«Два года, восемь месяцев и двадцать восемь ночей» kitabından alıntılar, sayfa 3
Он рассказывал ей с присущим ему черным юмором про одиноких мужчин в дальних странах, которые пытаются оплодотворить землю, роют в земле дыры и заполняют их собственным семенем в надежде, что вырастут человеко-растения, полулюди, полудеревья, но тут она его останавливала, такие истории ей не нравились.
В начале каждой любви влюбленные заключают тайный договор с самим или самой собой: решается не замечать то, что не устраивает в другом, ради того, что в нем радует. Любовь - это весна, она приходит после зимы, исцеляя раны, которые лишенный любви мороз наносит жизни. Когда в душе зарождается тепло, все несоврешенства любимой - ничто, меньше, чем ничто, и этот тайный договор с самим собой подписывается без колебаний. Голос сомнений стихает. Позднее, когда любовь потускнеет, этот тайный договор покажется глупостью, но пусть так, это необходимая глупость, проистекающая из веры влюбленного в красоту, то есть в возможность невозможного - истинной любви.
Даже если уйдешь прочь от Бога,ссориться с Фортуной не захочешь.
Мы живём в эпоху пост-пост и привыкли видеть в себе не первопричину, а последствие.
Богатые-странные люди, они изыскивают возможности стать несчастными, когда обычные причины несчастья устранены.
- Я садовник. Мое дело – рыхлить, сажать, корчевать. Я не пойду на войну.
– Тебе никуда и не придется идти, дорогой, – сказала она. – Война сама придет к тебе.
Ты увидишь, как со временем, – заговорил Ибн Рушд, – сама религия в итоге и вынудит людей отвернуться от Бога. Набожные – худшие Его адвокаты. Пусть это займет тысячу один год, но в конце концов религия истает, и только тогда мы заживем в Божьей истине.
Все усвоили, что всегда имеет смысл пожертвовать укромностью даже ради призрака славы, а старинная идея, будто истинно свободен и независим лишь частный человек, растворилась в статистическом треске эфира.
