Kitabı oku: «Наперегонки с темнотой», sayfa 29
Так, от воли какого-нибудь ублюдка в погонах зависело, в каких условиях ты будешь жить, какой тебе полагается паек, а также чем ты будешь занят. Они давали живущим в лагере защиту и продовольственное обеспечение, а взамен требовали тотального послушания и обслуживания их интересов. Пожалуй, только к высшим категориям медицинского персонала у них было более-менее уважительное отношение. Как и сами военные, те жили в отдельном, специально отведенном для них корпусе при госпитале.
– Джон Уилсон, верно? – появившись у изножья моей кровати с толстым блокнотом в руках, спросил военный. Поднявшись, я кивнул, а он перелистнул страницу блокнота и представился: – Сержант Говард Кей. Так, у меня тут написано, что с вами десятилетняя дочь. Где она?
Я показал на Терри, которая вместе с Лорой на соседней кровати просматривала где-то раздобытую старую газету. Придирчиво осмотрев их обеих, он произнес:
– Хорошо. Завтра вас разместят в одном из жилых отсеков. Утром придет рядовой по фамилии Трэвис и проводит вас обоих туда. Обо всех правилах размещения и проживания расскажет он же. Вам все ясно?
– Да, но есть нюанс. – Указав на Лору, я с напором сказал: – Эта девушка тоже с нами. Она наша родственница.
– Об этом у меня нет никакой информации, – отчеканил он. – Как ваше имя, мисс?
– Я Лора Прайс, сэр, – в смущенной растерянности пробормотала Лора.
– Так… Лора Прайс… Лора Прайс… – Перекатываясь с пяток на носки, он водил длинным пальцем по листу в блокноте. – Завтра вы также отправляетесь в жилой корпус. Вы прибыли вместе?
– Да.
– Почему при поступлении не заявили, что являетесь родственниками?
– Я… – Лора растерялась еще больше.
– Мы были не в том состоянии, сержант Кей, – вмешался я. – Все происходило очень сумбурно, так что, похоже, вышла неразбериха, но мы бы хотели, чтобы нас разместили рядом.
– Мало ли, чего бы вы хотели! – продолжая листать блокнот, сквозь зубы проронил он. – Ничего не обещаю, но пометку сделаю. Так! Вот еще что! Вы автомеханик, верно?
– Верно. Раньше у меня была своя мастерская, – ответил я, но тут же усмехнулся, подумав о том, что это было в прошлой жизни и вряд ли теперь кого-то интересует.
– Отлично. Значит, вы будете нам полезны. Здесь имеется несколько гаражей и, соответственно, техника требует ремонта. Вы же хорошо разбираетесь в машинах? – Кей пытливо посмотрел на меня исподлобья.
– Более чем.
– Очень хорошо. Тогда я передам о вас информацию начальнику гаража, но завтра, как устроитесь, попробуйте сами разыскать его. У нас на счету каждая пара рук.
– Спасибо, попробую.
– С вами на этом все. Теперь вы, мисс, – обратился он к Лоре, при этом глаза его приобрели более мягкое выражение. – Школ у нас тут, сами понимаете, нет, но есть группы для детей школьного и дошкольного возраста. В одну из младших групп требуется помощник. И еще могу предложить место в прачечной или на кухне. Там тоже нужны работники.
– Если можно, я бы очень хотела работать с детьми, сэр, – слабо улыбнувшись, попросила Лора.
– Договорились. Значит, определяю вас в младшую группу…
Закончив с ней, Кей пошел со своим блокнотом дальше, а я еще минут пятнадцать наблюдал за тем, как он подходит к людям и приказным, безапелляционным тоном раздает назначения. Наблюдал, как люди заискивающе ему улыбаются, просительно заглядывают в глаза, суетятся при его приближении. Когда наблюдать мне надоело, я повернулся к Лоре со словами:
– Не заискивайте перед ними, Лора, и перестаньте так робеть, иначе вас здесь сожрут. Мы, как видно, угодили в самый настоящий террариум.
