Kitabı oku: «История», sayfa 43
– Научит… – собравшись с силами наконец изрёк он.
– Хочешь, чтобы Падаван научил сына вашим знаниям?
– Да…
– Сильвер, друг, клянусь! Всё сделаем! Научим всему, сам буду учить! Вырастим великого воина и охотника, достойного своего отца!
– Лушше… – Губы Сильвера дрогнули в слабой улыбке – лушшее…
– Да, да, лучше! Крепыш с Викой ни в чём нуждается не будут!
– Сын… да. Сын… Вика – он с трудом поднял руку и слабо-слабо похлопал себя по груди – Вика… со… мной….
Я не понял, что он этим хотел сказать.
– Фошшть… шшесстерёнка…
Я бросил взгляд на окружающих и мне тут же, понятливо, передали шестопёр Сильвера. Я проворно подсунул её под вялую руку Сильвера. Он пробежал пальцами по бронзовым зубьям и удовлетворённо закрыл глаз. Видно сил оставалось у него всё меньше.
– Шшесстерёнка… сыну… прошу…
– Конечно, друг! Не волнуйся! И шестерёнку, и кукри, котором ты отсёк голову, всё будет его. Вырастит, будет носит по праву!
– Хорошшо… да… спассиб…
Он замолчал. Только грудь вздымалось всё реже. Молчали и мы. Вдруг он открыл глаз и посмотрел на меня пронзительно и ясно.
– Прсстии… фошшть… не.. мохх по друхому!.... Врахх… старый… за мать… за себя… чуть-чуть…
– Я понял тебя, понял. Ты молодец, отомстил старому врагу. Я рад за тебя.
– Да… – умирающий снова слабо улыбнулся – ты феликий фошшть,… фсё понимаешш… Пмни… сын… обещал… – он явно угасал. Речь становилась всё тише, паузы в сё больше…
– Все будет хорошо Сильвер! Слышишь! Всё сделаем и для Крепыша, и для Вики
– Сын… – совсем неслышно прошептал Сильвер – Вика… со мной… – веко устало опустилось, на губах надулся и лопнул большой розовый пузырь, лопнул и… всё! Всё! Сильвер умер. Могучий, громогласный, добрый, иногда по детски такой наивный и беззащитный, радующейся каждому новому дню как празднику – умер.
– Господи – я в отчаянии закрыл лицо ладонями – господи-и, что же я Вике-то скажу….
Сарыча нашли. Страшный удар по плечу раздробил кости и самого плёвого сустав, и ключицу, и даже сломал лопатку, даже доспех не помог.Тяжелейший удар. Надеюсь парень умер сразу, от болевого шока, а не мучился, медленно истекая кровью изадыхаясь под ногами бойцов.
Большой Ёж получил сотрясение мозга. Когда его приложили по голове, шлем раскололся, но жизнь спас, а то что блюёт и глаза на конус, это ничего, это пройдёт. Народ тут крепкий. Ярику, помимо длинного разреза, идущего от брови до подбородка через всю щёку, и прихватывающий край верхней губы, акулозубый погрыз мясо на икре. Чуть ниже коленного сгиба, как раз там, где поножи её не прикрывают. И ведь разглядел гад, доберись до сухожилий и всё было бы печально. Ярик, после того как я завалил своей Прелестью порезавшего его людоеда, вытащил её из него, огляделся, но меня уже не увидел. В такой-то круговерти. Вот он и пошёл рубить, направо и налево, дико воя, пока кровотечение и упадок сил не свалили его окончательно. Хорошо, что вообще не умер, а ещё то, что в битве уже наступил перелом и неандертальцы начали отступать, точнее бежать с поля боя, ну, те кто ещё остался.
Батор получил ушиб плеча, всё чёрно-синее, опухшие, смотреть страшно, но кости целы, с трудом, с болью, рука двигалась. Возможно была трещина на кости ключицы. По крайней мере так подозревал Крук, наш «штатный» медик. Он вообще молодец. Не только нас обихаживал, но и многих кому, хоть как-то мог помочь. Щедро тратил мази и отвары, наготовленные «медицинской корпорацией» под управлением Великой Видящей. Приматывал сломанные кости, перевязывал, штопал… Дар чувствующего, отвары, плюс «Наставления по полевой медицине», это реально работало. Я видел. С надеждой к нему шли раненные охотники, иных несли… Часто, слишком часто Крук только и мог печально покачать головой глядя на принесённого раненного охотника, и тогда соплеменники, а может и вовсе друзья, понурив головы, уносили пострадавшего, чтобы отпустить его дух на волю без мучений…. Суровая правда жизни….
