозь растопыренные пальцы сочатся алые струи. Я закричала, не помня себя бросилась к нему. Тоже зажимала рану руками, как будто это кого-то спасло.
Дальнейшее я помню только по рассказам ребят. Они услышали выстрел и бросились в дом. Картина, которую они увидели в итоге была достойна самого сентиментального индийского кино. Я, вся в крови, рыдала над бездыханным Стасом, рядом лежала мертвая Элеонора, в кладовке лежал с ножом в груди незнакомый мужик. Рядом ошивался какой-то потерянный Вадик. Ребята кое-как оттащили меня и вызвали скорую и милицию. Теперь уже нечего было бояться и скрывать нечего. Я стояла у стены, отрешенно наблюдая, как грузять Элю и Стаса, моих самых дорогих и близких людей. Да-да. Все так и есть. Именно они мои лучшие друзья. И я никого, никого не спасла…
ГЛАВА 8 Спасти рядового Эвстафьеву
Удав почувствовал неладное еще после того, как съехал на дорогу к дому. Впереди их машины болталось самое невероятное транспортное средство. Это был мотоцикл с коляской. Привил им древний дедок, который в своей жизни еще Колчака помнил, в коляске, как водится сидела бабка с рассадой на коленях. Мотоцикл полз со скоростью 40 км в час. Да плюс его мотало из стороны в сторону, как пьяного матроса на палубе. Игорек- водитель включал сирену, без конца давил на клаксон, но ископаемые не реагировали. Глухие что ли. Удав тихо злился. В былые времена он бы уже давно душу вытряс из этих пердунов, но не теперь… Теперь он был депутатом, можно сказать народным избранником и должен был свести себя соответственно. Не разочаровывать электорат. Муторная езда длилась около часа, затем дорога расширилась и машина Удава рванулась в перед. Уже проезжая, депутат обернулся… из бабкиного платка на него смотрело широкое бородатое лицо. Что за черт. Когда до дома оставалось что-то около 6 километров, Андрей ощутил неясное беспокойство. Какое-то гадостное чувство, что его ждет большая засада. А уж когда мимо него подряд пролетели две машины скорой помощи и милиции, до него дошло – дома непорядок. Вполне возможно, что кто-то как-то пронюхал о его затворнице и теперь ничего хорошего ждать не приходилось. Он чувствовал: нужно драпать, как можно быстрее и как можно дальше.
– Поворачивай! – рявкнул он водиле и по совместительству телохранителю Игорьку.
Тот, не задавая вопросов, развернул машину.
– Куда поедем, Андрей Иванович. Только спросил он.
– Куда? – Удав задумался. – Давай в аэропорт. Да живее.
В больнице я находилась уже наверное часа три. Поначалу металась от стенки к стенке, затем силы кончились совсем и устало опустилась на кушетку. Стас пострадал не так сильно, как мне поначалу показалось. Пуля задела бок, но прошла навылет сквозь мягкие ткани, не задев ни одного внутреннего органа. И хотя он потерял много крови, врачи за него не опасались. Сейчас он спал, перевязанный и отмытый. С Элеонорой все было гораздо хуже. Врачи сбились со счета, подсчитывая все травмы и ушибы, которые она получила. Два серьезных перелома. Нога и запястье. Трещины в ребрах, гематомы на груби и животе. Эти сволочи били ее ногами. Несколько ногтей вырвано. Это так развлекался Удав. Про лицо я вообще молчу. Врачи кое-как стянули мышцы и кожу, но если срочно не сделать пластику – она навсегда останется уродиной. Но это пока второстепенная задача. Пока она не приходила в сознание. В больнице собрался целый консилиум по этому поводу. Мнения докторов разнились, но в конце концов все решил снимок черепа. Была еще одна серьезная травма. Трещина у основания черепа. Там была большая шишка. Врачи не исключали сильнейшего сотрясения мозга. Она могла умереть в любою минуту. Когда я в очередной раз пристала к доктору с вопросом, тот не выдержал. Снял очки, потер уставшие глаза:
– Шли бы вы домой девушка. Сейчас ей все равно ничем не поможешь. Она либо выживет либо нет. Мы делаем все возможное. Но мозг – это серьезно. Если он сильно поврежден, она может не очнуться или всю жизнь остаться в вегетативном состоянии. Надеюсь, вы понимаете, что это значит.