В ту же ночь сестра Мэри с присущей ей веселой усмешкой мне сказала:
– Ну вот и подлечили тебя, пациент. Слышала, завтра ты переселяешься в большой мир. Станет скучно, заглядывай ко мне. Буду рада.
– Станет скучно, загляну, – в тон ей ответил я.
Глава 49
Как и обещал сержант Кей, утром еще до завтрака пришел рядовой Трэвис. Собрав группу из тех, кто отсидел на карантине положенный срок, он повел нас в одно из тех огромных восьмиэтажных зданий, что я разглядывал по приезду. Как теперь выяснилось, первое полностью занимали военные, во втором жили такие же как мы, несчастные и обездоленные беженцы.
По площади второй корпус был больше, а в центре него имелся открытый атриум, так что все строение, если смотреть на него сверху, представляло собой прямоугольник с дыркой посередине. Первый этаж и подвал использовался под гаражные, технические и складские помещения, на втором находились кухни, два громадных обеденных зала, прачечные и территория общего пользования, а начиная с третьего – жилые отсеки. На каждом этаже их было по шесть и являли они собой вместительные бетонные квадраты с окнами во всю стену.
Меня вместе с Терри поселили в одном из таких квадратов на пятом этаже. Лору разместили там же, но в другом его конце. Он был переполнен людьми. Навскидку здесь находилось не меньше двухсот человек.
Почти все пространство занимали двух и даже трехъярусные кровати, а также высокие металлические коробки с отдельными, запирающимися на ключ ящиками. В центре стоял длинный дощатый стол и несколько стульев, на потолке в три ряда висели лампы. Это была и вся обстановка.
Толком рассмотреть я ничего не успел, потому как сразу по приходу нам указали на наши места, вручили один на двоих ключ от ящика и сообщили, что мы должны спуститься в столовую для получения завтрака. Приемы пищи в лагере были строго регламентированы.
Об этом я узнал позже, но у каждого этажа для этой цели имелось определенное время. Так, например, третьему и четвертому выдавали завтрак ровно в семь двадцать утра, а уже к восьми они обязаны были освободить место для пятого и шестого. Те, в свою очередь, в восемь сорок сдавали столы седьмому и восьмому этажам.
Это же касалось обедов и ужинов, различалось только время, отведенное на трапезу. Обед длился час, ужин сорок пять минут. Кормили тут три раза в день, но на общей территории второго яруса располагались автоматы, в которых при наличии специальных карточек можно было получить перекус, напитки или сигареты.
В восемь двадцать утра я сидел за общим обеденным столом напротив дочери и флегматично наблюдал за тем, с каким аппетитом она уплетает свой завтрак. По нашим меркам, он был невиданно роскошным. Полная тарелка дымящейся овсяной каши с крохотным куском сливочного масла, яблоко – чуть подгнившее, мелкое и кислое, но все-таки яблоко – и чай или растворимый кофе на выбор.
Свою порцию я уже прикончил и теперь с наслаждением пил кофе. Лора сидела рядом с Терри, молча кусала яблоко, разглядывала окружающую нас толпу и прислушивалась к разговорам. Как карканье налетевшей вороньей стаи, отовсюду неслись обрывки фраз, споры, детский плач и иногда даже смех. Разобрать что-либо из общего гомона было почти невозможно.
Трэвис, пока вел нас от госпиталя к зданию жилого корпуса, успел немного рассказать о внутреннем распорядке и местных правилах. Отбой в лагере наступал в одиннадцать вечера, подъем не позже семи утра. Помимо того, каждый живущий в его стенах должен был приносить общественную пользу и выполнять различную работу.
Так, хорошо, если ты являлся, к примеру, рыбаком, механиком, электромонтером, слесарем, поваром или врачом – эти профессии были востребованы. Но куда хуже дела обстояли у продавцов, менеджеров, риелторов, бухгалтеров, банкиров и всех прочих офисных работников. Им было сложнее найти применение, поэтому зачастую они занимались уборкой территорий, отправлялись помощниками на кухню и в другие подсобные помещения или, что хуже всего, на звероферму, где держали свиней и птиц.
