Kitabı oku: «Тайный покровитель. Часть 1. Загадки из прошлого», sayfa 16
50.
В кабинете начальника шло оперативное совещание.
– Подведем итоги последних дел. Кража в доме Грекова раскрыта. Украденные предметы возвращены владельцу. Один из грабителей – Георгий Шилов – мертв. Его соучастница Виктория Крайнова призналась, что убила в порядке самозащиты, когда он пытался ее задушить. Это подтверждает Артем Тимченко, обвинения с него сняты, сейчас проходит как свидетель. Пытался защитить Крайнову, которая звала на помощь, при падении ударился, потерял сознание. Больше ничего не видел, когда пришел в себя, увидел парня с ножом в горле. Не мог понять, что произошло. На ноже его отпечатков не было, но после признания Крайновой все встало на свои места.
Далее, повторное нападение на дом Грекова с покушением на убийство. Арестован Михаил Лозинский, признался в нападении и краже. Похищенные предметы коллекции также возвращены владельцу. По данным делам все ясно.
Переходим к эпизоду с похищением Виктории Крайновой и Евгения Зорина. Заложники освобождены и, к счастью, здоровье их восстановилось. Но вот теперь начинаются серьезные недоработки. Как получилось, что главный подозреваемый смог скрыться? Он же является организатором первого эпизода по краже оружия из коллекции Грекова. Как мы смогли выяснить, он устроил знакомство Виктории Крайновой и Георгия Шилова, организовал проникновение в дом потерпевшего. Шилов убедил Крайнову, что ей необходимо познакомиться с племянником Грекова. Пообещав ей хорошую сумму денег, научил, какой предмет коллекции она должна выкрасть и как это сделать. Кстати, у ребят разыгрался аппетит, и они прихватила еще несколько предметов коллекционного оружия. Именно из-за них парочка и начала совершать ошибки.
Потом Шилов выбывает из игры, и человек, называющий себя Виктор, начинает запугивать Крайнову, требуя тот кинжал, которым она заколола своего сообщника. Именно этот предмет и был ему нужен. Произошла путаница, ребята не разбираются в оружии. И рассматривая украденные клинки, в шкатулку положили другой кинжал. А Крайнова взяла себе именно тот, который хотел получить заказчик. И этим кинжалом она убила Георгия Шилова.
Евгений Зорин, желая самостоятельно разобраться в причастности девушки, которую он знал под именем Валя и которая ему, несомненно, понравилась, стал следить за ее домом. Там он тоже попался в лапы главаря.
Далее вопрос: кто этот человек, который организовал кражу? Ребята так и не смогли ничего о нем узнать, пока находились в плену. Назвался Виктор, но никаких документов в доме не нашли. Откуда он? Где работает? Мы знаем, что у него была большая черная машина. Но ни модель, ни тем более, номера, ребята назвать не смогли. Мы просматривали камеры наблюдения на постах ГИБДД, через которые должен был проезжать похититель, но все машины, которые примерно подходили под описание и время, проверены и отношения к нашему делу не имеют. Можно сделать вывод, что Виктор, пока будем его называть так, подъезжал к домику, где держал ребят, с какой-то другой стороны, через лес. Видимо, он хорошо знает те места. Может быть, оттуда родом. Мы разослали фоторобот и ориентировки нашим коллегам. Возможно, они найдут какую-нибудь информацию, которая поможет дальнейшим поискам.
И еще: мы так и не знаем, что именно он искал. Сначала он потребовал выкрасть розу у некой Марии Мельниковой. Для этого также заставил Крайнову втереться к ней в доверие. Крайнова отдала ему копию и какое-то время держала розу у себя, тоже пытаясь понять, что в ней особенного. После угроз Виктора была напугана и, пытаясь выпутаться из всей этой истории, подбросила розу назад владелице. Так что закрылось еще одно дело – пропажа данного цветка. Ценность он имеет только для Мельникоой в качестве семейной реликвии, которая передавалась по наследству несколько поколений.
Но для чего нужен был кинжал из коллекции Грекова и по какой причине Виктор копался в старинных склепах, мы так и не знаем. По какому принципу он их выбирал? Одна из версий – его интересовали старинные захоронения XIX века, родовые склепы семей с фамилией, имеющей корень "роз". Во всяком случае, вначале он такими интересовался. Потом заставлял своего пленника Евгения Зорина помогать, разбирать кладки стен, даже оградки захоронений уже с другими фамилиями.