Конечно, я понимала. Вегетативную жизнь ведут растения, они пассивно питаются, жизнь в них вроде бы есть, а вот сознания нет.
Я устало поплелась домой. Что же делать? Врач сказал, что Элеонора сильно истощена. Во-первых ее не кормили, в во-вторых не осталось сил для сопротивления заживления ран. Он не может бороться. Я подумала о том случае с вампиром. Когда он подавился моей энергией. А что если поделиться ею с Элеонорой. Как это можно сделать. Кажется я читала про энергетический посыл. Медиум входит в транс и направляет свою энергию нуждающемуся человеку. Попробуем так. Я начала сеанс медитации. Элеонора учила меня ему. Прежде всего успокоиться. Вдох-выдох, раз, два, три, вдох-выдох, выкинуть все мысли из головы, почувствовать свое тело, как сердце гоняет кровь, как мерно движется легкие, обеспечивая мозг кислородом. Постепенно расслабить все группы мышц, начиная с лица. Выровнять и замедлить дыхание, делать в минуту не 60 вдохов, а 55, затем, 45, 40. Довести ритм до тридцати. Я лежала закрыв глаза, но не спала, сердце билось медленно, дыхание стало поверхностным, глубина вдоха сократилась до минимума, если честно, мне вообще не хотелось дышать. Просто так надо было. В какой-то момент ощутила небывалую легкость, перестала чувствовать свое тело и кровать и одеяло, которым укрывалась. Я как бы раздвоилась. Одна моя часть оставалась на кровати и я прекрасно ее чувствовала, а другая стала свободной, легкой и невесомой. Я увидела скат крыши и как я поднимаюсь над ним. Я летела над домами и деревьями. Летела и удивлялась, почему люди не летают. Это же так просто. Подпрыгнуть, поднять и вытянуть ноги, положить их на воздух. И все. Он прекрасно держит все тело. Я видела свет фонарей над улицами и поздних прохожих, возвращающихся домой. Какой-то малыш меня заметил. Не знаю, как. Он смотрел вверх и мы видели друг друга.
– Ба, смотри тетя летит. Пожилая женщина подняла голову вверх
– Ну что ты придумываешь. Там никого нет.
Мда. Порой к детям нужно прислушиваться, если вы не видите то, что видят они, еще не значит, что этого нет. Я покачалась в ветвях старого клена. Сбылась моя давняя мечта, ощутить себя феей, дом которой среди веселой зеленой листвы. Я забыла о обо всем, что тревожило меня на земле, мне хотелось остаться в этом подвешенном состоянии. О, это упоительное чувство свободы. Не нужен вонючий транспорт, нет преград. Могу прямо сейчас полететь в Лондон или Париж и никакого Аэрофлота. Что-то должна была сделать, кого-то навестить или позвать или что-то еще. Нет. Не помню. Я подлетела к дому, где жила с родителями. Заглянула в окно. Отец смотрел телевизор в зале, мама на кухне домывала посуду. Хорошие мои. Я вас люблю. Меня чуть отнесло ветром в сторону центра. Сияла площадь, кафе и рестораны еще были полны народа, а это что такое за большое здание. Много-много окон, в которых горит свет. Внутри суетятся люди в белых халатах. Кого —то везут на странной кровати с колесами. Непонятно чего они все бегают, когда есть другой такой легкий мир. Я заглядывала в окошки. Вот лежат бабульки в байковых халатах, работает телевизор, транслирует очередные перипетии очередной Кармен или Фроси или еще какой-нибудь горемычной провинциалки. Рядом молодой человек читает журнал «Мото и жизнь». Молодого человека я знала. Стас. Я помахала ему рукой и даже постучала в окно. Не видит. А жаль, он мне нравится. Даже более того. В этом свободном мире не было условностей