А вот самому парню не повезло. В круговерти сражения, отражая и нанося один из бесчисленных ударов, на встречном движении, столкнулись его секира и каменный топор Старого Человека. От удара топор неандертальца увело в сторону, и он лишь краем задел плечо Крука, безвредно соскользнув по наплечнику. Секира Крука тоже ушла в сторону и не ударила по голове, как намеревался парень, а соскочила на плечо. В отличии от Крука у неандертальца доспеха не было, столкновение бронзового, хоть и прилично затупленного, лезвия и плеча оказалось для последнего фатальным. И всё бы хорошо, но ещё во время столкновения в воздухе бронзы и кремния, от последнего, брызнули в разные стороны мелкие частички и словно рассерженные осы, часть из них, впилось в лицо Крука. Увы, несколько попало прямо в левый глаз…. От болевого шока Крук упал рядом со своим мёртвым соперником которому секира разрубила плечо почти до грудной клетки. Хорошо, что битва уже подходила к концу, добить парня, который не в силах был отнять ладони от горящего болью лица, было проще простого.
Из лица кремневые чешуйки выковырнули, а вот глаз… Глаз остался цел, но очень быстро замутнел и через некоторое время стал похож на белок варёного яйца, лишь там, где раньше был зрачок, просматривалась более тёмная область. Глаз сочился розовой сукровицей, и различал только свет или тьму.
Крук лишь грустно улыбался, когда все его пытались подбодрить. Он и сам понимал, что по сравнению, с тем же Сарычем или Сильвером, повезло, но…
– Теперь ты настоящий мудрый ворон, слуга великого Одина – и я попытался кинуть свои, пять копеек оптимизма, парню. С некоторыми купюрами и немного вольном изложении самый известный фольклор о богах и героях, я рассказывал своим соплеменникам постоянно. Так что, про Одина и его воронов, Крук был в курсе. – Одним глазом смотришь в мир тварный, другим в мир духов!
– Да, учитель… – он тяжело вздохнул и грустно улыбнулся. Он теперь вообще, после того как оказывая помощь раненым охотникам и теряя многих, не в силах им помочь, улыбался только грустно. Врачи, как никто другой видят, как костлявая хватает человека за глотку и лишь очень редко удаётся разжать её цепкие пальцы. – Ты был прав. Однажды ты сказал, что бывает так, человек притягивает к себе имя, а иногда, имя тянет за собой человека.
– Ну, вот, видишь, ты уже мудреешь на глазах. Не Один, конечно, но какие твои годы!
– Главное не помудреть на оба глаза! Даже так, с одним, как я буду сражаться, если что?
– Сражений с тебя уже хватит. Твоя голова и твои руки племени нужнее в другом месте… – строго сказал я, вот неймется ему быть великим охотником и воином.
– Да, учитель… – тихо промолвил Крук опустив плечи. Если вождь сказал, отвоевался, значит так и будет. Вон, даже сам Хатак остался дома по первому его слову.
– Ладно не куксись! – я хлопну парня по плечу видя, как он совсем поник – Расскажу-ка я тебе, потом, про таких интересных товарищей как Потёмкин, Кутузов, Нельсон. Тоже были все одноглазые, но воины преизрядные, а уж полководцы, таких поискать.
– Правда! – обрадовался Крук – Расскажешь, учитель!
– Правда, но сам понимаешь, не сейчас.
– Конечно, учитель, понимаю…
Хват, Артём и Шныра, кроме синяков и кровоподтёков совершенно не пострадали. Упакованные в доспехи, привыкшие работать вместе, они, с поддержкой остальных бойцов прорыва устроили маленький, локальный армаггедец неандертальцам. Во многом благодаря им, разгромившим левый фланг, мы и победили.
