Kitabı oku: «Ремесло Теней. Игла Дживана», sayfa 2

– Что ж, совсем неплохо, – высказался Аверре, когда я замолчал. – По-твоему легенда лжет?

Вот тебе и вопросец. Ну, разве можно на него ответить правильно?

– Понятия не имею, – пожал плечами я. – На то она и легенда, разве нет? Многим нравится верить во что-то сверхъестественное.

Он вдруг уставился на меня как на неполноценного.

– А разве существование таких, как ты и я, не сверхъестественно само по себе?

– Возможно, – уклончиво согласился я. – Но наше существование – факт, а Игла – всего лишь сказка.

Аверре, давно уже позволивший корабельному ИскИну самом корректировать курс в гипере, откинулся на ложемент.

– Не бывает дыма, без огня, мой юный друг. Самые туманные и самые невероятные легенды, как правило, основываются на фактах.

– Только очень сильно приукрашенных, – сдержано заметил я. – Мы, вообще, с вами, о чем говорим? Вы сравниваете лейров, чьи корни проходят сквозь тысячелетия и берут начало в исторических манускриптах Паракса, и штучку, выдуманную нормалами лишь затем, чтобы придать мифу большую загадочность.

Но к моему удивлению, мастер кивнул:

– В чем-то ты прав, конечно. Разница между мифом и историческим фактом колоссальна. Взять хотя бы слепую веру лейров в собственную неуязвимость. Выдумку от реальности отличает знание. Если знания имеются, то и миф уже не будет считаться сказочкой.

С этим трудно было не согласиться, так что я промолчал, но кое-какие выводы для себя все же сделал: Батул Аверре, в прошлом гордость и легенда Адис Лейр, имел к своим собратьям стойкие, но неясные претензии. Вообще, этот разумник вызывал неоднозначные чувства. Его можно было уважать как ученого и искателя, но пониманию он абсолютно не поддавался. В отличие от большинства обитателей Цитадели, мастер Аверре представлялся загадкой большей, чем происхождение Вселенной.

– Ладно, будь по-вашему, – буркнул я. – Какое отношение имеет Боиджия ко всей этой легенде?

Аверре повернул голову и одарил меня, пожалуй, самой загадочной из своего набора улыбок на все случаи жизни:

– Я давно уже занимаюсь тайной Иглы, собираю информацию по крупицам. Я побывал на множестве планет, и только одна из них заслужила мое наиболее пристальное внимание. – Он кивнул: – И это именно Боиджия. В официальных источниках этого не найдешь, но мне стало доподлинно известно, что после войны, генерал Занди поселился там и, даже, основал собственное графство.

– И вы надеетесь, что мы сможем отыскать там подсказки, где может быть спрятана эта самая Игла?

– Ну, кое-что мне уже удалось найти. Это было около десяти лет назад. Потом, правда, пришлось прервать свои поиски из-за… кое-каких проблем.

– Что случилось? – тут же заинтересовался я.

– Не столь важно, – он отмахнулся. – Главное, что теперь я могу возобновить поиски. И на этот раз не отступлю, пока Игла не будет найдена.

– И, все-таки, – не унимался я, – даже если допустить, что эта самая Игла Дживана существует, я не понимаю, зачем она вам?

Аверре ненадолго задумался, а потом дал ответ:

– Можешь считать меня сумасшедшим, но я верю в то, что она дарует своему владельцу поистине неописуемое и почти божественное могущество.

Я долго смотрел на него, чувствуя, как задергался глаз. Он что, всерьез? Можно начать опасаться за психическое здоровье мастера-лейра?

– Технически выражаясь, – продолжил Аверре, будто не замечая моего ступора, – она способна настолько усиливать степень влияния индивида на Тени, что ее обладатель по мощи своей окажется сильнее сразу десятков тысяч лейров.

– И вы хотите стать одним из них? – кажется, вложил больше иронии, чем хотел.

Аверре нахмурился.

