Kitabı oku: «Любовник змеи», sayfa 4
Я сидел покорный. С опущенной головой. Но мне хотелось плюнуть докторишке в физиономию.
По средам и субботам ко мне наведывался дядя.
Он приносил бутерброды с семгой – на которые я накидывался с волчьей жадностью; отвратительные больничные харчи стояли мне поперек горла.
Подперев голову рукой, дядюшка смотрел на меня со «светлой», «благородной» грустью и вздыхал:
– Какой ты у меня непутевый. Жену бы тебе.
Я знал: это мечта дяди. Женить меня на разумной – с его точки зрения – девушке. Не важно: красивой или нет. Чтобы эта «умница-разумница» приглядывала за мной, как за собственной больной матерью; направляла меня – точно своего великовозрастного сынка. Под благотворным влиянием супруги я брошу страдать ерундой, маяться дурью – и восстановлюсь в университете. Чтобы через несколько лет надеть безукоризненный черный пиджак, повязать полосатый галстук – и вешать лапшу на уши клиентам в юридической консультации.
Но чем сильнее меня хотели поженить дядя и психиатр – тем больше во мне накапливалось протеста.
«Лучше бы вы друг на друге поженились», – скрипя зубами, думал я.
Я любил Акбалу. Ее одну.
Я не перестал любить ее оттого, что поверил, что она – оборотень-юха. Нет!.. Я испытывал к Акбале какое-то болезненное влечение. Так мотылек летит на огонь – в котором неизбежно спалит свои белые крылья.
Я спросил Ивана Ваныча:
– Вот вас удивляет, что Акбала не убила меня. А может она меня пощадила – потому что полюбила?.. Удовлетворилась тем, что выкачала из меня сексуальную энергию?..
Иван Ваныч сдвинул брови:
– Любовь юха к человеку?.. Такое не встречается даже в сказках…
– Но ведь Акбала отпустила меня. Не выпила мою кровь!..
– Ты прав: это очень странно…
Сердце мое вспыхнуло надеждой:
– Иван Ваныч!.. А есть способ выйти на след… юха?..
Иван Ваныч поразился:
– Малой!.. Тебе не терпится снова попасться в лапы оборотня?..
Я опустил голову:
– Но ведь я люблю… Акбалу.
Иван Ваныч – задумавшись – почесал свою лысеющую голову:
– Есть верный способ найти кого угодно на планете…
– Расскажите!.. – загорелся я.
– Нет-нет-нет!.. Искать оборотня – это тебе не игра. Это слишком опасно!..
И Иван Ваныч, замахав руками, чуть ли не бегом пустился по узкому коридору – по которому мы только что неторопливо прогуливались, как философы-перипатетики.
Во время таких прогулок мы говорили о многом. Вернее – говорил Иван Ваныч. А я слушал с открытым ртом. Иван Ваныч приподнимал передо мной завесу над совсем неизвестными мне сферами.
Особо мне врезалось в память то, что он говорил про параллельные миры. Оказывается: демоны и оборотни (те же юха) способны открывать порталы в иные реальности. Некоторые опасные сущности так и странствуют из мира в мир – всюду находя себе жертв.
Сердце мое сжималось. Что если и Акбала такая же кочевница?.. И – как следующая за стадом быков тигрица – давно переселилась в параллельный мир?..
Нет!..
Такого мне не пережить!..
Пусть Акбала – демон. Юха. Все равно я пылал мечтою снова встретить свою роковую возлюбленную – поможет мне Иван Ваныч или нет. Чем скрыться в параллельном мире, оставив меня сгорать на медленном огне неразделенного чувства – лучше бы Акбала в ту памятную ночь высосала из меня кровь.
Да. Я грезил об Акбале. Хотя и поверил, что она – юха.
А раз Акбала – оборотень, значит убивает людей, чтобы насытиться кровью. И спит со своими жертвами ради порции сексуальной энергии.
Эти мысли ввергали меня в отчаяние. Мне хотелось кричать от рвущей душу боли.
Пусть, пусть Акбала убивает. Пусть убивает плохих людей: садистов, маньяков и неонацистов. Но выкачивать сексуальную энергию Акбала должна только из меня. Делить постель только со мной. Как всякий мужчина – я был собственником…
…В больнице меня любили.
