Kitabı oku: «Откуда я иду, или Сны в Красном городе», sayfa 19
19. глава девятнадцатая
Часов в пять утра у соседей слева загрохотал огромный дверной звонок. Стены дома пропускали все звуки кроме тихого шепота или шороха страниц книжки, которую аккуратно перелистывали. Ну, ещё не слышно было когда соседи справа босиком шли через комнату по ковру. Он в культурной семье обязан лежать на полу. Звонок слева обозначал, что муж Валентины Терентьевой пришел домой. Он регулярно, крепко и неизвестно с кем пил, причём именно до раннего утра.
Валентина громко сказала, что припёрся чёрт гулявый от корешей – козлов и шалав подзаборных, затем шумно, не имея ковра на полу, протопала в прихожую, открыла дверь, после чего орать начали оба. Изо всех сил и нечленораздельно. Попутно с треском падали стулья, муж Вова бился с помощью трезвой жены о разные стены, бегал по смежным комнатам, но в итоге, наконец, споткнулся и как гранитный памятник целиннику с красивой центральной площади рухнул на пол, от чего у всех трёх соседей на площадке в шкафах зазвенел хрусталь и обычные рюмки.
Валентина ещё раз заслуженно назвала его хмырём, алкашом и скотиной вонючей, да пошла досыпать, поскольку орать было уже не на кого. Вова, похоже, уснул прямо в процессе падения и правильных слов в свой адрес уже не слышал.
– Нам бы тоже надо прикорнуть хотя бы на пару часов.– Предложила Лариса.– А то у меня в двенадцать доклад перед комитетом комсомола и потом в больницу надо съездить с Веркой Шустовой, помощницей, к молотобойцу Никонову. На него кусок породы в шахте упал, сломал ногу. Мы с Веркой ему апельсины отнесём и от секретаря привет передадим.
– Ну, точно.– Виктор зевнул и потянулся. – А я в Зарайск поеду. Вечером вернусь. Да хочу с профессорами Дороховым и Масловым поговорить. Думаю профессионально заняться исследованием нашей аномальной тургайской зоны. Но официально работу мою чтобы оформили. Ну, там, младшим научным сотрудником пусть примут, удостоверение исследователя от института дадут и приборы всякие.
– А церковь? – Лара постучала его кулачком по непробиваемой спине. – Не ломай себе жизнь, Витя. Чистая благородная работа. Людям помогаешь. Добро несёшь верующим проповедями правильными. Не спеши.
– Нет, я из церкви уйду. – Сухарев разделся, лег и повернулся лицом к стене. – Вера безграничная в Господа непогрешимого и всемогущего – это раболепие всё равно. А Абсолютные знания и высший Разум – это свобода и твоя собственная мощь. Вот мне её дали. Что, отказаться? Так и продолжать быть священником, коленопреклонённым перед мифом? Он ведь миф – Бог. Никто не видел, ни с кем лично он не говорил. Одна книжка про отца, сына и святого Духа. Тоже неведомого. Десять лет я думал, что так и надо. А сейчас вот интересуюсь – почему? Он же любит нас всех. Представляешь – вот я тебя люблю, но видеть и говорить с тобой не желаю. Нормально? Инопланетяне и Высший разум от меня не прячутся, а Бог и мной брезгует, не показывается, да и прихожанам не шибко жизнь улучшает. А они просят его, на коленях ползают. Ладно, Лара, вечером договорим.
Лариса легла рядом, уткнулась головой ему в спину и молчала. Думала, наверное. А, может, засыпала.
Только Виктор зажмурился – сразу же издалека, из ниоткуда вылетела кинолента, медленно разматываясь на отдельные кадрики. И знакомый Голос Высшего Вселенского разума бархатно произнёс.
– Какой день хороший был вчера на Земле у вас. Приветствую. Как тебе наша лаборатория, ребята наши? Ну, инопланетяне, вы их так зовёте. Понравились?
– Конечно.– Сухарев улыбнулся.– Здорово всё! Только дали вот они нам пульты управления, чтобы знания транслировать из наших голов в массы, а когда мы на Землю вышли – нет никаких пультов. Хотя выронить мы их не могли.
– Ну, это они в лаборатории выглядели как отдельные коробочки с кнопкой. А по пути на землю они стали виртуальными, то есть воображаемыми и переместились в виде молекулы прямо в мозг. В Ваш, Виктор, и Ваших друзей. Теперь вы только подумаете о чём – то из области абсолютных знаний, так сразу же определенные фрагменты рассеются волнами в округе на три – пять тысяч километров.
