Kitabı oku: «Новая эра», sayfa 7

–Стойте!– послышался крик Алекса.– Все назад!

Триединцы, наседавшие на кучку храбрецов, отпрянули назад. Перед стоявшими спина к спине армейцам появился сам Седой. Он был без шлема, держал его в руках, голова была перевязана зелёным льняным платком, не дававшим поту залить глаза.

–Эй, Красноголовый!– Алекс одел простой шлем прямо на платок.– Ты хотел выпустить мне кишки? Давай, попробуй!

Из небольшой группы армейцев вышел весь залитый, похоже, чужой кровью, Красноголовый. В руках у него был великолепный, качественный меч, щита у него не было.

–И я это сделаю, щенок!– прорычал бывший князь Баганки и бросился, размахивая мечом, прямо на Алекса.

Седой, вооружённый топором и тоже без щита, легко уходил от всё менее резких выпадов и взмахов, не нанося пока ответных ударов. Стоявшие вокруг воины, и триединцы, и армейцы, криками подбадривали бойцов, давали советы, шум стоял неимоверный. На стороне Алекса была ловкость, Красноголовый обладал мощным, сокрушительным ударом. В какой-то момент Красноголовому удалось достать мечом Седого, удар пришёлся в плечо, но наплечник воеводы триединцев выдержал удар, хотя и порядочно прогнулся и появилась сквозная трещина. Было видно, что Красноголовый уже устал, движения его стали более медленными, он задыхался, что было неудивительно, ему уже было далеко за сорок. И вот когда князь Баганки, похоже, совсем обессилел, с трудом удерживая в руках меч, тогда Седой перешёл в атаку. Кружа вокруг своего противника, он наносил быстрые и неожиданные удары, на некоторые Красноголовый даже не успевал реагировать. Он пропустил удары в грудь, в плечо, в бок, но пока его доспехи выдерживали эти удары. Князь пытался оборонятся и даже переходить в атаку, вяло махая мечом, но уставал всё больше и больше, дыхание со свистом выходило из его лёгких, а в глазах его появилась тоска и безнадёжность. Собрав все последние силы он, размахивая мечом, бросился на Алекса, пытаясь достать своего противника ударом-неберучкой, колющим в шею, чуть сверху, но тот легко ушёл в сторону и нанёс мощный удар Красноголовому прямо по голове, так что с него слетел шлем, украшенный экзотическими перьями. Удар ошеломил Красноголового, приведя его в состояние нокдауна и потеряв ориентацию он с трудом стоял на ногах, сильно покачиваясь.

–Добивай его, Седой!– кричали воины Триединки.– По башке ему! Выбей из него мозги!

Алекс засунул свой топор в чехол за спиной, подошёл к Красноголовому и ударом ноги выбил из его рук меч. Затем без размаха, коротким мощным ударом кулака в подбородок, отправил своего противника в глубокий нокаут.

–Предлагаю вам сдаться,– повернулся он к кучке подавленно молчавших армейцев и те, после недолгого колебания, побросали на землю своё оружие.

Бой был закончен, но около пятидесяти армейцев укрылись в замке и их надо было как-то оттуда выкурить. В плен попало тоже около пятидесяти армейцев, половина из них была ранена и им была оказана медицинская помощь. Восемь армейцев было убито. У триединцев погибших не было, но было полтора десятка раненых, один из которых, воин из сотни Мясоруба, через несколько часов скончался от полученных ран.

Мясоруб и Шип предлагали Алексу начать штурм замка, но Седой понимал, что это может привести к большим потерям в его войске.

–Подождём,– сказал он,– пусть дозреют, тогда сами сдадутся. Тем более они лишились своего князя.

Вечером того же дня к пленным зашёл воевода Триединки Алекс Седой. Он, как и предыдущим пленным, предложил на выбор либо работы на благо Триединки на семь лет, либо службу в армии Триединки, для этого необходимо было дать клятву на верность князю Стрижу. Дав на размышление два часа, Алекс ушёл и вернулся через оговоренный срок. На этот раз двадцать два человека согласились дать клятву верности Триединскому княжеству, это была почти половина из всех пленных. Остальные гордо отказались и согласились на семилетние работы. Бывший князь Баганки Красноголовый был помещён отдельно, к нему Седой тоже заходил, но пленный отказался с ним разговаривать, как отказался и от принесённой ему еды.