Медсестры ласково звали меня «Ромео». Видимо – жирный врач разболтал персоналу, что я загремел в психушку из-за любви к виртуальной красавице. Люди сочувствуют несчастным влюбленным – особенно женщины.
Техничка, когда скребла полы – улыбалась мне по-матерински. А толстая повариха, кладя мне в тарелку завтрак, обед или ужин – всегда интересовалась: а не хочу ли я добавки?..
От манной каши и горохового супа я вежливо отказывался. А вот дополнительную тарелку овощного салата иногда брал. Это было единственное блюдо в больничном меню, без отвращения отправляемое мною в мой пищевод.
Но насколько сотрудники привечали меня – настолько же желчно, нетерпимо, ядовито относились к моему другу Ивану Ванычу.
Дородная, как самка мамонта, техничка – выжимая половую тряпку – говорила мне:
– И что это ты, золотой, все ходишь с этим… юродивым?.. От таких – как от чумных – подальше держаться надо.
Когда мы с Иваном Ванычем выходили в коридор погулять – медсестра, только что беззаботно пившая кофе или решавшая японские сканворды у себя на посту, заметно напрягалась (так ощетинивается иголками еж) и впивалась налившимся кровью глазами в Ивана Ваныча.
Пациенты в лоскутной пижаме – и те с ехидством бросали Ивану Ванычу в спину:
– Не миновать тебе, сантехник-экстремист, корпуса «а».
– А что там – в корпусе «а»?.. – спросил я как-то Ивана Ваныча.
Иван Ваныч грустно улыбнулся:
– Филиал ада. В корпусе «а» пациентам (лучше сказать: узникам – ха!..) делают лоботомию. Вводят убойные препараты – от которых температура подскакивает до сорока градусов. Бьют несчастных током и морят голодом… В корпус «а» принимают людей – а выходят оттуда двуногие вареные овощи, захлебывающиеся собственными слюнями…
Иван Ваныч оставался спокоен – а меня до костей пробрала холодная дрожь.
Надо признать: Иван Ваныч и сам провоцировал персонал.
Обычно сдержанный и даже флегматичный – Иван Ваныч иногда взрывался, как вулкан. И – придя в неистовство – принимался скандировать:
– Предатели!.. Слуги темных богов!.. Коллаборационисты!..
Немедленно раздавался бычий топот. Это летела по коридору бравая команда дюжих санитаров.
Они хватали несчастного Ивана Ваныча и ремнями привязывали к койке.
«Что ж вы делаете, ироды?» – чуть не срывалось с моих губ.
Но нет. Я оставался беспомощным и немым – трясущимся, как обрубленный собачий хвост – наблюдателем безобразной сцены.
Торопливыми шагами подходила сосредоточенная – со сдвинутыми бровями – медсестра и вкалывала Ивану Ванычу несколько кубиков лекарства.
Иван Ваныч дергался, изгибался дугой – и затихал. Он оставался в неподвижном бессознательном состоянии полчаса – три часа – полдня.
Когда Иван Ваныч оживал – я освобождал бедолагу от ремней. Кряхтя, с усилием Иван Ваныч садился на койке. И – облизав сухие губы – ронял:
– Ох, доиграюсь я… Отправят меня в корпус «а»…
Мой бедный друг не ошибся.
Однажды после отбоя в палату вошли и встали у дверей два санитара – с квадратными плечами и с тупыми, как булыжники, физиономиями. Правый санитар суровым голосом приказал Ивану Ванычу:
– Собирай манатки. Тебя переводят в корпус «а». Допрыгался, кузнечик.
– Допрыгался… – вздохнул Иван Ваныч.
Он был спокоен – только побледнел.
А у меня сердце гремело турецким барабаном – при мысли о страшной участи, на которую обрекли Ивана Ваныча. Казалось: я расплачусь – и с кулаками ринусь на душегубов-санитаров.
Я всхлипнул.
Ивану Ванычу недолго было собираться. Сунуть в пакет зубную пасту, полотенце, рулон туалетной бумаги…
Но Иван Ваныч не торопился.
Он сел. Испытующе на меня поглядел. И сказал – негромко, но отчетливо:
– Вот что, приятель. Наверное, я должен рассказать тебе. То, что ты хочешь знать. Ты не дурак: сам знаешь, как распорядиться информацией…
– Пошевеливайся, дед!.. – прикрикнул на Ивана Ваныча один из санитаров.
Иван Ваныч только дернул плечом – как бы сгоняя муху.