Если бы не проклятый шип, и я считай, полностью цел. Измочаленное до синевы тело – не в счёт, мы тут все такие. Вот ведь, какую вредную хрень мы устроили с этими шипами. Сам на себе испытал! Ощущения – не дай бог никому! И как вообще я умудрился его поймать? Там же толпа народу моталась туда-сюда! Прям так и лезет на ум мудрая пословица, мол не рой яму другому, но если бы не эта «яма» всё могло бы быть совсем, совсемпо-другому…
Ближе к вечеру стали возвращаться охотники, устремившиеся во след бегущему врагу. Усталые, но довольные. Они преследовали неандертальцев до последнего. Настигая и убивая безжалостно одиночек или небольшие группы. Старые Люди, практически не оказывали сопротивления. Многие были ранены, многие были сломлены морально, и все были сильно измотаны. Наши тоже были и усталые, и избитые, но как известно, у победителей раны болят меньше, и заживают быстрее… А ещё наших было больше, причём существенно. Забить впятером одного, много ума не надо, тем более, старались делать это на расстоянии, камни и дротики – наше всё! Если кто и скрылся от погони, под шумок, то не многие.
Пришел парень-щитоносец. Тогда, в бою, усталый удар дубинки неандертальца лишь ненадолго оглушил его, спасибо вьетнамке. Когда он очнулся, огляделся вокруг, ещё мало что соображая, меня не заметил, а сообразить, что я лежу полностью заваленным, после удара по башке не смог. Тогда он подобрал свой щит, покрепче сжал в руке клевец и побрёл, шатающейся походкой мстить. Сначала добивал раненых, а когда боле-мене пришел в себя устремился в погоню вместе со всеми. Вот вернулся, нашел нас, расположившихся в стороне от смердящего поля битвы, как и многие другие отряды охотников, чтобы вернуть клевец. А тут и я, оказывается, жив!
Когда парень протянул клевец, на вытянутых руках, произнося слова благодарности, я смотрел на его почти детское, три волосинки на подбородке, по нынешним временам, вообще ни о чём, почерневшее от усталости и брызг крови лицо, и невольно хотелось задать вопрос – а сколько тебе лет сынок? Но не стал. Это уже не важно. Не важно, кто он был, по внутреннему мироощущению, утром.Сейчас это был мужик! В лучшем смысле этого слова! Воин! Я взял клевец из его рук и повертев, осматривая со всех сторон, спросил.
– Как зовут тебя боец?
– Зяблик, Великий Вождь.
– Хм, Зяблик? Эта такая маленькая птичка?
– Да, Великий Вождь, для меня у шамана не нашлось более достойного имени. Да и… справедливо! Я ничем не выделяюсь. Не сильный. – парень грустно улыбнулся – Не грозный, не могучий, не великий охотник…
– Нет! Не правильно! Твой шаман плохо видит! А я вижу хорошо! Сегодня в бою, я видел не просто какого-то там Зяблика, а Храброго Зяблика! Вот Ярик подтвердит! Э?
– Точно! Сам видел, как он пробивал черепа Старым Людям!
– Во-от! Поэтому я, вождь и шаман Горький Камень говорю тебе, отныне ты – Храбрый Зяблик! Я правильно говорю, а, народ?!
– Да! Да! Правильно! – закричали все присутствующие рядом.
Парень от неожиданности и счастья, вдруг свалившемуся на него только и мог что разевать рот, пытаясь хоть что-то вымолвить.
– Я… я… йя…
– Я понял. – смеясь хлопнул его по плечу – Ты мне благодарен. Я тоже тебе благодарен! Тот удар по макушке Старому, с зубами как у зверя, был как нельзя кстати. Носи своё новое имя с гордостью, ты его заслужил. Тем более, согласись, – я весело подмигнул – Храбрый Зяблик, это гораздо лучше, чем просто Зяблик.
– Конечно, лучше Великий Вождь – парень сиял – Это, это… мне даже не вериться!
– А ты поверь! А чтобы и другие поверили, что ты не просто так получил имя Храбрый Зяблик, я дарю тебе этот клевец, которым ты убивал Старых Людей. Носи его всегда, достоин!
Парень чуть в обморок не упал. Ни у кого, кроме Русов, не было такого чудесного оружия из странного желтого камня, который они называли – бронза. Лишь только Острый Рог, союзник и друг Русов имел нож из бронзы.
