«Записки у изголовья» kitabı hakkında yorumlar, Сэй-Сёнагон kitabı hakkında incelemeler, LitRes kütüphanesindeki puanı, sayfa 3

İlk önce popüler

Baba_s_vedrom

14 mart

Тюльпан по утру Свежий голландский навоз Вновь поджидает.

Начиталася я, наслушалась побасенок заморских о восточных, утонченных (рахитных небось) бабах образованных. Да так мне понравилось, что решила сама душу свою излить, да не абы как, а э-с-т-е-т-н-о:

Какими ничтожными кажутся мне те женщины...

Какими ничтожными кажутся мне те женщины, что не доют корову по утру! Величественный рассвет с ведром не встречают! Живут себе тихо до того часа, как солнце перевалит через середину небосвода — на перинах лежат да пивишко из кружек поцеживают. Не понять им красоты голландского вымя налитого, колыхающегося в прозрачной утренней чистоте. Не услышат они первых брызг, молока, струёю бьющегося о стенки ведра. Не чувствуют они тяжесть того ведра, как коровинушку свою ты отдоила. Волшебен тот час, когда идешь с полным ведром молока, и мужики от тебя не шарахаются.

Города: Алкмар, Амстердам, Ден Хелдер, Заандам, Харлем, Хилверсюн, Хоорн.

В седьмом месяце года стоит невыносимая жара

В седьмом месяце года стоит невыносимая жара: тюльпаны пожухли, горгульи застыли с ногой через плетень и селедка в бочках пахнет острее прежнего. Но тогда прекрасна лунная ночь, когда выходишь на раздол голландский с ведром, переворачиваешь его дном к небу, да мостишься своим задом на него — созерцать бескрайние голландские просторы и слушать визгливый напев кривой Настурции, рассказывающей о далекой восточной стране, где даже жрут селедку совершенно сырой, а местную бормотуху пьют горячей. Но бабы-то там такие же, как и мы с Настуркой широкодушные: видят они красоту мира божьего! Дальше навоза глядят! Не то, что эти сухопарые француженки, воняющие своим кислым винишком, луком да прогорклым маслом. (Ой, что-то я опять на баб скатилась, небось эту курву Альбертину, обвесившую меня на ярмарке на прошлой недели, никак забыть не могу...тьфу-тьфу.. снова высокий штиль не выдерживаю...)

Реки: Западная Шельда, Восточная Шельда, Рейн, Маас.

Горгульи быстры, Но коса моя остра: Позорно бегут.

Ох...устала я изящно и э-с-т-е-т-н-о выражаться. Я же баба простая — дел у меня много. Это уж удел Настурции балакать красиво, а женщины восточные они хоть и таинственны, а уж за скотиной вестимо убирать не умеют. Да и в кирху не ходят. Лишь сидят в балахонях, да тушь свою на стишки и мыслишки переводят. Но красивые же стишки и мыслишки!

Отзыв с Лайвлиба.

Kötüye Kullanımı Bildirin

Yorumu paylaşın

grebenka

14 mart

Книга поразила меня своей вневременностью. Может и кривое слово, но другого подобрать не могу. Все эти тексты написаны 1000 лет назад. Но поэтические описания и списки того, что нравится, раздражает, восхищает могла написать и наша современница. Да, конечно, быт и обычаи Япония не про сейчас, но люди практически не изменились за 1000 лет. И это удивительно. Это книга зарисовок, эссе, мимолетных мыслей. Одно слово - записки у изголовья. Здесь нет сюжета, но очень нежно и красиво.

Отзыв с Лайвлиба.

Kötüye Kullanımı Bildirin

Yorumu paylaşın

Podpolkovnik

14 mart

Великолепная книга. Обязательна к прочтению женщинам. Это кладезь восточной мудрости. В ней можно почерпнуть важные правила поведения девушки с мужчиной. Полезная проза.

Отзыв с Лайвлиба.