– Слушай внимательно. Возьму фото твоей Акбалы – и смотри, не отводя взгляд. Сосредоточь все мысли на своей демонице. Если все сделаешь правильно – ты войдешь в своего рода транс. И тебе станет ясно, где искать следы твоей юха… Нехитрый фокус.
– Уймись, птица-говорун. Идем!.. – санитар поздоровее (хотя и второй был качок) ухватил Ивана Ваныча за шиворот и потащил. – Шевели ластами!..
– Иван Иваныч!.. – воскликнул я.
Но Ивана Ваныча уже выволокли в коридор.
Я закрыл лицо ладонями – и заплакал…
…Меня продержали в клинике не так долго. Двенадцатого марта мне вернули паспорт, телефон и одежду – и выпустили меня на вольную волюшку.
11.Дельфин в замусоренном океане
Нет – я не забыл, на какую страшную участь проклятые эскулапы в очках и белых колпаках обрекли моего товарища Ивана Ваныча. В сердце проворачивался болт – стоило лишь подумать об этом.
Но когда я оставил похожие на чудовищ серые больничные корпуса за спиной – я не мог, библейским языком говоря, не возрадоваться.
Весеннее солнце грело голову. Воздух пьянил – несмотря на примесь запахов бензина и мокрого мусора. Заливались пернатые. Я широко шагал – и думал об Акбале.
Незамысловатым способом, который подсказал мне Иван Ваныч – я найду ее. Я уже представлял, как прижму ее к своей груди. Я скажу: «Я знаю: ты – демоница. Юха. Но я все равно, все равно тебя люблю!..».
После таких слов Акбала – конечно – растает, как сливочное масло под солнечным лучом… О, как удивительна моя судьба!.. Не у каждого хомо завязывается с прекрасным оборотнем…
Я планировал: доберусь до квартиры – в первую очередь приму горячую ванну. Смою с себя больничные «ароматы» и микроорганизмы. А потом – хрустя чипсами со вкусом паприки да маленькими глоточками попивая дающий пары лимонный чай – посмотрю с ноутбука какое-нибудь легкое аниме в жанре «гаремник».
Но дома меня ждал неприятный сюрприз.
Едва я ступил в прихожую – с кухни долетели напоминающие овечье блеянье голоса и лающий смех.
Что за черт?..
Или у меня слуховые галлюцинации – и мне лучше всего, не вылезая из ботинок, ехать обратно в психушку?..
Я все-таки разулся – и прошел на кухню.
На меня повернулись две багровые физиономии; сизые носы, фиолетовые мешки под глазами. Растрепанная тетка – страшная, как баба-яга. И опухший мужик с приоткрытым ртом. Явные алкоголики.
На столе – шмат сала, нож, вяленая рыбка, две головки чеснока. Наконец – бутылка водки, подтверждающая очевидное: чертовы гоблины – алкаши.
Мое появление не смутило «гоблинов» ни на каплю.
– А, малой!.. Тебя выпустили из дурки?..
Я задрожал.
Незваные гости не только вольготно развалились на моей кухне – но и откуда-то знают про мои дела!..
Я молча повернулся.
– Эй, постой!.. Хлебни с нами за знакомство!.. – пригласил опухший мужик, наливая журчащую водку в рюмку.
Выйдя в коридор – я, нервно сглотнув, достал мобильник и набрал номер дяди.
– Алло. Племяш?.. – раздался в трубке бодрый дядин голос. – Как себя чувствуешь, дорогой?.. Сегодня тебя должны были выпустить из клиники.
– Эти люди… в моей квартире… Откуда?.. – хрипло спросил я.
– А-а. Это Авдотья Николаевна и Сидор Никифорович. Прошу любить и жаловать!..
Я чуть не ругнулся трехэтажным матом. Как будто мне стало легче оттого, что теперь я знаю вурдалаков-выпивох по именам!..
– Что делают эти… черти… у меня дома?..
– Черти?.. Как грубо, племянник!.. Все очень просто: я сдал большую комнату в твоей хате. Ты-то все равно в маленькой комнате живешь. Пусть квадратные метры приносят нам денежку…
Я нажал «отбой» – и спрятал телефон.