Сразу после завтрака я планировал спуститься вниз, чтобы отыскать начальника гаража и поинтересоваться, какую работу он сможет мне поручить. Мне до одури хотелось взяться за какое-нибудь дело. Руки давно уже соскучились по инструменту, а голова по порой сложным, но увлекательным задачам выявления и устранения поломок, да и в целом я тосковал по особому запаху гаражной мастерской.
Лора тоже собиралась разыскать сектор, в котором находились детские группы. Терри она пообещала взять с собой, а той, конечно, не терпелось поскорее завязать новые знакомства и все кругом осмотреть. Щурясь от наслаждения или скорее от кислого вкуса, она как раз доедала яблоко и между делом разглядывала соседей по столу.
Я уже допил кофе и терпеливо ждал, когда она с ним расправится. До конца завтрака у нас оставался запас времени, поэтому я ее не торопил. Терри все еще с интересом крутила головой, как вдруг прекратила жевать и со странно вытянувшимся лицом пролепетала:
– Папа, там Марта…
– Что?.. – произнесенная ею фраза меня оглушила. Ощутив, как по телу волной прошла судорога, я принялся лихорадочно озираться вокруг себя. – Где? Терри, я не вижу! Где?
– Да нет же, – привлекая мое внимание, она вытянула вперед правую руку, – ты не туда смотришь! У входа! У самого входа!
Посмотрев в том направлении, я увидел четырех мужчин в военной форме и рядом с ними девушку с короткими темными волосами. Она стояла к нам спиной. На ней были свободные штаны защитного, болотно-зеленого цвета, простая черная футболка и… она совсем не походила на Марту.
Та девушка показалась мне выше, а волосы ее были слишком коротки. Закручиваясь в крупные кольца, они в диком беспорядке обрамляли голову и заканчивались у основания шеи, так, что та полностью оставалась открытой. Я хорошо помнил длинные, опускавшиеся ниже груди волосы Марты, а потому это никак не могла быть она.
– Терри, это не Марта, – поникшим голосом пробормотал я.
На ничтожное мгновение мне показалось, будто меня подняло куда-то вверх, на самую недосягаемую высоту и там вот-вот разорвет от прилива противоречивых эмоций, как уже в следующую секунду я кубарем скатился вниз и шмякнулся о плоскую поверхность действительности. Каким же абсурдом было поверить в возможность, что Марта может находиться здесь. Живая, невредимая…
Подумав о том, что жизнь вряд ли бы преподнесла мне подобный подарок, я горестно усмехнулся.
– Пап, говорю тебе, это она, – настойчиво сказала Терри. – Я видела, как она повернулась и сразу же узнала ее лицо. Ну вот, кажется, она уходит.
Несколько мгновений я смотрел ей в глаза, боясь вновь поверить услышанным словам и в то же время отчаянно желая, чтобы они оказались правдой, а потом перевел взгляд к дверям. Стоя вполоборота, девушка прощалась с тучным мужчиной лет пятидесяти. Лицо ее закрывали волосы, но в повороте головы и в самом деле угадывалось что-то знакомое.
Она протянула мужчине руку, а я каким-то образом догадался, что она улыбнулась. Да, теперь я узнал ее. Даже не видя лица, я вдруг понял – это она.
Острый спазм снова прошелся где-то в области грудной клетки, сжал ее в плотный клубок и заставил сердце биться с утроенной силой. В мозгу одновременно пронеслось столько различных мыслей, что голова у меня пошла кругом. Резко встав, я уронил стул, попытался его поднять, но уронил вновь и только с третьей попытки поставил на место.
Я отвлекся всего секунд на пять, а когда посмотрел туда, где Марта – а я был почти уверен, что это именно она – стояла всего мгновение назад, увидел, как множество людей входит и выходит в двери, но ее уже и след простыл. Не теряя больше времени, я быстрым шагом направился к выходу. Расталкивая всех вокруг и ежесекундно извиняясь, я старался разглядеть ее, но безрезультатно. Чертов выход был слишком далеко.
Не отрывая от него сосредоточенного взгляда, я побежал. В данную минуту мне было плевать на все и на всех, я хотел лишь одного – убедиться, что это точно она. Хотел увидеть ее лицо. Знать, наконец, что она сумела выбраться из того лагеря. Сумела выжить. Больше в этот момент меня ничто не волновало.
