Kitabı oku: «Вернуть любовь», sayfa 4

Картина седьмая

Бегичев держит вельбот рукой. Шлюпка балансирует, вот-вот сорвётся в воду.

Бегичев.

 
Колчак, подъём! Скорее все сюда!
Вельбот мы потеряем навсегда!
 

К Бегичеву сбегаются люди. Они все вместе вытаскивают вельбот на льдину.

Колчак.

 
Ты, боцман спас всех нас. Тебе спасибо.
 

Бегичев.

 
Прям под вельботом раскололась глыба.
 

Колчак.

 
Подумать страшно. Если бы вельбот
Перевернулся и ушёл под лёд…
 

Бегичев.

 
Пришлось бы всем нам долго замерзать.
И души свои тихо отпевать.
 

Колчак.

 
По-прежнему к Бенетте гонит льдину.
Подтащим-ка вельбот на середину.
 

Бегичев.

 
Пред тем как снова лечь в палатку спать,
Вельбот к руке хочу я привязать.
 

Колчак.

 
Надёжней так, конечно же. Пора
Нам отдохнуть. Есть время до утра.
 

Наступило утро.

Бегичев.

 
Похоже, мы стоим. Там сквозь туман
То ли земля, то ль зрения обман?
 

Колчак.

 
Мне тоже что-то чудится в тумане.
Не остров ли Бенетта перед нами?
 

Бегичев.

 
Ура! Конечно, остров. Вижу скалы.
 

Колчак.

 
Ты, боцман, набираешь себе баллы.
Давай-ка, мы меж льдин проход найдём
И к острову на веслах подойдём.
 

Найдя среди скал узкое побережье, они высадились и пошли вглубь острова.

Бегичев.

 
Смотрите-ка, вот горка из камней.
Медвежья шкура спрятана под ней.
 

Колчак.

 
О главном говорит находка эта —
Барон дошёл до острова Бенетта.
Идём вперёд. Плевать нам на усталость.
Нам Толля разыскать теперь осталось.
 

Остаток дня не увенчался успехом. На следующий день они продолжают поиск.

Бегичев.

 
Смотри, Колчак. Нам снова повезло.
Опять гора камней, а в ней весло.
Ещё бутылка есть среди камней.
 

Колчак.

 
Давай же, открывай её скорей.
Записка. И план острова на ней.
Вот хижина его. Идём быстрей.
Спрямим-ка путь, давай пройдём по бухте.
 

Бегичев.

 
Опасно, лейтенант! Не дай Бог, ухнем.
Под летним солнцем, думаю так я,
Меж льдами может ждать нас полынья.
 

Колчак.

 
Согласен. Я, давай, пойду вперёд
И буду проверять в дороге лёд.
 

Они почти прошли бухту, как Колчак неожиданно рухнул в полынью и ушёл под воду с головой. Бегичев вытаскивает его с большим трудом.

Бегичев.

 
Ты весь промок. Давай, назад пойдём.
 

Колчак.

 
Тогда сегодня цель мы не найдём.
 

Бегичев.

 
Ну, разведем костёр на берегу.
 

Колчак.

 
Пошли вперед. Согреюсь на бегу.
 

Они идут согласно схеме и, наконец, видят хижину. Она сложена из камней и накрыта медвежьими шкурами. Стали разгребать снег внутри хижины.

Колчак (перечисляет находки).

 
С камнями ящик. Образцы породы.
Суровой дикой северной природы.
Вещей своих оставил здесь немного,
Которые нужны были в дороге.
Ну, наконец. Как ждал я, вот оно.
Такое долгожданное письмо.
 

Бегичев.

 
Читай, скорее, где же сам барон?
Что написал в письме заветном он?
 

Колчак (читает бегло молча, потом в задумчивости произносит).

 
У Толля здесь закончились продукты.
Решенье принял он – из этой бухты
Пойти к Новосибирским островам.
Склад продовольствия у нас оставлен там.
 

Бегичев.