– Смени этот свой тон, – проговорил он. – Суть для меня не в силе, которой Игла обладает, а в самой способности этого предмета силу даровать. Если мне удастся ее заполучить, только представь, как изменится вся наша жизнь!

Особо напрягаться не понадобилось, но, говоря откровенно, то, что я себе представил, совершенно не пришлось мне по душе. Слишком уж часто напоминала история о том, куда именно ведут все благие намеренья. Но, из здравого смысла, напоминать Аверре об этом я не стал.

А он все разглагольствовал:

– Я – ученый, Сет. Исследователь. Искатель, в конце концов. Я просто обязан ее найти. Понимаю, тебе мои слова кажутся нелепыми. – Он усмехнулся. – Но помни, когда-то и мое предположение о Тенях, как о частицах силы, оживляющих материю, воспринимали так же. Или ты думаешь, Бавкида и другие сразу признали меня гением?

Я так не думал. Все в Ордене знали историю развития тайного ремесла, коим издревле владели лейры, и каждый осознавал, какой вклад в него внес Батул. До этого Тени казались чем-то более постоянным и незыблемым, вроде гравитации. И только Аверре сумел доказать, всю ошибочность таких предположений. Благодаря его расчетам, навыки и способности лейров значительно расширились, их стало проще контролировать, а смертность среди алитов снизилась. И все-таки, одержимость наставника Иглой Дживана выходила далеко за рамки моего понимания.

Покрутившись в кресле и поглазев за рутиной, которой был занят Аверре, я только теперь заметил, что просто-таки истекаю потом. Температура в кабине хоть и была прохладной, но до трескучего мороза Яртеллы явно недотягивала.

– Спустись в кубрик и переоденься, – будто прочитав мои мысли, посоветовал наставник. – Там, куда мы направляемся нельзя, чтобы в тебе заподозрили лейра, а в этом своем «одеянии», ты уж больно бросаешься в глаза.

Не сказав в ответ ни слова, я отстегнул ремни и, подхватив рюкзачок, вышел из рубки.

Признаться, где у кораблей обычно находится этот «кубрик», я понятия не имел, так что двигался наугад через главный отсек. Место на любом космическом корабле всегда считалось на вес золота, но это не помешало проектировщику снабдить «Шепот» двумя отельными каютами, располагавшимися по левому борту. Сами каюты ничем особенным похвастаться не могли. Простые кубические кабинки с выдвижным лежаком и тумбочкой для личных вещей. После весьма аскетичной Цитадели к тесноте мне было не привыкать, так что я без лишних возмущений бросил рюкзак на пол свободной каюты.

За одной из панелей обнаружился оборудованный по полной программе санузел. Над узкой раковиной висело зеркало. Отразившаяся в нем рожа меня совсем не порадовала: чувствовалась напряженность, сделавшая черты резкими, как у высеченной изо льда скульптуры. Стянув шапку, попытался разгладить слежавшиеся под ней волосы – бесполезно.

Оторвавшись от удручающего зрелища, я сменил оплетку на наряд попроще, чтобы, по желанию Аверре, не бросаться в глаза нормалам. Теперь это были узкие темно-серого цвета штаны, высокие ботинки на шнуровке, стального цвета рубашка и черная куртка с капюшоном из шерсти плотной и очень прочной мурафы². В рюкзаке остался только портативный компьютер, спрятанная в футляр голограмма матери, да комплект сменной одежды – на всякий случай. Было кое-что еще, о чем Аверре ни в коем случае не должен был знать: на левом запястье имелся передатчик, весьма умело замаскированный под стильный хромированный напульсник – приказ Бавкиды, который я оказался не в силах игнорировать. С его помощью я должен был докладывать ей о планах наставника о предстоящей миссии. Не скажу, что шкура шпиона была мне по душе, однако моего мнения никто, само собой, не спрашивал.

Окинув свое отражение отстраненным взглядом, я подумал, что вполне мог бы сойти за какого-нибудь космического бродягу. Большего и пожелать нельзя.

Боиджия.

Ничего странного в том, что название было незнакомым, я не видел, но, как обычно, слушал внутренний голос, подкрепленный предчувствием. А он говорил, что если Аверре заинтересовался этой планетой, жди неприятностей.