Kötüye Kullanımı Bildirin

Yorumu paylaşın

wondersnow

14 mart

«Наш бедственный мир мучителен и отвратителен, порою мне не хочется больше жить... Ах, убежать бы далеко! Но если в такие минуты попадётся мне в руки белая красивая бумага, хорошая кисть, белые листы с красивым узором или бумага Митиноку, – вот я и утешилась, я уже согласна жить дальше. Залюбуюсь и подумаю: нет, что бы там ни было, а я не в силах отвергнуть этот мир, жизнь слишком для меня драгоценна».

____Весною – рассвет. Небо озаряется багрянцем восстающего солнца медленно и величаво, шустрые синицы громко и радостно оповещают весь мир о начале нового дня, воздух свежий и живительный... Если стала свидетельницей сего необыкновенного мига, весь день будешь ходить с мыслями об этом драгоценном воспоминании, и никакая мартовская слякоть не способна будет его омрачить, ибо ты видишь тот алый цвет, ты слышишь то заливистое пение, ты чувствуешь то чистое дыхание ветра... Потому эта книга так пришлась мне по душе: её строки во мне отозвались. «То, что не высказал я, / Сильнее того, что сказал».

____Летом – ночь. Небеса напоминают чёрный бархат, звёзды – искрящиеся камни, где-то вдалеке ухает мудрая сова, воздух пропитан жасминовым цветом... Впервые я узнала о Сэй-Сёнагон много лун тому назад (о, как прекрасно это звучит!), но одно дело читать исторические сводки, совсем другое – ознакомиться с её личными записями. Подумать только: с той поры минула тысяча лет, но думы этой дамы были столь узнаваемы, что временами казалось что в руках не древние записи, а вполне себе современные. «То, что пролетает мимо: корабль на всех парусах; годы человеческой жизни; весна, лето, осень, зима», – отслеживая фазы луны и прислуживая своей государыне, она писала о том, что в тот момент волновало её, будь то полученное письмо на тонкой бумаге, привязанное к ветке весенней ивы, беседа с кем-то или же просто пришедшая в голову мысль, делилась она и тем, что вызывало у неё радость и огорчение, трепет и отвращение, счастье и уныние, и сколько же в этих простых словах красоты и очарования! Есть место и воспоминаниям; трогательным кажется контраст того, какой робкой она была в начале своей службы и какой решительной стала под конец. Конечно, ей был не чужд снобизм и прочие низменные проявления характера, некоторые её изречения вызывали ярое отторжение, но стоит было вспомнить, что это своего рода дневниковые записи, как всякое недовольство отступало, ибо чего уж там, каждый время от времени бывает захвачен мыслями и похуже. То, какой она была сообразительной, ироничной и остроумной, перекрывало всё. «Снег, и луна, и цветы / Сильнее будят тоску по тебе».

____Осенью – сумерки. Сизые тучи привносят в настроение оттенок печали, улетающие в далёкие края грациозные гуси испускают свой прощальный горестный крик, ещё тёплый ветерок окутывает ароматом горящих костров и палой листвы... Человеку, неплохо знакомому с японской культурой, читать подобное писание – сплошное удовольствие. Праздники и шествия, богини и легенды, обычаи и традиции, – кажется, вся жизнь того времени была расписана на этих страницах, а красочные описания одежд, причёсок и украшений лишь подчёркивали всю прелесть тех лет. Надо понимать что речь велась лишь о роскошной дворцовой жизни с её ночными беседами у очага, игрой в го и поэтическими состязаниями, и всё представлено в столь благородном свете, что даже забываются реальные исторические факты, просто читаешь и наслаждаешься, до того замечательно Сэй-Сёнагон прописывала окружающий её мир. Особое внимание было уделено достопочтенной Садако, императрице-консорт: «Листок бумаги был чист, в письме лежал лишь лепесток горной розы, на нём начертаны слова: "Я безмолвно люблю"». Отношения между этими женщинами вызывали трепет, до того сильно они друг друга любили, и все эти танки, подарки и знаки внимания лишь подчёркивали это. Как мил был тот миг, когда уже после изгнания из дворца опечаленная Сэй-Сёнагон получила в дар от государыни свитки прекрасной бумаги, ибо та помнила слова своей бывшей придворной дамы о том, что даже в самые тяжёлые моменты вид одного белоснежного листа способен её ободрить! Это, как сказала бы сама писательница, взволновало мою душу. «Тот, кто пришёл бы сегодня, / Тронул бы моё сердце».

