Kitabı oku: «Врачебные тайны. 26 вдохновляющих медицинских случаев, которые заставляют поверить в чудо», sayfa 2

– Вам подсказать дорогу? – спросил он добрым, заботливым голосом.

Мы ответили, что заблудились, и сказали ему, куда направляемся.

– Если пойдете за мной, – сказал он, – я отведу вас.

Не знаю, почему незнакомец так заинтересовался нашей дилеммой, но он стал нашим проводником по подземному лабиринту, переходя из поезда в поезд, пока мы не добрались до конечной станции, где все вышли. Стоя у длинной лестницы, ведущей на улицу, проводник велел пройти два квартала прямо, а затем два квартала налево. С облегчением я побежал вверх по лестнице, пока не вспомнил, что не поблагодарил его. Я обернулся, чтобы помахать ему рукой и сказать спасибо, но он уже ушел! Лестница вела либо на улицу, либо обратно в метро, но за этот короткий промежуток времени не прошло ни одного поезда. Я склонил голову в знак благодарности за слугу Божьего, который указал нам путь.

Опыт общения с доктором Московицем был особенным периодом моей жизни. Теперь я знаю, что, когда больше всего страдал, я был ближе всего к Создателю. Когда я чувствовал, что не могу сделать больше ни одного шага по изнурительной эфиопской тропе или найти дорогу в оживленном нью-йоркском метро, он был там и помогал мне продолжать путь. Теперь, когда я стал старше и больше не могу вести деятельность в Африке, я знаю, что Создатель продолжает направлять меня. И когда я наконец завершу свое путешествие, он будет там, чтобы проводить меня домой.

Глава 3
Музыка в отделении неотложной помощи

Робин Мраз, доктор медицины

– Повсюду кровь из раны на руке. Она все еще кровоточит, – доложили по рации медики, находившиеся в доме пациента. – Он не реагирует и находится в состоянии шока, мы уже в десяти минутах езды.

Кливленд Мэннинг был добрым и трудолюбивым человеком, который жил со своей женой в скромном доме в пригороде Чикаго. Его дети выросли, уже уехали из родительского дома, и теперь он был любимым дедушкой. Небольшая операция, проведенная два дня назад на его левой руке, заключалась в соединении двух кровеносных сосудов. Обычно это довольно рутинная процедура, но в случае Кливленда шов разошелся, и артерия начала кровоточить так быстро, что он потерял сознание в течение нескольких минут. Когда жена обнаружила его без сознания на полу гостиной, сразу побежала звонить в «скорую».

Парамедики прибыли на место происшествия через несколько минут и передали информацию о его состоянии по рации в наше отделение неотложной помощи. Я была дежурным врачом в тот день, и, когда услышала сообщение, надеялась, что они смогут доставить пациента в больницу до того, как он умрет. Я также надеялась, что смогу стабилизировать состояние тех, кто находился в больнице, до того, как все будет отложено из-за нового больного.

В отделении неотложной помощи не всегда все справедливо. Первый прибывший может быть последним осмотренным пациентом в зависимости от срочности проблемы.

А Кливленд наверняка превзошел бы всех остальных, ожидавших нашего внимания в тот вечер.

Ему понадобится несколько единиц крови, которые обычно подбираются для каждого индивидуально, но в абсолютных чрезвычайных ситуациях мы используем «универсального донора», кровь первой группы с отрицательным резус-фактором. Это был один из таких случаев. Я позвонила нашей старшей медсестре Синди Конте, чтобы она послала кого-нибудь в банк крови забрать две единицы и убедиться, что есть еще по крайней мере столько же про запас. А затем поспешила обратно к двум ожидавшим пациентам, чтобы сделать все возможное за оставшиеся восемь минут.

К моменту эффектного появления Кливленда через двойные двери отделения «скорой помощи» я почти ничего не успела сделать. Эта сцена навсегда останется в моей памяти. Он лежал навзничь на койке, а парамедик буквально оседлал его тело, активно делая искусственное дыхание и одновременно пытаясь восстановить самостоятельную сердечную деятельность, сдавливая грудную клетку. Другой фельдшер держал пациента за запястье, пытаясь свести кровотечение к минимуму, хотя и не так успешно, как я ожидала, поскольку тот лежал в луже крови. Лицо у него было как у привидения. Не было ни пульса, ни давления, и он не реагировал ни на что. По сути, он был мертв.