Склонившись над рюкзаком, я достал сложенный вдвое компьютер и, устроившись на лежаке, попробовал подключиться к инфосети³. В Цитадели строго ограничивали поток информации, льющийся через всегалактическую сеть, но, покуда Бавкида оставалась в тысячах и тысячах световых лет позади, об этом можно было не переживать.

Упомянув о Боиджии, Аверре сильно подогрел мой интерес. Я не был наивен настолько, чтобы поверить, будто он сделал это случайно, и потому без всяких мук совести полез за информацией. Обычно я не имел привычки засорять голову тем, что казалось неважным или неинтересным. Знания всегда носили для меня исключительно утилитарный характер, но при этом не делали существом ограниченным. Присущая от природы любознательность всегда оказывалась тому прекрасным противовесом.

Соединение с сетью произошло практически мгновенно. Я облегченно выдохнул. Бавкида могла без труда наложить на мой компьютер блокировку, но доступ к инфосети был открыт.

Ни секунды не мешкая, я сразу же забил в поиске Боиджию. Небольшой экранчик тут же заволокла космографическая карта галактики, а под ней замелькало перечисление всех похожих названий, затянувшееся на пару томительных минут. Оказалось, найти эту планетку не так-то просто. Возможно, даже, не проще, чем отыскать имя Яртеллы в усыпанном звездами пространстве.

Тем временем, экран продолжал пестреть данными с изображениями, высвечивая максимально близкие значения, сопровождая их необходимыми отметками на карте.

Когда от мельтешения цифр и букв стало резать глаза, я начал терять веру в успех. И вдруг чехарда прекратилась, высветив яркую точку на самой вершине одного из спиральных рукавов галактики, подписанную на риоммском. Ткнув по ней указательным пальцем, я заставил точку немного увеличиться и превратиться в трехмерную копию планетарной системы.

Я и сам не представлял, что конкретно ожидал увидеть. Но на поверку Боиджия не слишком поражала воображение: очень маленькая планетка, единственная в системе, и при этом лишенная естественных спутников, она находилась там, куда никто в здравом уме и носа сунет, не говоря уж о том, чтобы захотеть поселиться. Ну чем не копия Яртеллы?

На планете имелись города. Вернее, один-единственный город, возведенный на скалистых вершинах нескольких отвесных холмов, расположенных рядом друг с другом. Назывался он Мероэ и выглядел куда цивилизованней, чем можно было представить. Сведения упоминали дикие поселения аборигенов, именовавших себя махди. Они обитали племенами в лесной глуши, занимались натуральным хозяйством, держались обособленно и избегали любых контактов с горожанами, считая их чужаками и пришельцами. В справке говорилось, что махди совсем не интересовались внешним миром и неизменно оставались полностью зацикленными на себе.

«М-да, – подумал я, – данных совсем чуть». Интересно, что за любитель-натуралист писал эту статейку и видел ли он сам когда-нибудь хоть одного махди? Я быстро пролистал изображения, прилагаемые к файлу с описанием, но ни одного аборигена не нашел. Только пейзажи Мероэ – очень эффектные, – да несколько картинок, демонстрирующих абсолютно непроходимые заросли вокруг.

«В общем и целом, – мысленно подвел я итог, сворачивая голограммы, – выглядит весьма интригующе». А это уже немало.

Погруженный в собственные размышления, я не сразу заметил, как в проеме появилась фигура Аверре. Его взгляд мне не понравился сразу. Во второй раз я поймал себя на мысли, будто он знает, о чем я думаю.

– Любопытство удовлетворено? – спросил наставник и покосился на компьютер у меня в руках.

– Хотя бы примерно представляю теперь, куда летим, – ответил я, убирая вещицу в сумку.

Мастер усмехнулся.

– Ни один справочник не передаст тех ощущений, которые накрывают тебя, когда видишь Боиджию своими глазами. Это один из самых прекрасных и загадочных миров, где я бывал, а уж я, можешь мне поверить, повидал их на своем веку немало.