____Зимою – раннее утро. Небесный свод напоминает своим цветом васильковое поле, нарядные свиристели издают громогласную трель, морозный воздух кусает за щёки, приводя в бодрое расположение духа... Видеть прелесть в обычных мелочах жизни – это особое умение. То, с каким изяществом Сэй-Сёнагон рассказывала об окружающей её красоте, приводило в неописуемый восторг; впрочем, это Япония и этим всё сказано, чего только стоят названия, в которых таится столько очарования: река Тамахоси – «жемчужная звезда», побережье Мороёсэ – «берег встреч после разлуки», лес Татигики – «стоит, прислушиваясь». Кажется, рассказчица могла часами сидеть в саду, любуясь листвой деревьев, всматриваясь в синеву небес, вслушиваясь в пение птиц, и она находила в этом самое настоящее счастье, способное развеять всякую тоску: «Когда набегут лёгкие облака, где-то в отдаленье прячется крик кукушки, такой неясный и тихий, словно чудится тебе... Но как волнует он сердце!». Когда на закате своей жизни она поселилась в ветхом жилище, которое совсем было не похоже на тот большой великолепный дом, о котором она когда-то грезила, даже тогда она находила в себе силы любоваться лунным светом, который озарял самые тёмные уголки заросшего сада... Сколько в этом моменте было печальной красоты. Вот бы и правда поехать куда-нибудь, где поют кукушки... Впрочем, и дрозды с соловьями способны привести в волнение, а это уже что-то. «Срежут, – вновь она растёт, / Ива у реки Адо».

____«У каждой поры своя особая прелесть, весь год прекрасен, от начала до конца», – с этим не поспоришь. Эта прекрасная книга очень точно попала под моё настроение: когда мир разочаровывает и ужасает, обращать внимание на красоту простых мелочей как никогда важно, это может спасти и наделить столь необходимыми силами для дальнейшего существования. Века сменяют друг друга, многое меняется, но кое-что остаётся неизменным: суть человеческая, природное великолепие и, конечно же, она, родная Луна, которая светила тогда, светит сейчас и будет светить всегда. Это, надо сказать, наполняет душу надеждой, пусть и призрачной, но всё же такой необходимой. «Луна предрассветная в небе. / О, если б всегда...».

«Порою на душе у меня бывает смутно, ничто не радует, ничто не волнует меня, и только лунный свет по-прежнему имеет власть надо мной. Я теряюсь мыслями в прошлом, уношусь в будущее. Передо мной так ясно, как никогда, встают картины, прекрасные или печальные...».

Отзыв с Лайвлиба.

Kötüye Kullanımı Bildirin

Yorumu paylaşın

oxnaxy

14 mart

Эта книга меня просто очаровала, хотя в самом начале казалось, что я просто читаю дневник с рассеянными заметками о том и о сем, а всё-таки – нет. Автор стремилась поймать момент, запомнить красоту, сохранить чувства и, в конце концов, остановить время, иметь возможность вернутся в разные моменты своей жизни. Есть здесь веселые и весьма себе язвительные истории, упоминания о растениях, горах, цветах, впадинах, но всё это – занимательный калейдоскоп, в котором неожиданно обнаруживаешь мысли, которые тебе так близки. Иногда они мимолетные:

«Рассказываешь старинную повесть. Вдруг кто-то подхватил нить твоего рассказа и продолжает сам. Несносный человек! И вообще несносен каждый, будь то взрослый или ребенок, кто прерывает тебя и вмешивается в разговор.»

«Кто-то открыл дверь и вышел, а закрыть за собой и не подумал. Какая докука!»

«Все живое, что подает голос ночью, обычно радует слух. Впрочем, есть одно исключение: младенцы.»

Бытовые:

«То, что редко встречается Серебряные щипчики, которые хорошо выщипывают волоски бровей.»

Но и есть и волшебные моменты, которые тревожат душу, будоражат разум, а то и саднят:

«Проснуться посреди ночи или на заре и слушать, как ветер шумит в речных бамбуках, иной раз целую ночь напролет.»