– Эй, придурок долбаный! Совсем охренел? – заорал на меня здоровенный, под два метра ростом парень. – Куда ты так несешься?
Мчась к выходу, я со всего маху напоролся на его необъятную спину и тот выронил из рук поднос с едой. Грохнувшись на пол, и поднос, и стоящая на нем посуда покатились в разные стороны, а серый комбинезон парня заляпало овсянкой и кофе. Подняв в извиняющемся жесте обе руки, я торопливо сказал:
– Прости, приятель, я не специально!
– Прости? Какого хрена? Я отстоял огромную очередь, а ты говоришь прости? – На мирное разрешение проблемы он явно не был настроен. Сделав шаг, бугай с силой пихнул меня в грудь. – Собирай, что уронил и дуй в очередь за новой порцией, идиот! Объясняй сам, как это вышло.
– Знаешь что? Иди-ка ты к черту! Сам собирай, что уронил.
Я развернулся, чтобы опять бежать к выходу, но здоровяк ухватил меня за шиворот и рванул к себе.
– Куда ты собрался? Я что-то не так объяснил? Может, по-другому будет понятней?
Взявшись за ворот рубашки, он притянул меня вплотную к себе и поднес к моему лицу внушительный кулак. Вокруг нас уже собиралась любопытная публика. Едва сдерживая ослепившую меня ярость, я резко оттолкнул кулак и рывком высвободился из его толстых пальцев.
– Убери руки, жирный ублюдок! Я извинился, но если этого мало, с удовольствием съезжу тебе по роже.
От моих слов его физиономию растянула широкая ухмылка, бугай хрустнул шеей и поднял оба кулака к носу.
– Ну, давай, свинья. Посмотрим, чего ты стоишь.
Стоящий передо мной в боевой стойке парень был настоящим верзилой. Прикидывая, куда лучше всего нанести удар, я сделал то же самое, но оценив его габариты, понял – сбить такого с ног хуком в челюсть будет довольно сложной задачей. И прямым в нос мне не попасть – его руки длиннее моих, так что врежет он мне явно быстрей.
Я уже согнулся в корпусе и изготовился двинуть ему в солнечное сплетение, а потом в печень, как откуда-то сбоку услышал изумленный возглас:
– Джон?! Джон Уилсон?
Резко повернув голову, я увидел ее. Стоя в обступившей нас толпе, она глядела на меня широко открытыми глазами. В них разом застыли недоверчивость, удивление и искренняя радость. Сомнений не осталось – это была Марта.
В следующий миг, сразу после того, как едва увидел ее и тут же узнал, в мою челюсть прилетел сильный удар. В глазах стремительно потемнело, а затем сознание куда-то уплыло.
Первым, что я разглядел придя в себя, был потолок и целое скопище склонившихся надо мной незнакомых лиц, в которых я с трудом все же узнал одно – лицо Марты. В нем угадывалась тревога и озабоченность. Сидя рядом со мной, она слегка похлопывала меня по щеке, но как только я открыл глаза, перестала.
Похоже, бугай отправил меня прямиком в нокаут, после чего я рухнул на пол и ненадолго отключился. Собственно, не знаю, на что я рассчитывал, когда вздумал вступать с ним в драку, ведь было очевидно, что он без особых усилий меня уложит. Я мог бы потягаться с ним раньше, но сейчас мое физическое состояние меньше всего подходило для подобного рода подвигов – он превосходил меня и ростом, и весом, и силой. И все же, такому здоровяку подло было наносить мне удар в тот самый момент, когда я отвлекся.
– Марта… Это и в самом деле ты? – До сих пор не веря глазам, я улыбнулся улыбкой идиота и тотчас боль свела всю правую сторону лица. Парень оказался левшой. – Ты отвлекла меня, а я уже разработал отличный план, как вырубить того урода!
Кривясь от боли, я хотел шуткой сгладить свое жалкое перед ней появление. Улыбнувшись в ответ, она покачала головой и тихо сказала:
– Теперь сомнений не осталось, что это точно ты, Джон Уилсон. Когда я увидела, что собралась толпа, а потом и тебя, намеревающегося навалять тому увальню, сначала подумала, будто у меня галлюцинации. Как ты? Порядок?