Как клиент психиатрички, раздававший в парке «Классовую войну» – я был урезан в правах на квартиру; моим имуществом распоряжался дядя – в качестве опекуна. А уж дядюшка мой был человек с истинно капиталистической жилкой!.. Готовый делать деньги хоть на жилплощади, хоть – извините – на дерьме, как незабвенный император Веспасиан. Сердиться, спорить с дядей – не имело смысла.
Я только шумно вздохнул – и пошел в ванную, помыть руки после улицы.
Сток заплеванной раковины был забит волосами.
«Тролли», – с отвращением подумал я.
После ванной я заглянул в туалет по малой нужде. И увидел в унитазе не смытую кучку экскрементов. Меня чуть не стошнило.
В расстроенных чувствах я направился в свою комнату.
Боже мой!.. С какими отвратительными хамами и грязнулями мне придется жить под одной крышей!.. И все благодаря дядюшке, погнавшемуся за звонким червонцем.
В комнате я попытался отвлечься, листая книжку.
Получилось не очень. Через стенку летели пьяные голоса и взрывы гиеньего смеха Сидора и Авдотьи; звон рюмок.
Потом вонючие алкаши переместились в «свою» (ха!.. – в «свою», по милости великого коммерсанта дяди!..) комнату и на полную мощь врубили телеящик.
До глубокой ночи они смотрели ТВ – переключаясь между каналами. То какая-нибудь звезда эстрады выводила лирическую песенку с сомнительной рифмой. То диктор новостей вещал: «…поставки газа…» – «курс червонца…». И все это под раскаты хохота перебравших троллей.
Время от времени хлопала дверь – шаркающими шагами тролли направлялись из комнаты в туалет.
Погасив свет – я лежал на кровати поверх одеяла и старался думать о своем. Об Акбале.
Бедный Иван Ваныч подсказал мне простое средство отыскать мою прекрасную юха. Но сейчас – под шум попойки новоявленных соседей – сосредоточить все мысли на Акбале вряд ли удастся. Нужна хотя бы относительная тишина.
Не знаю как, но – несмотря на рев зомбоящика и дикие возгласы Сидора и Авдотьи за стенкой – я забылся сном. Должно быть – мне нужно было сбежать в царство Морфея от неприглядной действительности.
Проснулся я, когда шторы подсвечивал бьющий в окно красноватый луч утреннего солнца. Комната наполовину еще тонула в серой мгле, которая – как паутина – оплетала предметы. В квартире было тихо, как в гробу.
«Жрали всю ночь водяру, пузырь давили за пузырем – а теперь мирно посапывают, как младенцы в колыбельках!..» – со злостью и отвращением подумал я про Сидора и Авдотью.
Я сунул ноги в шлепанцы и отправился на кухню.
Со вчерашнего вечера у меня во рту маковой росинки не было.
Стол на кухне весь был усыпан хлебными крошками, рыбьей чешуей и колбасными шкурками. Следы трапезы моих домашних гоблинов!.. Мне захотелось сплюнуть. Жить мне теперь в грязи – как на помойке.
Я налил себе кофе с молоком и сделал бутерброд с сыром и кругляшкой помидора. После нехитрого завтрака – вернулся в комнату.
По-прежнему висела сонная тишина. Сидора и Авдотьи не было слышно. Слава богам, слава богам.
Сердце мое чаще забилось.
Сейчас самый удобный момент, чтобы – по подсказке Ивана Ваныча – настроиться на Акбалу. Как поймать антенной радиоволну.
Ну что, джигит?.. Вперед?..
Я включил ноутбук. Нашел в социальной сети фото, на котором Акбала позировала в голубом платье, с веерами в руках. Весь подобрался – даже губу закусил. Уставился на фото – и попытался думать только о моей юха.
Я прокручивал в голове события моего единственного с Акбалой свидания. Как мы пили чай. Как Акбала стонала и изгибалась в моих объятиях.
Накатило опасение. Что если я занимаюсь ерундой?.. Разве можно учуять следы человека (или демоницы), просто думая о нем?..
Но чем сильнее жалили меня осы-сомнения – тем упорнее я представлял себе нежное личико Акбалы. Я припоминал каждую деталь ее облика: родинку у края чуть пухлых чувственных губ – изгиб черных, будто тушью нарисованных, бровей – смеющийся взгляд…
Если у меня нет другого способа найти милую Акбалу, я испробую этот способ – фантастический и немыслимый.