В настоящее время Виктор скрылся и, надо полагать, надолго. Но если у него идея-фикс в поисках чего-то, скорее всего, ценного, то он потом все равно вернется. У нас есть время понять, что он ищет и по какому принципу. Тогда мы сможем найти и его.
Андрей Климчук вернулся в свой кабинет в состоянии внутреннего дискомфорта. Ощущение незавершенности, которое его раздражало, он испытывал всякий раз, когда понимал, что дело, хоть и закрыто, но чего-то еще не хватает. Не ложился последний пазл, картинка не выстраивалась полностью. А здесь «пазл» и вовсе отсутствовал – сбежал из-под носа. Сумасшедшая девица кинулась прямо на ствол, чуть сама не погибла, преступнику дала уйти. Интересно – почему она это сделала? Неужели «стокгольмский синдром» – симпатия к своему тирану и похитителю?
Кстати, нужно устроить встречу Крайновой и Жени Зорина. Во-первых, обещал, во-вторых, может что-то прояснится из их разговора. Крайнова показания дала, но кажется, что-то недоговаривает. Может ее похищение – розыгрыш и она действует заодно со сбежавшим Виктором, фамилию которого мы так и не установили. Нигде нет его машины, хотя спрятать громоздкий внедорожник не так уж легко. И больше никаких зацепок относительно его личности. Закрывать дело, когда осталось столько неизвестных?
Из состояния глубокой задумчивости его вывел Денис Миронов:
– Андрей, есть дело. На днях мы с Машей ходили на могилу ее бабушки – Маша попросила, в день рождения захотела цветы на могилку положить. Та, роза – семейная реликвия, которую мы искали, это же бабушка ей и подарила. И оказалось, что там рядом с новым захоронением лежит более древняя надгробная плита. Маша говорит, что никогда не обращала на нее внимания. Бабушка рассказывала, что эту плиту перевезли в годы революции с прежнего места захоронения их предков, из соседней губернии. Тогда громили не только дома и семьи дворян, но разоряли и захоронения, кто в поисках драгоценностей, а то и вовсе из злости на «господствующий класс». Плита старинная, бронзовая, наверное. Удивительно, что ее целиком не сдали в какой-нибудь пункт приема. Наверное, не додумались – плита черная вся, покрыта слоем земли. Мы ее немного отчистили. На этой плите табличка, на которой пишут имена. Но никаких следов надписи мы не нашли. Я вот что подумал: может, она прикручена обратной стороной. Наверное, тоже для того, чтобы вандалы не узнали. Открутить пока эту табличку не удалось – за столетие приросла намертво. Но вот когда мы счистили слой грязи на плите, стали видны рельефы: с одной стороны – в форме розы, с другой – в форме небольшого кинжала. Розы у нас с собой не было, но Маша уверена, что это изображение полностью совпадает с формой и изгибами той самой розы, которая ей досталась по наследству от бабушки. А вот кинжал, как мне кажется, очень похож на тот, которым был убит Шилов. Ну, который украла из дома Грекова Виктория Крайнова. Я сфотографировал. Вот, посмотри. У тебя в деле фотографии остались?
Андрей выкопал из груды папок нужное дело, полистал и показал открытую страницу. Денис поочередно смотрел на фотографию в телефоне и изображение, находящееся в деле.:
– Очень похож. Это точно он! Как бы его взять ненадолго.
– Никак. Это же вещдок – орудие преступление. Будет возвращен владельцу после рассмотрения дела в суде и вынесения окончательного приговора. И зачем он тебе? Ну, допустим, это тот самый кинжал, что изображен на надгробии. Что дальше?
– Надо приложить его к изображению. Там углубление, вроде рельефной гравировки, как раз по размеру. Мы с Машей договорились, что на выходных сходим туда, все расчистим. Розу возьмем и кинжал нужен. Должно что-то получиться. Я пока не знаю, что именно, там видно будет. Но это точно не просто так. И плиту эту многотонную не зря с прежнего места тащили, и изображения, и предметы. За розой кто-то охотился, ее же Крайнова специально у Маши выкрала. Копию изготовили, а потом вернули – ты же сам знаешь.
