Kitabı oku: «Маски трёх эпох. Том 2. Посланники», sayfa 2
>*<
Я вспомнила этот спор и невольно улыбнулась, потом смущённо взглянула на Ланта:
– Прости, я не хотела.
– Больше чтобы таких шуток не было! – Он сердито давил бляшки-кнопки на браслете, вводя приказ на приготовление завтрака.
– Переоденься, а то мятая слишком, это недостойно виты. И иди к пассажиркам, они, кажется, проснулись.
Я впервые зашла в свою комнату. Сама её и обставляла, но виртуально, а теперь была в ней на самом деле. Уютная, небольшая, со встроенными шкафами, удобной кроватью в нише, широким креслом и столиком. И, разумеется, с душевой.
Вымылась и задумалась: а что надеть-то? Первый опыт ношения ампирного платья, и так бывшего мне не по душе, не удался – приняли за прислугу. Да пошло оно всё! Буду носить то, что нравится. Только длинное, чтобы люди тут в обморок не попадали.
Быстро сделала себе серо-серебристое платье в тон к одежде Ланта. Ну а покрой – вариации на тему иллюстраций стиля модерн, с текучими линиями а ля русалка. Удобно, неброско и вполне сочетается с этими ампирными заморочками. И волосы можно просто в узел скрутить, без всяких там локонов и буклей. Зато сразу видно, что не местная и не простолюдинка. Вон, Лант носит брюки и куртку вроде штурмовки2 на молнии, а не все эти сюртуки с панталонами, и к нему даже у матросов никаких вопросов. Так, что-то я стихами заговорила, пора делом заниматься.
>*<
У детишек всё было хорошо, жар спал, лёгкие чистые, только слабость ещё держалась, да последствия испуга, но с этим я точно не справилась бы. Их бонна тоже была здорова и очень обрадовалась, увидев принесённые мной игрушки. Она уже час пыталась занять чем-нибудь непоседливых малышей. Я оставила им пирамидки, кубики и пластикового пупса и пошла к девушкам.
– Здравствуйте, сударыня, – слегка поклонилась та девушка, у которой вечером начиналась простуда, и постаралась незаметно опереться о столик. – Спаси вас Бог!
Говорила она по-французски хорошо, но вставляла русские слова – «сударыня», «Бог». Возможно, потому что вчера мы говорили с ними и на русском, и на французском, и она знала, что я пойму все слова.
Я осмотрела её. Девушка чувствовала себя вполне сносно, но всё ещё была слаба. Правда, это отчасти объяснялось нежеланием выходить из каюты.
– Как матушка? – спросила она, стараясь, чтобы вопрос прозвучал обеспокоенным тоном, но у неё это не очень получилось.
– Кто? – удивилась я. – Разве княгиня – ваша мать?
– Нет, сударыня. Моя мать умерла десять лет назад, а княгиня – жена моего отца.
Ответила она мягко, но чувствовалось, что между ней и мачехой нет никакой симпатии. И точно не по её вине. А вот о своих сводных брате и сестре она говорила с искренней любовью, снова вставляя в чистую французскую речь старинные русские слова.
– Братец смелый, он вчера совсем не плакал, а сестрица маленькая, она даже не испугалась.
Вторая девушка, в отличие от княжны Баратаевой, спала, тяжело дыша открытым ртом. Я осмотрела её сканером. Пневмония не прошла, хотя ничего особо опасного не было. А вот общее состояние… Придётся связываться с Риа, пусть посмотрит, скажет, как лечить. Это слишком серьёзно, так что энергии на экстренную связь не жалко.
– Жюли плохо спала, ночью жар был, – очень тихо сказала княжна. – Я ей лекарство давала, как вы велели. Ей нельзя к матушке, она совсем больна. Матушка сердиться будет.
– Я с ней поговорю. На яхте есть всё необходимое, горничная ей пока не нужна. Вам тоже сегодня лучше побыть в каюте. Сейчас приедет тележка с завтраком. Жюли не будите, когда проснётся, нажмите вот сюда, – я показала кнопку звонка, сделанную буквально за минуту до этого. Хорошо, девушка ничего не заметила, слушая мои наставления. – Это кнопка вызова, я постараюсь сразу прийти. На тележке будет высокая круглая фляжка с толстыми стенками и закручивающейся крышкой, в ней – горячее питьё для вас и Жюли. Обязательно плотно закройте крышку, чтобы питьё не остывало. И не волнуйтесь. Вам нужно лечиться.