На следующий день, девятого июля, ближе к полудню, Седой проводил совет со своими командирами. Кроме сотников Мясоруба и Шипа здесь были и полусотники: Гладкий и Псих- полусотники тяжёлой пехоты и Зоркий с Кудряшом- полусотники лёгкой пехоты. Предлагались различные планы взятия крепости, Псих, например, предлагал попросту поджечь замок со всех сторон, но Алекс категорически отверг это предложение, ведь внутри было немало женщин и детей. В самый разгар спора в помещение, где шёл совет, вдруг, без стука, ворвался воин-десятник, стоявший в карауле у входа в штаб.

–Там,– воин заикался от волнения,– там прибыл князь Новочена! Со свитой! Он… Он хочет говорить тобой, Седой!

Алекс взволновано встал со стула. К нему пожаловал сам князь Новочена Дэн Мирный!

–Так, ребята,– сказал возбуждённо воевода,-совет переносится, всем выйти. Далеко не заходите, совет будет продолжен, но позже.

Он повернулся к вошедшему воину:

– Пусть заходит, я его жду!

Все вышли, а Седой в смятении заходил по комнате. Почему сам князь Новочена явился к нему, а не к князю Триединки Стрижу? О чём хочет говорить? Уж не объявит ли он Триединке войну? Как ни крути, а Новоченом владеют те же армейцы, коллеги которых владели Баганкой всего лишь несколько часов назад.

Дэн вполне оправдывал своё прозвище- Мирный. Ему удалось договорится о мире и сотрудничестве со своим северным соседом, княжеством Шахтарка, где тоже у власти были армейцы и с которым у Новочена была давняя вражда из-за спорных территорий. Эта вражда время от времени переходила в вооружённое противостояние, в кровопролитные стычки.

Кроме этого, он смог договориться о мире и с независимыми полудикими племенами людей на западе и на северо-востоке. Так же он установил дружеские отношения с Триединкой, с его приходом резко вырос товарооборот между княжествами. Но что же ему нужно здесь, в захваченной только что Баганке?

Дверь распахнулась и в комнату вошёл ярко одетый, невысокий, полноватый человек лет пятидесяти с круглым добродушным лицом, смеющимися маленькими глазками и широким ртом со слегка поднятыми вверх уголками, создающими впечатление вечной ухмылки.

–Приветствую тебя, Седой,– сказал он крепко пожимая руку Алекса,– Я Мирный, прибыл к вам из Новочена.

Поздоровавшись, Алекс пригласил гостя сесть и предложил чаю от чего гость отказался

–Я предпочитаю что-нибудь покрепче,– заявил он лукаво улыбаясь,– у вас ведь прекрасные виноградники, чудом уцелевшие после Великой зимы!

–Вина? Или чего ещё покрепче?– Седой уже несколько успокоился.

–Вина, если можно. Чачу не пью,– князь Новочена вёл себя раскованно, словно дома.

Седой открыл дверь и отдал приказ караульному. Не успел он подойти к столу, как в дверь постучали и караульный внес большой серебряный кувшин ещё прошлой эры, найденный в одном из богатых домов местных аристократов. Караульный поставил на стол кувшин и два стеклянных стакана, тоже оставшихся ещё от прошлой цивилизации и сразу же вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Дэн непринуждённо разлил в стаканы вино и жестом указал Алексу на стул напротив себя. Седой сел и вопросительно уставился на Мирного. Князь поднял свой стакан, они чокнулись стаканами и выпили.

–Седой,– начал Дэн,– я слышал ты тут загнал людей в замок и осадил его.

Князь снова наполнил стаканы и подняв свой, вопросительно посмотрел на воеводу. Седой взял свой стакан.

–Армейцы уничтожили наш корабль и убили почти всех людей которые были на нём.– Алекс нахмурился.– Мы пришли, чтобы отомстить за своих погибших товарищей и восстановить справедливость. Теперь Баганское княжество принадлежит Триединке.