– Вроде да…
– Ты встанешь или так и будешь лежать на полу?
– Знаешь, здесь удобно. Почему бы и не полежать? – Я снова попытался улыбнуться, но потом сел, потер подбородок, пару раз открыл и закрыл рот. – Больно, черт возьми!
Парень здорово приложился к моей челюсти, но зубы, к счастью, остались целы. Его самого уже нигде не было видно, а окружавшие нас люди начали вдруг поспешно расходиться.
– Вставай, Джон, – рассмеялась Марта, но затем, словно что-то заметив, резко посерьезнела. – Так, ты должен поторопиться, если не хочешь проблем! Ну же, вставай! Терри, помоги мне.
Только теперь я увидел, что Терри сидит за моей спиной. Лора тоже была здесь. С застывшим видом она стояла в нескольких шагах от нас троих.
Поднявшись на ноги, блуждающим, все еще неверящим взглядом я уставился на Марту с высоты своего роста. Я уже успел забыть детали ее лица, но, черт возьми, это действительно была она! Поверить в это было практически невозможно – казалось, я сплю и вижу дивный сон. Поймав себя на мысли, что мне нестерпимо хочется дотронуться до нее, чтобы убедиться в реальности всего происходящего, я уже почти поднял руку, но в последнюю секунду удержался.
– Пошли! Пошли скорее!
Она потянула меня в людскую толчею, а я наконец сообразил, что происходит. В тот самый миг, когда она затащила меня в толпу, к месту, где я только что лежал, подошел полноватый военный. Угрожающе щурясь, он бросал на людей тяжелые взгляды и спрашивал о случившемся.
Ему никто не отвечал. Все только пожимали плечами, качали головой или говорили, что ничего не видели. Так я впервые узнал о действующей в лагере круговой поруке между обычными людьми против носящих форму.
– Тут нельзя устраивать драки, Джон, – переведя дыхание, усмехнулась Марта, – но тебя это, конечно, мало волнует.
– Я об этом не знал. Мы меньше часа назад сюда прибыли. – Потирая ноющую челюсть, я тоже усмехнулся. – И что было бы, если бы меня поймали на месте преступления?
– Зависит от ситуации, но тебя могли на несколько дней лишить пайка, отправить на грязную работу или заморозить счет на карточке. Ты ее уже получил?
– Да, дали какой-то кусок пластика, но сказали, что он одноразовый. Я вроде должен обменять его на другой, но пока слабо понимаю, что он дает.
– Это теперь наш документ и одновременно кошелек, так что потерять его равносильно смерти, – с иронией произнесла она, переводя взгляд на Терри, которая вместе с Лорой как раз подошли к нам. – Как вы здесь очутились?
Она изменилась. Лицо стало худым, отчего ее прозрачные серо-голубые глаза казались огромными, а рот над сужающимся, немного заостренным подбородком сделался ярче и еще соблазнительней. Волосы она действительно обрезала и теперь они крупными волнами вились вокруг головы, доходя лишь до длинной, точеной шеи. С такой короткой стрижкой она выглядела как будто еще моложе и беззащитнее.
Под спадающими на гладкий лоб прядями я разглядел косой шрам. Отчетливо выделяясь на ее бледно-матовой коже, он располагался чуть выше левой брови и судя по виду, появился давно. Задумавшись над тем, откуда он взялся, я продолжал молча ее разглядывать.
– Мы тут уже три месяца, – ответила вместо меня Терри, по-видимому, поняв, что я впал в ступор и в ближайшее время не собираюсь говорить. – Девять дней назад нас подобрали военные и привезли в госпиталь, но, думаю, папа сам все расскажет, когда очнется и перестанет на вас глазеть.
Даже не заботясь о том, чтобы скрыть сквозящее в тоне ехидство, Терри задорно посмеялась.
– Спасибо, Терри. Ты как всегда очень любезна. – Я прощающе ей подмигнул и заметив, что Лора стоит в отдалении, произнес: – Марта, это Лора Прайс. Она… наша дальняя родственница.
