Kitabı oku: «Пасть», sayfa 4
– Что вы хотите за то, чтобы вылечить мою маму?
– Яна, не надо, – сдавленно попросила Диана. – Давай уйдём отсюда. Это же чудовище. Не надо ничего у него просить…
– Это чудовище может и хочет тебе помочь, разве ты не понимаешь? – сдвинув брови к переносице, строго произнесла Яна, глядя на мать поверх очков. – Это наш шанс победить болезнь, мама. Продлить твою жизнь. Антонине и другим ведь помогло.
А после, вновь повернувшись лицом к Пасти, дочь твёрдо повторила:
– Что вы хотите? Что нам нужно сделать?
Тварь как-то сдавленно то ли всхлипнула, то ли хихикнула и, передвигая вывернутыми конечностями, подползла ближе к женщинам. Теперь их разделяло буквально полтора метра, и до Дианы явственно доносился гнилостный запах нечищеных зубов, от которого её привычная тошнота накатила новой волной.
– Дай. Дай частичку. Дай дар. А задобрю костяных богов, я вознесу им хвалу.
– Какую частичку? Какой дар? – сглатывая и прикрывая рукой рот, выдавила из себя Диана.
– Дай себя! Дай! – необыкновенно яростно и требовательно заверещало чудовище, замотав головой, и каждое её движение сопровождалось щелчками шейных позвонков. – Дай себя! Я верен богам! Я докажу преданность! Отдай мне!
– Что тебе нужно? – пытаясь перекричать разошедшуюся тварь, спросила Яна, но её вопрос остался без ясного ответа. Пасть так и продолжал крутиться на месте, улыбаясь и вопя.
– Яна, я не хочу ничего ему давать…
– Зуб! Точно! Тебе ведь нужен её зуб, не так ли? – неожиданно осенило дочку. Она даже подалась вперёд всем телом. – Ты явно их собираешь, верно?
Существо её услышало. Оно замерло, успокоилось, возвратило голову в обычное положение, если можно было назвать обычным положением то, что голова оказалась повёрнута на спину. И, продолжив широко и пугающе улыбаться, уставилось на Яну.
– Дай.
– Х-хорошо, – запнувшись, выдохнула Яна. – Значит, тебе нужен один её зуб, так? Эм… Мама?
Яна уже без прежней уверенности повернулась к матери, но Диана лишь испуганно закрыла обеими руками рот, не планируя расставаться с зубами.
– Давай же, не бойся. Всего один зуб, и мы получим лекарство. Это малая цена.
Диана, вытаращив глаза, в ужасе замотала головой, не опуская руки.
– Мама, я тоже не хочу этого делать, но разве годы долгой и здоровой жизни того не стоят? Маленькой жертвы, а? Ты ничего не почувствуешь, обещаю! А, как выздоровеешь, я обязательно отведу тебя в хорошую клинику, и мы поставим новый зуб. Ну, пожалуйста, мама. Доверься мне. Я так желаю тебе помочь, так хочу победить твой рак. Чтобы мы могли жить вдвоём, как раньше. Бок о бок, в любви и гармонии… Я не переживу, если потеряю тебя.
Всхлипнув, Диана медленно и неуверенно отняла ладони ото рта. Она понимала, что Яна в любом случае добьётся желаемого. Она была упрямой девочкой. Очень упрямой. Диана ведь сама её такой воспитала, так что винить можно было лишь себя.
Яна медлить не стала. Она знала всё, что творилось с зубами матери: сама же вечно и заставляла её через «не хочу» ходить к стоматологам. Знала, какие болели, какие давно шатались, а какие целиком состояли из пломб. И, ухватив ногтями старый ходивший в десне зуб, пятёрку, принялась её расшатывать. Заскулив от боли, Диана хотела отпрянуть – Яна не позволила, лишь сильнее дёрнула. Пасть же с плохо скрываемым удовольствием со стены наблюдал за происходящим, ворочая языком.
– Потерпи немного, мамочка, – шептала Яна. – Я почти вытащила его. Потерпи, ради меня.
И Диана покорно терпела боль, как терпела её все месяцы до этого, практически сроднившись с мерзавкой. И сквозь слёзы смотрела на сосредоточенную дочь, которая настолько не желала расставаться с матерью, что была готова собственноручно причинять ей боль.
– Вот! Готово! – с ликованием Яна продемонстрировала желтоватый зуб в каплях крови. Диана даже толком не успела его рассмотреть, как монстр уже выхватил языком положенную ему плату и стал пристраивать новое украшение в пасти, довольно пофыркивая.