–Это, конечно, ваши разборки,– кивнул Мирный,– но в замке много женщин и детей! Они-то тут ни в чём не виновны.

–Мы предлагали осаждённым отпустить женщин и детей, обещали заселить их в дома и обеспечить всем необходимым. Они отказались.

–Я могу забрать всех, кто в замке в своё княжество?

–Забирай,– согласился Седой,– вот только воины останутся здесь.

–Что ты намерен с ними сделать?

–Те, кто согласится- вступят в мою армию, остальные должны будут отработать у меня семь лет. Если будут вести себя хорошо, я их отпущу на все четыре стороны.

–Это, конечно, дело твоё. Они всё ещё в замке?

–Да,– коротко ответил Седой.

–Выходить не хотят?– спросил Мирный и получив отрицательный ответ, продолжил,– Пойдём поговорим с ними, я хочу забрать хотя бы женщин и детей. Но для начала опустошим свои стаканы,– Мирный слегка улыбнулся и в его лукавых глахаз загорелся огонёк,– уж больно вкусное вино!

Осушив стаканы, собеседники встали, но Мирный схватил со стола кувшин и с вопросом:"Я возьму с собой?", направился к выходу.

Вдвоём они подошли к стенам дворца и стали у его стен.

–Эй,– крикнул Дэн Мирный,– я князь Новочена! Многие из вас должны меня знать, я неоднократно бывал здесь. Я пришёл, чтобы забрать женщин и детей к себе в Новочен. Обещаю обеспечить всем необходимым.

–Ты бы лучше явился сюда с войском, чтобы разогнать этих крысоедов!– крикнул кто-то из окна.

–Я привык решать дела миром, о чём говорит даже моё имя!– парировал Дэн.

–А что будет с мужчинами?– последовал вопрос из окон замка.

–Эти вопросы будет решать Седой! Я здесь, чтобы спасти женщин и детей!

Прошло мину десять пока из окон не раздался чей-то голос:

–Эй, мы согласны отпустить женщин и детей. Мы полагаемся на твою честность и порядочность, Мирный!

–Вещи с собой не брать!– крикнул Седой.

Дэн с удивлением глянул на Седого:

–Это ещё почему?

–Всё, что находится в замке, теперь принадлежит нам.

–А личные вещи?

–Под видом личных вещей они могут вынести из замка что-нибудь ценное.

Из замка начали выходить женщины с детьми. У некоторых в руках были узелки, но через сто метров их останавливали триединцы, которые внимательно досматривали их вещи. Среди женщин была обнаружена младшая сестра Красноголового- Холодная. Несмотря на протесты Мирного она была задержана и уведена в одну из камер тюрьмы. В замке остались лишь мужчины, всего около пятидесяти человек, и Алекс был уверен, что скоро он их из крепости выкурит.

–Те, кто вступит в армию Триединки и принесёт клятву нашему князю, будет иметь возможность вернуться в свою семью. Обещаю дать этим семьям дом и участок земли!– крикнул Алекс скрывающимся за стенами армейцам.– А так же корову и живность поменьше!

С этими словами Седой жестом пригласил Мирного в дом, продолжать трапезу и разговор.

В тот же вечер оставшиеся армейцы вышли из замка и объявили, что готовы сдаться. Большая часть из них заявила о готовности служить новому князю. Замок со всеми его богатствами и огромной казной достался Триендинке. Над его мрачными стенами взвился флаг: бегущий жёлтый олень на синем полотнище.

часть вторая

Экспансия

XI

После посещения Седого Мирный отправился со своей свитой к князю Стрижу, где они говорили о спорных территориях. 10-го июля между Новоченом и Триединкой был подписан ряд договоров. Спорные Заречка и Первомайка переходила к Триединке, Заозёрка и Новощербачка оставалась у Новоченского княжества. Сбежавшие в Новочен всадники-армейцы выдаваться Мирным не будут, как и их лошади. Стриж же со своей стороны обязуется сбежавших не преследовать. Кроме всяческих двухсторонних торговых договоров, было ещё подписано соглашение о мире на один год, до 10-го июля 183-го года.