Я, пропустив приехавшую тележку с завтраком, вышла из каюты и открыла дверь к княгине. Но успела только войти в каюту, как княгиня сбила меня с ног, вырвалась в коридор и закричала, что её и детей убивают. Я же, неудачно упав коленом на острый край невысокого порожка, растянулась на полу, запутавшись в дурацком длинном платье.
В коридоре появились несколько мужчин. Княгиня бросилась на шею к мужу – высокому черноволосому мужчине с узким лицом и серьёзным взглядом чёрных глаз.
– Что?! Где дети? Что происходит? – Он не мог понять, о чём всхлипывала жена.
– Князь, это невозможно! Они заперли меня здесь, без помощи, без горничной, без приличной одежды! Мне пришлось самой одеваться и укладывать волосы. Это какой-то ад, тут ни одного слуги нет!
– Что с детьми? Где они?
Я уже стояла – Лант помог подняться и теперь поддерживал, видя, что я боюсь опереться на ногу. Обернулась к князю:
– Ваши дети в безопасности. Княжна слегка приболела и сегодня побудет в каюте, как и горничная. Младшие дети вместе с бонной здесь, вы можете убедиться, что они целы и здоровы.
Он помрачнел, поняв, в чём дело. Видимо, жена и раньше устраивала подобные представления.
– Княгиня, прошу вас успокоиться! Дети в безопасности, вам дали всё требуемое – я это вижу по вашему новому шлафроку. Возьмите себя в руки. Витар спас нам жизнь.
Я наконец опёрлась на ушибленную ногу, стараясь не морщиться от медленно вгрызающейся в колено боли.
– Я как раз собиралась принести вам платье, чтобы вы смогли выйти к завтраку. Через пятнадцать минут будьте любезны явиться в столовую. Простите, мне необходимо ненадолго вас оставить.
Хорошо, что моя каюта находилась недалеко от гостевых, и я смогла доковылять до неё не очень сильно хромая.
Прикрыла дверь, добралась до полочки с аптечкой и рухнула в кресло. Что же с коленом? Подняла пропитавшийся кровью подол платья. Кожа на колене треснула ровной полосой, аккурат по месту удара о порог, и висела лоскутом. Вокруг чернел кровоподтёк.
– Деми, ты… Ох, мать… её! – Лант, захлопнув дверь, быстро подошёл, присел передо мной на корточки.
– Давай аптечку. Клади ногу мне на колено. И не дёргайся. Придётся кожу среза́ть. Терпи.
Я сжала подлокотники кресла, скорее даже не от боли – в отличие от ушибленного сустава кожа ничего не чувствовала, – а от неизбежного страха этой самой боли.
Лант тёплыми, чуть шершавыми пальцами осторожно смывал кровь, среза́л повреждённую кожу, обрабатывал всё биогелем.
– И как ты умудрилась? Столько времени ни одной царапины, а тут вот такое. Больно? Прости.
– Нет, кожа онемела. Неприятно просто.
Он взял упаковку биопластыря, задумчиво посмотрел на неё.
– Не поможет. Это же коленка. Я залью её ещё одним слоем геля и забинтую, чтобы ты ногу не сгибала. Ходить сможешь, только осторожно.
Наконец он перебинтовал мою ногу, с помощью браслета убрал растёкшуюся лужу смешанного с кровью дезраствора, подал мне руку:
– Пойдём? Или сегодня в каюте посидишь?
– Нет. Я же хозяйка, это будет неприлично.
Я опёрлась на его ладонь, осторожно встала.
– Спасибо. Сейчас платье в порядок приведу, и пойдём.
>*<
В столовую, где собрались все «благородные» гости, я вошла, опираясь на руку Ланта и стараясь, чтобы никто не заметил моей хромоты. Со стороны наш выход наверняка смотрелся очень элегантно, как и должно выглядеть появление знатных особ. Из-за этого я одновременно смеялась про себя и немного сердилась, а Лант еле слышно шипел сквозь зубы: его светские условности всегда раздражали больше, чем меня.