и лжи. Не надо было притворяться тем, кем ты не являешься, скрывать и прятать свои чувства из страха быть обиженной. И мне нравилось это ощущение. СВОБОДА. Это самое ценное, что у нас есть и чего мы лишены от рождения. За нас всегда все решают. Сначала родители, потом государство. Обязанность, ответственность, как это нужно и скучно. Я полетела дальше. А вот это уже интересно. В палате дальше по коридору лежала женщина все в бинтах и на растяжках. Сестра только что закончила вечерний обход. Сделала больной очередной укол. Положила пустой шприц на тумбочку, намереваясь выкинуть перед уходом. Тут в ее кармане запиликал мобильный. Сестра схватила его и смеясь выскочила в коридор. Наверняка звонит любовник или муж. Шприц остался лежать. Больная чуть приоткрыла веки. Убедилась, что в палате никого нет. Одной рукой натянула воздух. Потянулась к вене на перебинтованной руке. Вот это правильно и хорошо. Давай ко мне подруга, вдвоем будет интереснее. Девушка повернулась и меня будто толкнули. Элеонора! Это же Элеонора! Господи, что я творю?! Что делает она?! В мгновение ока я оказалось в палате. Просочилась сквозь стену наподобие призрака.
– А ну брось! —со всей дури рявкнула я. Элька вздрогнула и от неожиданности правда выронила шприц.
– Кто здесь? Полушепотом спросила она, оглядываясь.
– Кто… Кто… Совесть твоя. Ее, дуреху, понимаешь ли спасают, Юлька свей шкурой рискует, а она на тот свет торопится. УБЬЮ!
– Юля —выдохнула Элеонора, хватаясь за бинты. Видимо каждое слово давалось с большим трудом. Еще не поджившие края ран начинали шевелиться, причиняя Эльке нестерпимую боль. – Ты где? Я тебя не вижу.
– А тебе и не надо!
Я все никак не могла успокоиться. Подлетела к самому Элеонорину лицу, и поднесла указательный палец к ее носу.
– Значит так, слушай меня внимательно. Завтра я приду в больницу, и не дай Боже!, мне скажут что ты умерла или сбежала или еще куда-нибудь делась, я тебя найду где угодно, хоть в Астрале, хоть в Абсолюте, хоть у черта на горах и надеру тебе задницу так, что ты сесть не сможешь. Ясно?
Элька слабо улыбнулась, кивнула и закрыла глаза. Я подумала, что мне надо возвращаться и тут же открыла глаза дома в своей кровати. Забавно. Это мне приснилось что ли. Какой реалистичный сон. Дальше я уже отрубилась и проснулась только утром. В больницу я заглянула через два часа. Сначала зашла к Стасу. Принесла фрукты, соки и свежие журналы. Мы поболтали, но Стас держался как-то скованно. Словно стеснялся или ему было неловко. Наверно это от того, что он обо мне узнал. Я бы наверное расстроилась, но за последние дни вымоталась так, что мне было не до себя. Слишком много еще осталось незаконченных дел. Я поблагодарила Стаса за все, что он сделал для меня и Элеонору, попросила передать мою благодарность ребятам и остальным и поспешила выйти. Сказала, что загляну позже. На самом деле я не собиралась с ним видеться, передачи отдам с врачом, а тяготить его своим присутствием больше не буду. Не так воспитана. У Элеоноры застала врача. Он как раз закончил ее осматривать и довольно потирал руки.
– Ну-с, дорогие мои. Все не так плохо, как я думал. Внутреннего кровотечения нет. Кости сроастутся, никуда не денутся. Травма на голове не опасна. Сотрясение есть, но те такое сильное, как я думал. Теперь вам только поправляться. Он кивнул мне и вышел. Я нагнала его в коридоре.
– Доктор, а что с лицом. Вся его бравурность тут же стекла как смытая водой.