«Горная деревушка в снегу.»

И ещё огромное множество вещей, которые хочется обнять, а потом – перебирать и перебирать бесконечно. Тот же запах загоревшегося тростника поздней осенью, который навевает тоску, просто не выходит у меня из головы – я вижу его и чувствую, и сердце в этот момент каждый раз сжимается.

Чем дальше продвигаешься в заметках, тем ближе тебе становится тот, кто писал эти строки, тем реальнее её образ: снова мифический, давно умерший автор обретает реальный человеческий облик, а не остается всего лишь именем на обложке. С ней приятно проводить время – она умна, остра на язык, а ещё после знакомства с ней и понимания, что вживую вы не встретитесь никогда, (и правда) невыносимо тоскливо.

«У каждой поры своя особая прелесть, весь год прекрасен, от начала до конца».

А я тоскую и радуюсь одновременно, ведь у меня появилось своё лекарство от меланхолии.

Отзыв с Лайвлиба.

Kötüye Kullanımı Bildirin

Yorumu paylaşın

nevajnokto

14 mart

Япония. Средние века. Двор Императрицы. Министр Двора, его светлость Корэтика приносит Императрице целую гору тетрадей из великолепной бумаги. Императрица недоумевает: зачем ей эти тетради?! И решает подарить их любимой фрейлине... Сэй Сенагон в восторге от подарка - теперь будет где оставлять сокровенные мысли, наблюдения и просто посудачить о том о сем с самой собой! Но в то время ей бы в голову не пришло, что эти милые и остроумные заметки станут "народным достоянием" и пойдут из рук в руки, как весьма любопытное и интересное чтиво.

Это не дневник. Девушка пишет то, что приходит на ум - свои ощущения, чувства, вдохновение от того или иного явления Природы, рассуждает о животных, насекомых, растениях, горах, равнинах и прочих нерукотворных красОтах, о людях и их нравах, поведении, внешности, манере и т.д. Ее зарисовки восхитительны! Читаешь, а перед глазами изысканно-утонченная атмосфера средневекового Востока, Дворец Императрицы, утопающий в богатых убранствах, белолицые миловидные фрейлины в ярких нарядах и цветами в сложных прическах, мелкими шажочками снующие вокруг богини-Императрицы, стройные вышколенные пажи с глянцевыми волосами, умилительные комнатные кошечки и конечно же, нежные звуки музыки, ублажающие слух. Вся эта красота оживает и играет всеми красками, благодаря Сенагон. Ее записки не претендуют на настоящий шедевр или Жемчужину в литературном мире, но они настолько искренни, настолько душевны и ненадуманны, что вызывают улыбку и настоящий восторг. Вот страница, которая называется "Облака":

Я люблю белые облака, и пурпурные, и черные... И дождевые тучи тоже, когда они летят по ветру. Люблю смотреть, как на рассвете темные облака понемногу тают и становятся все светлее. Кажется, в какой-то китайской поэме сказано о них: "Цвет, исчезающий на заре..." До чего красиво, когда тонкое сквозистое облако проплывает мимо ослепительно сияющей луны!

Или вот еще, страница "То, что разгоняет тоску":

Игра в "сугороку" и "го". Романы. Милая болтовня ребенка лет трех-четырех. Лепет и "ладушки-ладушки" младенца. Сладости. Если ко мне придет мужчина, умеющий пошутить и остроумно побеседовать, я принимаю его даже в Дни удаления от скверны.

Какие незамысловатые, но в то же время близкие душе, заметки! Вся книга вот в этом же духе. Легкая, ненавязчивая, приятная для глаз и слуха, манера, уютная, теплая, нерасфуфыренная. Есть страницы, которые актуальны и в наш 21 век. Например, "То, что редко встречается", "То, что неприятно слушать" и еще несколько глав о людских нравах, которые Сенагон описала совсем не вычурно, но метко. Есть страницы, которые глубоко впали мне в душу: "То, что глубоко трогает сердце", "Покидая на рассвете возлюбленную...", "Была ясная лунная ночь" и другие, в которых Сенагон в нескольких строчках обнажает свою душу. Именно по ним создается образ самОй девушки, сияющий одухотворенной красотой и трогательной нежностью.