Соображая, как лучше ее представить, на короткий миг я замешкался, а в итоге зачем-то солгал. Я и сам не мог понять, почему это сделал, а уловив в глазах Марты заинтригованность, быстро сменившуюся понимающим выражением, мысленно обозвал себя кретином. Я догадался, что в мою ложь она не поверила и собирался ляпнуть что-то еще, но, опережая меня, она с широкой улыбкой воскликнула:
– Рада знакомству, Лора! Мы с Джоном давние знакомые и почти соседи. Раньше мы жили в одном округе.
Лора улыбнулась в ответ, но улыбка эта вышла рассеянной и несколько принужденной.
– Я знаю, мисс Дилл. Терри рассказывала о вас. Я тоже рада знакомству.
Ее заявление привело меня в замешательство, но подробности их с Терри разговоров я решил выяснить позже. Сейчас меня беспокоило другое. Услышанному Марта удивилась не меньше меня, а в глазах ее опять загорелось любопытство, но при этом радость от встречи заметно померкла. Очевидно, что как и многие, она сделала неверные выводы насчет Лоры и приняла ее не просто за нашу спутницу.
– А где же Роб и Айлин? Они тоже здесь? – с преувеличенно веселой интонацией задала она вопрос.
От него мой рот сжался в узкую полоску, а в горле предательски заскребло. Все это время мы стояли в центре громадного помещения столовой, а вокруг нас гудел невообразимый шум. Отовсюду поглядывали недовольные, раздраженные лица людей, но мы словно бы не замечали этого толкающегося человеческого потока.
Он обтекал нас и теснил, то отдаляя, то вновь приближая друг к другу, а мы были точно два больших валуна, встретившихся в грозном штормовом океане. И так же, как холодные валуны, стукались друг о друга, говорили о чем-то, задавали друг другу вопросы, но по-настоящему точек соприкосновения нащупать не могли.
Набрав в грудь побольше воздуха, вместо ответа я спросил:
– Мы можем где-то выпить кофе и спокойно поговорить? У меня масса вопросов. Думаю, у тебя тоже.
Она пристально посмотрела мне в глаза, потом бросила торопливый взгляд на Лору, будто ждала от нее какой-то реакции и наконец, едва заметно улыбнувшись, ответила:
– Да, конечно. Тут недалеко есть курилка и автоматы с кофе. Пойдем, я угощу тебя.
Глава 50
Выбравшись вчетвером из столовой, мы разошлись в разных направлениях. Марта подсказала Лоре, где искать нужный им с Терри отсек, а меня повела за собой. Обходя препятствия в виде снующих во все стороны людей, мы долго протискивались по широкому коридору, пока не вышли к небольшому изолированному помещению. Народу там оказалось на удивление мало.
Окон в помещении не было, поэтому источником света служили лишь длинные лампы на потолке. У стен располагались металлические столы и лавки, а возле входа в ряд выстраивались автоматы с водой, кофе, сэндвичами и шоколадными батончиками. Раньше такие стояли повсюду – в аэропортах, на вокзалах и просто на улицах, но за последние месяцы все они опустели. Здесь же царило невиданное изобилие – нашелся даже автомат с сигаретами.
Я не курил с прошлой ночи, а потому увидев его, в первую очередь направился к нему. Марта помогла мне справиться с выданной Трэвисом пластиковой картой, которой я и оплатил пачку сигарет. Пока я тыкал пальцами в кнопки, она взяла нам обоим кофе, после чего мы устроились за одним из столов в самом дальнем углу комнаты. Сидя друг напротив друга, мы провели в ней следующие полтора часа.
– Так и думала, что ты не бросил курить, – пододвигая ко мне переполненную пепельницу, с лукавой улыбкой произнесла Марта. Она отпила глоток кофе, обвела взглядом комнату с облупившимися темно-серыми стенами и прибавила: – Здесь что-то вроде места для отдыха и курилки одновременно. Таких на этаже еще три, но ты со временем освоишься и сам их найдешь. Эта самая дальняя и потому самая тихая, так что рекомендую. Людей тут обычно меньше всего.