– С лицом? Хм… Я вообще тут лица не увидел. Шматки какие-то. Кто ее так?
– Несчастный случай – соврала я. Так что теперь делать. Можно его восстановить? Врач задумался.
– Видели те, я не специалист в пластической хирургии, я могу удалить аппендицит или воспаленный желчный пузырь, но лицо, это не моя специальность. Могу только порадовать тем, что лицевой нерв не задет ни один. Значит мимикрия не нарушится. А в остальном… Я думаю вам лучше обратиться в специализированную клинику. Лучше в столице, там врачи квалифицированней. И еще… Желательнее это сделать как можно скорее, когда шрамы зарубцуются, все будет гораздо сложнее.
– Понятно. Спасибо.
В палату я вошла, бодро улыбаясь. Элеонора лежала спиной ко мне.
– Что сказал врач? – прошелестела она.
– Ничего. Врач сказал, все будет хорошо. Я села на кровать, погладила ее здоровую руку. Она повернулась, в прорезях повязки блеснули влажные глаза.
– Юля… Зачем… Зачем вы меня утешаете. Я имею право знать правду. Я буду достопримечательностью этого города, как Квазимодо в Нотердаме.
Она всхлипнула. Голос перешел на невнятное бормотание, глаза закрылись так словно она была в полузабытье.
– Лучше бы умерла… Там. Я вчера хотела… Шприц… Почти решилась… Элеонора снова открыла глаза, улыбнулась.
– Мне послышался твой голос. Наверное это было последствие от лекарств.
Я отвернулась, якобы для того, чтобы налить сок, а на самом деле скрыть слезы. Протянула ей стакан с трубочкой. По другому пить она пока не могла
– И что же я тебе говорила.
– Ты меня жутко ругала.
– Еще бы. Я это могу.
– Знаю.
Наш разговор прервало деликатное покашливание за спиной. Пришел Вадик. В руке он держал самый огромный букет пионов, который я когда-либо видела. Не менее двадцати пяти тяжелых бордовых бутонов и цветков.
– Привет.
Вадик стоял, не зная куда девать руки и букет. Букет я отобрала. Сходила за вазой. Когда вернулась, Вадик как раз описывал, как мы со Стасом его разыскали, как макали в раковину. Я тихонько вышла, чтобы не мешать.
Следующий день и всю неделю я пробыла в Москве. Ходила по частным клиникам пластической хирургии. Показывала фото Эльки до аварии и после. Так я объясняла перемены, которые с ней произошли. Врачи смотрели, кивали. В помощи не отказывали. Точнее говорили, что восстановить лицо можно, даже в таком виде, как и было, но стоило это… Пятьсот тысяч операция и примерно столько реабилитационный период. Клиники менялись. Сумма плюс минус тридцать тысяч – была такой же. У меня не было таких денег. Элеонору я беспокоить не стала. Не думаю, что и у нее есть такой запас.
Встал вопрос. Где взять деньги? Кредит? Нет, мне не дадут. Официального места работы у меня нет. Имущества никакого нет. Что с меня взять. Ни один банк не свяжется с такой нестабильной клиенткой.
Можно было стрясти энную сумму с Удава. Если бы его поймали, начался бы судебный процесс. Наверняка можно было отсудить у него и три миллиона за моральный и физический ущерб. Но его нигде не было. Он ускользнул как плотва в акулью сеть. Милиция конечно искала, но как-то вяло. Эта история и так наделала много шума. Как же… Депутат, уважаемый человек. И вдруг обнаруживается, что он несколько дней удерживал в плену заложницу и садистски издевался над ней.
Был еще один вариант. Из того мешка, который мне оставила Элеонора. Если бы я решилась продать что-нибудь. Ту же книгу в серебристых корочках или еще какую-нибудь такого же рода. Но я понимала, что Элька меня не простит, если я так поступлю. Отдать в чужие руки такое опасное оружие, это все равно что обречь на смерть неизвестных мне людей. А такие наверняка будут: пострадавшие от заклятий мерзкой книжонки.