Эту книгу я назвала бы отдыхом для души. В нее вплетаешься, с ней обретаешь покой, невозмутимость. Она приближает к Красоте, смывает весь негатив. Строчка за строчкой на сердце нисходит умиротворение и блажь. Советую!

Дальше...

Отзыв с Лайвлиба.

Kötüye Kullanımı Bildirin

Yorumu paylaşın

takatalvi

14 mart

Ведь я пишу для собственного удовольствия все, что безотчетно приходит мне в голову. Разве могут мои небрежные наброски выдержать сравнение с настоящими книгами, написанными по всем правилам искусства? И все же нашлись благосклонные читатели, которые говорили мне: "Это прекрасно!"

Так сама Сэй-Сенагон говорит о своей книге. И эта цитата, пожалуй, дает наиболее полное представление об этом произведении.

Да, это случайные записки, небрежные наброски обо всем, что происходит в душе и жизни придворной дамы. Там запись о птицах, здесь – о цветах, какой чем хорош, какой больше по душе и почему. Тут описание какой-нибудь забавной сценки из жизни обитателей дворца, которой Сэй-Сенагон стала свидетельницей, а часто и участницей. Следом пометка о красоте неба, потом – досадливая запись о том, что вызывает раздражение, как плохо делать то-то и то-то. И снова – как прекрасно утро, как чудесен пробегающий мимо ребенок.

Все эти записи как-то по-особенному наивны и воздушны, каждая из них вызывает умиление. У автора завидный запас оптимизма, она склонна подмечать в основном то, что вызывает положительные эмоции, без всякого стеснения, мило и вдохновенно радуется каждой мелочи. Как прекрасен этот мир, посмотри. Хотя при этом, сказать честно, в чем-то книга вызвала гнетущее впечатление. Меня не оставляла мысль, что записки эти делаются смертельно больным человеком, который знает, что скоро покинет грешную землю, и потому стремится запечатлеть как можно больше моментов своей ускользающей жизни, вычленить и зафиксировать все самое-самое хорошее, чтобы перечитать и вдоволь насладиться прожитым. Впрочем, сдается мне, что это моя личная неспособность предаваться пустому оптимизму и склонность чувствовать в самых обыкновенных вещах подвох.

Книга вызывает ассоциации с только что сплетенной паутинкой, покрытой утренней росой – легкая, изящная, свежая. Безусловно приятная для чтения вещь.

Отзыв с Лайвлиба.

Kötüye Kullanımı Bildirin

Yorumu paylaşın

Iris_sven4ik

14 mart

Это замечательная, лёгкая и очень атмосферная книга. Несмотря на то,что с автором , придворной фрейлиной, нас разделяют аж 11 веков, книга написана очень просто и доходчиво. Она о жизни. О тех маленьких радостях, которые нас окружают, а мы их не замечаем. Она о "простых истинах". Но тем она и хороша. Буду советовать её на всех ближайших играх/ флешмобах, это одна из тех книг, которые позволяют взглянуть на мир по-другому.

Отзыв с Лайвлиба.

Kötüye Kullanımı Bildirin

Yorumu paylaşın

tatelise

14 mart

Японская писательница Сэй Сенагон, которая была придворной дамой Императрицы Трэйси, подарила нам очень глубокую и умную книгу, состоящую из различных зарисовок в виде стихотворных строк, анекдотов, психологических этюдов, описание природы. Поразительно, но читать очень интересно, а некоторые цитаты вклиниваются в читателя навсегда...

Отзыв с Лайвлиба.

Kötüye Kullanımı Bildirin

Yorumu paylaşın

antonrai

14 mart

Я давно уже ничего не ем, я сочиняю стихи. Пьеро.

Все знают, в чем состоит путь самурая, но далеко не все догадываются, в чем состоит путь фрейлины. Так вот, путь фрейлины – это поэзия. Японской, во всяком случае. Китайская, преимущественно. В общем, путь японской фрейлины – это китайская поэзия.