При моём появлении мужчины встали, что напомнило мне кадры официальных приёмов у английской королевы, и это ещё больше рассмешило и расстроило меня. Но нужно было привыкать.
Лант провёл меня к месту во главе стола, помог сесть, потом сел сам – рядом со мной, а не около княгини, то ли забыв нормы этикета, то ли специально игнорируя единственную гостью.
– Ещё раз приветствую всех и желаю вам приятного завтрака, – светски улыбнулась я и объяснила: – В обычные дни мы привыкли обходиться без слуг. Надеюсь, это вас не затруднит.
Подчиняясь приказу браслета, центральная часть стола, до того поблёскивавшая пустотой полированного дерева, ушла вниз двумя длинными дверцами, и из люка поднялась настоящая столешница с полностью сервированными серебряными подносами по числу присутствующих. Княгиня нервно рассмеялась. Секретарь и повар, сидевшие в дальнем конце стола – кормить их вместе с матросами мы не могли, ведь они принадлежали к разным социальным слоям, – поражённо, но стараясь сохранить невозмутимые лица, уставились на механическое чудо. Капитан погибшей шхуны, довольно молодой, но уже обрюзгший мужчина, еле сдержал крепкую морскую фразу. Его помощник, бывший, наверное, его ровесником, но намного более подтянутый и сдержанный, смотрел на всё со спокойным любопытством.
Я придвинула поднос к себе, на покрытую белоснежной скатертью столешницу, показывая остальным, что трапеза началась, и невольно улыбнулась. В действительности механика была лишь видимостью. В центральной тумбе стола находился один из тех приборов, с помощью которых в Петле Времени материя превращалась то в еду, то в одежду, а то и в людей. Здесь мы не хотели показывать мощь браслетов, поэтому создали такие вот контейнеры, замаскированные то под кладовые, то под шкафы или короба с необходимыми нам вещами и продуктами. На самом деле в них хранились запасы вещества – для удобства в платине: она ведь один из самых тяжёлых безопасных элементов. Это облегчало и ускоряло выполнение наших приказов.
Следующие минут двадцать шёл тот отрывистый пустой разговор ни о чём, о которых я читала в классических романах и к которым привыкла в Петле Времени. Все хорошо спали, все благодарят за завтрак. Сливки чудесны, даже не верится, что их подают на судне в открытом море. Клубника – великолепна и тем более невероятна в подобных условиях.
Секретарь князя молчал, запоминая и едва ли не записывая всё, словно был на приёме у царствующих особ. Повар пытался угадать, из чего приготовлены каша и бисквиты. А вот фигушки! Кок – уникальный кулинар и специально составил для нас книгу рецептов на все случаи жизни, так что предложенный им вариант вроде бы простого геркулеса поставил бы в тупик даже царских поваров. Ну а нежнейшие банановые бисквиты, украшенные цветами из разрезанной на лепестки крупной свежей клубники!.. В общем, такого наши гости точно никогда не ели. Только яйца всмятку они опознали сразу и с огромным облегчением.
Княгиня завтракала молча и излишне манерно, изредка бросая на меня одновременно высокомерные и униженные взгляды. Она никак не могла понять, где оказалась и что вообще происходит. Этого не могли понять все наши гости, но они не били дважды за день хозяйку странной яхты, сейчас сидевшую перед княгиней в невероятно скромном платье странного покроя и ни словом, ни взглядом не напоминавшую о произошедшем. Постепенно страх и униженность исчезли из взгляда княгини, и к концу завтрака она довольно высокомерно поинтересовалась, когда мы прибудем в Петербург. О том, что мы можем направляться куда-то ещё, она даже не задумалась: она ехала в Петербург, значит туда её и доставят.
Лант переглянулся со мной, и мы одновременно сдвинули к центру стола подносы с опустевшей посудой.
– Думаю, завтрак окончен и пора перейти к серьёзному разговору. – Голос Ланта стал очень спокойным и жёстким. – Прошу вас, поставьте подносы в центр стола, и мы сядем вон туда – там удобнее беседовать.
– Я не намерена слушать ваши разговоры, сударь! – встала княгиня. – У меня достаточно своих дел. Ответьте на мой вопрос: когда мы прибудем в Петербург?! И верните мне мою горничную!