– Тогда почему я никогда о ней не слышал? – поинтересовался я. – С такими-то достоинствами она должна быть знаменита не меньше, чем Риомм⁴.

– Не забывай, Боиджия – закрытый режим. Чужаков там не жалуют. Кроме того, помимо всех достоинств, у этой планеты имеется один, но существенный недостаток, о котором ты узнаешь, когда окажемся на месте.

Совершенно неожиданно это натолкнуло меня на одну мысль, но, помня предупреждение наставника, спрашивать было боязно. И все же я рискнул:

– Мастер, могу я кое-что спросить?

Будто почувствовав, куда к чему я клоню, он отрывисто проговорил:

– Если только это не будет касаться твоей матери.

Я приуныл. Несмотря на четкий запрет, мне начало казаться, будто лучшего момента для вопроса о маме и придумать нельзя. Неизвестно, что могло ждать нас на Боиджии, а продлевать собственное неведение еще на неопределенный срок не очень хотелось.

– Есть вещи, которые я имею право знать, – напомнил я.

Аверре раздраженно выдохнул.

– Что знать? То, что мы с ней некогда были близки? К чему теперь-то об этом говорить? Все давно в прошлом.

– Да нет же! – Я приподнялся на лежаке. – Просто я подумал, раз вы хорошо знали маму, возможно, знаете, что с ней случилось. Или, хотя бы догадываетесь. Нет?

На какую-то долю секунды лицо наставника утратило обычную невозмутимость, сделавшись печальным.

– Боюсь, мне придется разочаровать тебя, Сет, – сказал он. – В Ордене не зря тратят столько сил, заставляя алитов забыть прежнюю жизнь. Все мы слишком зависимы от наших эмоциональных связей, а элийры – особенно. Если за столько лет Бавкида не позволила тебе заняться поисками самостоятельно, то я тем более не вправе что-то говорить.

– Так вы все же что-то знаете?!

Меня сорвало с лежака и остановило перед лицом наставника.

Очень долго мы молча заглядывали в глаза друг другу. Наконец Аверре сказал:

– Я не знаю ничего, что позволило бы облегчить твою застарелую боль, мальчик. Забудь об этом. Не вороши прошлое. Оставь его там, где ему самое место. В воспоминаниях.

Он ушел, а я надулся. Легко рассуждать человеку, у которого вряд ли за всю жизнь была хоть одна сильная привязанность. Разве он может понять, как сильно перевернулся мой мир, когда пришло осознание, что мама больше не вернется? Пускай все говорило об обратном, а я как тогда не верил, что она погибла, так и теперь не верю. И потому, когда поводок, накинутый Бавкидой, ослаб настолько, что можно было самостоятельно выбирать план действий, не собирался упускать возможности найти единственного человека, которого когда-либо любил. И плевать, что на это скажет Аверре, Бавкида или сам Навигатор!

Глава 3
Мероэ

Больше двадцати часов прошло с тех пор, как мы покинули Яртеллу и час, как завершился наш с Аверре разговор. Все это время я продолжал торчать в каюте, занимая пустоту внутри себя кусками никому ненужной информации. Когда становилось совсем тошно, начинал бесцельно слоняться по кораблю, минуя при этом рубку, перебирая в голове наиболее изощренные способы пыток, коими мне стоило бы угостить новоиспеченного наставника. С тех пор, как Аверре едва не проговорился, меня не оставляло ощущение, что об исчезновении мамы ему известно намного больше. И это сводило с ума.

Я продолжал бесшумно циркулировать между отсеками, сжимая кулаки, и время от времени срывал накатывавшую злость на ни в чем неповинных переборках. Все внутри так и кипело, подталкивая силой вытащить из Аверре правду. Умом я понимал, какими последствиями грозил такой поступок, но сердцу было плевать. Раздраженно пнув торчащий из стены лежак, я тяжело рухнул на постель, лелея слабую надежду хоть ненадолго провалиться в сон.