Милая Акбала… Ха!.. Милая?.. Я ведь поверил, что она змея-оборотень – по неизвестным причинам меня пощадившая, не выпившая мою кровь.
Проявит ли демоница запредельную доброту при следующей встрече?.. Или – повинуясь собственной природе – как воду из губки, выдавит из меня и сексуальную энергию, и кровь?.. Нельзя дважды безнаказанно сунуть руку в пасть львицы. Не дурак ли я – с фонарем ищущий свою смерть?..
Но – говорят – дельфины выбрасываются из моря на берег. Особенно – если море превратилось в зловонную лужу, в которой плавают бутылки из пластика и консервные банки. Моя жизнь – такая лужа. А я – дельфин.
Единственное, что было светлого в моем сером существовании – это свидание с Акбалой. Я вел задушевные разговоры с прекрасной девушкой. Я ее обнимал и целовал.
И пусть кончилось тем, что наутро я лежал немощным полутрупом. Пусть Акбала – на самом деле – змея, для которой я был беспомощной жертвой.
Все равно!..
Я лучше умру, еще раз насладившись в постели с Акбалой – чем буду влачить жизнь больного дельфина, бороздящего замусоренный океан.
Я долго сидел – пристально вглядываясь в фото Акбалы.
И что бы вы думали?..
Я почувствовал вдруг легкое головокружение. Мне стало хорошо, как от пары бокалов отменного вина. Я даже взмахнул руками – будто птица крыльями – и беззаботно рассмеялся.
И я понял: я обязательно найду Акбалу – если отправлюсь на поиски прямо сейчас.
Не раздумывая больше – я оделся и покинул квартиру.
12.Медовые день и ночь
Трудно объяснить, что за чувство компасом указывало мне дорогу. Проще сказать: я целиком и полностью положился на интуицию. Передо мною точно витала тень Акбалы.
Я вызвал такси, в котором примчался на вокзал. Купил в кассе билет. Зеленая змея электрички как раз подползла к платформе. Уверенный, ни о чем не раздумывая – я зашел в вагон.
Электричка загремела – помчалась стрелой. Я сидел – и смотрел в окно на проносящиеся мимо бетонные ограды, покрытые, как паутиной, замысловатыми граффити и коряво выведенными матерными надписями.
В середине вагона смеялись и визжали какие-то подростки: две девушки с покрашенными в розовый цвет волосами (ни дать, ни взять – попугаихи) и трое парней.
По проходу между сиденьями проплывали несчастные продавцы-разносчики – усталыми, хриплыми, почти машинными голосами предлагающие свой товар: от чипсов, шоколада и шипучей газировки – до журналов японских сканвордов и настенных календарей с ликами православных святых.
Но все это я замечал только краем глаза.
Все мысли мои были об Акбале. Ее образ стоял у меня перед глазами.
За окном вагона сменялись платформы. Диктор объявлял: «Малые сосенки» – «Красные зори» – «Дикие петушки». На шестой станции я сошел с электрички.
Возле перрона шумел небольшой рыночек, где продавали все, что можно вообразить – от нечищеной моркови до кружевных лифчиков. Старушенция – торговка в треугольном платочке – взвешивала на безмене пакет картошки и энергично нахваливала хлопающей глазами покупательнице свой товар. Манил горячими сытными запахами киоск с чуть кривоватой вывеской «Пирожки – пельмени».
На секунду я замедлился. Бросил взгляд направо и налево. И – с прежней почти «мистической» уверенностью – зашагал по улице, уводящей от рынка.
Сначала по обе руки от меня чередовались кирпичные пятиэтажки. Пока не сменились бревенчатыми деревенскими домиками, отгороженными хлипкими заборами.
Я шлепал по мутно-зеленоватым лужам и слякоти. Вперед, вперед!..
Домишки пошли покосившиеся, с разбитыми или заколоченными окнами – явно нежилые. Во двориках громоздился разнообразный хлам. Слышался протяжный собачий вой. Каркали вороны. Дорогу мне перебежала на трех ногах серая кошка.
За домишками начались сарайчики – еще более заброшенные. И еще какие-то постройки неведомого назначения. Кругом – ни души.
Так я топтал ботинками грязь – пока не остановился в тупике перед здоровенной ржавой лоханью мусорного контейнера.
У «лохани» я увидел молодчика в кожаной куртке. Со свастикой, вытатуированной на бритой голове.
«Чертов нацик!..» – с отвращением подумал я.