Острый Рог, вождь большого племени Правильных Людей, и он, теперь уже Храбрый Зяблик – скромный охотник маленького племени! Это… Это… Как бы не умереть от счастья!
Кое как отбрыкнувшись от благодарностей Храброго Зяблика и отправив его к своим, хвалиться. Я грустно посмотрел парню в след. Ну, хоть кому-то сейчас счастье. Ах, Сильвер, Сильвер….
– Вот, – наставительно подняв палец обратился Артём к Ярику – учись! Двумя словами и одним, по сути дела, дешевым подарком мудрый вождь Горький Камень приобрёл верного, до самой смерти, человека!
– Это бронзовый клевец-то дешевый подарок! – Хват помотал головой – Нихера се!
– Хват, дружище, чтобы сделать клевец надо всего лишь выковырнуть немножко нужного из земли и чуть-чуть потрудиться. А чтобы получился такой как Храбрый Зяблик, надо лет пятнадцать-шестнадцать расти. И умудриться не сдохнуть при этом! Да ещё неизвестно, что вырастит. Чуешь разницу? Три дня работы и пятнадцать лет!
– Ну…
– Запоминай Ярик, братишка! Когда-нибудь и ты будешь водить верных тебе людей покоряя просторы этой земли.
– А как же учитель?! – Ярик опешил – Он куда денется? Он что, не будет вождём?
– Почему? – Артём тоже удивился.
– Ну, ты говоришь – буду водить верных людей! А значит я буду вождём, а вождь у нас дядя Пётр. Я не хочу, чтобы он умирал, и я был вместо него. И в другое племя уходить не хочу, чтобы стать там вождём! Не-еэ! Не надо мне никого, ни куда водить!
Мы с Артёмкой переглянулись и рассеялись. Уж больно потешно было видеть искренне возмущённо горящий глаз парня и его энергичные размахивания руками.
– Запомни – я поспешил встрять, пока Ярик не лопнул от негодования – мой мальчик, вождь прежде всего должен заботится о всём племени. Ему нужно решать вопросы, возникающие каждый день. Думать думу, как и что сделать, чтобы племя процветало. Если вождь сам, всё время, мотается по охотам и дальним землям в поисках приключений, как человек, может он и хороший, но как вождь племени… – Я покачал головой – Вот поэтому у хорошего вождя должны быть верные, надёжные люди, которые будут выполнять задачи, поставленные перед ними. По воле его, по его слову, на благо племени. Это называется – искусство управления людьми. И если делать всё правильно, то и результат будет, тот который необходим. Вот как у тебя, ты очень хорошо тренировал, охотников союза племён, но этом мы ещё поговорим потом…
И люди Острого Рога, и охотники союза племён, и мы, все кучковались поближе друг к другу. Это хорошо. Боевое братство дорогого стоит. Племя Правильных Людей, с учётом тяжело раненых людей, которые вряд ли доживут до утра, я полностью доверял мнению Крука в этом вопросе, потеряло шестнадцать человек. Союз трёх племён семерых, среди них вождя Карраха. Мы двоих. Итого, из ста одного человека стоявшего в общем строю, замечу, упакованного, по нынешним временам, и более-менее организованного – двадцать пять. Грустная арифметика. У других, я думаю, ещё хуже. С нынешней скорость прироста населения, серьёзный удар по генофонду.
Кстати, приходил Большая Птица, сказал, что Сверкающая раковина надорвался и погиб. Он держал дым до последнего, а когда неандертальцы «вляпались» в ловушку, упал, у него пошла носом и из ушей кровь, и ещё до окончания битвы он, не приходя в сознание, тихо умер. Вот так! Может человек он был и не самый лучший, а ради своего народа сжег себя полностью. Это достойно уважения! Да!
А вообще, из двадцати восьми шаманов пришедших на битву выжило только девять. Чем может помочь способность предсказать погоду на завтра, или умение видеть кости человека словно рентген, в бою? Ничем! Увы! Они не маги. Когда пришел срок они взялись за копья и топоры и пошли умирать…. Девять! Из двадцати восьми носителей силы – всего девять! Чудовищная расточительность!
Основные потери произошли, когда люди кинулись в неудержимую, глупую, но неизбежную атаку. Не перебей мы до того значительную часть неандертальцев, всё могло закичится не их, а нашим разгромом.