Но едва голова коснулась плоской и неудобной подушки, в дверях опять появился он.

– Если ты закончил извергать в пространство гневные флюиды, можешь подняться наверх и полюбоваться Боиджией воочию. Мы выходим из гиперпространства.

Я быстро поднялся наверх и размазался носом по главному иллюминатору, стараясь охватить взглядом как можно больше. Гиперпространство уже не рябило снаружи слепящими световыми бликами, и к нам стремительно приближался, разрастаясь в размерах, мутно-зеленый эллипсоид Боиджии.

Смотреть на любую планету с ее орбиты – зрелище неописуемой красоты, но с этим миром все обстояло иначе. Почему-то, и я сам не мог объяснить причину этого, чем ниже спускался к поверхности «Шепот», тем сильнее возрастала нервозность, поселившаяся у меня в душе. Это нельзя было списать на волнение перед неизведанным или остатки злости на наставника. Казалось, что-то снаружи давит на разум, вынуждая нервные клетки гудеть от напряжения. Пожалуй, в этом смысле, Боиджию можно было сравнить с Яртеллой. Только у нас вся защита создавалась силами лейров, а тут… словно планета сама окутывала себя аурой неприступности. Пальцы сами собою скрючивались и тянулись к шее и бокам; ужасно хотелось почесаться.

Не об этом ли Аверре предупреждал?

Я искоса глянул на наставника, но тот, как и всегда, оставался невозмутим, точно камень.

Стоило нам окунуться в атмосферу, как тотчас же угодили в дикий шторм. Порывы шквалистого ветра едва не сносили корабль в сторону от намеченного курса. За непроницаемой завесой дождя разобрать что-либо казалось практически невозможным, только время от времени ярко-голубые молнии расцвечивали равнины, поросшие исполинскими паатовыми⁵ лесами.

Аверре перехватил управление на себя.

Впереди замаячил громадный силуэт. Сначала я не понял, что это, но, присмотревшись как следует, сумел распознать тот самый Мероэ, о котором читал. Бронзовые купола и тонкие золотистые минареты, венчавшие скалистые пики, умывались дождем. Возвышавшийся над океаном зелени, город, казалось, парил. Сбросив скорость, Аверре повел кораблик к ряду посадочных платформ, полукружьями выступающих прямо из стен. И ни патрульных катеров, ни запросов доступа, ничего. Как будто всем здесь было плевать на незваных гостей.

Выбрав одну из площадок, наставник плавно опустил звездолет и тут же с очень серьезным видом повернулся ко мне:

– Пришло время, кое о чем предупредить тебя, Сет. Хорошенько запомни то, что я сейчас скажу. Этот мир сильно отличается от прочих, и тем более не похож на Яртеллу. Многое из того, что ты здесь увидишь, может показаться необычным или необъяснимым. Никогда не задавай вопросов тем, кого ты не знаешь. Старайся не разговаривать с посторонними. Не смотри по сторонам и никуда не отходи от меня, если только я сам тебе этого не велю. Понятно? Веди себя как можно естественней. Не дай им понять, что для тебя это путешествие первое. И, самое главное, не вздумай открыто использовать свои способности! Уясни это как следует, Сет, потому, что если вдруг кто-то из местных узнает в нас лейров, беды не миновать!

Из всего сказанного я понял только то, что в голове у меня родились сразу полтора десятка новых вопросов, но, благоразумия ради, решил придержать их до лучших времен. А сейчас только кивнул:

– Ладно.

– Отлично. Тогда бери вещи и идем.

Дождь хоть и сбавил силу, но, все же, продолжал поливать. Пока мы с наставником добрались до крытого помещения, оба вымокли до нитки. Естественно, настроения это не прибавило.

Очутившись под крышей космопорта, я с тяжким вздохом искоса стрельнул взглядом в наставника. Тот оставался невозмутим, словно муфас⁶ на выпасе. Стоя посреди сухого теплого атриума, в луже воды, натекшей с собственного костюма, Аверре держался с таким достоинством, будто на заседании риоммского Сената. По природе сам я был человеком независтливым, но в этот раз от души надеялся, что хоть немного соответствую ему видом.