Но это я уже немного ради красного словца – на самом деле, взаимоотношения японского и китайского языков в японской культуре – отдельная большая тема, и я лично в ней так и не очень разобрался, а потому и не буду эту тему трогать. Сосредоточусь на поэзии, чьей бы она ни была. В самом деле, всякому человеку надо ведь чем-то себя занять. Ну, мужчины всегда могут там или мечами махать или государством управлять (что почти одно и то же), а что остается делать женщине? Или ждать возлюбленного или читать стихи. Не знаю уж, что интереснее, по-моему, второе, но это, как любят говорить, мое субъективное мнение, а я возлюбленных никогда не ждал (а если и ждал, то не дождался, впрочем, я этого не говорил). Ну их, этих возлюбленных, они и нужны-то только для того, чтобы было о чем стихи слагать.

Так вот, стихи. Много стихов. Стихи на все случаи жизни. Жизнь фрейлины как знание стихов на все случаи жизни.

Да, во-первых, надо просто знать много стихов. Придворные дамы заучивали наизусть целые сборники, сами же эти сборники, как можно понять, были чем-то вроде необходимого образовательного канона. Таблица умножения вроде как. Семь ю восемь - сорок восемь, одним словом. Стыдно не знать.

Во-вторых, надо уметь стихи писать. Так, например, если вспомнить о возлюбленном, то, не успеет он еще убежать от фрейлины (после ночи любви при лунном свете), как она уже посылает ему вдогонку поэтическое письмо, а он должен на него ответить (тоже стихами), если не хочет прослыть грубым невежей (то есть мужчиной в собственном смысле слова). Поэзия, соответственно, являлась не только средством образования, но еще и средством коммуникации.

«В-третьих» связано с «во-первых» и «во-вторых». Важно не просто знать много стихов, и не просто уметь писать стихи; самое важное – это уметь припомнить или написать стихотворение в настоящий момент, причем в необходимом, заданном этим моментом контексте. Это-то и есть самое сложное. Фрейлина каждый миг своей жизни сдает экзамен на знание поэзии, и каждый миг тестируется на предмет умения писать стихи по тому или иному случаю. Вот вам вдруг ни с того ни с сего говорят:

Я крикнул солнцу: «Дармоед! занежен в облака ты,

А вы должны моментально отреагировать:

а тут – не знай ни зим, ни лет, сиди, рисуй, плакаты!»

И только после обмена такого рода поэтическими любезностями вы сможете считать себя достойными взаимной беседы. Ну, или, например, когда вы занимаетесь какой-нибудь нудной работенкой, то просто вскользь упомянете: «а тут – не знай ни зим, ни лет», (или скажете – «сижу, рисую плакаты») а ваш собеседник понимающе улыбнется, мол, все ему ясно. По личному опыту я помню, как учитель истории в школе терроризировала нас Великой французской революцией, она говорила прямо: «даже если вас разбудят ночью, вы должны назвать дату взятия Бастилии». В итоге я зачем-то до сих пор эту дату помню: 14 июля 1789 года, кажется. Вот и фрейлин можно смело будить ночью (хотя лучше бы это делать возлюбленному) и устраивать экзамен на знание поэзии. Правда (как отмечает Сэй-Сёнагон), именно в нужный момент все стихи у них из головы как раз и вылетают, ну так на то и экзамен.

Но это бы еще ладно, а то ведь на каждый случай жизни готовься стихи сочинить! Посмотрели вы, например, ежегодное общение императора с народом, а с вас тут же требуют стих «по мотивам». Что же, пожалуйста:

Он знает все, Он знает обо всем! Смотрю и удивляюсь…

Кстати, отношения самой Сэй-Сёнагон с императрицей - крайне любопытная тема. Император и императрица, ясное дело, вне критики. Они всегда прекрасны, и одежды их всегда изящны, и слова их всегда мудры, и поступки их всегда совершенны. Вместе с тем… но нет, в этой рецензии я ограничусь поэзией, ну их, этих императоров, зачем они вообще нужны?

Отзыв с Лайвлиба.

Kötüye Kullanımı Bildirin

Yorumu paylaşın