У нациста отвисла челюсть. Он дрожал мелкой дрожью. Глаза нацика бегали – полные животного ужаса. Лицо было бледно, как мел. Изо рта вырывались хрипы и еще какие-то нечленораздельные звуки.
Нацист был захвачен страхом. Неодолимым страхом.
Страх – говорят – заразителен. Переступив с ноги на ногу – я застыл на месте.
А дальше…
По ту сторону ржавой «лохани» поднялась на длинном узорном теле черная огромная змеиная голова. Раздалось шипение – как будто выходит воздух из проколотой велосипедной шины.
Мгновение – и змея метнулась. «Склюнула» неонациста, как голубь червяка. Со своей добычей в зубах – исчезла за контейнером. Я услышал только нечеловеческий вопль нацика.
Волосы на голове моей зашевелились. Сердце екнуло – точно камушек стукнулся о фарфоровую чашку. Я понял: сейчас я видел охоту юха.
Оборотень схватил свою жертву. От неонациста ничего не останется, кроме обескровленного трупа – напоминающего сушеную воблу…
Не знаю, сколько я простоял, скованный испугом, пораженный. Мне жутко было и вообразить, что происходит за контейнером. Притом, что добычей змеи был нацист – которого совершенно не было жалко.
А потом я нерешительно позвал:
– Акбала!..
И чуть-чуть погромче:
– Акбала!..
И что вы думаете?..
Из-за контейнера – неторопливыми шажками – вышла грациозная Акбала. Будто и не было никакой змеи.
Акбала подошла ко мне и положила свою маленькую ладошку на мою грудь. Нежная изящная красавица с улыбкой на алых губах-лепестках. Со струящимся волнистым потоком черных волос.
– Привет, дорогой, – сказала она. – Ты меня таки нашел. И – знаешь – я этому, пожалуй, рада.
Она помолчала.
– Ты видел мою охоту. Я высосала кровь из этого… нацика. Ты не очень испугался, милый?..
(«О, я снова «милый»!..» – не мог не отметить я).
– Ты убиваешь неонацистов?.. – пряча в карманы трясущиеся пальцы, спросил я.
– Неонацистов. Уголовников. Воров. Педофилов, – ответила Акбала. – Можно сказать: я ангел справедливого возмездия. – Она улыбнулась. – Тех, кто не таит за пазухой больших грехов – я не трогаю. Не такое уж я и чудовище – правда?..
Акбала тихонько рассмеялась.
Нервно сглотнув – я спросил:
– Ты сначала спишь со своими… жертвами – прежде чем убить?..
Акбала снова рассмеялась:
– Я знаю, что тебя волнует. Нет: я ни за что не разделила бы постель с бандитом или нацистом… даже ради порции столь необходимой мне энергии.
– Тогда… как?..
Я хотел спросить, из кого же моя юха выкачивает сексуальную энергию – если из нацистов и прочего отребья только высасывает кровь. Но у меня почти не ворочался язык – как свинцовый.
Акбала улыбалась. Точно не она только что – в обличии гигантской пятнистой змеи – умертвила верзилу с серым рисунком свастики на бритой голове. Труп валялся в нескольких метрах от нас – отгороженный ржавым контейнером.
– Пойдем-ка отсюда, милый, – сказала Акбала. – Здесь мусорный контейнер с неприятным запахом. И этот… мертвый нацист… Я бы предпочла продолжить разговор в кафе. Ты джентельмен. Угостишь меня кофе и круассанами?..
В рысьих глазах Акбалы заблестели искорки лукавства.
Она взяла меня под руку.
Мы двинулись мимо заброшенных полуразвалившихся сарайчиков.
Со стороны мы показались бы мирно прогуливающейся влюбленной парочкой. Никто бы не догадался, что красавица рядом со мной – это только что пообедавший оборотень.
Я весь покрывался «гусиной кожей» от страха и восторга.
Да. Акбала внушала мне разом ужас и восхищение.
Несколько минут назад я видел длинную змею – которая легко, как картонную куклу, схватила и утащила амбала с квадратными плечами. А теперь – точно не было никакой змеи. Рядом со мной шагает восточная красавица – девушка моей мечты.
Я знал: стоит мне чем-то рассердить Акбалу – и могучая юха оставит от меня сухое мясо на ломких костях. Но – черт возьми!.. – от этого мне не меньше хотелось прижать Акбалу к груди. Поцеловать в губы. Агатовые глаза и изогнутые – как луки – брови красавицы сводили меня с ума.