– Тысяч? – Удивился Виктор? – А они сказали – на три километра всего.
– Язык знают ваш не в совершенстве. Упустили одно слово. – Засмеялся Голос. – Ну, вам завтра удач желаю на встрече с профессорами. И поскорее начинайте работать по тайнам Тургайского прогиба. Нам очень нужны новые данные. Причём, исходящие от жителя Земли.
– А почему двое моих компаньонов утверждают, что они не видели инопланетян и лаборатории, с ними под землю не спускались, а простояли час на морозе вместе со мной и уехали?
– Мы всё стёрли у них в памяти. Их разрешающая способность мозга нас не устроила и от работы дальнейшей мы их отстранили. Не обижайтесь. – Сухо доложил Голос.
– Да, ерунда. Один управлюсь.– Уверенно сказал Виктор.
– Посмотри и послушай сегодня последний сон о Христе. И на этом мы тему религии закончим. Будем в дальнейшем говорить о жизни, науках всяких, нравственных и моральных ценностях, о норме и аномалиях.
(сон Виктора Сухарева утром восемнадцатого февраля тысяча девятьсот шестьдесят шестого года от Рождества Христова в Красном городе Кызылдале.)
«– Я не буду перечислять всю родословную Иисуса, которую в Библии описал Матфей. Она очень длинная, запутанная. Тем более, что другие апостолы всё равно изложили её иначе. По – своему. Остановимся на главном. Самом странном.– Начал вещать Голос.
– Итак, первая строка первой главы первого евангелия Нового завета, начинается с ужасающего ляпа. Обрати внимание, что, по мнению Матфея, Иисус не сын бога, а сын Давида и Авраама. Вот тебе и раз! Но наличие подробной родословной говорит вам о том, что Иисус сын людей. Человек, значит, не бог он. В тоже время, в этой же главе, дальше пишется, что Мария родила от святого Духа. Но нельзя же сидеть на двух стульях сразу, нельзя женщине родить один раз от двоих мужчин одновременно, а сыну невозможно иметь двух отцов. Так чей же сын Иисус? Мужа Марии Иосифа, Давида и Авраама или божий он сын?
– Главная несуразица – при чем здесь вообще Бог? И вы знаете – это объясняется очень просто. Матфей, судя по главным греческим источникам, никогда не писал, что Мария родила от святого Духа. Это написал не он, это вставили в его текст после. Кто? Когда? Ни один церковник или учёный – теолог не знает. И это сразу ставит все на свои места. Потому что Матфей, каким бы он не был льстивым, просто не мог быть настолько глупым, что бы не понять, что если Иисус сын божий – то никакая родословная от Давида и Авраама ему не нужна. Потому что иначе получается, что бог произошел от потомков своего же собственного творенья – конкретно от Адама. Вы знаете, для бога такая родословная – оскорбление. А Матфей был страшный льстец, думающий только об одном – угодить Иисусу, как только это возможно. И такой странный текст. Нет, он так написать не мог.
Единственный, приемлемый вариант такой родословной был бы в том случае, если бы Мария была дочерью Иакова. Тогда бы Христос был потомок Авраама по женской линии. И это бы возвеличило его еще больше. Но проблема в том, что у евреев род передавался только по отцу, а женская линия не считалась. Поэтому, Мария не могла фигурировать в этой родословной. А писалось всё это евреем для евреев, но за пределами Иудеи. Со всеми соответствующими правилами.
Еще одна строка, шестнадцатая, у Матфея не известно кем и когда была переписана, исправлена, так как первоначально в греческом оригинальном источнике было указано, что Иосиф родил Иисуса. И тут сразу же все цифры в родословной становятся ровными, верными, включая число рождений мужчин от мужчин. И все встает на свои места. И это именно то, к чему стремился Матфей, и поэтому можно с уверенностью сказать – таким был первоначальный текст евангелия от Матфея, в котором Христос не был богом, а был сыном Иосифа. И для того времени, когда льстец Матфей писал свое евангелие по слухам, утверждение что Иисус сын Иосифа было совершенно нормально. Потому что первоначально Христос считался человеком, посредником между богом и людьми. А богом он был объявлен только в IV веке нашей эры, на первом вселенском соборе. И это тоже достоверно, судя по оригинальным греческим источникам.