– Мы дали, что ты просил! Где лекарство? – немедленно потребовала Яна.
Улыбнувшись ещё шире, хоть казалось, что это совершенно невозможно, Пасть вдруг резко провёл языком по веренице острейших клыков, расположенных в левой стороне его рта, и вытянул безобразный обрубок к Диане. С языка капала густая, как мёд, кровь. Капли опадали на пол, на строительный мусор, на кирпичную крошку и прибивали пыль к земле.
– Что это значит? – сглатывая собственную кровь, наполнившую рот, спросила Диана, ещё не успев отойти от вырывания зуба, как ей уже предлагали новое испытание.
– Видимо, ты должна попробовать его кровь.
– Что?.. Боже, нет! – отвернулась Диана. Ощущение неправильности происходящего душило её, но ничего поделать она не могла. И даже сил сопротивляться, когда Яна сунула ей в рот вымазанный в чужой крови палец, не было. Диана покорно сглотнула солоноватую слюну.
– Плоть больше не будет такой слабой и уродливой, – проронил напоследок Пасть и, перебирая жучиными конечностями, отполз к провалу в полу. Ни Яна, ни Диана даже не успели ничего сказать, как он прыгнул в темноту и растворился в ней. Будто его никогда и не было. Только дохнуло в лицо нездешним тёплым воздухом, да кошмар наконец оборвался.
– Пойдём домой, мама. Теперь ты поправишься, я уверена. Теперь ты будешь жить.
Сон стал для Дианы настоящим утешением. Сперва она боялась, что, стоит ей закрыть глаза, перед внутренним взором вновь возникнет исковерканное лицо Пасти, этого жуткого монстра, существование которого в нашем мире казалось чем-то невообразимым. Но, едва её голова в ту ночь коснулась подушки, разум просто отключился, спрятавшись в спасительной пелене забытья. Не было ни жутких образов, ни терзавших её сомнений и страхов, ни обиды на дочь.
А утром всё забылось, стоило ей проснуться. Потому что впервые за долгое время Диана вынырнула из сна не из-за ноющей боли во всём теле, а потому что выспалась и хорошо отдохнула. Она лежала на спине, сложив руки над головой, и прислушивалась к собственному организму, с удивлением отмечая изменения в состоянии. У неё ничего не болело, не ломило и не тянуло, не было привычной изматывающей тошноты, предательской слабости с самого утра. Она словно очнулась не в своём теле, а в каком-то чужом, давно забытом и утраченном…
В теле здорового человека.
Сев на постели, Диана долго неверяще ощупывала живот, но от прикосновений и пальпации его не простреливало, как это обычно бывало, резкой болью. Напротив, мягкий и податливый живот сводило приятной голодной судорогой. Зверский аппетит, которого женщина давно не испытывала, накатил на неё волной и вынудил чуть ли не бегом броситься на кухню.
О, с каким наслаждением она сварила себе кофе! Горячий, ароматный, сладкий, с густыми сливками, как она раньше любила! А к нему Диана поджарила хрустящие тосты, яйца и немного диетической ветчины из индейки. Хищно набросившись на исходившую невероятно соблазнительными запахами пищу, мать даже не заметила, как на кухне бесшумно появилась Яна. Помятая, поправляющая сползавшие очки, не успевшая умыться и толком проснуться.
Она замерла на пороге как вкопанная, лишь хватая воздух открытым ртом, когда увидела розовощёкую Диану, жадно глотавшую куски жирной яичницы прямо со сковородки.
– Мама… Мамочка! – только и выдавила Яна, а потом вдруг разревелась, как маленькая девочка. Слёзы счастья водопадом хлынули по её лицу, и дочь упала на колени перед матерью, обнимая её за талию, крепко прижимаясь, словно боясь даже на мгновение ослабить объятья.
– Получилось, мама! У нас всё получилось! – твердила Яна. Диана и сама поверила в эти слова. Она больше не чувствовала себя больной, не чувствовала себя слабой и истощённой. Она была полна сил, энергии, ей хотелось петь и плясать, бежать по улицам, заливисто смеясь, любоваться чистым небом, закинув голову, достать из недр шкафа какое-нибудь красивое платье, которые она давно не носила, сделать макияж, улыбаться незнакомцам в общественном транспорте и верить в то, что жизнь может быть прекрасной.
Что жизнь стоит любых жертв, любых страданий и мук.