Я вспомнила похожую ситуацию во время обучения, когда мы смогли помочь пациенту выжить благодаря нескольким переливаниям крови, но Кливленд скончался по меньшей мере двадцать минут назад. Глядя на него, я не была настроена оптимистично, но какой-то ворчливый голос в голове советовал попробовать.

– Давайте начнем, – сказала я команде «скорой помощи».

Одна медсестра взяла на себя обязанность поддерживать дыхание пациента, другая старалась зажать рану на руке, а команда, которая отвечала за капельницы, уже поставила вторую. Я открыла контейнер и достала оттуда две единицы крови отрицательного резус-фактора. Она поставляется в пластиковых пакетах, к которым мы подвели трубки капельницы Кливленда и которые сжали так сильно, как только могли, чтобы заставить кровь поступать в его тело как можно быстрее. Доктор Франклин, наш дежурный сосудистый хирург, тоже ждал в приемной «скорой помощи». Он быстро осмотрел рану и решил, что операция будет единственным способом восстановить порванные кровеносные сосуды, но сомневался, что Кливленд доживет до операционной. Наложив еще повязку, которая временно остановила кровотечение, врач ушел на обход.

Кливленд по-прежнему не реагировал, у него не было ни пульса, ни артериального давления. После первых двух единиц крови мы влили еще столько же. Затем я потянулась к его сонной артерии, чтобы проверить, могу ли что-нибудь почувствовать.

Пульс! Я прощупывала пульс, хотя он был очень слабым. Прошло еще два часа, прежде чем мы поняли, что самое страшное позади. Пациент получил больше единиц крови, чем я когда-либо использовала, литры физиологического раствора и множество лекарств для контроля сердечного ритма и артериального давления.

Наконец его веки дрогнули, и Кливленд открыл глаза. Он был ошеломлен и поначалу не мог сказать ни слова, но со временем я заметила, что к нему возвращаются силы. Я была в восторге, когда он заговорил.

– У вас тут действительно прекрасная музыка, ребята, – это были его первые слова. – Я хочу услышать ее еще раз. Не могли бы вы вернуть меня в ту комнату, где играют музыку? Там было так спокойно.

– Мистер Мэннинг, – сказала я, улыбнувшись, – в отделении «скорой помощи» не звучит музыка!

Кливленд начал описывать красивое белое помещение с тихими звуками незнакомых ему инструментов. Он сел, чтобы осмотреть палату, и был расстроен, что мы не сможем вернуть его обратно в ту комнату.

У меня и медсестры Синди мурашки побежали по коже, когда обе поняли, что только что произошло.

Кливленду вскоре стало намного лучше, и он смог отправиться на операцию, где его разорванные артерии были успешно восстановлены. Через несколько дней он покинул больницу, но я увидела его через девять месяцев также в отделении «скорой помощи», но уже по другой, не связанной с той историей болезнью. На этот раз цвет его лица был намного лучше. Я поговорила с его женой. Оказалось, она думала, что он умер в тот раз, но затем вернулся к жизни. Кливленд все еще спорил с ней о том, куда его привезли после потери сознания.

– Конечно, я привезла тебя в больницу, – с вызовом отвечала жена. – А куда еще, по-твоему?

Но он все еще не был полностью убежден. Мне пришлось согласиться с Кливлендом.

Эти три часа он провел не в больнице, а в таком прекрасном и спокойном пространстве, куда ему так хотелось вернуться.

Это было место чистоты и успокаивающей музыки, куда мы все надеемся когда-нибудь попасть, место под названием «рай».

Глава 4
Горящий автобус

Скотт Дж. Колбаба, доктор медицины

Мы притормозили на автомагистрали, чтобы поближе рассмотреть десятки мигалок полицейских и пожарных машин. Они окружали сгоревший автобус, припаркованный у заблокированного съезда.

«В нем же ехала Люси!» – закричала моя жена, глядя на останки машины, которые все еще изрыгали огромные клубы черного дыма. Кровь отлила от моего лица, когда я понял, что она права. Этот памятный день начался, как и большинство других, когда наш школьный концертный хор участвовал в конкурсе за пределами штата. Бурная деятельность по утрам: укладка волос, проверка костюмов, сбор косметики, закусок и, самое главное, наушников. В 14:45, как и было запланировано, я высадил Люси возле школы, где ее уже ждали тридцать девять болтливых девчонок. Там они сели в злополучный роскошный автобус, направлявшийся в Оналяску, штат Висконсин, на берег Миссисипи. Моя жена Джоан и я последовали за дочерью с разницей в час. GPS-навигатор предвещал нам пятичасовое путешествие.