А вот потом, когда его объявили богом, вот тогда и начали переправлять евангелия. Причем сделали все это топорно. И в евангелие от Матфея добавили вставку о святом духе, и непорочном зачатье. Исправили строку, где было написано, что Иосиф родил Иисуса. Но остальную родословную оставили. И такой правке подверглись все другие главы, к тому же не один раз. Отсюда и такие ужасающие ляпы. В итоге, все каноническая литература писалась понаслышке, кому как нравиться, потом многократно грубо переправлялась, и в результате появилось «боговдохновенное» писание. С кошмарным количеством противоречий, и ошибок. И это то, чему верят два миллиарда человек.
Чуть раньше я говорил, что Христос воистину принес грех на землю. И в первой же главе первого евангелия, начинает превозноситься культ греха. Чего только стоит заявленье о беспорочном зачатье. Получается, что из всего человечества, избежали зачатия греховного только три человека – Адам, Ева, Иисус. А все остальные люди грешны, хотя бы потому, что они были порочно зачаты. Дальше, в строке двадцать первой говориться, что Иисус спасет своих людей от грехов их. Заметьте, согласно этому, так называемому пророчеству, люди Иисуса будут грешными. «Грешные» можно перефразировать как «плохие». Не сказано, что Иисус поможет плохим людям стать лучше. Нет, все они будут грешные, а он их просто простит. Вот так, с самой первой страницы христианам начинают внушать, что все они якобы страшные грешники.
Ну и в заключенье – подумай сам. Если Иисус был богом, то какая ему была надобность рождаться в облике человека? Неужели он не мог просто сойти с неба, и возвестить людям свою волю. Зачем ему надо было проходить такой необычайно странный путь? Зачем ему нужно было умереть и воскреснуть? Это очень похоже на желанье доказать, что он не человек а бог. К тому же, из-за этого, у людей прибавился еще один грех – богоубийство. А иначе, по словам христианских теологов и быть не могло. Потому, что настоящему богу, коли он есть, нет надобности доказывать, что он не человек, а бог.
Иисус не смог сделать даже одной важной мелочи. Он даже не побеспокоился, чтобы было записано евангелие, которое должно быть одно единственное – евангелие от Иисуса, и не от кого другого. Но он об этом как-то не подумал, так же как и его последователь, пророк Мухаммед, которого так же ничему не научила ошибка Иисуса. Вот и получилось, что основатели мировых религий, не оставили нам ничего, кроме слухов, по которым впоследствии писались писания.»
Сухарев проснулся с холодным потом на лбу. Лента свернулась и исчезла. Не попрощавшись ушел и Голос вселенского Разума.
– Ни хрена себе – открытие! А предыдущие? То, что Голос мне раньше рассказывал – я нашел в Библии. Ошибки, несуразности, слова, чётко подтверждающие, что Бог- зло и желает нам зла, и учит этому в Библии той же. – Он побежал умываться и долго поливал себя из душа холодной водой. После душа пришел в себя. – Надо найти времени побольше. И перечитать Библию ещё раз с карандашом и отдельной тетрадкой. Неужели я все десять лет был охмурён легендами и придумками? Кошмар.
Лариса спала, укрывшись одеялом с головой. Виктор оделся и тихо вышел из квартиры. До автовокзала добежал за десять минут. Точно к отправке первого автобуса в Зарайск. Утро в тёплом автобусе не могло показаться холодным. Ни ветра, ни позёмки. Только одинаковые серые кустики жесткой степной травы проскакивали мимо окна и одинокие вороны клевали что- то с наклонённых ветром стеблей, а одна упитанная сорока летела вровень с крышей автобуса тоже в сторону Зарайска. С таким сильным попутчиком ей было веселее добираться до неотложных дел в городе.
Дорохова и Маслова Виктор нашел в институтском буфете. Они пили кефир и закусывали его бутербродами с сыром.
– Что, Витя, надумал работать с нами? – Угадал Маслов.
– Мы уже говорили с ректором про тебя. Он издаст приказ и примет тебя в институт лаборантом на нормальную зарплату, выпишет удостоверение лаборанта кафедры нашей и разрешение вести исследовательскую деятельность в области физики неизученных процессов в земной коре и на её поверхности. Это очень толковая бумага. С ней тебе будут помогать геологи, археологи, астрономы из других стран и исследователи аномалий Академии наук СССР, которых сейчас в степи десятка полтора, а потеплеет, так от них на просторах тесно станет. Сейчас аномальное в моду входит. Скоро каждый долболом будет инопланетян тут отлавливать.– Добавил Дорохов, доел бутерброд и они пошли к ректору.