– Вы никуда не уйдёте, пока я этого не разрешу. – Лант, помогая подняться, подал мне руку. – Князь, уберите поднос вашей супруги, иначе механизмы не смогут навести здесь порядок. Вы же не собираетесь смотреть на объедки?
Княгиня направилась было к красивой занавеси, которая отделяла гостиную-столовую от коридора, но к ужасу женщины за струящимся мягким шёлком оказалась затянутая штофными обоями стена.
– Вы никуда не пойдёте, – повторил Лант.
– Выпустите меня! – В визгливом голосе княгини впервые за всё время зазвучали нотки страха, но всё же больше было привычной истеричности. И кажущейся рассудительности, вылившейся во вроде бы правильный вывод:
– Шторм закончился ещё вчера! Качки давно нет. И солнце – вон оно, через ваши окна мутные светит. Если бы мужчины не были такими трусами, мы бы остались на корабле. А из-за вас, князь, я даже вещи не успела взять и…
Лант, уже провёдший меня к креслу в углу комнаты и сам севший рядом, презрительно дёрнул щекой и незаметно коснулся браслета.
До этого казалось, что сквозь занимающее одну из стен молочно-матовое окно пробивается яркое утреннее солнце, подсвечивая изнутри листья росших в кадках цветочных кустов. Теперь свет померк, мгновение назад бывшая уютной комната погрузилась в неприятный серый сумрак. Стекло просветлело, сквозь него стали видны прокатывающиеся над яхтой громадные мутные валы. Иногда яхта выныривала из воды, и тогда между волнами можно было заметить низкие чёрные тучи, из которых, словно нити из прядильного станка, тянулись вниз толстые струи ливня.
– Шторм продолжается и закончится не раньше вечера, – ледяным тоном сказал Лант, с еле заметной усмешкой наблюдая за изменившимися лицами пассажиров. – Наша яхта неподвластна качке, но я могу и снять защиту. Вы этого хотите? Только вспомните, что в каютах ваши дети, падчерица, матросы наконец. Если вы, княгиня, желаете, я могу доставить вас к шхуне, чтобы вы забрали свои вещи. Доставить с точностью до вершка… по вертикали. А вот по горизонтали – вам придётся идти по дну саженей двадцать. Шхуна затонула через десять минут после того, как вы её покинули. Вы умеете дышать под водой? Нет? Сядьте!
Пока он говорил, окно снова стало матовым, вернулся яркий «солнечный» свет, преломляясь в «хрустальной» мебели и играя радужными отсветами на листве декоративных растений.
Мужчины не знали, что им делать: то ли защищать женщину, оскорблённую поведением странного хозяина невозможной яхты, то ли подчиниться его приказам. Наконец они приняли решение и сели в кресла. Князь насильно привёл жену, усадил её рядом с собой и держал за руку, не давая встать.
– Спасибо, – хмуро улыбнулся Лант. – А теперь поговорим.
Он выдержал паузу, оглядывая наших гостей. Пять мужчин – растерянные, испуганные, не понимающие, куда попали, и держащиеся на одном упрямстве и чувстве собственного достоинства, ну или просто на упрямстве, и истеричная, злая на всех светская фурия, уверенная, что она – не в приличном обществе, а значит, может вести себя как хочет.
Лант взглянул на меня, улыбнулся: «Сейчас лучше объяснить всё мне», – и заговорил тихим жёстким голосом:
– Вчера вы все были взволнованы и потрясены тем, что произошло и куда вы попали. Я понимаю ваше состояние и благодарю, что вы держите себя в руках.
– В сказках и не такое бывает, – вырвалось у помощника капитана.
– В сказках, – согласился Лант. – Но здесь не сказка, уверяю вас. Позвольте представиться ещё раз в более спокойной обстановке. Моя жена – вита Деми Незедера. Я – витар Лант Незедера. Мы – полномочные послы правителя Шалорна. А эта яхта, соответственно, является территорией государства Лорн.
– Какого государства? – одновременно переспросили князь и помощник капитана. Секретарь порывался задать тот же вопрос, но промолчал, понимая, что находится здесь по благосклонности влиятельных лиц, и её – благосклонность эту – не стоит терять.