 
Поступок тот понять я не могу.
Тюлени загорают на снегу.
Добыть их можно хоть на целый год.
Зачем пошёл в обратный он поход?
 

Колчак (продолжает рассуждать вслух).

 
В обратный путь ушёл он в ноябре.
Сегодня у нас август на дворе.
 

Бегичев.

 
В скитаниях уж скоро будет год.
 

Колчак.

 
Идём назад! Скорее! На вельбот.
Его уже, быть может, не вернуть,
Но мы должны за ним пройти тот путь.
А коль Судьба барону улыбнётся,
Он, может, нам навстречу попадётся.
Расследование Кабакова.
Оставив остров морю и ветрам,
Вельбот поплыл обратно к островам.
Куда ушёл барон дорогой смерти.
И не могу представить я, поверьте,
Что может человека вдохновить
Так жить, чтоб самому себя казнить?
В неведомый круиз идти по свету
И знать – вернуться шансов почти нету.
Здесь ум – не главный! Главная – душа…
Она ведёт их – трудности круша.
Бессилен разум, если ты рождён
Решить загадку вечности времён.
Ум никогда не сможет объяснить,
Как может он с безумным сердцем жить?
Он мучается, с телом умирает,
Но душу никогда не побеждает.
Она всегда таких людей ведёт.
Бросает их в безумия полёт
Через ворота смерти в те места,
Где ждёт их сокровенная мечта.
Поэтому Колчак, ушёл в свой путь.
Вновь может разум сердце упрекнуть
В бессмысленности действий – жизнь не вечна.
И можно по-другому жить – беспечно,
Имея в жизни то, что уже есть.
Не запятнать при этом свою честь
И сделать в жизни много добрых дел.
Не мучаясь, построить свой удел.
Рукоплескать героям, тем немногим,
Кого спасли в боях со смертью боги.
А перед теми, кто ушёл до срока,
Снять шапку – соболезнуя их року.
Хоть в жизни всё подвластно небесам,
Но каждый выбирает путь свой сам.
И если ты душою молодой,
До старости останешься такой.
И лейтенант, по имени Колчак,
Ещё в зачатьи разуму был враг.
Не смог Совет учёный убедить
Его за Толлем в Арктику не плыть.
Ума ему быть может не хватало?
Нет! Сердце его в трудный путь позвало.
Представить себе только – сорок дней
В плену штормов, метелей и морей,
Где неизвестность – хуже чем беда.
Но есть надежда – верная звезда
Вела отважных через льды и холод.
Плевать на риск, когда душою молод.
Вперёд на вёслах между льдами плыли.
По льдам совсем без сил вельбот тащили.
Ползли вперёд! Неважно, день или ночь.
Там где-то Толль! Ему надо помочь.
Их накрывали волны и туманы,
Свирепым ветром выли ураганы,
Их не могло ничто остановить —
В беде там друг, который должен жить!
Ну, а могло случиться ведь такое,
Что в том пути погибли бы герои,
А Толль остался жив. – Зачем тогда, —
Спросил бы ум, – Колчак пошёл туда?!
Ответит сердце после тяжких дум:
– Ты это не поймёшь – ведь ты же ум.
Душа, хлебнув отважного дурмана,
Их сорок дней топила в океане.
Ум предлагал ей к смыслу обратиться —
Не плыть в огонь судьбы, а возвратиться.
…Окончен путь. И все стоят уныло.
Великий подвиг сердце совершило.
 

Картина восьмая

Колчак.