Уже ближе к ночи меня посетил ещё один гость. Орлиный Коготь. Не смотря на то. что все устали и просто валились с ног, найти время чтобы поговорить, пришлось. Был он относительно цел, хмур и сосредоточен. Поинтересовался моим здоровьем, я поинтересовался его. Я спросил, много ли охотников погибло из тех, кем он командовал. Орлиный Коготь долго смотрел на огонь, а потом показал на пальцах – двадцать шесть. Мать честная! Половина тех, кого он привел под своей рукой!
Я положил руку ему на плечо и молча сжал его. Утешительные слова? Их есть у меня! Но нужны ли они этому человеку сейчас? Иногда лучше помолчать.Орлиный Коготь оценил это.
– Вождь, я собираю охотников, всех, кто не ранен и, кто готов пойти чтобы убить Старых Людей, которые смогли ускользнуть сегодня. Найти их стойбища, и разгромить! Чтобы на наших землях больше никогда не слышали о Старых Людях. Многие уже согласились. Со мной идёт вождь Острый Рог, Серый Филин поведёт охотников тройного союза, другие… – Он не закончил фразы и вопросительно посмотрел на меня. Все наши замерли ожидая, что я отвечу. Непростая ситуация, но надо быть честным сейчас, чтобы избежать многих проблем потом
– Вождь, разорить стойбища – это значит убить всех, стариков, женщин, детей! Я понимаю – так надо! И благодарю тебя, что ты берёшься за это дело, но…
Женщины Старых Людей вовсе не беспомощны и вполне могут сами убить кого угодно, сразить такую, немалая честь для любого охотника. Старики – это носители традиций, обычаев и законов, а традиции и обычаи пожирать людей мне омерзительны, поэтому, как не печально, и они должны быть уничтожены. Но дети, вождь. Особенно совсем маленькие… Это претит нам. Мы и так пролили немало и своей, и чужой крови в этой битве и заплатили большую цену. Да простит меня юный и отважный Сарыч, мы тоже по нему скорбим, но Сильвер… Сильвер это нечто другое!
– Да, Сильвер могуч! Как ты называешь – Великий Воин! Нет среди нас ему равных. Дети наших детей будут слушать о его деяниях. Но, мы все потеряли людей, – Орлиный Коготь покатал желваками – некоторые племена, очень много.
– Я знаю, Орлиный Коготь, я знаю, и тоже скорблю об этом. Каждый охотник ценен для племени, но если ты хоть чуть-чуть веришь вождю Горькому Камню, поверь – Сильвер особый случай! Ах, если бы ты знал, что значил Сильвер для нашего племени, сколько дел, сколько начинаний унёс он с собой отправившись в Земли Вечной Охоты!
– Земли Вечной Охоты? – Орлиный Коготь внимательно посмотрел на меня – не в Туманную Долину Предков?
– Нет, наши люди не уходят в туманное ничто, чтобы тихо раствориться там, став Духами Предков. Сильвер и Сарыч уйдут туда, где небеса темны от птиц, воды бурлят от рыб, леса и прерии полны дичи, на которой можно показать своё охотничье искусство, а если захочется проявить свою отвагу и смелость, всегда можно найти больших и сильный хищников и сразится с ними. Какие бы раны не получил охотник в этой битве, все они, на утро, исчезнут бес следа.
Сильвер и Сарыч будут сидеть на уютной полянке, возле входа в тёплую и сухую пещеру, у жаркого костра, который никогда не гаснет, жарить мясо, вести разговоры и ждать… Когда-нибудь и мы присоединимся к ним…
Орлиный Коготь долго смотрел на меня.
– Однажды, Великий Знающий, я спрошу тебя про Землю Вечной Охоты, и ты расскажешь мне про неё подробней!
– Почему нет, расскажу.
– Но всё же, – Орлиный Коготь поставил вопрос ребром – пойдут твои охотники?
– Если вы не станете убивать самых маленьких детей и разберёте их по племенам, пойдут все, кто сможет.
Орлиный Коготь уставался на меня как будто увидел в первый раз. На его лице можно было прочитать выражение, типа, я что, это и в правду услышал!
– Вождь, мы ненавидим Старых Людей!
– Я знаю!
Орлиный Коготь ухватил себя за бороду и задумался. Время от времени он бросал на меня взгляды и качал головой.