На поверхности планеты неприятные ощущения, давившие на разум и тело, лишь усилились. Но теперь, к раздражающему зуду и нервозности, прибавилась промокшая насквозь одежда, а также кое-что, о чем с орбиты судить было трудно. Я сам это никак не мог описать, а когда прислушался к Теням, понял, что здесь есть что-то гниющее. Запах мертвечины и разложения заполнял все ментальное пространство, вынуждая морщиться от отвращения.

– Чувствуешь? – раздался позади негромкий шепот.

Я удивленно посмотрел на Аверре:

– Откуда эта вонь?

– Она не здесь, – улыбнулся мастер и постучал себя по лбу. – Она у тебя в голове. И у меня.

Я недоуменно нахмурился. О чем он толкует?

– Помни о моем предупреждении, – прошептал наставник. – Эта планета не для таких, как мы. Нечего удивляться. Привыкнешь.

С превеликим трудом отгородившись мыслями от неприятного ощущения, я сделал еще один глубокий вдох и, следом за наставником, поплелся к таможенному терминалу. Мокрые ботинки громко хлюпали в такт каждому шагу.

Местный космопорт выглядел совсем иначе, нежели я себе представлял. До сих пор, правда, подобные заведения встречались мне исключительно на голограммах, но, тем не менее, общую картину я знал и был уверен, что главным атрибутом такого места неизменно должны быть пассажиры. А их-то в Мероэ как раз и не оказалось. Вообще.

Разглядывая атриум, я ступал по-старому, покрытому пятнами въевшейся грязи, мрамору. Само помещение казалось довольно просторным, но не безликое и серое, как часто бывает в таких случаях, а наоборот – выдержанное в теплых золотистых и красно-коричневых тонах, с лепниной и скульптурками. Жаль только в отсутствие должного ухода все краски поблекли, превратив некогда изящный и со вкусом оформленный интерьер в жалкое подобие себе самому.

Я полагал, у терминала нас встретит таможенник, но ошибся – терминал тоже пустовал, оставив свободным выход в город. То ли никто и никогда не ожидал здесь гостей, то ли местным властям просто на них было плевать. О том, что такое планетарная безопасность в Мероэ, судя по всему, имели представление весьма смутное.

Естественно, я не удержался от вопроса:

– Разве нас никто не встретит?

– Я же предупреждал, не жди, что здесь все будет так, как ты привык. Это другой мир и правила здесь другие.

– Я и не жду. Просто… это как-то нелогично. Их не заботит собственная безопасность?

– Естественно заботит. Но местные обеспечивают ее иными способами, только и всего. Будь уверен – нас заметили.

Вдвоем мы пересекли терминал и, пройдя через внутренние ворота, очутились на узких меройских улочках. Дождь к тому моменту уже перестал, тучи немного рассеялись и сквозь редкие прорехи стали пробиваться тонкие лучи бледно-оранжевого солнца.

Не стану скрывать, Мероэ превосходил все ожидания. Мне и в голову не приходило, что в глуши, подобной этой, может быть настолько красиво. Высокие дома с множеством окон в кованых решетках, узкие балконы и просторные террасы, утопающие в зелени и цветах. Купола и шпили, только что умытые дождем, игриво сверкали в закатном сиянии. Древнее и прекрасное произведение искусства, настолько поразительное, что даже всякие дурные ощущения отступили.

Аверре, удивив своей прозорливостью, это заметил:

– Не ожидал, а?

– Вы правы, – от удивления я даже забыл придать голосу толику холодной отстраненности. – Здесь все не так. Совсем не так.

– Еще бы! Это тебе не какая-то там Цитадель. – Наставник усмехнулся и подтолкнул меня вперед. – Надо подыскать место, где можно остановиться пока мы тут пробудем.

– И как долго? – Я оглянулся. Аверре, слегка щурясь на солнце, водил взглядом по высоким домам.

– Для тебя это так важно? Уже скучаешь по Бавкиде?