– Да, наверное, за этим кинжалом преступник как раз и охотился. Крайнова бы его отдала, только вот перед этим пришлось его «в дело», так сказать, пустить. Похоже, ты прав – тот, кто организовал все эти кражи – Виктор – что-то искал на местах бывших дворянских захоронений. Может, это самое надгробие, раз к нему подходят и роза, и кинжал. Только зачем? Похоже на приключенческий роман: артефакты, надгробие, осталось только клад под ним найти.
– Вот видишь, надо же докопаться до истины. Раз Виктор так настойчиво искал эти предметы и место захоронения, значит это важно.
– Ладно, попробую на пару часов взять кинжал, но только я с вами поеду.
51.
На следующий день Маша, Денис и Андрей отправились за город. Там, на расстоянии 15 километров от города находилось небольшое кладбище, окруженное лесным массивом. Летом его трудно было заметить за деревьями и кустарниками. Листва укрывала от досужих взглядов памятные плиты, которые словно небольшие закладки в нескончаемой книге жизней возвышались над землей, напоминая имена и даты жизни тех, кто ушел в вечность. Сейчас серый снег, мраморные плиты, кресты и оградки, стволы деревьев – все выглядело как в черно-белом кино. Эту монохромную картину нарушали лишь видневшиеся кое-где венки и букеты искусственных цветов с поблекшими за зиму красками.
Словно за кулисами молчаливого печального театра они прошли по небольшой дорожке, свернули в сторону, еще немного прошли между невысокими оградками и остановились рядом с Машей, которая и привела своих спутников к нужному месту. Надгробия еще не было, просто земляная насыпь, покрытая снегом и венками. «Дорогой и любимой…» «Маме и бабушке…» – ленты на венках печально сообщали о том, кто покоился под небольшим холмиком земли.
– Бабушки не стало полгода назад. Памятник мы еще не ставили, – словно оправдываясь, объяснила Маша.
Климчук поплотнее застегнулся, пытаясь спастись от зябкого сырого ветра. Он всегда чувствовал какую-то неловкость в таких местах, на похоронах, когда говорили о том, что кто-то ушел из жизни. Эта неловкость, пожалуй, знакома многим – не знаешь, что говорить. Выражать сочувствие, соболезнование – это формальность, спрашивать сколько лет, кем работал, отчего умер – ненужные бестолковые вопросы, которые только бередят душу тем, кому и так больно, и ничем не поможешь, ничего не изменишь – остается только тяжело вздохнуть и похлопать по руке, выражая поддержку, мол «Держись». А еще «Все там будем», «Земля пухом». Слова, слова. Ощущение неловкости и вины, потому что нечем помочь ни тому, кто уже «там», ни тем, кто потерял близкого человека. Климчук засунул руки поглубже в карманы отчасти от холода, отчасти от того, что не знал, нужно ли выражать соболезнование, спрашивать, какой была бабушка и все такое. Старательно подбирая слова, спросил:
– Маша, скажи, а кто еще у вас здесь…лежит… Ну, из родственников кто-то похоронен?
– Еще прабабушка и прадедушка. Папины родители далеко живут. А они – Маша кивнула на памятник с венками – по маминой линии. Прабабушка и прадедушка сюда переехали, как только началась революция. Раньше жили в соседней области. Они же потомственные дворяне. Там рабочие начали громить всех без разбору. Здесь поселились тихо, незаметно, работали учителями. Так и пережили послереволюционные годы. Бабушка родилась уже здесь, с родственниками связь пропала, потому что прабабушкин брат, то есть дядя моей бабушки, в годы революции из России совсем уехал, эмигрировал. Поначалу передавал хотя бы изредка письма из-за границы. А потом и они перестали приходить. Бабушка перед смертью попросила написать запрос по старому адресу, который значился на его письмах. Но ответа мы так и не получили.
Пока Маша рассказывала, Денис достал из небольшой сумки, которую привез с собой, несколько инструментов, скребок, жесткую щетку и разложил все это на край большой плиты, которая лежала рядом с холмиком.
– А эта плита откуда? – продолжал расспросы Климчук, который испытал некоторое облегчение от того, что Маша не расплакалась от воспоминаний, а рассказывала просто и спокойно.
– Как бабушка говорила, эту плиту привезли сюда ее мама и отец, чтобы захоронение предков не смогли найти и осквернить. Бабушка говорила, что эта плита всегда должна быть там, где живут их потомки. И бросать ее нельзя. Может, предрассудок. Но она мне это говорила много раз, хотя я и не собираюсь никуда уезжать. Правда, родители звали. Они же за границей работают.