– Спасибо. – Усмехнувшись ее словам, я достал из пачки сигарету и прикурив, с удовольствием затянулся. Почти все это время я не сводил с нее глаз. – Вообще-то до того, как попасть сюда, я не курил два месяца. Сигареты, так же как и еду, достать стало сложно, но если с отсутствием еды я еще хоть как-то мирился, то сигареты… Знаешь, сложно не курить, когда вокруг тебя весь мир катится к чертям.
– Да уж, прекрасно понимаю, о чем ты. Я и сама чуть было не закурила после всех этих событий. – Вдруг она тихо рассмеялась и, глядя в меня сияющим взглядом, воскликнула: – Черт, я так рада тебя видеть, Джон! Это единственное хорошее событие со времен начала эпидемии.
Я был благодарен ей за этот всплеск. Мне так много хотелось ей сказать, но с той минуты, как я познакомил их с Лорой, между нами установилась необъяснимая и как будто даже неловкая сдержанность.
Безусловно, мы оба испытывали от встречи радость, вот только после первых восторгов она постепенно перерастала в растерянность, эмоциональную скованность и отчуждение. Мы все больше говорили друг с другом общими, словно искусственными фразами и, очевидно, оба не понимали, как себя вести. Своим восклицанием она немного разрядила эту принужденную атмосферу.
– Я тоже безумно рад, Марта. Правда. Даже не могу выразить, насколько я рад тебя видеть. Честно говоря, я считал, что уже разучился улыбаться и совсем забыл, как это делается.
– Да уж, улыбка и смех теперь стали роскошью и расходовать их нужно предельно экономно, – пошутила она.
– Давно ты здесь?
– С середины января.
Тихо присвистнув, я отпил кофе.
– Давно. Подумать только, ты все это время была тут… Я… Черт, я считал, что ты погибла. В начале декабря на севере случилось нападение на лагерь. Ты ведь была там?
В ожидании ответа я впился глазами в ее лицо и, увидев, как оно передернулось, а потом застыло в мученической гримасе, понял, что была. И понял, что ей через многое пришлось пройти, чтобы выбраться. Опустив голову, она немного помолчала, а затем приглушенным голосом ответила:
– Да, была. Там творился сущий ад. Погибли почти все.
– Но ты выбралась, – с напором сказал я.
Я чуть не добавил, что плевать я хотел на всех, но остановился. Сам не знаю, почему меня вдруг начала разбирать злость на окружающих, но сейчас я хотел бы остаться с ней наедине. Оказаться вдвоем подальше от посторонних глаз и сотни громких голосов… Вероятно, если бы в данную минуту начался апокалипсис, мне и на это было бы плевать.
– С трудом, – с ее губ сорвался горький смешок. – Тот лагерь тогда только открылся и таких стен, как тут, в нем и в помине не было. Простые заграждения из колючей проволоки, деревянные заборы, несколько каменных зданий, но в основном там стояли шатры и палатки. То есть, ты понимаешь, что для них пройти туда было проще простого. Все эти игрушечные баррикады и заграждения они попросту смели. Почти на пять тысяч беженцев приходилось всего чуть больше сотни вооруженных солдат, так что когда они заявились туда целой армией, никто не был готов. Тогда ведь никто еще не знал, что они вообще способны на что-то подобное…
Устремив остановившийся взгляд в пространство, она умолкла, а я безотчетно протянул к ней руку и взял ее ладонь. Действие мое было неосознанным, но жадным, изголодавшимся, ищущим. Сколько раз, закрывая глаза, я представлял себе, что смогу когда-нибудь еще вот так ее коснуться.
Вздрогнув от неожиданности, Марта отвлеклась от своих воспоминаний и заговорила вновь:
– Там все очень быстро произошло. Люди были расслаблены, ведь повсюду ограждения, военная техника и сами военные. Все себя чувствовали в безопасности. Я приехала туда со своей группой на три дня, чтобы снять серию репортажей, а на вторую ночь все и случилось.