 
К заветной цели Толль не смог добраться.
Он не был здесь. Снимаем шапки, братцы.
Он нас простит. Ведь мы его искали.
В морских пучинах сами погибали.
Да и сейчас пошли бы, коли знать,
Где тело командора нам искать…
Расследование Кабакова.
Закончив изнурительный поход,
Колчак узнал трагический исход —
Барон де Толль – бесстрашный командор,
Погиб во льдах в плену морей и гор.
Где же судьба его похоронила?
Бог только знает, где его могила.
Смахнув слезу, он понял – надо жить.
И продолжать Отечеству служить.
Два месяца к Якутску пробивался.
Метели, холод – жуткий путь достался.
С Полярною звездой, без капли в рот,
Он встретил девятьсот четвёртый год.
В Якутске он узнал такую весть —
Японцы в Порт-Артур хотят залезть.
Идет война – сам адмирал Макаров
Спасает флот от вражеских ударов.
На фронт! Туда, где Родина в огне!
Я должен быть в бою! На корабле!
Но был приказ Учёного Совета —
Отчет представить! Директива эта
Решенья не могла остановить.
Туда! В огонь! Отечеству служить!
Из Петербурга телеграфный стук.
Добро из Академии наук.
На лошадях в Иркутск спешит Колчак.
Ведь без него не будет сломлен враг.
Россия! Доля горькая твоя
Была трудней, когда б не сыновья,
Которым – лучше в битвах умереть,
Чем на твои страдания смотреть!
Не мыслить без тебя им жизнь свою.
Их счастье – сложить голову в бою…
 

Картина девятая

Софья читает письмо Колчаку.

Софья.

 
Мой дорогой! Пишу я Вам письмо.
Не знаю, будет Вами прочтено?
Вы далеко. В который раз опять
Мне письма Ваши хочется читать.
И я не перестану восхищаться,
Бесстрашной Вашей жизнью любоваться.
Я так хочу, чтоб мы не расставались.
Но Вы с такой судьбою мне достались —
С любовью к морю, войнам, кораблю…
И я только такого Вас люблю.
И ничего поделать не могу.
Так редко вижу Вас на берегу.
Да! Нет дороже Вам – мундира чести.
Я знаю, нам не быть всё время вместе.
Мне в жизни с Вами чаще быть одной.
Вы заняты наукою, войной.
Всё это понимает мудрый ум,
Но сердце не приемлет его дум.
Кто любит разумом, тому любовь лишь снится.
Душа и сердце в теле – как в темнице.
И ум не понимает их вопрос —
Ему смешно смотреть на море слёз.
Мой дорогой! Я сердцем Вас люблю.
И об одном Всевышнего молю,
Чтоб в бешеном аду земных дорог,
Он сохранить Вас очень долго смог.
И помогал обратно возвращаться.
Со мной в те дни короткие встречаться.
Те встречи моё сердце согревают…
Где Вы сейчас? Я так переживаю.
Мой образок при Вас. Я точно знаю —
Он сохранит Вас, что бы ни случилось.
Поможет в трудный час Вам Божья милость.
Быть может, Вы сейчас в плену пурги?
Она порой страшнее, чем враги.
Несут, быть может, вдаль Вас паруса?
Уперлись в горизонт Ваши глаза.
А, может, льды сдавили судно Ваше?
О, Господи! Что думаю? Так страшно.
Не думать! Все плохие мысли – прочь.
Всё хорошо! Уже пришла к Вам ночь.
И там в мороз, при звёздах и луне,
Вы думаете нежно обо мне.
От этой мысли сердцу сразу легче.
Благодарю судьбу за нашу встречу.
Я поняла, что я умею ждать
И в этом ожидании – страдать.
Терзают мысли сердце, но я верю,
Что всё равно открою скоро двери.
И будет обжигающая встреча.
Ваш голос буду слышать я весь вечер.
А после – вновь разлука. Всё, как прежде.
Оставите мне веру и надежду.
И снова ветер странствий унесёт
Вас в дальний изнурительный полёт.
Вам от судьбы такой не отказаться.
Вы рождены на свет, чтобы скитаться.
Рисуя себе трудности картины.
Есть в жизни настоящие мужчины!
Вы в их строю! И Вам признаюсь я —
С такой судьбою Вы – судьба моя.
Софья достаёт из стола письмо Колчака.
Какое счастье – прочитать письмо.
Ведь с края света мне пришло оно
От человека, сердцу дорогого.
Люблю его! Не надо мне другого!
Софья разворачивает письмо, читает вслух.
«Вы дороги мне просто бесконечно.
Была короткой в день разлуки встреча.
Я вижу пред собой Ваши глаза.
Они – души печальная слеза.
Два месяца прошло, а как вчера
Держал я Вашу руку до утра.
И здесь, один, бессонными ночами
Я думаю о Вас! Лишь только с Вами
Я представляю дальше жизнь свою —
На корабле, в науке иль в бою.
Без Вас мне в этой жизни счастья нет.
Вы! Только Вы звезды счастливой свет.
Вы – крик мечты моей! Вы – божество.
И нет на свете больше никого,
Кому сказать слова я эти мог.
Вы – жизнь моя! И я – у Ваших ног.
От сердца посылаю Вам слова —
Вы больше для меня, чем… жизнь сама.»
 