Триединка, захватив Баганку, в один момент стала мощнейшим княжеством, с которым вынуждены были считаться все близлежащие княжества. И ещё немаловажно то, что был открыт свободный доступ к морю, а это открывало огромные перспективы, особенно в торговле. В богатый торговый город Рог сразу же потянулись торговые суда как из Триединки, так и из других княжеств, имеющих выход на реку Тан. Следом за ними, с дружеским визитом, отправился и сам князь Триединки Стриж со своим верным товарищем Алексом Седым. Поплыли они на "Крушителе", самом большом корабле на всём Асморе. Князь Рога Мудрец очень приветливо встретил гостей, и они провели у него целых две недели. Вернувшись обратно, Стриж велел обучать ещё полсотни средних пехотинцев, чтобы довести полусотню Ухореза до сотни. Кроме этого, был дан приказ создавать и обучать новую лёгкую сотню, которая должна быть в так называемом "оперативном резерве". То есть, обучившись, эта лёгкая сотня продолжала заниматься своей работой на своих местах, но по поступлении приказа, должны были в течении трёх часов быть при оружии и с трёхдневным пайком в Пухляке, на военной базе. Таким образом у Стрижа появлялась огромная армия, в которую, кроме традиционной тяжёлой сотни, входила теперь и сотня средней пехоты и в две сотни лёгкой. И это, не считая наёмной сотни гребной пехоты и новоявленной кавалерии, которая могла выставить более полусотни всадников, в основном армейцев, принявших клятву верности Баганке. Конницу при желании можно было довести и до сотни, но пока не хватало опытных всадников.

У всех армейцев, принявших присягу, оставались семьи в Баганке, поэтому сомневаться в их верности не приходилось. С Мирным ушло очень мало женщин, подавляющее их количество осталось в Баганке, ближе к своим мужьям. Им было предоставлено жильё и предложена работа на выбор: доярками, ткачихами, полевыми работницами и т. д. Привыкшие к безделью жёны аристократов шли в основном в сферу обслуживания, либо преподавателями в школы.

Не принявших присягу армейцев отправили на работы по строительству различных объектов и дорог. Благодаря бурно развивавшейся торговле начал расти и строиться порт в Мелихонском заливе, началась очистка дна залива. Здесь очень пригодились рабочие руки, практически бесплатно предоставленные пленными армейцами. Раз в месяц им разрешалось посещать свои семьи, в остальное время они жили в охраняемых бараках. Сам Красноголовый был посажен под замок в тюрьму прямо напротив своей бывшей цитадели. В соседней камере сидела его соратница и, по совместительству, родная сестра- Холодная.

Аппетит, как известно, приходит во время еды. Взяв Баганку Стриж задумался о расширении своего княжества. Население его государства резко возросло, что давало ему возможность иметь армию намного большую чем сейчас. Мало того, в распоряжении Триединки оказалась вся конница армейцев, что давало огромное преимущество перед армиями других княжеств, которые конниц не имели. Что не мало важно, в несколько раз увеличился размер казны и многократно были увеличены доходы за счёт тех землевладений и ремесленных цехов, что были захвачены в Баганке и перешли во владение князя Триединки. Всё это давало возможность безболезненно для бюджета и вполне достойно содержать гораздо более крупную, чем имеющуюся на данный момент в наличии, армию. А ведь в далеко идущих планах Стрижа, вернее совместных планах Стрижа и Седого, первым же пунктом был вопрос об усилении армии. После триумфального взятия неприступной Баганки, весьма успешных схваток и сражений с, казалось бы, непобедимыми как конными, так и пешими армейцами, их амбиции весьма возросли. Теперь они вдвоём страстно мечтали освободить от армейцев и сам Новочен, город, по мифам и легендам, являющийся древней столицей народа казов. В их мечтах Новочен должен был снова стать центром, столицей возрождённой Великой империи казов. Причём простые, коренные жители Новоченского княжества просто мечтали избавиться от жёсткой, порой даже жестокой и несправедливой власти армейцев. Они с энтузиазмом поддержали бы Седого, начни он войну с Новоченом, вернее с армейцами, владеющими уже почти два века этой древней, мифической, и даже где-то мистической, столицей древнего народа.