Вот так бывает. Такой светлый и чистый человек как Элеонора, скольким она помогала. Взять того же Коробейникова. Сколько мы намучились с его дочкой… Я задумчиво вертела в руках телефон. Он оставил нам Элей свои координаты. Говорил, если вдруг что-то понадобится, обращайтесь смело. Вот. Понадобилось. Я нажала кнопку вызова. Нарвалась на секретаршу. Цербер в юбке долго и упорно пытала меня о причине звонка. Я не знала как объяснить, кто я. Не хотелось раскрывать, какие деликатные дела связывали нас с банкиром. Наконец, я не выдержала.
– Да поймите вы наконец! Моей подруге, Евстафьевой Элеоноре плохо, если господин Коробейников не поможет – она умрет. Он сам дал нам свою визитку.
Услышав Элькину фамилию, секретарша пискнула:
– Ой простите, госпожа Евстафьева. Соединяю.
Через пару секунд раздалось надменное «У аппарата» банкира Коробейникова. Я представилась, рассказала ему всю историю. Что случилось с Элеонорой и что ей грозит, если не сделать операцию. Банкир слушал молча. Затем коротко бросил: «Подождите». Я слышала как он набирает номер на другом телефоне. «Александр Николаевич? Да. Коробейников беспокоит. Нужно сделать операцию очень хорошему человеку. Моей знакомой… Что значит нет мест?! Ну так найдите! Не знаю! Иначе я вспомню про тот кредит! Ах, уже нашлось место! Оперативно вы! Ну хорошо. Пока». Затем банкир снова заговорил со мной: «Алло? Ты еще там? Запоминай, а лучше записывай. Никитинский проезд, д 6. Это очень хорошая клиника. У меня там жена недавно кое-что подправляла. Кхм… Ну не важно. Вот. Врач – мой должник. Операцию Элеоноре сделают бесплатно. За качеством я прослежу. Адрес записала? Отлично. Я умею помнить добро. Давай, пока»
Я летела домой на крыльях счастья. Операцию Эле сделают. Бесплатно. Это ли не чудо. Оставолось найти деньги на лекарство и реабилитацию. Но полдела-то сделано.
Опа. А это что такое?! Здрассьте, пожалуйста. На порожках крыльца вольготно развалилась моя Бусена. Толстая, заматеревшая. По ней с писком ползали четыре котенка. Черный, белый, черно-белый и дымчатый.
– Явилась, гулена?! Буська посмотрела с превосходством: «Что? Съела?» Но я совершенно не злилась. На радостях перецеловала и кошку и всех котят по очереди. Кое-как пристроила малышей в коробке и побежала в больницу.
– Элечка. УРАА! Тебе сделают операцию! Я не вовремя?
Вадим шарахнулся от Элькиной кровати как ошпаренный.
– Эээ, ну ладно я пошел. Здрассьте. До свидания. Это он мне
Элеонора счастливо улыбалась, не хуже моей Бусены.
– Ну что? Тебя можно поздравить?
– С чем? Элька сделала вид, что не понимает.
– С восстановлением брачных уз.
– Ах, это. Вадечка так изменился в последнее время. Сказал, что его даже мои шрамы не испугают.
Тут я наконец смогла полностью рассказать свою новость. Сказать, что Элька обрадовалось, не сказать ничего. Это был реальный шанс начать жизнь заново. Полноценную. Счастливую. Мы много шутили. Я в шутку предложила Эльке сделать не свое лицо, а какой-нибудь известной личности.
– А что если сделать лицо президента? – шутила Элька. – Я бы тогда всем пенсии подняла. Проезд бесплатный сделала, да мало ли.
– Эль? Ну как ты представляешь нашего президента с грудями, а?
– Элька покосилась на свою выпирающую часть?
– Мда? Это будет оригинально. Таких президентов у нас еще не было. Мы покатились со смеху.
Потом Элька посерьезнела:
– Юля, а как ты? Как там у тебя дела с тем молодым человеком?
– Каким?