Да уж. Я могу – то ли с гордостью, то ли с горечью – сказать: «Я не такой, как все». Я обладаю редким свойством превращать свою жизнь в захватывающее кино. Мало мне было применять шапку р-р-революционера – раздавать в парке бунтарские прокламации. Так я еще влюбился в демоницу. Вот – пожалуйста – веду ее в кафе.
Мы нашли кафешку недалеко от рыночка.
Сели за столик у окна. Я взял нам ароматный кофе со сливками и круассаны с шоколадной и бананово-карамельной начинкой. Все еще дрожащий, как осиновый лист – я, часто моргая, молча смотрел на Акбалу и ждал, что скажет моя прекрасная юха.
Темные глаза Акбалы смотрели задумчиво. Она – никуда не торопясь – сделала глоток из чашки. Попробовала круассан. И – наконец – заговорила:
– Пора объясниться – да?.. Ты во всем разобрался: я – змея-оборотень. Полчаса назад ты убедился в этом собственными глазами. Ты сумел отыскать меня… Должна признать: ты меня удивил. Но я догадываюсь: тебя направил кто-то умный?..
– В общем – да, – несмело подтвердил я.
– У тебя ко мне – туча вопросов?.. – предположила Акбала. Ее спокойный голос был точь-в-точь журчание тихого ручья.
– Туча, – выдохнул я.
– Я вся внимание, – одарила меня лучезарной улыбкой Акбала, удобнее устраиваясь в мягком кресле.
Я заерзал. Кашлянул. И все же отважился спросить:
– Акбала, почему ты… Мы переписывались с тобою в социальной сети. Почему ты перестала мне отвечать?.. Потом я был твоим зрителем в театре… Подарил тебе букет с запиской… В тот вечер ты сама пришла ко мне. Осталась на ночь… А на утро тебя уже не было… Ты снова оставила меня одного… Почему?.. Почему?..
Акбала заглянула своими лучистыми глазами в мои глаза:
– Потому что я тебя люблю.
– Любишь?..
Мое сердце затрепетало.
– Я люблю тебя, – повторила Акбала. – Еще когда мы переписывались в социальной сети – я поняла: ты не такой, как другие парни. Ты умный, романтичный, с богатым внутренним миром. Не мажор и не потный мачо. Как мне было тобой не увлечься?.. Но я подумала тогда: этот золотой мальчик достоин нормальной девушки – а не змеи-оборотня… Быть любовником змеи – сплошные нервы, стресс, проблемы. И это мягко сказано… Я решила, что должна прервать общение с тобою…
– А потом?.. – спросил я, сглотнув слюну.
– А потом ты проявил настойчивость. Пришел на концерт. Вручил мне цветы с запиской. Я подумала тогда, что должна как-то вознаградить тебя…
– Провести со мной хотя бы ночь?.. – хрипло спросил я.
– Провести с тобой ночь, – кивнула Акбала.
– И конечно: для юха ничего не стоило разыскать меня в огромном муравейнике мегаполиса – хоть я и не давал тебе своего адреса?..
Акбала снова кивнула:
– Твоя правда, дорогой.
– Но ты не ограничилась тем, что занялась со мной сексом, – с горьким смешком заметил я.
– Да… прости… – Акбала виновато улыбнулась и потупила взгляд. Как будто речь шла о какой-нибудь невинной шалости. – Я не удержалась – и выкачала из тебя энергию. Я… была голодна.
– И как же обычно ты утоляешь подобного рода голод?.. – спросил я.
Кажется, у меня нервно задергалась щека.
Акбала рассмеялась:
– Что может быть проще?.. Я нахожу на сайтах знакомств недалеких парней. У мальчиков – ты знаешь – только секс на уме. Секс они и получают. Я сплю с ними – и выкачиваю из них энергию. Каждый берет то, в чем нуждается. Справедливо?.. Правда, после бурной ночи со мной бедный мальчишка чувствует себя так, как будто его неделю держали на воде и сухом хлебе. Но это не слишком большая плата за наслаждение с такой красивой девушкой, как я. Не так ли?..
И Акбала игриво мне подмигнула.
А мне сердце полосовал нож ревности. Мне мучительно было думать о том, сколько рук щупали нежные плодики-груди Акбалы. Сколько похотливых сосунков подминали мою нежную девочку под себя.