Однако Новочен был слишком крепким орешком. Для его взятия понадобятся большие силы, тем более что среди самих армейцев Новочен являлся неофициальной столицей в политическом, торговом и военном тройственном союзе Новочена с княжеством Шахтарка и княжеством Новошахтарка. А эти два союзных княжества без сомнения вмешаются в войну, будь она начата. По аналитическим выводам Секретной службы Триединки, которая имела во всех близлежащих княжествах своих лазутчиков, союзники могут в короткий срок собрать до полутысячи профессиональных и подготовленных воинов. В добавок к этому войска Новочена получили неожиданный подарок в виде тридцати с небольшим всадников, вместе со своими конями бежавшие из захваченной триединцами Баганки. Для победы над тремя союзными княжествами надо было иметь хотя-бы не меньше той же полутысячи обученных бойцов! Где можно было взять людей? Увеличить, и существенно, своё население можно было, как ни цинично это звучит, и за счёт присоединения соседних княжеств, к примеру Семикарки. В последнее время отношения с князем Семикарки Хватким стали весьма напряжёнными. Транзитный налог, на проплывающие в богатую Косту и обратно торговые суда, вырос в разы, что затрудняло нормальную торговлю. Ко всему прочему, жители Семикарского княжества, в порыве отчаяния, ища последний шанс для восстановления справедливости, обращались к самому князю Триединки Стрижу, с просьбой поговорить с Хватким и как-то заставить его прекратить творить бесчинства. Люди Хваткого обложили непомерной данью мелких торговцев-казов и бессовестно обирали купцов, а сам он отличался чрезмерной жестокостью и несправедливостью. Непосредственно от его рук погибло уже несколько человек и несколько десятков было покалечено. Стриж действительно посылал Хваткому протесты, и не только на местных чиновников, беззастенчиво обирающих проплывающих мимо купцов, но и против чрезмерно жестокого и бесчеловечного обращения с местным населением. Ответом являлось полное молчание.

Семикарка как городок был крупнее Баганки, в нём было больше жителей, само Семикарское княжество делало упор в экономике большей частью на сельское хозяйство и животноводство, здесь имелись бескрайние просторы, в основном на юге княжества, со множеством богатых сёл. И почти всё население относилось к своему князю со страхом и ненавистью, поскольку Хваткий был известным любителем выпить, а затуманив свои мозги спиртным, был буйным, бросался на всех без разбору, калеча и даже убивая ни в чём не повинных граждан.

В Семикарское княжество входило четырнадцать населённых пунктов, не считая саму Семикарку. Все они находились, как и Семикарка, на левом берегу Тана. Выше по течению, в четырёх километрах от Семикарки, на правом берегу, находилось поселение Кочетка, которое принадлежало уже Устанскому княжеству. С этим княжеством, как и с Костанским княжеством, что в тридцати с лишним километрах вверх по течению, у Семикарки были вполне мирные отношения, лишь изредка прерываемые мелкими недоразумениями и стычками. Армия, по данным бывавших там триединских купцов, у Семикарки была вполне сильная. Почти полторы сотни тяжёлой пехоты, сотня лёгкой. И, кроме этого, около двух с половиной сотен дозорных, несущих службу на обширных просторах княжества. И это не считая ополчения, которое Хваткий мог собрать немалое количество.

В долгих разговорах и обсуждениях, в них, кроме Стрижа и Седого, нередко участвовали Мясоруб, Шип и Ухорез (они так же были фанатичными сторонниками идеи о Великой Империи казов), было принято решение попытаться расширить территорию Триединки за счёт Семикарки, дабы иметь, ко всему прочему, ещё и беспрепятственный, не облагаемый поборами проход вверх по Тану, до самой Косты. К тому же Триединка получала богатейшие, плодороднейшие земли, а значит с продуктами питания проблем не будет. Для начала Стриж решил поиграть в демократию и попытаться присоединить Семикарку мирным путём. Дело было почти безнадёжное, но князь Триединки втайне надеялся на дипломатический скандал, который "вынудит" Триединку приступить к военным действиям, которые будут оправданы ещё и тем, что само население Семикарского княжества умоляет спасти их от собственного князя, апеллируя к соседним княжествам. Для этого он послал одного из своих чиновников, небезызвестного "договорщика" Сеню Болтуна. Послал на "Крушителе", с полным экипажем в сто человек. Этим он думал произвести на Хваткого впечатление, и возможно даже принудить его к мирным переговорам. Что касается самого посланного парламентёра- Болтуна, то он вполне оправдывал своё прозвище, поскольку уболтать мог кого угодно.