– Государство Лорн является древнейшим государством планеты, – очень ровно ответил Лант и высветил на стене карту Антарктиды, на которой горела точка – аккурат в центре древнего, затянутого ледниками ударного кратера. – Долгое время оно не вступало в контакты с окружающим миром, однако правители следили за происходящими событиями. Правитель Шалорн просил нас быть его посланниками и установить дипломатические контакты с Российской империей. Мы планировали прибыть к границам России в конце июля, однако вчерашнее происшествие несколько нарушило наши планы, поэтому нам придётся ускорить события. Но возник один вопрос…
Лант немного помолчал, глядя на князя и его жену.
– Князь, вы ведь понимаете юридические особенности общения с послами и вопросы нахождения на территории иного суверенного государства?
– Да, витар, – напряжённым голосом ответил тот.
– Хорошо. Вчера вечером и сегодня утром было несколько неприятных происшествий, в результате которых моя супруга – полномочный посол Шалорна – подверглась словесным и физическим оскорблениям…
Лант снова взглянул на меня: «Молчи!» – и продолжил:
– Князь, вы знаете, что подобные… инциденты могут осложнить установление дипломатических отношений? Учитывая все сопутствующие обстоятельства?
– Я понимаю, что… – запинаясь, начал князь, всё более хмуро поглядывая на жену. Та, оказавшись в созданной ею для себя ловушке, попыталась вывернуться и с надетой на лицо светской улыбкой извинения ответила невероятно нежным и смиренным голосом:
– Я очень сожалею о прискорбном недопонимании… вита Незедера. Но… но прошу понять меня: такой ужас, такое невероятное потрясение… Я боялась за себя и детей и была не в себе. И… У нас столь скромное платье носит прислуга, и я… Я прошу прощения за эту ошибку.
Лант снова улыбнулся, отлично поняв, что, формально извиняясь, княгиня пытается не просто отговориться, но и свалить всё с больной головы на здоровую и выйти из неприятной ситуации скорее жертвой, чем виноватой.
– Следовательно, всё дело в одежде? – Он неприятно усмехнулся, глядя на скромно улыбающуюся женщину и еле сдерживающего негодование на неё князя.
– Да… нет… – Княгиня на самом деле не знала, что ответить, как себя вести. Она никогда не слышала о государстве Лорн. Она никогда не видела таких яхт. Она никогда не оказывалась в ситуации, чтобы знатные особы вели себя так, как мы с Лантом. И ещё она не умела думать. Разум ей заменяли заученные с младенчества светские условности, обычаи, опиравшиеся на признаки богатства или бедности, в соответствии с которыми она и общалась с людьми. А тут всё было не так.
Пока она, удерживая на чётко очерченных пухлых губах смущённую улыбку, пыталась понять, что вообще происходит, Лант незаметно коснулся браслета. Выглядевшая прочной стена разошлась, будто занавес, из тёмной буфетной вышла робо-горничная с корзиной фруктов. Мы не любили этих кукол, но создали их, и довольно много, потому что в этом мире они были символом нашего высокого статуса.
Прекрасная горничная шествовала в ниспадающей до пола тунике из драгоценного золотистого виссона, в золотых сандалиях и в усыпанных самоцветами диадеме, серьгах, ожерелье, браслетах, перстнях. В общем, ожившая статуя античной богини при полном параде. Она с поклоном поставила на стол вазу с фруктами и взглянула на княгиню уж точно пламенным взором – таким, каким по легенде смотрит змея на загипнотизированную птицу. На мгновенье пробрало даже меня.
– Следовательно, дело в одежде? – переспросил Лант, указывая на куклу. – Тогда она по своему положению будет выше императрицы. Одни украшения на ней стоят столько же, сколько даёт годовой бюджет небольшого государства, а секрет изготовления ткани утерян ещё в древности.
– Лант… – еле слышно шепнула я.
Друг умел мстить. Жестоко и неотвратимо. Как тогда, с варёными мордохватками. И сейчас пугал меня этим больше, чем во время скандалов с Шалорном или той ссоры с Таном. Этой дуре урок всё равно не пойдёт впрок, а вот её муж… Рядом сидели люди другого социального слоя – прислуга, капитан, его помощник. Разговор, пусть и неприятный, но допустимый среди своих, выговор от высокопоставленного лица – это одно. А вот такой – жестокое оскорбление для аристократа. И ещё я не могла понять, почему Лант делает всё это. Из-за меня? Да, отчасти. И потому что мы были друзьями, и потому что я теперь считалась лицом государства. Но было и что-то ещё. Что-то, связанное и с его отношением к резервациям Петли Времени, и с ненавистью к Медее и Ашке – большей, чем у меня. Здесь было что-то подобное.