– Я видел твой репортаж и видео с места событий. Их выкладывали те, кто смог выжить. Мы в то утро как раз подъезжали к городу и связь уже начинала барахлить, а с того дня пропала совсем. Я тогда чуть не свихнулся и чуть телефон не разбил, все искал хоть что-нибудь от тебя.
– Значит, ты знал, что я была там?
– Случайно узнал. Вернее, Роб рассказал. За день до этого он видел твой выпуск из того лагеря, так что я мог только предполагать, но был уверен, что если бы ты выбралась или тебя там вообще не было, то однозначно где-то всплыла твоя заметка, репортаж, выпуск новостей, хоть что-нибудь… В общем… да… Я хотел думать, что ты смогла каким-то чудом спастись, но как-то все меньше в это верилось со временем. Теперь понимаешь мой шок, когда я тебя сегодня увидел?
Договорив, я сдержанно посмеялся, в стремлении скрыть в очередной раз накатившую на меня лавину противоречивых чувств.
– Понимаю, – улыбнулась она. – Я ведь тоже считала, что ты погиб.
Она снова умолкла, но глаза ее говорили. Говорили о многом. При всем желании я не смог бы в точности описать, что именно выражал ее взгляд, но от него горло у меня стянуло обручем, а во рту пересохло.
– Как ты выбралась оттуда? – хрипло спросил я.
– Бежала, как и все. Там была страшная паника, люди падали и их давили другие люди… Вспоминать не хочется… – Коснувшись лица, она на секунду прикрыла глаза, но тут же, снизив голос до полушепота, продолжила: – Я видела, как они нападали на бегущих, как убивали детей, как заражали каждого, кто попадал к ним в руки и как потом людей корчило в страшных муках. Слышала, как дико они кричат… Я до сих пор часто слышу эти крики во снах. Один из моих коллег прямо на моих глазах превратился в чудовище. Он был моим другом…
Раздавив окурок в пепельнице, я поднял руку, осторожным движением отодвинул прядь волос с ее лба и дотронулся до кривого розоватого шрама. Она вздрогнула, но не отстранилась. Руку из моей ладони она тоже так и не отняла.
– Это оттуда?
– Да. Когда все побежали, кто-то в толпе сбил меня с ног. Я помню, как упала, потом удар по голове, а дальше темнота. Очнулась в военном грузовике. Меня вытащил один из солдат и мне просто повезло, что он оказался рядом и все видел. Не знаю, почему он меня вытащил, когда все вокруг падали, но я ему очень благодарна. Точнее, была благодарна. В начале января он погиб.
Марта странно съежилась, будто испытала приступ острой боли, но уже через мгновение встряхнулась и сделала большой глоток кофе. При этом она забрала у меня ладонь, обеими руками обхватила бумажный стаканчик, словно хотела таким образом согреться, и увела взгляд в сторону. Вся ее поза кричала о какой-то внутренней скорби, что натолкнуло меня на мысль об ее тесных взаимоотношениях с тем военным.
– А что потом? – спросил я, стараясь не выдать, как сильно меня царапнуло ревностью.
– Потом один лагерь, второй, третий и вот я здесь. Я растеряла всех друзей, всех, с кем работала и даже не знаю, что с моей матерью. Она была в одном из лагерей на севере, но когда там начался хаос и все рванулись к восточному побережью, связь с ней потерялась. Боюсь, ее уже тоже нет в живых. А сюда меня привезли те же военные, что вытащили из той мясорубки. Они здорово мне помогли. Ну а ты? Расскажи, как вы здесь очутились. Вы ведь вчетвером уехали на юг?
– Да, и прожили там два месяца, надеясь, что они все-таки не доберутся к нам. Какое-то время я даже питал иллюзии, что их скоро истребят и мы сможем вернуться домой. Теперь это кажется чертовски глупым, не так ли?
– Сейчас на месте наших домов пепелище, ты ведь знаешь?
– Знаю.
– Вы успели уехать с юга до того, как они…
– Нет, они добрались раньше. Мы уже собирались выдвигаться сюда, но задержались из-за родственника Роба. Впоследствии этот ублюдок, он и при жизни был ублюдком, но напоследок где-то заразился, а потом заразил Айлин…