Четырнадцатого сентября 182-го год, рано утром, "Крушитель" отплыл от причала в Мелихонском заливе и поплыл вверх по течению Тана к Семикарке. На борту, кроме Сени Болтуна и ста гребнных пехотинцев с их командиром Путником, были сам Алекс Седой и его лучшие друзья: Мясоруб и Шип. Корабль, благодаря слаженной работе гребцов, быстро нёсся по воде. От Мелихона до Семикарки по воде было примерно тридцать пять километров, но "Крушитель" прошёл это расстояние за каких-то три часа. На глазах у восторженных семикарцев очень, по тем меркам, большой корабль ловко пришвартовался к пристани Семикарки. На берег сошли Болтун, Седой, Мясоруб, Шип, Путник и с десяток хорошо вооружённых гребных пехотинцев. К ним подошёл начальник стражи порта.

–Нам нужен ваш князь, Хваткий-, обратился к нему Болтун,– как нам его увидеть?

Начальник стражи оглядел всех сошедших на берег.

–Ждите здесь. Я ему доложу,– с этими словами он быстро пошёл прочь и исчез за деревьями.

От пристани до центра города, где была резиденция Хваткого, было два с половиной километра, поэтому прибывшим послам пришлось ждать ушедшего главного стражника почти два часа. Вернулся начальник стражи с двумя представителями Хваткого, которые предложили прибывшим следовать за ними, потребовав при этом вернуть на корабль десять сопровождавших их гребцов, а также разоружиться. Пошли с этими двумя семикарцами лишь пять триединцев: Болтун, Седой, Мясоруб, Шип и Путник. Через полчаса они уже были у административного здания. Оно стояло на том же месте, где стояло и в прошлую эру, но, конечно, было уже капитально перестроено. Поднявшись на второй этаж по каменной лестнице, они подошли к массивным дверям, у которой стоял дюжий охранник. Внутрь он пропустил только двоих, Болтуна и Седого. Войдя внутрь они увидели сидящего за столом, заросшего неухоженной бородой и спутанными волосами, человека лет сорока с отёчным лицом крепко пьющего человека, перед которым стояла глиняная бутылка и кружка, а так же блюдо с румяно пожаренными рёбрышками, тазик с варёными раками и объёмная миска с салатом из огурцов, помидоров и крупно нарезанного лука.. Отдельно на столе, у солонки, лежали перья зелёного лука и головка чеснока. Человек за столом отпил из кружки, громко рыгнул, кинул в рот кусок мяса на рёбрышке и в комнате раздался громкий хруст, напоминавший треск ломаемой об колено палки, оставив пришедших в некотором недоумении, и с мыслью о том, что же это так жутко и громко треснуло- пережёвываемое рёбрышко или всё же зубы? Одет этот человек был весьма просто: кожаная безрукавка на светлой, но заляпанной чем-то на груди, льняной косоворотке, кожаные короткие штаны и сапоги из мягкой кожи. Это и был Хваткий, и был он под хорошей "мухой". Князь Семикарки встал из-за стола и подошёл к посетителям:

–Слушаю вас?– в бороде подошедшего запутались крошки хлеба и красные осколки рачьих панцирей, а изо рта ударил сбивающий с ног недельный перегар.– С чем пожаловали?