– Вовсе нет. Просто интересуюсь. В гостиницу или отель?

– Тут их не так уж и много. Но есть одно местечко, вполне приемлемое. Идем, поймаем такси.

Такси отыскалось довольно быстро. На противоположной стороне пустынной улицы праздно томился рикша – отдаленно напоминающее карету, только без колес, транспортное средство на антигравитационной подушке. Подобное чудо передвижения я встречал впервые, но, как и требовал Аверре, явного интереса не проявил. Только незаметно заглянул под повозку, пока мастер договаривался с беззубым извозчиком о цене.

Возница попался не из торопливых. Он вообще как-то вяло отреагировал на просьбу доставить двух пассажиров в ближайшую гостиницу и выглядел так, словно очень долгое время пробыл в коме и только недавно очнулся. На мгновение я даже забеспокоился, в состоянии ли он вести свою аэрокарету, но, когда тот тронулся с места, обо всем забыл – замечательные меройские виды целиком поглотили внимание.

Мероэ не был монолитным, а располагался на нескольких близко расположенных друг к другу холмах. Эти отдельные части соединялись между собой широкими подвесными мостами, создавая ощущение парения. Как спицы колеса, они тянулись от одного района или уровня к другому. Когда рикша проезжал по такой улице, я залюбовался простирающимися далеко внизу паатовыми джунглями. До посадки, во время дождя они казались мутными и бледными, но сейчас гигантские бутоны сверкали подобно тысячам разноцветных костров в бескрайнем океане зелени.

– Красиво, – тихо и с неподдельным восхищением проговорил я.

– Вевно гововишь, павень, – прошамкал старик. – Товько шибко не обманывайся квасотой – нет опаснее места, чем этот вес. Товько сунешь нос туда и поминай, как звави.

Народу по пути встречалось немного, но это лишь добавляло городскому облику загадочный вид. Редкие прохожие радовали глаз своей непохожестью. Почти каждый встреченный нами мероец принадлежал к какой-нибудь отдельной расе. Проведя всю жизнь на изолированной Яртелле, я никогда не видел столько инопланетных созданий на одном стандартном километре площади, и чувствовал себя оказавшемся на ярмарке. Единственное, что объединяло каждого прохожего без исключения, это тяжелый, пронзающий взгляд, которым нас окатывали, точно ледяной водой – более чем неприятное ощущение. В том, что касается местной нелюбви к чужакам, Аверре определенно не ошибался. Но вот что особенно интересно: как повели бы себя горожане, узнай они нашу истинную сущность?

Наконец такси притормозило возле высокого здания, выдержанного в той же изящной архитектурной манере, что и большая часть местных домов. Над парадным арочным входом висела незатейливая вывеска: «Отель Бабор».

Спрыгнув не брусчатку, я подождал, пока наставник рассчитается. Деньги в руках Аверре держал имперские, и сдачу получил точно такими же монетами. Дождавшись, когда карета отъедет, я поинтересовался:

– Почему риммкоины здесь в ходу?

– Разве ты не знал, что официально Боиджия считается провинцией Риомма? – в излюбленной манере вопросил Аверре. – Не так уж долго после смерти своего первого графа продержался ее суверенитет. Занди был выходцем с Риомма, так что ничего удивительного в том, что язык, деньги и вообще быт Мероэ позаимствован именно оттуда. Что, в твоей инфосправке этого не было?

– Наверное, упустил, – пожал плечами я. Все это и впрямь было не очень важным, только сам тон наставника слегка напрягал. – А вам не нравится причастность Империи к этому месту.

Это на самом деле не было вопросом, так, замечание, но Аверре все равно ответом меня не удостоил. Он отвернулся и, поднявшись по широким каменным ступеням, не говоря ни слова, скрылся за тяжелой резной створкой.