Я весь затрясся – и чуть не расплескал свой кофе.
– И часто ты… проводишь время с мальчиками?..
Акбала – вроде бы – даже слегка покраснела:
– Пойми: мне надо… питаться. Один-два мальчика в неделю – моя норма.
На минуту повисло молчание.
Меня все еще потрясывало – как после удара током. Сердце жарилось, точно на медленном огне.
– И что теперь?.. – глухо спросил я. – Ты – конечно – снова исчезнешь?.. Оставишь меня лить слезы в подушку?..
– Нет, – Акбала положила свою маленькую изящную ручку поверх моей руки. Заглянула мне в глаза. – Нет. Ты доказал мне, как глубоки твои чувства. Даже зная, что я оборотень – ты отважился меня искать. Я не могу бросить тебя, как девочка – плюшевого зайку с оторванным ухом.
И – нежно улыбаясь – Акбала добавила:
– Я не человек. Но мне – как человеку – тоже хочется любви и внимания.
Я слабо улыбнулся в ответ.
Акбала оставила чашку.
– Ты знаешь, дорогой: тут неподалеку есть отель. Я не против расслабиться. А ты?..
Мы расплатились за кофе и круассаны – и вышли из кафешки.
Акбала уверенно ступала по улицам городка. Я отставал от нее на полшага. Меня по-прежнему обуревали страх и восторг. Сердце мое колотило кувалдой – грозя проломить грудную клетку. Я верил и не верил в происходящее.
Акбала, моя Акбала – со мной!.. Она обещала не покинуть меня. О, наверное – я самый счастливейший из смертных!..
И тут же голос презренного рассудка натягивал на моем ликовании удила: «Эй, парень!.. Зачем тебе это?.. Струсил выйти в окно, перерезать себе вены – так ищешь другие способы погибнуть?.. Кому ты доверился?.. Оборотню!.. Змее!.. Юха!.. Проклятая змеюка сколько угодно может говорить, что любит тебя. Откуда ты знаешь, что на самом деле у нее на уме?.. Не высосет ли она из тебя кровь до последней капли – как из того чертова нациста?..».
Но восторг был сильнее страха.
Я любовался походкой, крутыми бедрами Акбалы. Густыми длинными черными волосами, струящимися по спине моей юха. Тонкой талией…
И отвечал брюзгливому старцу-рассудку: «Пусть так!.. Пусть все так!.. Лучше провести одну ночь с прекрасной Акбалой, а на утро умереть (сгореть, как мотылек в пламени свечи) – чем влачить одинокую жалкую жизнь полураздавленного таракана и видеть красивых девушек только на фото в интернете».
Но в глубине души я надеялся: Акбала не обманула – и не убьет меня. Еще долгие годы мы проведем вместе. Видимо – на роду мне было написано любить оборотня. Возможно, красавица-юха принесет мне больше счастья, чем любая девушка из племени Адама.
Впрочем, сейчас мне было не до размышлений.
Я жаждал поскорее прижать Акбалу к груди.
Прильнуть губами к губам Акбалы. Запустить пальцы в ее душистые локоны. Насытить страсть, которая то тлела во мне, то полыхала неукротимым пожаром – но никогда не гасла.
По настоянию Акбалы – мы завернули в магазин. Купили сочную – натертую специями – курочку гриль. Корейские салаты в прозрачных контейнерах. Виноград. Крупные – «королевские» – финики. Бутылку шипучего лимонада. Пакет яблочного сока.
– А теперь – в отель!.. – весело сказала красавица.
С сумкой – полной вкусностей – я еле поспевал за Акбалой.
Отель был простенький – без изысков – с чуть кривоватой вывеской «У Петровны». Рыженькой девочке на ресепшене Акбала деловито сказала:
– Нам номер с двойной кроватью. До завтра – до часу дня.
Я почувствовал, что краснею до кончиков ушей. Рыжая девочка – сто процентов – поняла: на двухместной кровати я и Акбала будем заниматься сексом.
Сексом!.. С Акбалой!..
Я ощутил сладкое волнение.
Акбала заплатила. Взяла ключи. Мы поднялись на второй этаж – и вошли в номер.
Широкая застеленная кровать. Душевая кабина. Тумбочка. Телевизор. Желтые шторы на окнах.