В это время входит отец Колчака.

Отец.

 
Ну что, София, есть от Саши вести?
Что пишет? Скоро будете ли вместе?
 

Софья.

 
Давно уж писем нет. Почти что год.
Надеюсь я, что скоро весть придёт.
Я письма его старые читаю
И встретиться скорее с ним мечтаю.
 

Отец.

 
Безумное замыслил сын мой дело.
Ну, коль решил – душа не очерствела.
Колчаковской отвагой я горжусь.
Побольше бы таких имела Русь.
Не думай ты, что сыном я хвалюсь,
С тобою я душой своей делюсь.
 

Софья.

 
Я так совсем не думаю. Ведь он
Не для хвальбы в такую жизнь влюблён.
Он – продолженье Ваше. Вы ведь тоже
Всю жизнь в борьбе, а не на спальном ложе.
Ведь он за Толлем мог бы не идти.
Все знают – шансов нет его спасти.
 

Отец.

 
Да, если рассуждать умом, то так.
Все говорят – безумец иль чудак.
Но есть другое. Не у всех – но есть —
Веленье сердца! Офицера честь!
Коль есть надежда – хоть один процент,
Не думают о риске в тот момент.
Спасти другого, кто попал в беду.
 

Софья.

 
Бесстрашный! Лучше слова не найду.
После доклада мне он говорил,
Как весь Совет учёный убедил.
Его отговорить ведь все пытались.
С решением его не соглашались.
 

Отец.

 
Да, помню я. Тогда все против были.
Но всё ж я горд, что парня не сломили.
Хотя боялся очень за него.
Единственного сына своего.
На шлюпке через льды – дорога смерти.
Так думал я тогда. Вы мне поверьте.
Но он уже закончил свой поход
Сейчас в Якутске и приказа ждёт.
 

Софья.

 
Что ж Вы молчали?! Значит, он живой
И скоро будет путь держать домой?
 

Отец.

 
Прости меня ты, Софьюшка, прости.
Да, скоро точно будет он в пути.
Но только, как сказать бы поточнее…
 

Отец остановил речь, замялся.

Софья.

 
Что только? Говорите же скорее.
 

Отец.

 
Не суждено попасть ему домой.
Он просится на крейсер боевой.
Сейчас идёт с японцами война.
И защищает Порт-Артур страна.
 

Софья.

 
Всё ясно мне. Но я безумно рада,
Что вышел он из северного ада.
Как он мне мил. Его это натура —
Он бы с ума сошёл без Порт-Артура.
 

Отец.

 
Да! Узнаю я в нём судьбу свою.
То на ученьях в море, то в бою.
Не знаю, сколько мне на свете жить.
Хочу в поход я сына проводить.
В Иркутск поеду. Он туда прибудет.
 

Софья.

 
А можно ли поехать с Вами будет?
 

Отец.

 
Конечно, если хочешь повидаться.
 

Софья.

 
Коль он захочет, там и обвенчаться.
 

Отец.

 
Вы удивительная девушка, София.
Ради любви – страдания такие.
Ты ждать умеешь, верность сохраняя
И в вечном ожидании – страдая.
 

Софья.