– Я сделала вид, что тоже не понимаю ее.
– Вы на празднике познакомились, в кафе. Помнишь?
– А, да никак. Он хороший. Тебя помогал спасать, только ему моя профессия не нравится.
Элеонора вздохнула.
– Ну, не расстраивайся. Вон у меня Вадик, трус- трусом был. А сейчас?
Да, был. Кстати. Амулетик он мне так и не отдал. Ладно, пусть носит. Вон, какая Элька довольная.
У дверей Стасовой палаты я долго мялась в нерешительности. Наконец распахнула дверь. Стасова кровать была пуста.
– А где…
– Поздновато вы девушка, он выписался, еще позавчера. Сосед по палате с укоризной глянул на меня из-за кроссворда, потом смачно захрустел яблоком.
Ну и ладно. Все к лучшему. Значит не судьба.
Я подала объявление в газеты и СМИ. Суть была такова. «Девушке срочно требуются деньги для серьезной операции». Рассказывалась история Элеоноры, немного подправленная, конечно. Указывались ее ФИО и номер расчетного счета. Я планировала собрать хотя бы какую-то часть суммы, но неожиданно желающих помочь оказалось много. Я так подозреваю – это бывшие Элькины клиенты, которым она помогла в свое время. Некоторые приходили лично. Пришли Светлана и Ирина. Мы вместе вспомнили, как спасали Иру от вампира. Она рассказала, что познакомилась с очень хорошим парнем, что ждет ребенка и скоро свадьба. Я искренне порадовалась за нее. После их ухода на столе обнаружился пухлый конверт. Тогда же я лишилась одного котенка. Ирина сказала, что они с мужем будут жить в новой квартире. Со старой у нее связаны не очень приятные воспоминания. А в новый дом принято входить с кошкой. Ну что ж одного пристроили. Забегал несчастный зять Василий, который избавлялся от тещи по нашему методу. Он теперь бизнесмен, занимается продажей лечебной косметики. Он также оставил конверт и целую корзину разных кремов и мазей. Сказал, помогают рассасываться ушибам и шрамам. Приходили еще какие-то люди. Некоторых я знала, некоторых нет. Все интересовались здоровьем Элеоноры. Оставляли деньги и подарки.
На следующий день Эльке предстояло переезжать в другую клинику. Ту, которую рекомендовал Коробейников. Гипс с нее сняли. Синяки конечно еще были, но уже не такие страшные. С лица тоже сняли повязки. Я долго вглядывалась в эти искореженные, розоватые борозды. Долго, чтобы потом восстановить их в своей памяти, чтобы они предали мужества мне в одном деле, которое предстояло закончить.
Мы болтали с ней допоздна. Я рассказывала, как мы ее искали, как разработали целый план по спасению. В какой-то момент меня осенила догадка:
– Эль? Вадик как-то сказал, что раньше у тебя, было другое имя. Это правда?
– Да… Это было давно. Можно сказать в другой жизни.
– А как тебя звали?
– Маша. Мне никогда не нравилось это имя, став совершеннолетней, я его сменила.
Маша… Вот значит как. А я то думала, по какую Машу мне так настойчиво твердили там… В Пустоте. Элеонора не говорила, что в ее роду были самоубийцы. Не буду ее спрашивать. Пока.
Затем разговор перешел на Элькино пребывание в плену. Я спрашивала осторожно, боялась, что воспоминания вызовут нервный срыв или истерику, такое пережить… Но Элька говорила спокойно, даже отрешенно, словно это все не с ней происходило. Я попросила рассказать, за что вообще Удав так на нее ополчился.