Весь день она порхала по квартире, не чувствуя собственного веса, казалось, даже не касаясь ногами пола. Собственная лёгкость и отсутствие боли так непомерно пьянили, что, невзирая на недовольство дочери и просьбы остаться дома, Диана решилась тем же вечером сходить в театр.
Как давно она там не была! Как соскучилась по неповторимой атмосфере театра: волнительным переливам звонков, зазывающих в зал, таинственному блеску люстры в полумраке, шороху поднимаемого занавеса, за которым поджидало ярчайшее действо. Ухватив в кассе последний льготный билет, Диана в элегантном беретике, скрывавшем отсутствие волос на голове, и в лучшем своём платье приютилась на балконе.
Душа её пела. И не было ничего, способного разрушить долгожданное счастье.
Она уже простила дочери её поступок, забыла о страшной ночи и даже в какой-то мере порадовалась, что именно Янино упорство привело её к спасению. И весь вечер после театра они провели вместе, обнявшись, гоняя чаи на кухне, не в силах нарадоваться, что болезнь отступила.
Уже перед сном, когда Диана умывалась, она долго разглядывала себя в зеркале, подмечая, как порозовели губы, как оживился взгляд, заиграл на впалых щеках румянец. Она гладила лицо пальцами и улыбалась, всё шире и шире растягивая губы.
А после обомлела, заметив в отражении шокирующее несоответствие. На месте вырванного Яной пятого зуба поблёскивал белоснежный преемник. Новенький, совершенно чистый и крепкий зуб стоял там, где ещё недавно, пошатываясь, гнездился старый. Тот самый, что Пасть забрал себе и пристроил в частоколе чужих зубов в провале уродливого рта.
Диана потрогала новичка пальцем, попробовала его раскачать. Зуб сидел надёжно. Она удивлённо закрыла рот, и улыбка истаяла на её лице.
Кровь чудовища излечила её болезнь, а теперь ещё и вырастила заново утраченный зуб. Но раз лекарству был нипочём такой страшный недуг как рак, неужто могло показаться странным, что он сумел вернуть ей один-единственный маленький кусочек кости?
Подавив неожиданный приступ нервозности, Диана мысленно убедила себя, что всё было в порядке, что волноваться было не о чем и отправилась в кровать.
Наутро ничего не изменилось, волшебство не рассеялось. Диана по-прежнему была полна энергии, но всё же пришла к мысли, что пропускать очередную процедуру химиотерапии не стоило. Чудо чудом, а уверить врачей в действенности химии было куда проще, чем доказать, что её исцелила кровь неведомого науки существа. И тем не менее опостылевшую тросточку Диана намеренно оставила дома, направившись в диспансер лёгким быстрым шагом.
Что её удивило, так это вымерший практически пустой коридор. Перед кабинетом химиотерапии сидело всего несколько человек, из которых Диане был знаком лишь неизменный дядя Ваня в выглаженной рубашке. Остальные пациенты явно посещали сие печальное место впервые: это было заметно по их нервозности, лихорадочному румянцу и не выпавшим пока волосам.
– А что так тихо? – изумлённо поинтересовалась у старого знакомого Диана, присаживаясь на лавку рядом.
Дядя Ваня окинул её хмурым взглядом, сразу подметив и розовые щёки, и отсутствие палочки, и бодрый вид. От увиденного он вмиг насупился ещё больше, весь как-то сжался, стиснул колени.
– И вы, значит, скоро вслед за ними отправитесь… Очень жаль, вы красивая женщина.
– Вслед за кем? – не поняла Диана.
– За всей этой дружной компанией, которую утащила вместе с собой в ад Антонина Михайловна.
– О чём вы?.. – оторопела Диана.
– Да неужто вы не понимаете сами?! – неожиданно взъярился Ваня, поджав бледные губы. – Почему все вдруг решили, что стали избранными, что смерть можно обмануть и сбежать от неё, а? Если на роду написано сгинуть, то никак этого не изменить! Ни чудесами, ни снадобьями. И эта бестолковая баба, Антонина Михайловна, со своим длинным языком, как магнит, все ваши грешные души за собой потянула! А теперь нет пути обратно! Всё! Дорожка ведёт на смертный одр, а затем в могилу. И вот стоило оно того? Стоило урезать последние часы своей жизни ради призрачной надежды? Тут хоть сколько бы ещё пожили, химии поглотали бы, да… Но ведь это лекарство проверенное. Может, кому бы и помогло, в самом деле. А вы…