– Многие племена потеряли охотников, эта зима и так будет тяжелой. Маленькие, но прожорливые лишние рты лягут на плечи племён тяжким грузом.
– Я знаю!
Орлиный Коготь опять долго глядел мне в глаза. Я очень сильно напряг его своим, совершенно не укладывающимися в голове требованием.
– Почему? – Тихо спросил он.
– Это очень долгий разговор. Когда ты придёшь чтобы послушать про Землю Вечной Охоты, я расскажу тебе что, такое – дети.
В этот раз Орлиный Коготь думал не долго.
– Нет! Это невозможно! Даже если бы я этого захотел. – поджав губы ответил он.
– Понимаю тебя, но и ты пойми меня, убивать детей мы не пойдем!
– Я понял тебя Горький Камень, хотя и не понимаю… Но я приду к тебе, потом, чтобы поговорить и понять.
– Ты будешь всегда желанным гостем Орлиный Коготь у меня в Лагере.
– Хорошо – он встал – Ещё одна просьба к тебе Горький Камень, от нас всех, позволь прикоснуться к Сильверу, великому герою. Пусть и нам передастся частичка его силы и храбрости.
Я переглянулся с соплеменниками, внимательно слушающими нас и по едва уловимым кивкам голов, по выражению глаз, понял – это будет правильно.
– Хорошо! Завтра, как только начнёт вставать солнце мы положим Сильвера и Сарыча на погребальный костёр и каждый сможет подойти и коснутся его. Я сказал!
Они шли цепочкой, один за другим. Молчаливые, сосредоточенные. Кто-то касался руки Сильвера, кто-то груди, иногда ноги, и почти все Шестерёнки, которую мы специально положили рядом с покойным. В этот момент их губы беззвучно шевелились. Странный, но интуитивно понятный обряд. Я и не знал, что такой тут существует. Хатак, точно бы рассказал про него, если бы был рядом…
Сильвер лежал на высокой поленнице из толстых брёвен, пересыпанных мелким сухостоем. Гореть будет жарко. Лежал он один, прости Сарыч, тебя мы положим рядом только в последний момент, перед тем, как зажечь погребальный костёр.
Ещё вчера, когда мы остались вдвоём, Артём спросил меня – почему костёр? Потому, что если уж довелось мне творит традиции и обычаи, то пусть будет сожжение. Не хочу насыщать землю костями. Все эти кладбища, кресты, аура смерти. Я помню к чему это приведёт. Тешащие суперэго Великие Пирамиды, курганы вождей, помпезные склепы. Гробы из красного дерева с кондиционером, дорогущие мраморные памятники людям которые с точки зрения истории и в силу их деяния – никто, пыль, плесень! При жизни, большинство таких – плесень ядовитая, которая разрушала народы и государства , живущая только с одной целью – своё собственное воспроизводство.
А вообще, все эти пирамиды и элитные гробы, так, тщеславие живых, пальцы друг перед другом, мёртвым-то уже всё равно. Тем более «благодарные потомки» с удовольствием грабили и оскверняли и пирамиды, и курганы, да и кресты снести, если вдруг земля, как говорят, «очень надо», не брезговали. Пусть так, поставил скромную урну с прахом предка себе дома на полку. если есть на то желание. Или вазу эпохи династии Минь, если настолько «обожаешь» своего предка. А хош, горшок из золота, инкрустированного бриллиантами – но у себя дома.
– А как же Великие, отец? Прийти, поклонится…
– А великие сынок, живут в памяти народной. Никто не знает где могила Эзопа, Архимеда или Чингисхана, и ничего, помнят.
– Гм, спорно…
– А я не претендую на истину. Нет незыблемых обычаев. Всё течёт, всё меняется…
– А почему ты хочешь сжечь их совершенно голыми? Вон ярлов сжигали, аж в кораблях, Индийские раджи с целым состоянием сгорали, включая собственную жену. А тут даже ожерелье из собственноручно добытых клыков и когтей на шею не повесишь.
– Вот-вот, оно всё с этого и начинается. Сначала то, что принадлежало покойному, потом, помаленьку, из уважения к «такому Человеку» и от себя что-то положим…И вот уже горят костры, где корчатся в огне рабы, красивые невольницы, лошади. Превращается в угли и пепел корзины с едой, утварь, оружие, дорогая посуда и одежда… Я хочу, чтобы у людей было понимание – явился в этот мир человек голым, голым и уйдёт из него. И заберёт с собой только то, что накопит в своей голове и своём сердце. И в памяти народной.