Около 6 лет назад. Удав разыскал Элеонору в маленьком провинциальном городке. Он тоже был оттуда родом. Дети росли вместе. Только Удав был на пару лет старше. Элька не помнила и сама когда влюбилась в этого красивого, но надменного парня. Она таскалась за ним везде. Лезла во все авантюры, пусть потом ей сильно доставалось от мамы. Однажды Андрей, так тогда его звали, упал с дерева. Он сильно порезал руку. Почти до кости. Элеонора (Маша) сильно испугалась и начала шептать над раной какие-то слова. Они сами всплывали в сознании девочки. Она говорили и говорила, упрашивала кровь остановиться. Ей показалось, что ее услышали. Во всяком случае ручеек на ладони иссяк, а потом и вообще исчез. Было несколько подобных случаев. Элеонорину маму знали как целительницу и ведунью, неудивительно, что дочь унаследовала ее дар. Спустя много лет Андрей разыскал девушку. Теперь ее звали Элеонорой и она была целительницей, как ее мать. Он в два счета охмурил ее, увез в Москву. Сначала все было прекрасно. Они ходили в рестораны и кино, бывали на званных вечерах, пока однажды Андрей не попросил Элеонору убрать его конкурента. Эйнштейн. Кажется так его звали. Андрей раздобыл книжку известной черной колдуньи и попросил применить заговор на смерть. Элеонора могла это сделать, но отказалась. Она не хотела предавать свой Дар и свои убеждения. Удав очень рассердился. Он запер Элеонору в комнате. Держал на хлебе и воде. Раз в день ее кормили этой скромной пищей и выносили ведро. Элеонора держалась сколько могла. Но от голода слабела и слабела. А чертова книжица лежала на стол и так манила к себе. В конце концов девушка не выдержала и сдалась, только не в том плане, на который рассчитывал Удав. Элеонора действительно прочитала книжку от корки до корки. Местами ее тошнило. От описания кровавых ритуалов ее бы вырвало, если б было чем. Но кое-какие знания оказались полезными. Элеонора прочитала почти в самом конце об оборотневом ритуале. Колдун мог на время стать каким-либо животным.
Я обалдела. Можно реально, физически превращаться в собаку или волка. Элеонора как всегда надо мной посмеялась. Сказала, что если бы мы были в классе, она бы поставила мне два по биологии.
– Как ты себе это представляешь —шипела она. Это какие физические изменения должны произойти с телом человека, чтобы он превратился в волка. Нереальные затраты энергии, плюс разница в строении скелета и групп мышц. Ох, такая большая, а до сих пор верит в сказки. Нет. Это технически невозможно, а вот переселиться на время в сознание животного – это да.
Собственно так Элька и поступила. Когда находиться в доме Удава стало невозможно. Она поступила следующим образом. Нашла подход к одной из собак Андрея. Он всегда любил четвероногих, в отличие от людей. День за днем Элька просовывала под дверь куски несъеденного хлеба. Избалованные деликатесами собаки не знали что такое простой хлеб. Но запретный плод сладок и после черной икры порой хочется простой картошки. Вот и одна из собак, далматинец, соблазнилась Элькиным угощением. День за днем она подкармливала ее, пока не настало время основного действия. Вечером дня освобождения Элеонора приготовила хлеб и села ждать у двери, минута тянулась за минутой. Ну где же это чертова псина. Наконец раздался знакомый цокот. Псинка спешила за деликатесом. Элеонора просунула руку под дверь вместе с куском хлеба. Собака охотно взяла лакомство. Она привыкла доверять этой руке и уж никак не ожидала, что за этим последует. Коварная человеческая конечность схватила собачью лапу и втянула под дверь. Элька быстро полоснула по лапе заготовленным загодя куском зеркала и вылила несколько капель собачей крови в чашку с водой. Не отпуская лапу, выпила питье. Собака, обиженно подвывая, побежала на кухню. Она не знала, что теперь была не одна. В крохотном уголке ее сознания притаилась Элеонора. Она смотрела собачьими глазами, бегала ее лапами и дышала, раззявив пасть. Тут действовать нужно очень осторожно. Если вмешаться в сознание животного слишком сильно, оно сойдет с ума. Слишком разнятся мозг человека и