Денис тем временем старательно отскребал многолетние слои, покрывавшие старинное надгробие. Маша принялась ему помогать, стряхивая частицы земли и протирая поверхность куском мешковины, который тоже появился из сумки предусмотрительного Дениса. Нашел себе дело и капитан Климчук. Он рассмотрел табличку, казалось бы, намертво закрепленную в центре плиты. Она была большая – примерно, как лист бумаги офисного формата. Включившись в работу, он тщательно оттер табличку, но не обнаружил на ней никакой надписи.
– Маша, смотри, на таких табличках обычно пишут имя, фамилию, годы жизни. А здесь ничего нет.
– Честно говоря, никогда не задумывалась. Плита для меня была просто ровной поверхностью. Ну, понимаешь, тут лежит прабабушка, а плита как надгробие. Или как это называется…
– А памятника нет?
– Сначала, в советские времена, совсем маленький был. А потом небольшой крест поставили. Бабушка говорила, что так надо. Вот он, в стороне стоит, пришлось его временно потревожить. Потом снова установим.
Совместными усилиями они отчистили плиту. В верхней ее части стали видны очертания, напоминающие герб. Но что именно изображено, разглядеть не удалось.
– Сюда бы наших экспертов, они бы точно воспроизвели, что здесь высечено. Еще какие-то вензелечки сверху…
– Это надпись, только не могу прочитать, многое стерто.
– Смотрите, слева от герба углубление по форме кинжала, а справа – форма розы.
– Маша, роза, как я понимаю, – ваша фамильная реликвия и она хранится у вас в семье. А почему не было кинжала?
– Бабушка говорила, что кинжал был. Родители подарили моей прабабушке розу, а ее брату кинжал. Видимо, он забрал его с собой, когда эмигрировал. И где он сейчас – не известно.
Климчук достал из кармана позаимствованный из дела вещдок и внимательно его рассматривал.
Сомневаюсь, что этот кинжал подойдет. Откуда бы он мог попасть в коллекцию Грекова. Хотя, по размеру, похоже, совпадает, – он приложил кинжал, упакованный в прозрачный полиэтиленовый пакет к характерным углублениям на плите. – Но под эти размеры подойдут и другие клинки. Здесь углубление только по общему контуру. А размеры у таких кинжалов примерно одинаковые. Ваш делали, наверняка, на заказ. Он будет единственным и уникальным. Но как установить, этот или нет. Мне кажется, должны были поставить инициалы или еще что-то памятное и отличительное.
Когда плита была не только отчищена, но и протерта, насколько это было возможно, стало видно, что по периметру ее окаймляли витые линии, сверху была какая-то надпись. Прочитать ее не удалось. Надпись была, по-видимому, на латыни, часть букв стерлась.
Под ней был изображен герб, что было на нем, тоже не удалось разглядеть. По бокам от него – углубления для розы и кинжала. По центру плиты находилась табличка. Никаких надписей и даже следов от букв на ней не было.
– Маша, доставай розу. – Денис взял бронзовую веточку, изящно изогнувшуюся, словно под тяжестью крупного распустившегося цветка. Она в точности поместилась в нужное углубление на плите.
– Андрей, давай кинжал.
Климчук положил с другой стороны в углубление кинжал. Он тоже точно совпал с размерами углублений.
– Ну, вот, артефакты на месте. Что дальше делать? Никакой тайник не открылся, никакой клад не нашелся.
– Сними ты с этого кинжала пакет.
– Не буду. Да и нет никакой необходимости.
Климчук тщательно ощупал углубление, из которого взял кинжал. Потом обошел плиту и также обследовал углубление в форме розы.
– Видимо, это просто на память потомкам, – он указал на розу и кинжал. – Храните и помните, не забывайте приходить сюда, к месту упокоения их праха. Хотя твои пра-пра- бабушка и – дедушка лежат не здесь. Так ведь?
– Да, где-то в районе Осташково. Но я даже не знаю места. и бабушка не знала.
– Выходит, мы больше ничего не можем узнать.
Денис продолжал чистить табличку.
– Посмотрите, на табличке никаких надписей, а табличка держится на заклепках. Если ее снять, мне кажется, под ней что-то должно быть.