– Ты, это, батя не думай, я тебя полностью поддерживаю и одобряю. Я просто расспрашиваю чтобы знать, что говорить, а то вдруг спросят, что за обычай такой сжигать. А я и буду выдумывать всякое…
– А мы не выдумываем, сынок. Люди и без нас будут сжигать своих мёртвых. Когда-то практически все народы были огнепоклонниками. Да и в нашем, современном мире. Взять, к примеру, ту же Индию. Да и не только её.
– Ну да, нуда – покивал головой Артём. – Только… Голый мужик на костре, ещё туда-сюда, а вот женщина, особо старая… Как-то это – он покрутил пальцами в воздухе – как-то… Голая женщина…неуважительно.
– Значит, когда-нибудь появится саван, я же сказал, что нет незыблемых традиций. Пока же, для местных, голое тело не только не табу, но даже не предмет любопытства. Надеюсь, только саваном всё и ограничится, когда придёт срок…
– Отец, пора… – Артём притронулся к руке. Задумался, и слегка выпал из реальности… Надеюсь – это мудрость, а не старость мозга…
Мимо Сильвера проходили последние охотники, многие были ранены, некоторых поддерживали товарищи, кое-кого, даже несли. Они не пойдут в очищающий поход мести на Старых Людей, но прикоснутся к великому герою захотели многие.
– На наших глазах рождается миф. – тихо сказал Артём.
– Да, многие мифы и легенды родились подобным образом….
Мы подняли и аккуратно положили Сарыча рядом с Сильвером. Оба уже заколенели и поэтому, мы заранее придали им благообразную форму, ровно вытянутые ноги, руки сложены на груди… Подожгли факелы, постояли торжественно минуту, Я Артём, Ярик, Хват, Шныра, Крук… и поднесли их к поленнице, поджигая её со всех сторон.
Пламя, сначала не спеша, как это часто и бывает, принялось облизывать приготовленное угощение, раскушало, и вот, всё быстрее и быстрее, начало пожирать сухое дерево… Не прошло и нескольких минут, как нам пришлось отступить подальше от ревущих протуберанцев огня яростно закручивающихся в спирали и рвущихся к небу. Столб густого, черного дыма устремился прямо в верх. «Хорошее предзнаменование – подумал я, глядя на стену огня, которая скрыла очертания фигур Сильвера и Сарыча. И сам себе усмехнулся. – Кажется я всё больше становлюсь мистиком…»
Многие и многие глаза внимательно наблюдали за тем, что и как происходит. Смотрел, очень внимательно, Острый Рог, смотрел Орлиный Коготь, смотрели шаманы во главе с Большой Птицей, смотрели другие вожди и охотники… Ни кто не лез с расспросами, понимали, происходит сакральное. И слава богу! Не то сейчас настроение кому-то, что-то объяснять.
Артём подошел к вождям, и что-то пошептал им, наверное, предупредил, что это, надолго. Они понятливо покивали головой и стали быстро уводить своих людей. Все, кто здоров и чувствует силы прямо сейчас уходили в погоню за Старыми Людьми. Чуть-чуть постояв разошлись и наши. Только Ярик всё стоял и стоял….
Я подошел и стал рядом, глядя на пляску языков пламени, которые уже потеряли свою ярость, но не прожорливость.
Мы стояли и молчали.
– Я назвал тебя – отец, – негромко заговорил парень, не глядя на меня – там, во время боя. Когда ты упал, я думал, что всё, случилось самое страшное… Я так испугался…что всё, что я не успел… Я так мечтал однажды назвать тебя отцом, а не дядей… Прости меня учитель.
У меня сжало сердце и защипало в глазах… Я порывисто обнял и прижал Ярика к груди
– Глупый – я гладил его по кудрявой ярко-красной голове – Глупый. Это честь для меня, что такой как ты будет называть меня своим отцом.