 
Любовь, она от сердца – всем известно.
Приказывать ему нам – бесполезно.
 

Отец.

 
Прочтём молитву мы сегодня Богу,
Чтобы облегчил нам он путь-дорогу.
 

Уходит.

Картина десятая

Март 1904 г. В Градо-Иркутской Михайло-Архангельской церкви венчаются Александр Колчак и Софья Омирова.

Священник берёт кольца со святого престола.

Священник.

Обручается раб Божий Александр рабе Божией Софии во имя Отца и Сына, и Святого Духа…

Обручается раба Божия София рабу Божьему Александру во имя Отца и Сына, и Святого Духа…

Картина одиннадцатая

В штабе Российского флота в Порт-Артуре – командующий флотом вице-адмирал Макаров С.О. Входит Колчак, представляется.

Колчак.

 
Здравия желаю, Ваше Высокоблагородие.
Желаю быть полезным для народа я.
Прибыл из Якутска получить назначение.
На миноносец для боевого крещения.
Боцман Бегичев прибыл со мной.
Желаем быть в команде одной.
 

Макаров (улыбается, подходит к Колчаку, обнимает его).

 
Ишь, крещения ему не хватает.
Да весь флот про тебя уже знает.
Полезен он хочет быть, для народа.
А две экспедиции за четыре года?
Там – каждый день – боевое крещение.
Выжить во льдах – не просто везение.
Бесстрашие, мужество и отвага.
 

Колчак.

 
Хочу бить врагов Российского флага!
 

Макаров (снова улыбается).

 
Лихой, как мальчишка. Не так уж и молод.
Познал ад Севера – голод и холод.
Присядь-ка. Давай мне из первых уст
Поведай про Толля великую грусть.
 

Колчак.

 
Барон до Беннетты в тот год добрался.
На острове в хижине обосновался.
Записку оставил. Я ужаснулся.
Назад за продуктами он вернулся.
Я в путь обратный за ним пошёл.
…До склада с продуктами Толль не дошёл.
В ледовом плену встретил смерть свою.
Колчак крестится.
 

Макаров (тоже крестится).

 
А это страшней, чем погибнуть в бою.
 

Колчак.

 
Не должен он был в тот поход идти.
 

Макаров.

 
А ты?
 

Колчак.

 
Я ведь шёл, чтоб его спасти.
 

Макаров.

 
Да, все понимали – напрасное дело.
Тебя отпустили – найти его тело.
Не знаю, как смог ты Совет убедить
На шлюпке просторы морей бороздить.
Когда в тот безумный поход ты пустился,
Я мысленно с жизнью твоею простился.
 

Колчак.

 
Три года мы с Толлем в ледовом плену
Вели с безысходностью вместе войну.
За эти три года не раз, Вы поверьте,
Мы были на грани арктической смерти.
Он был мне так дорог. Я просто не мог.
За ним не пойти в ад ледовых дорог.
 

Макаров.

 
Ты прав. Толль не должен был спорить с судьбой.
Вернуться ему надо было с тобой.
Решение Толля – души его крик —
Он цели заветной своей не достиг!
Я знаю, в мученьях он сильно страдал,
Что цель не достиг – пораженьем считал.
 

Колчак.

 
Дошли б мы до цели, но мощные льды.
Не дали идти.
 

Макаров.

 
На всё воля судьбы.
Но твой командир, лейтенант, он из тех,
Кто жизнь отдаёт, чтоб достичь своих вех.
Сгорают в огне, замерзают в пути.
Коль сердце стучит – продолжают идти.
Пока не увидит мечту свою взор —
Вперёд! А назад возвращенье – позор.
На людях таких вся Россия стоит.
Пока они есть, враг нас не победит.
 

Адмирал вздыхает, молчит немного.

Макаров.

 
Уж больно ты выглядишь плохо, Колчак.
Ценю твой порыв я, но сделаем так.
Пусть боцман твой на миноносец идёт.
Тебя пятитрубный «Аскольд» – крейсер ждёт.
 