животного. Поэтому фактически на некоторое время Элеоноре пришлось самой стать собакой. Она могла лишь изредка подавать собаке короткие импульсы, направлять ее движение. Далматинец сбежал. Он не знал, почему и зачем, но чувствовал, что ему нужно в город. По дороге он пару раз погонялся за кошками, помочился на все интересные деревья, несколько раз оправился по большому, потом ему попалась дворняжка в течке и он с удовольствием спарился с ней, почти у самого города наткнулся на хорошо разложившийся труп вороны. С наслаждением и повизгиванием извалялся в нем… Он не знал, что ему надо в городе. Вроде какой-то дом. Какой конкретно – неизвестно. Но он обязательно узнает его, когда почувствует. Некоторое время он бесцельно носился по ночным улицам. Его чуть не задрали городские собаки. Но возвращаться было нельзя. Пока не будет выполнена основная, главная миссия его жизни. Ближе к утру нежные подушечки стерлись и кровоточили, болел неизвестно где полученный порез на лапе. Пес замер на перекрестке, проезжавшая машина отчаянно засигналила, но он даже не дернулся. Водитель резко ушел вправо, чуть не столкнулся со столбом и долго ругал глупых псин. Пес напряженно всматривался в темную улицу. Среди нескольких одинаковых блочных пятиэтажек было то, что ему нужно. Жилище важного человека. Этот человек мог многое, например читать в собачьих умах. Бедный пес совершенно не понимал, зачем ему понадобился этот собачий душевед, но инстинкт подсказывал: надо к нему. Собака поддела носом дверь подъезда и взбежала на пятый этаж. Долго и упорно скреблась в дверь. Где-то минут через двадцать дверь приоткрылась и на пороге показался милый старичок лет семидесяти. Седой и с окладистой бородкой. Такие всегда производят приятное впечатление и располагают к себе.
Старик посмотрел на собаку и хотел уже дать ей пинка, но что-то в его глазах остановило его. Хорошая собака, ухоженная, породистая, бежала издалека. Ошейник есть. За него он и втащил в дом незваного гостя. Усадил перед собой, долго смотрел в глубину влажных собачьих глаз. Элеонора к тому времени почти потеряла себя. Она не учла времени пребывания в сознании животного. А для первого раза это было очень и очень много. Ей человеческое сознание почти растворилось в собачьем. Всех ментальных сил хватило, чтобы дотянуться до сознания сидевшего перед собакой человека. Образами показать, я в беде, и место, где ее держат. Понятно, что старичок был не простым обывателем, он был известным черным колдуном. Но когда случается нечто из ряда вон выходящее, все ведуны, колдуны, целители и медиумы встают друг за друга. Есть специальная клятва. Отказать в помощи собрату члены экстрасенсорного труда не имеют права. Старичок долго бурчал по поводу совершенно не нужного ему беспокойства, но все же позвонил, кому следует. Через два часа всю веселую компанию Удава разнесли подчистую. Элеонору нашли в своей комнате без сознания. Она была истощена как узник Освенцима. Ее кое-как привели в чувство, но она вела себя странно: рычала, гавкала, порывалась кусаться и совершенно не воспринимала себя человеком. Несведущие в делах духовных, хотели отправить ее в психушку. Тогда в ее жизни появилась Клава: просто вошла в палату, где лежала Эля и сказала врачам, что забирает ее домой. Они было возмутились против такого самоуправства, но Клава так их отбрила, что врачи еще долго не могли прийти в себя. Клавдия взяла девушку к себе, мало помалу отпаивала ее разными отварами и настойками, читала специальные молитвы и ей удалось вернуть Эле собственное «Я». Вот собственно и все. Что было в доме Удава, как там с ним разбирались, она вообще была не в курсе и узнала только, когда попала в лапы этого урода второй раз.
Я не знала что сказать, но Элька и не нуждалось в сочувствии. Она просто выговорилась. Вряд ли она рассказывала, ну кроме Клавы, эту историю. После Элькиного признания у меня окончательно отпали все сомнения относительно моей задумки. Я тепло попрощалась с Элькой. В Москву повезет ее Вадик. Он же присмотрит за ней. Так что во мне пока необходимости не было.