– Я так завидовал сестре, когда она стала называть тебя отцом – сквозь сдерживаемые рыдания выговаривал он – Я тоже мечтал, вдруг, однажды… а потом появился Артём, твой настоящий сын…
– Ну и что?Есть сын Артём, появилась дочь Соле, теперь ещё сын Ярик. Надеюсь у меня будут ещё сыновья и дочери. Чем больше, тем лучше! Я всех прокормлю! Развешь я не самый ловкий и удачливый охотник? Ещё ни одному картофельному кусту не удалось увернутся из-под моей меткой лопаты.
Ярик отлепился от груди и улыбаясь смотрел на меня сияющими глазами. По щекам текли прозрачные слёзы. У парня происходил «отходняк». Напряжение, которое давило на него всё это время, начиная с момента,когда я отправил его тренировать союз племён, ответственность, битва, трагическая и в каком-то смысле нелепая смерть Сильвера, которого он очень уважал и по-своему любил. Представляю, что у него творилось в душе, когда я завалился, с диким криком, на поле боя… И вот теперь…
– Прости отец, я плачу…
– Ну нет! Видишь, и у меня текут слёзы, это всё дым, сынок. А даже если и не так, кому какое дело. Нам некого стеснятся. – я отёр лицо ладонью – а вообще, давай-ка прекращать разводить сырость на лице. Мне-то ещё можно, а тебе нечего мочить шрам на щеке. Зря что ли Крук старался, штопал на красоту.
– Да, отец. – Парень промокнул слёзы рукавом и вновь повернулся к погребальному костру. Помолчали, думая каждый о своём…
– Ты часто говорил нам о времени отец… И казалось мне, я понимаю, о чем ты говоришь, что, хочешь донести, а потом, вдруг случается нечто… И ты понимаешь истинное значение слов. Время, отец… Оказывается его может не хватить, чтобы успеть сделать важное, успеть сказать сокровенное. Однажды ты сказал, что как бы человек не думал о себе, чтобы он не планировал, он всё равно живёт одним днём. Сегодня, сейчас, сию секунду… и не больше того. – Ярик повернулся и посмотрел мне прямо в глаза. – Вчера ночью, перед тем как уснуть, Сильвер снова начал рассказывать мне как он, однажды, приручит мамонтов. Может быть, говорил он, сам и не успеет, но мой сын Крепыш, обязательно станет погонщиком мамонтов. Он уже всех задрал своими мамонтами. Тогда я ему сказал, чтобы он отстал от меня, и дал спокойно поспать… Он не обиделся. Когда я уже засыпал то видел, Сильвер лежал и смотрел на звезды, на его губах блуждала улыбка. Он был полон планов, полон жизни, понимаешь отец, он был счастлив! Это было вчера… а сегодня погребальный костёр. Нет ни прошлого, ни будущего, есть только сейчас. И теперь я понимаю, есть некоторые вещи, которые нужно делать сейчас.
В племени вождя Учура есть девушка Унхот. Я люблю её отец! Я хотел приплыть с тобой на земли Осенней Охоты, уговорить сплавать с нами або или мою сестру, показать её вам, чтобы посмотрели, оценили, а если всё будет хорошо, забрать её через годок… Но глядя на этот костёр, в моей душе поселился страх, отец. Страх не успеть, не быть рядом, не помочь! Болезнь, зуды хищника, да мало ли разного… Я хочу забрать её в этом году. Пусть поживёт среди нас отец, даже если не со мной, то хотя бы среди нас. Пусть наши мудрые женщины научат её всему, что надо знать. Она хорошая, отец, способная. Она вам понравиться, я знаю.
– Способная говоришь – я улыбнулся, жизнь продолжается, и это хорошо.
– Очень!
– Надеюсь красивая?
– Она прекрасна отец! Ночной Цветок, не такая как моя сестра или Белая Волчица, она особенная.
– Ну, кто бы сомневался.
– Я серьёзно – Ярик слегка насупился.
– Да ладно тебе – я хлопнул парня по плечу – есть у нас Огненный Цветок, твоя сестра, есть Белая Лилия, добавим в этот гербарий и Ночной Цветок!
Ярик расплылся в довольной улыбке
– Отец…
– Ну, ну, боец, лыбу поуже, а то швы разойдутся.
– Я хочу отдать Учуру свой доспех, как калым, всё равно он мне мал уже, чуть-чуть. Новый себе сам сделаю. А ему как раз будет.