Болтун начал свою речь и говорил он, как и всегда, долго, но довольно нагло. Если вкратце, то он сказал, что Стриж хотел бы присоединить к своему княжеству ещё и Семикарское княжество, что отныне семикарский князь, принимая то или иное решение, должен будет получить одобрение из Триединки, что он должен будет поставлять людей в армию объединённого княжества, платить налоги в центр, а ещё было бы неплохо разрешить населению выбирать самим старост деревень и даже самого князя. Но зато казы будут сильны и едины. Хваткий внимательно слушал, кивая головой, потом подошёл к столу, налил себе в кружку, залпом выпил, поморщился, кинул в свою пасть кусок хлеба, вернулся к посетителям и вдруг нанес неожиданный и сильный удар Болтуну прямо в левую скулу. Болтун удержался на ногах, но тут же получил ещё один удар в нос с левой руки, от которого уже упал. В комнату ворвался стоящий у дверей телохранитель, который обхватил сзади рвущегося в бой Седого и выволок его из кабинета.

–Вон!– кричал Хваткий,– Вон, пока я вас не порвал на куски!

Из кабинета, пошатываясь, вывалился с окровавленным лицом Болтун.

– Спокойно, ребятки, спокойно,– заговорил телохранитель отпуская из своих железных объятий Седого,– князь пьян, а после самогона у него, бывает, сносит крышу. А вам бы надо поскорее отсюда убираться, а я его пока успокою и задержу. Вы уж его извините!– крикнул он вслед уходящим, дрожащим от негодования, посетителям.

Вернувшись на корабль, Болтун потребовал было у Путника поднимать воинов и вести на штурм их администрации, но тут из-за деревьев показались тяжеловооружённые воины-семикарцы, коих становилось всё больше и больше, и торопились они, без сомнений, к пристани. По-видимому, Хваткий всё же отправил погоню за посетителями. Путник поспешил отдать приказ отчаливать и корабль, отойдя от пристани, поплыл вниз по течению.

Корабль вернулся обратно в Мелихон уже к вечеру. К Стрижу Болтун явился с синяком под глазом и свёрнутым набок носом. Стриж был в ярости. Вызвав к себе Седого, он отдал воеводе приказ с завтрашнего же утра готовить людей к походу, а так-же начинать разрабатывать планы по захвату Семикарки.

Всё было готово за одну неделю. Войско под командованием Седого собралось в селе Каныга, в пяти километрах от Раздора. У Каныги протекала небольшая речка Сухой Танок, которая через три километра на юг впадала в Тан. Здесь был древний мост через Сухой Танок, который постоянно чинился и обновлялся купцами, которым этот мост был просто необходим. В войске Седого была тяжёлая сотня Мясника и лёгкая сотня Шипа. Кроме этого, в войско входило около полусотни всадников, собранных в основном из бывших армейцев, присягнувших Триединке, хотя возглавлял их триединец Лихой, бывший лёгкий пехотинец, в совершенстве овладевший верховой ездой. В задачу этого войска входило: пройти от Каныги восемь километров на юг, к древнему, но постоянно обновляемому парому через Тан. Ко времени подхода войска паром должен был быть захвачен десантом с "Крушителя" в составе гребной пехоты под командованием Путника и средней полусотни Ухореза. Десант обязан был занять плацдарм на левом берегу Тана и обеспечить переправу основного войска на пароме. После переправы на левый берег, к армии Седого должны были присоединиться полусотня Ухореза и полсотни гребной пехоты под командованием Путника. Оставшиеся на корабле полсотни гребцов должны были осуществлять охрану "Крушителя". От парома до окраин Семикарки было всего около двух километров. И войско Седого из трёх сотен бойцов преодолеет это расстояние быстро и непринуждённо, ну а там уже смотря по обстоятельствам.

Перед рассветом, двадцать третьего сентября, полусотня Ухореза погрузилась на палубу "Крушителя". Здесь были и Серый с Кабаном, что их немало радовало. Радовало то, что они, друзья с детства, рядом и в любой момент могут поддержать друг друга… Впереди их ждало десантирование на вражескую территорию и захват понтонной переправы, по которой и будут переправлены основные силы. Внизу, в трюме, на вёслах, уже сидела гребная пехота, по двое на каждое весло. Корабль вышел из Мелихонского залива и помчался вверх по течению. Только начало светать как "Крушитель" показался у парома. Воины, охранявшие паром, увидев несущийся к ним гигантский корабль, бросили свои посты и помчались в город. Паром был захвачен без боя. Средняя полусотня Ухореза и лёгкая полусотня Путника укрепились на левом берегу, готовые отразить любое нападение семикарцев. Через полчаса к парому подошло войско Алекса. Как только началась переправа, прибежали посланные вперёд разведчики, которые сообщили, что по дороге, из Семикарки, быстро движется крупный вооружённый отряд. Численность его разведчики оценили примерно в двести человек. Семикарцев ещё не было видно за деревьями, но разведчики уверяли, что враг уже близко. Перед десантом триединцев встала необходимость не дать им помешать переправе.