Колчак.

 
Позвольте мне с боцманом вместе.
 

Макаров.

 
Сынок,
В себя хоть приди, ты же валишься с ног.
Успеешь ещё совершить подвиг свой.
 

Адмирал слегка посуровел.

 
Долой возраженья! Не спорить со мной!
 

Расследование Кабакова.

 
Как удивительны порой бывают люди.
Макаров-адмирал в лихие будни
Через огонь и дым морских тревог
Увидеть человека в людях мог.
Не думал, не гадал Колчак в тот вечер —
Тогда была последняя их встреча.
Нашел Макаров смерть в морской пучине:
Он подорвался на японской мине.
И офицеры флота в его честь
Сердцами дали клятву себе – месть
И времени прошло совсем немного
Колчак взорвал японский «Такасого»
Потом, как будто напророчил кто-то,
В морских сраженьях поражение флота.
В то время, когда гибли корабли,
Японцы шли на Порт-Артур с земли.
И моряки уходят с кораблей
Стоять в боях за пядь земли своей.
Они сражались насмерть, до конца.
И гибли от смертельного свинца.
Ни жизни и ни крови не жалея,
Из гор Скалистых била батарея…
…Россия проиграла ту войну
Ранение, контузия… В плену
Судьбу свою продолжил наш герой.
Враг награждает милостью – домой
Все офицеры отправляться могут.
С позором в сердце дали им дорогу.
Акт милосердия? Стратегии просчёт!!!
Коль воин жив, он снова в бой пойдёт.
Зерно, когда живое, прорастёт.
И даст потом прекрасные плоды —
На благо своей Родины – труды.
И офицеры в будущих боях
Достойно защитят Российский стяг.
Но это всё потом. А в это время
Досталось всем живым позора бремя.
Как будто бы они виновны были,
Что в той войне японцы победили.
Сражались так, что жизней не жалели.
Не виноваты в том, что уцелели.
Что мёртвым сном погибших не уснули.
Что мимо них в других летели пули.
…Мы проиграли в той войне сражение.
Но главный дух любого поражения
Он – в душах и сердцах. В самом себе.
В покорности нагрянувшей судьбе.
Терзаться можно до изнеможения,
Но сильный духом горечь поражения
В энергию борьбы перевернёт.
И новый путь борьбы с нуля начнёт.
 
 
Хвала умам. Они смогли понять,
Что мощь России надо укреплять.
Колчак успешно мог уйти в науку.
Он вечную создал бы сердцу муку.
Душа кричала – новая война
Стране в начале века суждена.
И он, забыв научные дела
Ушёл туда, куда душа звала.
Энергия борьбы не угасает.
Реальными делами расцветает.
Опередив решения времён,
Морской Генштаб в России учреждён.
Япония, Европа в дикой страсти
Россию разорвать хотят на части.
Между собою недра поделить
И без России в мире этом жить.
Германия рвалась к захвату мира,
Чтоб вся земля была – её квартира.
Огнем войны Европа полыхала.
И было немцам в мире места мало.
А Штаты, что Америкою звались,
Против России больше всех старались.
Японским самураям помогают,
Финансами Японию снабжают.
История нам скажет, почему
Тогда мы проиграли ту войну.
В начале века больше всех зерна
Давала миру русская страна.
И нефти для снабжения планеты
Мы добывали больше всех на свете.
России мощь все крепнуть продолжала.
Непобедимой стать могла Держава.
Кружок антироссийского альянса
Хотел не упустить своего шанса.
Россия стала строить корабли,
Чтоб защитить простор своей Земли.
На юге предстояло ещё дело,
Чтоб стали русскими Босфор и Дарданелы.
Оставив кабинетную работу,
Колчак ушёл в передовую флота.
На Балтику. И там, на корабле,
Хотел полезным быть родной земле.
Весть принесли в Россию времена
Короткую и страшную – война.
 

Картина двенадцатая

Крейсер «Россия» идёт ставить мины, на фарватере близ порта Киль. Колчак прилёг отдохнуть. Его будит командир крейсера.