Он понял. Голос его изменился, взгляд стал не ненавидящим, а просто жёстким.
– Князь, прошу простить меня за резкость. Я уверен, что все присутствующие забудут о произошедшем, если княгиня придёт в себя после вчерашнего потрясения и более не допустит подобных ошибок. Ни здесь, ни с кем-либо ещё. Мы с витой даём слово, что эта история не выйдет за пределы гостиной. Думаю, вам, княгиня, сейчас лучше вернуться к себе и отдохнуть. В комнате вы найдёте несколько книг – они займут вас. Сударыня?
Двери в коридор открылись, и пошедшая красно-белыми пятнами княгиня удалилась.
Лант обернулся к мужчинам:
– Ещё раз, князь, прошу извинить. Но сложившееся положение не оставило мне выбора. Более подобное не повторится. Думаю, у вас много вопросов? Мы с витой готовы ответить на них.
– Вы говорите, что и вы, и вита – посланники, но это же невозможно… – хрипло выдавил тяжело переживавший позор жены князь. – Не может быть двух посланников в одну страну!
Лант взглянул на меня: «Ты объяснишь?»
– Вы правы, – впервые за всё это время заговорила я. – Но наш случай исключителен. Мы… можно сказать, что мы являемся одним посланником. Лорн – необычное государство, вы должны понимать это. Наша миссия уникальна. Отсюда и наше необычное положение.
– А какова ваша миссия? – осмелился спросить князь, отлично понимая, что на такой вопрос не получит ответа.
– Можем сказать только одно: установление дружественных дипломатических отношений с Российской империей, – улыбнулась я.
– Всё это – ваши дела, – не выдержал капитан. – А что прикажете делать нам? Спасибо, э-э… витар, что вытянули нас из глотки морского дьявола, не дали пойти кормить рыб, но чёрт побери! У меня сорок человек, фрахт на дне, чем отрабатывать перевозку? Или вы нас возьмёте в команду? – Он криво усмехнулся. – Так ваши пугала да колдовство и без нас тут всё сделают. Не будете же вы нас в трюме возить?
– Не будем, – рассмеялся Лант, радуясь, что от сложных светских и дипломатических тем можно перейти к обыденным вопросам. – Вы ведь не против, что мы вас сняли со шхуны?
– Куда уж против, – проворчал капитан, достал трубку и кисет, потом опомнился и взглянул на меня и Ланта:
– Разрешите?
– Нет. – Лант ответил доброжелательно, но так, что капитан сразу убрал всё обратно в карман. – Здесь – нет. Там, где вас разместили, можете курить, но не в комнатах.
– Так что будет с нами? – чуть осмелев, повторил вопрос секретарь. – И с матросами?
– После того, как закончится шторм, мы свяжемся с каким-нибудь российским военным кораблём, – объяснил Лант, – и передадим вас под покровительство российского императора. Сами мы не имеем возможности долгое время заботиться о вас. Но пока вы на борту яхты, вас обеспечат всем необходимым.
– Так отрабатывать доставку не надо? – переспросил капитан.
– Нет. Вы же сами сказали, что здесь ваши знания бесполезны.
– Плохо, – скривился капитан и снова вытащил трубку. – Курить не буду, но так-то можно?
Лант пожал плечами: «Да пожалуйста».
– Плохо, – повторил капитан, засовывая трубку в рот, как дети – леденец. – Не привыкли они болтаться без дела. Как бы чего не вышло.
– Я об этом думаю, – серьёзно ответил Лант. Он намного лучше капитана понимал, что сорок с лишним не занятых ничем крепких, привыкших только к физической работе мужчин – очень большая проблема.
На меня внезапно навалилась невероятная усталость. Казалось, что я уже несколько суток иду через Гарь, таща на волокуше целый треножник. Голоса слышались словно сквозь толстый слой ваты.
– Простите, я вынуждена вас покинуть. – Я встала, стараясь не пошатнуться, поймала обеспокоенный взгляд Ланта, улыбнулась: «Всё нормально», – и вышла из гостиной.