– Здравствуйте, товарищ Сухарев – протянул руку ректор Звягинцев Пётр Иванович. – А церковь не будет против того, что вы во владения Бога лезете без его ведома? Мы ведь вам такие полномочия даём. Опровергать устоявшиеся традиционные представления о ненормальном, как считают многие, в том числе и церковь. Это раз! А два – это, напротив, убеждать мир научно, что всё вот это аномальное обосновано и естественно для Земли, как части необъятного Космоса.
– Да пусть говорят что хотят.– Ответил Сухарев строго.– Я после института иду к настоятелю Никольского и Новотроицкого храмов отцу Димитрию. Там я напишу заявление о том, что увольняюсь из церкви по собственному желанию и священником служить с сегодняшнего дня прекращаю. Он сообщит об этом в Епархию, а для того, чтобы уволить простого иерея – решения священного Синода не требуется. Настоятель сам может решить этот простой вопрос.
– Скажете, что по состоянию здоровья? – засмеялся ректор.– Так кто ж вам поверит? Вы внешне – почти Илья Муромец.
– Я сейчас зайду к знакомому психиатру и уговорю его выписать справку, что я болею паранойей и не имею права работать в духовной сфере.
– Дадут справку? – Не поверил Маслов.
– Я уже был у него после того как начал слышать Голос Разума. Он сказал, что мне повезло. Космос меня выбрал для проведения экспериментов в аномальной зоне. И что это прекрасно, а я здоров. Тесты проходил. Здоров психически лучше, чем их врачи. Так он пошутил.
– Ну, тогда подождите с полчасика. Сейчас мои референты всё, что требуется Вам выпишут, я печать поставлю, а задание получите уже у Ваших знакомых профессоров. – Ректор пожал Сухареву руку и пошел к себе за стол, а трое исследователей инопланетных влияний на Землю двинули в кабинет Дорохова.
Через час принесла секретарша ректора папку, в которой лежали все нужные документы.
– Фотографию свою потом сами приклейте. Уголок, где печать кончается подрежьте аккуратно и фото под него вставьте. Потом приклейте так, чтобы печать прикрывала низ фотографии. – Сказала он и ушла.
Дорохов, Маслов и Сухарев выпили за общее дело по сто граммов водки и Виктор пошел в диспансер. Нашел врача. У которого проходил обследование и попросил справку.
– Только нигде, кроме церкви, не показывайте.– Шепотом и скороговоркой проговорил доктор. – Уволят Вас из церкви и Вы её порвите к чёртовой матери. Или лучше сожгите. Узнает кто – мне башку начальство открутит.
– Да я её съем сразу.– Засмеялся Виктор.– Зачем она мне потом? Уволят и всё – не нужна бумажка.
– Но такая справка стоит двадцать пять рублей.– Доктор посмотрел в окно и пожевал губами.
– Так это, считай, даром! – Обрадовался Сухарев и достал четвертак.
Доктор сунул деньги между страницами книжки «психические расстройства у подростков» и за пять минут изготовил нужный документ, поставив на него сверху штамп, а снизу – большую печать.
– Всё, Спасибо! Здоровья Вам.– Попрощался Виктор и побежал в церковь. В Зарайске чувствовался скорый приход весны. Не дуло. Градусы не упали ниже пяти, что было видно на огромном термометре, стоявшим как скульптура на невысоком постаменте возле парка. Гололёд расползался на серые осколки и между ними хлюпала под ботинками небольшая вода, которая через десять дней станет огромными ручьями и побежит со скоростью мотоцикла по склону вниз, к реке Тобол.
Отец Димитрий долго читал заявление Виктора, а ещё внимательнее справку.
– На кого обиделся, Витя? – Спросил он мрачно. – Протоиереем сам отказался стать. А так у тебя везде лады. В епархии начальство тоже тобой довольно. Как и я. А ты мне эту хрень показываешь, что ты псих. За дурака меня держишь?
– Ну, для Вас основание какое- то надо же? – Спросил Виктор.– То, что я не хочу больше быть священником – не основание. Верно?
– А чего расхотел – то? – Протоиерей Димитрий открыл окно и закурил трубку. – Платим мало? Добавлю. Будешь как я получать. А?
– Я в Господе разуверился.– Честно сказал Сухарев.– И прихожан обманывать не смею.
– Да я сам Библию раз тридцать перечитал.– Димитрий выпустил в окно большие как обручи от кадушки кольца сиреневого дыма. – Много там брехни и недоделок. Путаницы навалом. Но я служу Господу, а не книжке, которую пёс знает кто писал- переписывал, и в которой кто как мог, тот так и наврал. Господь тебя чем оскорбил, Витя?