Когда я вошел в прекрасно освещенное и уютное фойе, он уже опирался на стойку портье, болтая о чем-то с необъятных размеров пожилой леди. Вероятно, то была хозяйка гостиницы, но держались оба, как давние знакомцы, хотя и не сказать, что близкие. Умеренная, если можно так выразиться, роскошь бросалась в глаза. На обшитых темными паатовыми панелями стенах светились полумесяцами бра. Везде мягкие диваны и кресла, вазы с живыми цветами на столиках, а по полу расстелены пушистые ковры. И ни намека на пыль или грязь. Кругом просто стерильная чистота. В отличие от космопорта, было видно, что за гостиницей следили очень хорошо.

На меня, скромно топтавшегося на пороге, никто не обращал внимания. Придав себе вид бывалого путешественника, я неторопливо прошел вглубь помещения.

На одном из диванов, в окружении трех маленьких пушистых зверьков неизвестной мне разновидности, сидела девушка и что-то увлеченно читала. Ее взгляд из-под черной челки стремительно бегал по светящемуся экранчику, парившему в воздухе над острыми коленками, и все происходящее вокруг, будто бы совсем ее не задевало. Однако стоило сделать два шага мимо, и я сразу начал улавливать, исходящий с ее стороны интерес.

Это любопытство проступило так неожиданно и явно, что мне показалось, будто кто в плечо толкнул. Я даже опешил ненадолго. Срочно захотелось обернуться. Но тут меня окликнул Аверре:

– Сет, необходимо твое удостоверение.

Сдержав порыв, я приблизился к стойке и извлек из внутреннего кармана куртки идентификационный чип. Передав его пожилой леди, смог получше рассмотреть ее. Первой мыслью, на которой я поймал себя, было осознание, что дама мне не нравится. Бесповоротно и окончательно. А самое главное, она, судя по выражению лица и сочащимся в пространство отрицательным колебаниям, питала к нам обоим схожие чувства. Даже не взглянув в мою сторону, леди приняла удостоверение, при этом держала себя так, будто ее вот-вот стошнит. Неужто знала, кто мы такие? Или у меня воображение расшалилось? Ни для кого из лейров не было секретом, почему большинство разумников в Галактике относятся к ним с негативом. Все эти тайные ритуалы и темные искусства, приводящие к чудовищным бойням, оставили глубокий и ничем нестираемый след в генетической памяти нормалов.

Процедура регистрации заняла всего несколько секунд и за это время, помимо крайней неприязни от дамы за стойкой, я продолжал чувствовать пристальный взгляд сидящей позади девушки. Ужасно хотелось оглянуться, но под игом Аверре сделать это незаметно было попросту невозможно.

Покончив с формальностями, дама вернула наши удостоверения, проговорив:

– Ваши номера 197 и 198. Мне послать прислугу за багажом? – Голос ее был тяжелый и властный, под стать телосложению.

Наставник учтиво улыбнулся, хотя, по моему мнению, улыбаться, глядя на эту в высшей степени отталкивающую женщину, было решительно невозможно.

– О, это ни к чему, мадам Бабор. Все наши скудные пожитки при нас. – Он указал на мой рюкзак.

Мадам Бабор осклабилась, точно слегка подсевшее тесто:

– Тем лучше. Идемте, я провожу вас в комнаты.

Ухитрившись как-то выбраться из-за узкой стойки, она повела нас к лифту, а я все пытался хотя бы искоса глянуть на девушку еще раз. Вот от нее-то враждебности я не чувствовал, лишь безыскусное любопытство. Нам даже почти удалось встретиться взглядами, но Аверре снова окликнул меня и двери кабинки закрылись.

Лифт мигом вознес нас к вершине здания, под самую мансарду. Выйдя наружу, оказались в длинном темном коридоре с алыми стенами и двумя рядами высоких двустворчатых дверей по обе его стороны. Между каждой дверью на стене крепились лампы, и свет их, уже по традиции, скорее сгущал мрак, нежели рассеивал его.

– У вас здесь не так много постояльцев, – заметил Аверре, шагая вдоль тусклых пятен света.

Ответ хозяйки был слишком лаконичен:

– Достаточно.

Почти уйдя в самый конец коридора, мы остановились возле дверей с бронзовыми табличками. Номера располагались один напротив другого.