Командир.

 
Господин капитан. Прошу прощения.
Адмирал флота принял решение.
Чтобы с немцами не встречаться,
Мы получили приказ возвращаться.
 

Колчак.

 
Какие немцы! Ну что за вздор?
 

Командир.

 
Радисты слышат их разговор.
 

Колчак.

 
Наденьте наушники. Время не теряйте.
И немецкий язык изучайте.
 

Командир.

 
Я доложил приказ адмирала —
Шансов пройти незамеченным мало.
 

Колчак.

 
Вы представляете? С полпути
Мины родные назад привезти?!
Мы не можем врага огорчить.
Он не сможет нам это простить.
 

Командир.

 
Я Вас понимаю. Но есть приказ.
 

Колчак.

 
Я снимаю ответственности с Вас.
Телеграфируйте, да поскорей —
Господин адмирал, мы у цели своей.
С минами обратно вернуться не можем.
С нами благословление Божье.
Гибель в бою – за победу цена,
Которую всем назначает война.
И если погибнуть нам здесь придётся
Не один их корабль на минах взорвётся
Разрешенья идти вперёд вопрошаю.
 

Командир (Уходит, через время возвращается).

 
Получен из штаба ответ – разрешаю.
 

Песнь Моряков…

 
Море…
Ты веришь лишь сильным.
Ты ценишь отважных.
Кто с мужеством сердца
Идёт по волнам…
Закатом красивым
Встречаешь бесстрашных
И в даль провожаешь
Навстречу ветрам…
 
 
Море…
Ты вечно мечтаешь
О ветре могучем.
И валом девятым
Крушишь корабли.
А после страдаешь
В пучине дремучей.
О жизнях, распятых
Вдали от Земли…
 
 
Море…
Ты кровью заката
И криками чаек —
В сердцах покорённых
Тобой моряков.
Надёжно и свято
Хранишь свою тайну
О всех, погребённых
На дне, без крестов…
 
 
Море…
Ты сердце навеки
Моё покорило.
И счастье, и горе
Зовёшь ты судьбой.
Ты стало для многих
Сырою могилой.
А я, всё же, море…
Поспорю с тобой…
 

Картина тринадцатая

Колчак на четырёх миноносцах с почти с двумястами мин идёт в глубокий тыл немцев, к Данцигу. Ночь. Его прикрывает бригада крейсеров контр-адмирала Бехирева. На море шторм. Флагманский крейсер наскакивает на подводные камни и получает пробоины. На «Пограничник» поступает радиограмма.

Командир (обращаясь к Колчаку).

 
Господин капитан первого ранга,
Только что получена радиограмма.
Флагманский крейсер на камни наскочил.
В днище пробоину получил.
Приказано всем возвращаться обратно.
 

Колчак.

 
Решение Бехирева мне понятно.
Но я не могу себе представить,
Чтоб немцев без наших подарков оставить.
 

Командир.

 
Опасно! Ведь Данциг – глубокий тыл.
 

Колчак.

 
Спасибо, напомнил. А я-то забыл.
 

Командир.

 
Идти без прикрытия – это не мудро.
 

Колчак.

 
Пока будем думать, наступит утро.
Не думает враг, что в прогулку такую,
Мы выйдем в погоду почти штормовую.
Удачу мы выпустим сами из рук.
Риск на войне бывает и друг.
В голову немцам не может прийти,
Что с минами в Данциг мы можем пройти.
Не ждут они вовсе такого подарка.
 

Командир.

 
Коль мины расставим, то им будет жарко.
Практически будет весь путь перекрыт.
 

Колчак.

 
Просить Адмирала. Он нам разрешит.
 

Колчак радиографирует адмиралу Эссену о намерении выполнить операцию без прикрытия. Адмирал разрешает. На минах, выставленных Колчаком в ту штормовую ночь, подрываются четыре вражеских крейсера, восемь миноносцев и одиннадцать транспортных судов.