Полусотня Ухореза и полусотня Путника, к которой присоединились и полсотни гребной пехоты, из тех, которые должны были охранять корабль, двинулись по дороге навстречу врагу. Они прошли метров сто пятьдесят, когда из-за поворота показались вооружённые люди в покрытых жёлтой краской доспехах. Двести человек средней пехоты, опытные, хорошо вооружённые и в крепких железных доспехах воины, набранные из дозорных постов.

–Становись!– скомандовал Ухорез и его воины быстро построились в три ряда, сомкнув щиты и выставив вперёд копья. Воины Путника стали на флангах средней пехоты. Семикарцы тоже стали строится. С их стороны в адрес триединцев посыпались оскорбления и угрозы. Триединцы начали было отвечать, но притихли, услышав грозный окрик Ухореза:

–Молчать! Не отвечать!

Некоторое время противники стояли друг против друга, но наконец семикарцы двинулись вперёд. С флангов на них посыпались стрелы гребной пехоты и семикарцы побежали, чтобы пройти обстреливаемый участок и сойтись с противником в рукопашной. Вот уже в подошедших совсем близко наступающих посыпались дротики средней пехоты, но и это не остановило семикарцев. Раздался грохот железа, затрещали ломаемые копья, закричали первые раненые. Серый и Кабан стояли во втором ряду и из-за плеч впереди стоящих товарищей пытались копьями поразить наседающих армейцев-семикарцев, целя в лицо, незащищённую шею, плечи, грудь. Впереди них воины сдерживали натиск врагов, неутомимо работая топорами.

–Смена!– вдруг крикнул стоявший впереди Серого воин, он получил рану в плечо и не мог больше продолжать бой.

Быстро, как на учениях, Серый сменил его и столкнулся нос к носу с рослым, плечистым семикарцем в дорогих доспехах, что показывало его высокий статус. С ходу Серый метнул в противника копьё, которое застряло в его вовремя подставленном щите и мешало теперь эффективно использовать его для защиты. Ловким, отточенным бесконечными тренировками, движением, выхватив из заплечного футляра топор, приготовился к отражению атаки, одновременно стараясь держаться плечом к плечу с соседями, не ломая ни в коем случае строй. Семикарец перешёл в наступление, но Серый удачно отбил щитом один удар врага, потом второй. Здоровяк замахнулся, чтобы нанести ещё один удар, но Серый в это время заметил незащищённое место противника, под мышкой, на боку, где сходились ремни, скрепляющие железный нагрудник и железную пластину, закрывающую спину. Подставив под мощный удар щит и отведя плавным движением топор семикарца в сторону, он сам в свою очередь рубанул своим топором, целя под мышку. В такой толчее Серый не смог нанести сильный удар и рану нанёс врагу незначительную, зато разрезал боковые ремни доспеха, отчего нагрудник и наспинник перекосило, доставляя их носителю определённые неудобства. Рассвирепевший противник обрушил на Серого град беспорядочных ударов, которые тот без особого труда отражал, зато, собравшись за время ухода в оборону, он смог выбрать удобный момент и нанести неожиданный и сильный удар топором здоровяку прямо по его шлему. Оглушённый противник сразу же исчез из поля зрения, но на его место, с заднего ряда, встал новый враг, худой парень с белым лицом, усыпанном веснушками. Серый снова был вынужден защищаться и пытаться пробить защиту противника. Семикарцев было больше, они яростно напирали и скоро триединцы начали потихоньку пятиться назад. Боец, стоявший слева от Серого, упал и на его место стал Кабан.