Пока Денис возился с отверткой и перочинным ножиком, стараясь хотя бы расшатать заклепки, Маша расправляла на венках цветы, выцветшие от зимних вьюг и ветров.
– Я недавно рассказала маме всю историю с розой, кинжалом, кражами. Только про то, что человек был убит, не сказала, чтобы она не волновалась. Мама сказала, что попытается найти наших родственников. Сейчас у них там за границей больше возможностей. Раз уж прошлое так громко заявляет о себе, значит нужно, чтобы его вспомнили. А вчера она позвонила и сказала, что есть сведения о потомках Мельниковых. Связаться с ними пока не удалось, но обещали достать телефон или хотя бы адрес. Я, правда, не знаю, обрадуются ли они тому, что объявятся их родственники из России. В начале 1917 года брат прабабушки – Иван Мельников с потоком эмигрантов уехали из России. Уехали, как они полагали, временно, накануне революции. В Дании проживали их дальние родственники.
– Ты заранее не загружай голову этим. Как будет, так будет, – заметил Климчук, наблюдая за работой Дениса. Табличка не поддавалась и казалась единым целым с плитой.
– Слушай, тут, похоже, рассверливать нужно, иначе никак не подберешься.
Маша тоже подошла и зачем-то поковыряла ногтем вокруг таблички, словно это могло помочь лучше, чем стальные лезвия, которыми пользовался Денис. Он разочарованно развел руками.
Климчук стряхнул несколько крошек земли с надгробия и подвел итог:
– Собирайтесь. Сейчас мы уже ничего не сделаем. Здесь нужна работа специалистов. Это я беру на себя. Мы попробуем прочитать надпись. Кроме этого, снять табличку, на обратной стороне которой может быть что-то написано.
52.
Климчук выполнил обещание и через несколько дней привез своего приятеля Константина, по совместительству эксперта-криминалиста. Тот вооружился специальным чемоданчиком, в котором оказалось множество инструментов. Кроме того, в сумке у него лежал фотоаппарат, сканер и пневмоотвертка с различными насадками.
Достаточно быстро с помощью сканера им удалось увидеть и прочитать надпись. Оказалось, что она состоит из двух строк. На верхней было начертано Amor wincito mnia. Чуть ниже – Ora pro nobis.
– Это латынь. Amore – насколько я понимаю, означает любовь.
– "Любовь побеждает все", – подтвердила Маша, глядя на экран смартфона. А вторая надпись означает "Молитесь за нас".
– Хорошее послание потомкам. Напоминает о бренности нашего бытия и вечности души.
Денис удивленно посмотрел на Климчука:
– Вот уж не думал, что ты такой философ.
– Наверное, старею, – ответил, улыбнувшись, Андрей. – Когда человек начинает впадать в лирическое настроение и философствовать, это признак либо влюбленности, либо умудренности. Влюбляться мне некогда. Так что диагноз на лицо.
– Так, мудрый ты наш, табличку смотреть будем? – Константин уже колдовал над заклепками. Они поддались, между плитой и пластиной появилась небольшая щель. Все с нетерпением смотрели на то, как постепенно, миллиметр за миллиметром, табличка все больше отделяется от литого монолита плиты.
– Давай уже, выдергивай ты эти заклепки, – нетерпеливо потребовал Денис.
– Не будем торопиться. Прояви уважение к древности. Этому изделию больше сотни лет. Целый век продержалось, а ты лишнюю минуту не можешь подождать, – ответил Костя, продолжая аккуратно обрабатывать заклепки по очереди, одну за другой. Наконец, табличка поднялась настолько, что ее уже можно было взять рукой. Константин аккуратно приподнял ее и отделил от плиты. Все столпились вокруг, с любопытством разглядывая прямоугольный кусок металла, словно диковинное существо.
– Друзья мои, не мешайте работать. Нужно сначала отчистить, обработать. Позвольте, – Константин отодвинул любопытствующих, положил пластину на небольшой коврик, потянулся к своим инструментам.
– Не нужно пока ничего брать. И не висите над душой, – снова обратился он к Маше и Денису, которым не терпелось рассмотреть табличку.
Они решили немного прогуляться по узким дорожкам кладбища. Стоять и ждать было выше их сил. Казалось, что все происходит очень медленно. Вот-вот на их глазах должна была открыться какая-то тайна. Когда они издали увидели, что Климчук машет им рукой, бросились бежать, словно могли опоздать.