Поездка не сулила никаких происшествий, пока хор не оказался примерно в часе езды от Оналяски. Тогда Люси и некоторые девочки услышали хлопающий звук рядом с правой задней шиной. Шум был не очень громким, и, так как сразу ничего не произошло, они вернулись к своим делам: разговаривали, дремали, слушали музыку. Примерно в восемь вечера шум стал громче, и водитель автобуса решил съехать с автомагистрали, чтобы проверить, что случилось. Он обнаружил спущенную шину, и жар, исходящий от нее, вызвал у него беспокойство, и он поспешил за огнетушителем. Тем временем девочки ждали в автобусе, пока водитель решит проблему. Попутные машины, которые следовали за ними, тоже остановились. Члены второй группы наблюдали за происходящим и заметили что-то настолько тревожное, что схватили телефоны и начали писать срочные сообщения тем, кто был в сломанном автобусе.

«Пожар! Спасайтесь!»

Спущенная шина вызвала трение, которое спровоцировало возгорание – теперь пламя охватило бок автобуса. Увидев огонь и почувствовав запах дыма, девочки начали кричать: «На выход! На выход!» Все вскочили на ноги и бросились к единственной двери. Огонь быстро распространялся, и вскоре все кругом заволокло такими плотными клубами дыма, что девочки не видели даже своих ног. Те, кто был без обуви, почувствовали жар от пола, когда пламя пронеслось снизу. Люси и ее друзья, которые сидели сзади, рыдали, ожидая своей очереди спастись из пожара. Увидят ли они когда-нибудь свои семьи?

Пламя постепенно поглощало все вокруг, словно смертельное одеяло. А девочки все еще не могли покинуть автобус, который вскоре мог стать их гигантским горящим гробом.

Затем произошло нечто удивительное. Как будто чья-то большая рука тихо двигалась над автобусом, ослабляя пламя настолько, чтобы позволить каждой из сорока девочек выбраться целыми и невредимыми. Тридцать семь, тридцать восемь, тридцать девять, сорок! Ошеломленные ученики из второй группы наблюдали, как последняя девочка отпрыгнула на безопасное расстояние, и ревущая стена пламени тут же поглотила весь автобус, весь – кроме детей!

Люси, которая теперь была в переполненном автобусе номер два, позвонила нам по мобильному телефону. «Я в порядке, я в порядке», – повторяла она снова и снова, а затем замолчала, словно пытаясь заглушить рыдания. «Произошел небольшой пожар, – сказала она, преуменьшая масштаб реальной ситуации, чтобы не беспокоить нас, – но я в порядке, и у всех все хорошо. Я больше не могу говорить, нужно идти», – сказала она и повесила трубку.

Потрясенные, но вздохнувшие с облегчением, что никто не пострадал, мы продолжили путь. Через час наконец прибыв на место происшествия, мы были потрясены, увидев реальные масштабы катастрофы и то, что осталось от автобуса. Мы пытались остановиться, но полиция не позволила нам выйти из машины, поэтому мы поехали встречать дочь в отеле в Оналяске. Наконец, в час ночи девочки прибыли. Люси была слишком вымотана, чтобы говорить о том, что произошло, и сразу пошла спать. Обрадовавшись, что наша маленькая девочка жива и невредима, мы отпустили ее без лишних расспросов.

Тем не менее мы волновались из-за конкурса. Все изготовленные на заказ костюмы, обувь, косметика и нижнее белье были полностью уничтожены. Будут ли девочки по-прежнему участвовать в конкурсе? И если да, то будут ли они петь в своей смятой, вчерашней одежде, в которой еще и спали?

В тот день, около двух часов ночи, мы отдыхали в холле гостиницы с другими родителями, когда услышали объявление.

– Мы собираемся участвовать в конкурсе сегодня утром! Мы не позволим случившемуся остановить нас, – сказала Келси Николс, молодой директор нашего хора.

Моя жена Джоан, которая отвечала за комитет по костюмам, была так же удивлена, как и я. У нас не было одежды, обуви, косметики и нижнего белья. И даже если бы у нас они были, как мы могли подогнать их по размеру всего за девять часов до выступления?