– Дмитрий Ильич.– Сухарев сложил ладони на груди.– В книжке как раз про божеские недостатки. А у Бога не может быть недостатков в принципе. Отпусти меня Христа ради. Пусть он меня сам покарает за неверность ему. Но не могу больше. Честно. Иссяк и более не верую искренне. Зачем обманывать Всевышнего? Отпусти.
Отец Димитрий молча покурил ещё минут десять. Сел за стол. Подпёр кулаками подбородок.
– Если такие умницы бросают нас как ты, то с кем служить Всевышнему верой и, главное, правдой? Нет ведь толковых пастырей. По пальцам считаю их. Вот ты, один из самых крепких пальцев – отваливаешься. Неволить тебя – грех. На душу не возьму. Но если одумаешься – приму обратно в любое время. Приказ я издам. Отошлю в Епархию и в Кызылдалу. В общем кабинете дьяконов пусть повесят, чтобы все видели. Ну, всё. Не рви мне нервы. Ступай с Богом. Справку, что ты псих, забери. Не срамись. Десять лет работал параноик иереем! Меня за это расстрелять мало. Хватит твоего собственного желания.
– А позвонить можно? – Сухарев глянул на телефон.
– Да ради Бога.
– Виктор позвонил Маслову и спросил – как приборы для исследований забрать.
– Тебе всё привезут послезавтра. Мы соберём комплект. Адрес свой и телефон ты нам дал. Жди. – Торжественно пообещал Маслов.
И пошел Виктор на автовокзал. До разговора с отцом Димитрием думал- что полегчает, если уволят его. Но вышло наоборот. Тоска навалилась, залезла во все щели души и стала мять её, душу, как вроде тесто месила. Нудно, долго и больно. Столько лет! Купола, кресты, колокола и смиренные верующие, искренне принявшие Христа сердцем. Плёлся Сухарев медленно, головы не поднимал, глядел в ржавый снег и на рвущийся частями лёд.
– Ладно.– Думал он.– Ничего. Не так уж много плохих перемен было в жизни. Точнее – вообще не было. Всё делалось к лучшему. И сейчас хоть и оторвал мой уход кусок от целой души, да зарастёт ведь. Зарастёт рана – то. Знаю. Не в «бичи» же ушел. В науку. И тут, верю, будет ей от меня польза. Эта мысль его хоть слегка успокоила и до Кызылдалы он добрался вечером в совершенно нормальном настроении. Лариса его ждала. Наварила вкусного, нажарила, соку томатного три литра в банке выставила.
– Всё.– Обнял её Виктор.– Я теперь лицо гражданское. Уволился из церкви. Буду исследователем аномальных явлений. Пока не сказали кокретно – какая будет зарплата, но, думаю, не маленькая. Должность- то младшего научного сотрудника.
– Дело не в зарплате, Витя.– Лара села за кухонный стол. Вид у неё был печальный и растерянный.– В сорок лет жизнь сначала настраивать – тяжкая работа. А надо будет. Ты от природы – духовник. Целитель болезных душ человеческих. Бог при этом просто инструмент. Ты от его имени лечишь. А что теперь будет?
– Да с моей духовностью и моралью, с принципами моими ничего не станет. Они не изменятся.– Сухарев так и не начал ужинать.– Но врать себе я тоже не хочу. Я понял, что Бога придумали. Сам сначала в транс впал. Но потом понял, что и в старину без религии в народе порядок не создали бы, да и сейчас религия- это дисциплинарная мера. Держит народ в рамках за счёт боязни грехов, самого Господа и кары небесной за провинности. Да и в Царствие небесное попасть только безгрешным можно. Вот Вера и держит прихожан в любви к Господу и в страхе перед ним. И все мечтают о райской вечной загробной жизни. Хотя, честно скажу. Давно я в церкви и понял не сегодня, что нет никакого рая. Ад есть. Это наша жизнь на земле. А вот кто нас сюда направил отбывать наказание за грехи душ наших в вечном мире – это пока вопрос для меня. Может, через связь с Высшим Разумом и инопланетянами я это узнаю и пойму.
– Ты философ, Сухарев.– Обняла его Лариса.– Пиши книгу философскую. Но потом. Сейчас ужинать! Зря что ли старалась?!
Они просидели на кухне до полуночи, не вспоминая больше о Боге и неземных цивилизациях. Говорили о своём будущем. И виделось оно обоим добрым и долгим.