– Что, что там? – запыхавшись, повторяла Маша.
– Вот, смотрите, – Константин протянул им лежавшую на коврике табличку. Она была тщательно отчищена и ее благородная бронзовая поверхность тускло блестела. Старинным шрифтом было начертано:
Князь Владимиръ Всеволодовичъ Мельниковъ
1813-1889
Княгиня Елизавета Дмитрiевна Мельникова
1814-1889
Все молчали. Маша бережно взяла табличку, провела по ней пальцем:
– Вот она, часть моего рода. Мои пра-пра-пра .. – она запнулась, не уверенная, сколько "пра-" должна произнести, – и продолжала – бабушка и дедушка. Посмотрите – дата смерти одинаковая. Жили счастливо и умерли в один год.
– Может, и в один день, – согласился Константин. – Пожар или какой-то другой несчастный случай. Тебе ничего об этим не известно?
Девушка отрицательно помотала головой. Табличка была тяжелая, но Маша долго не отпускала ее. Есть определенное колдовство в старинных вещах, вызывающее трепет. Эти предметы из другого мира, того, которого уже нет. А, возможно, правы те, кто верит в бесконечное множество параллельных миров. И тогда старинные предметы, артефакты и прочие древности – это связующее звено между разными мирами: нашим, в котором мы сейчас, и другим, откуда родом старинные вещи.
Каждый из присутствующих брал в руки древнюю пластину, более сотни лет хранившую и прятавшую свою тайну от досужих и любопытных взоров. Теперь настал момент увидеть то, что на ней начертано.
Тем временем Константин продолжал свою работу. Он тщательно изучал ту часть плиты, которая была закрыта табличкой.
– Посмотрите, возможно, здесь был тайник! – от счищал слои земли, сильно уплотнившиеся за более чем столетний период.
Табличку аккуратно устроили на чистой поверхности плиты и принялись помогать Константину, используя все, что оказалось под рукой. Через несколько минут стало понятно, что пластина прикрывала небольшой прямоугольный тайник. Сейчас он был весь забит землей. Но, возможно, когда-то в нем хранилось нечто ценное. Затаив дыхание, все замерли в ожидание увидеть, как перед ними откроется драгоценный клад.
Очередной из комочков земли, вынутый Константином с помощью узкого шпателя, рассыпался, оголив часть небольшого металлического предмета. Когда находку отчистили, оказалось, что это ключ. Старый и ржавый.
– Вот тебе и тайна старинного надгробия, – восхищенно констатировал Денис. Маша молчала, разглядывая ключ.
– Ты знаешь, от чего он? Что им можно открыть и где это находится?
– Нет…. – она растерянно помотала головой. Помнишь, я тебе стихи рассказывала:
В камень вонзили кинжал,
Час откровенья настал.
Цветок не забудь положить,
Чтоб память о нас сохранить.
Ключ поверни, мой друг,
Замкнется разорванный круг.
Все, как там сказано: вот он камень, кинжал, цветок и ключ. Ключ поверни… Наверное, в этой плите есть тайник, его можно открыть ключом.
Константин уже полностью расчистил прямоугольное углубление, находившееся под табличкой. Маша пальцами стала ощупывать его внутренние поверхности, надеясь отыскать скрытый замок или еще какую-нибудь подсказку.
– Я думаю, здесь лежали сокровища. Может, они были в шкатулке. Тот, кто взял шкатулку, оставил нам только ключ. – Маша разочарованно смотрела на тайник. – А, может, его забрал тот, кто уехал из России. Тогда, в 1917 году. Он ведь тоже знал про семейную легенду. Может, догадался или точно знал. Вот и забрал. А ключ оставил на память. И кинжал был у него. Правда, не было розы. Хотя, они оказались не нужны. Наверное, они просто указывали на эту плиту, надпись-то спрятали.
– Здесь больше ничего нет, абсолютно гладкие поверхности, я все проверил, – подвел итог Константин. – Хотя, мне кажется, что еще лежала бумага.