Но заявление директора Николс вызвало бурную активность. Пока девочки спали, родители и выпускники концертного хора, которые слышали о бедствии, принесли одежду в дом Майка Мухейбера, одного из родителей и президента организации. Затем Диана, его жена, родители и ученики совершила набег на старшую школу в 3 часа ночи. К счастью, их сопровождал директор школы Дейв Клэйпул, чья дочь по совпадению тоже состояла в хоре и у которого были ключи.

Они рылись в пыльных чуланах, пока не нашли двадцать пять старых костюмов с блестками, которые сразу же загрузили в машины для поездки в Висконсин.

Но их все равно не хватало для группы из сорока девочек.

Чудесным образом, когда в восемь утра мы с Джоан приехали в раздевалку, ученица принимающей школы «Оналяска Хай» нашла еще двадцать пять костюмов с блестками, которые хранились в кладовке. Теперь у нас было пятьдесят костюмов для сорока участниц. Но как можно подшить всю эту одежду, чтобы она была впору каждой?

В это же время остальные родители поехали в местный Walmart¹², чтобы купить косметику, белье, клейкую ленту, скотч и закуски. В классной комнате мамы и девочки примеряли костюмы. Моя жена контролировала этот процесс, ловко управляясь с серебряной клейкой лентой и английскими булавками. Она кроила, шила, сшивала. Когда она вышла на улицу подышать воздухом, я увидел, что она вся мокрая от пота.

Девочки из всех двенадцати школ, участвующих в конкурсе, их директора и родители регулярно заходили, чтобы предложить помощь.

– Вот как, наверное, выглядит рай! – заявила одна из матерей, ставшая свидетельницей такой доброты.

У нас оставалась еще одна проблема – нехватка обуви. Девочки не могли выступать босиком. Но, прежде чем мы успели запаниковать, принимающая школа нашла шкаф с десятками коричневых туфель на высоком каблуке для наших девочек. Кроме того, участники из конкурирующих школ, узнав о «школе горящего автобуса», готовы были отдать буквально свою обувь. Это был акт щедрости и доброты, который довел мою жену до слез.

В 10:30, во время короткой разминки в примерочной, несколько девочек потеряли свои топы. Поэтому моей жене пришлось закрепить полоски ткани с помощью клейкой ленты, чтобы заменить верхнюю часть костюмов, и молиться, чтобы они держались во время выступления.

В 11:00, через двенадцать часов после пожара, девочки вышли на сцену. Половина из них была одета в фиолетовые костюмы с блестками, другая – в контрастные серебряные костюмы, но все были в туфлях. Ведущий конкурса объявил, что всего несколько часов назад этот хоровой ансамбль находился в горящем автобусе и вся их одежда была уничтожена, но с решимостью и героическими усилиями они преодолели все препятствия и были готовы к выступлению. Из зала послышались спонтанные возгласы одобрения.

Когда девочки начали петь волнующий припев песни группы Jimmy Eat World под названием The middle: «Little girl, you’re in the middle of the ride, everything, everything will be just fine, everything, everything will be all right»¹³, в зале воцарилась тишина.

Песня о преодолении невзгод и о стойкости была выбрана для выступления несколько месяцев назад, и теперь было понятно почему. Она отлично вписывалась в череду совпадений, которыми была отмечена та роковая поездка. Девочки выступали с такой красотой и пылом, что почти все зрители плакали.

В конце дня состоялась церемония награждения. В конкурсе участвовали выдающиеся школы со всего Среднего Запада¹⁴. Второе место заняла одна из них, а затем и первое место.

Хотя наши девочки не победили, их заверили, что они сделали все возможное, учитывая сложившиеся обстоятельства. Но это был еще не конец.

– Теперь перейдем к великим чемпионам, – объявил ведущий церемонии награждения, и на подмостки подняли трофей, почти такой же высоты, как некоторые из выступающих девочек.

– Победителем объявляется хор «Уитон-Уорренвилл Саут Эсприт»! Преодолев пожар, вы сделали невозможное! Поздравляем!

За этими словами последовали бурные аплодисменты и полились слезы. Так все выражали свою радость за девочек, их родителей и директора хора, которые отказались сдаваться и благодаря серии чудесных событий смогли пройти незабываемый путь.

Мы вернулись в классную комнату, слова были не нужны. Я просто обнял Люси.