Он аккуратно взял комок земли, вынутой из тайника, и положил на ладонь, затянутую в черную латексную перчатку. Потом острым инструментом стал отделять маленькие кусочки земли. Вооружившись лупой, рассмотрел их под разными углами и уверено констатировал:
– Да, здесь определенно присутствуют частицы бумаги. Думаю, на ней было какое-то послание. Возможно, указывалось, для чего предназначен этот ключ. Но – увы – бумага превратилась в прах. Так что все, что можно, мы обнаружили. Больше ничего нет. Ключ явно открывал небольшой шкафчик, ящик, может сундучок. Здесь, в эту плиту, просто невозможно врезать замок. Так что моя миссия выполнена.
– Подождите, мы же не можем оставить все в таком виде, пожалуйста, прикрепите табличку на место, только вверх надписью, – Маша бережно положила тяжелую пластину, закрывая обнаруженный тайник. Константин быстро справился с очередной задачей, собрал инструменты, и они погрузились в машину. Ехали молча. У всех было ощущение недосказанности, разочарования. Только-только приоткрытая дверь старинной тайны захлопнулась у них перед самым носом.
Маша пригласила всех к себе домой. Время было обеденное и мужчины не стали отказываться. После горячего супа и сытного мясного гуляша с картофелем настроение явно улучшилось.
– Спасибо вам всем, Константин, Андрей, Денис. Это просто удивительно, что после стольких лет … – Маша подбирала слова – Ведь это могло никогда не обнаружиться. Удивительные события! А началось с того, что пропала моя роза. Наверное. и кинжал из коллекции Владимира Сергеевича, тоже наш, фамильный. Как же н попал к нему? И не известно, что делать с ключом. Пока неизвестно, – она улыбнулась. – Раз тайны начинают открываться, не остановятся же они на полпути.
– Я вот думаю, что человек, который организовал кражу розы, кинжала, а потом держал в плену ребят, искал нечто подобное. Возможно, именно эту плиту. Скорее всего, он как-то узнал, что есть тайник, клад и хотел им завладеть. Правда, остается много вопросов: кто он и как узнал? Почему его интересовали захоронения дворян, в фамилии которых есть слово "Роза"? Что еще находилось в тайнике и что открывает найденный ключ? – Климчук задумчиво отодвинул тарелку.
– Наверное, у него были лишь догадки, не было точных сведений о том, где искать. Или была некая информация, указывающая на фамилию Розанов или похожую на нее. Ну, например, кусочек старого письма, где часть листка оторвана. Есть только "Роз…" – предположил Денис.
–Да, видимо, так и было, – согласился Андрей. – Если бы мы узнали, откуда у него эта информация, появился бы шанс найти то, что можно открыть найденным ключом. Назовем условно "Сейф". Маша, у вас в доме, случайно, нет старинного сейфа?
– Ни старинного, ни нового.
– И напрасно, – Денис наставительно поднял указательный палец, – ценности, например семейные реликвии, лучше хранить в сейфе. Целее будут.
– Если ты имеешь в виду розу, я никогда не думала, что на нее может кто-то покушаться. А сейф у меня есть на работе – я же в банке работаю. Так что не волнуйся, я тебе больше хлопот не создам.
– Ты меня не правильно поняла, – смутился Денис.
– Так, молодежь, вы тут разбирайтесь, а мы с Костей поедем на службу. – Климчук поднялся из-за стола. – Спасибо, Мария, было очень вкусно. Чаю попьем на работе, и так уже задержались.
Андрей хотел попрощаться с девушкой, но она разговаривала по телефону и делала какие-то знаки рукой. На удивление быстро закончив говорить, почти закричала:
– Подождите! Звонила моя мама. Кажется, в Дании нашлись наши родственники. Родителям удалось получить информацию из архива, где регистрировались эмигранты, прибывшие из России в 1917 году. Среди них есть Валентин Мельников. Так звали сына князя. Удалось отследить некоторые события его жизни: он женился, родилось двое сыновей, потом и их судьбу. У них в роду одни сыновья. Так что сейчас в Дании проживает Никлас Мельников с семьей. Мама с ним связалась, и они собираются все сюда приехать.
Маша вся просто трепетала от такого количества событий.
– Это же здорово! Когда они приедут?
– На следующей неделе.
– Начинай готовиться, а мы пойдем, не будем мешать, – Денис обнял девушку и чмокнул ее в щеку.
– Вы не мешаете, подождите! – ей явно хотелось обсудить все события, удивление, восторг и необычность всего происходящего явно требовали слушателя. А еще лучше – нескольких. Но Денис развел руками:
– Извини, работа. Созвонимся.
