Kitabı oku: «Тайный покровитель. Часть 1. Загадки из прошлого», sayfa 17
53.
Маша готовилась к приезду Никласа Мельникова. И к маминому, конечно, тоже. Но мама – своя. А дальний родственник, которого они никогда не видели и который все-таки отыскался, – это дело особенное. Она наводила порядок, переставляла цветы, даже купила еще два горшка с красивыми цветущими азалиями. Выращенные в теплицах, они были очень красивы, но потом никак не хотели расти дома. Маша уже несколько раз предпринимала попытки приучить азалию к домашнему климату, используя все советы популярных блогов и сайтов. Но пока ей это не удалось. Отцветая, кустик засыхал через 3-4 недели, и никакими способами его не удавалось вернуть к жизни. Сейчас она поставила горшочки с азалиями в белоснежные просторные кашпо, насыпав в каждый немного льда. Пышные зеленый адиантум поместила в высокий вазон, так что шапка его зеленых листочков возвышалась, как курчавый парик, пристроенный на ножку манекена. Три орхидеи заняли небольшой столик, а массивное денежное дерево разместилось на маленькой табуреточке. Таким образом, уютный зеленый уголок выглядел. как небольшой оазис и очень украшал комнату.
Маша тщательно вымыла парадный сервиз, который уже долгое время хранился без дела. И вот теперь он дождался торжественной обеденной церемонии, на которой должен был выступать в главных ролях. Осталось только придумать, чем его наполнить, и Маша погрузилась в чтение бесконечных рецептов и просмотр мастер-классов. Через пару дней ее мозг, загруженный огромным количеством сведений о вкусной и красивой пище, был переполнен до предела. Она же встречает датчанина, который, наверное, рассчитывает на русскую кухню. То, что любили и кушали их предки – вот что ей нужно. Борщ любят все. И напрасно считается, что это украинское блюдо. Его начали делать еще в Киевской Руси. Так что это совместное достояние русского и малоросского народа. К борщу – пироги. А может, блины с икрой? Интересно, сколько Никлас пробудет здесь? День, два, три? Тогда в один день – пироги, на второй – блины. А что на третий?
… Маму и Никласа встречать не пришлось. Новообретенный родственник пожелал заселиться в отель, а мама благополучно сама приехала на такси в родную квартиру. Маша в это время была на работе. А вот вечером они все собрались дома. Предварительно посовещавшись с мамой, Маша пригласила и Дениса с Андреем.
Никлас был высоким и худощавым, хорошо говорил по-русски и воспринимал все вокруг с большим интересом. Сразу попросил называть его на русский манер Николаем. За столом во всех подробностях Маша рассказывала все истории про составление родословной, пропажу и находку розы и главное – открытие, сделанное ими у старого надгробия предков. Денису досталась та часть рассказа, когда и при каких обстоятельствах была обнаружена пропавшая семейная реликвия. Он в общих чертах рассказал и о том, как некий преступник тоже охотился за семейными сокровищами Мельниковых. В заключение заверил, что в самое ближайшее время злодей будет арестован.
Николай, с удовольствием поглощавший приготовленный Машей ужин, удивленно качал головой, приговаривая "Потрясающе!" и "Очень интересно!". Когда возникала пауза, он произносил: " Что было дальше?" И ему рассказывали дальше. Потом и он поведал то, что знал о своей семье, своих русских предках. Да, ему известно, что его пра-прадед Михаил Мельников приехал в Данию из России, когда там началась Великая революция. "Великая Октябрьская социалистическая революция", – уточнил Климчук, во всем любивший точность.
– Да, да, Вы правы. Революция 1917 года. Недалеко от Копенгагена жили родственники, поэтому Михаил Мельников и направился в Данию. Так мне рассказывал дед. Родственники были очень дальние. Сейчас мы никого из них не знаем. Но мне очень повезло, что я нашел вас в России. Мы все родственники.
– Это мы вас нашли, – не удержалась Маша.
– Да, мы нашли друг друга. – Николай понимающе закивал, – Я тоже пытался. Но даже в Дании не смог никого найти. Документы утеряны. Только то, что говорил дед. Тогда было трудно. Но пра-прадед все сделал сам: семья, бизнес. Мы хорошо живем. И вы тоже. Дания маленькая. Не сравнить с Россией. Города, население, все меньше. В Москве проживает 13 миллионов человек, а во всей Дании 6 миллионов. Но Дания очень красивая страна, почти 400 островов. Много интересного – история, архитектура. Моя жена из рода викингов. Это очень древний род, они гордятся, хранят старинные вещи. Она была очень рада, что я тоже нашел свою родню.
– Николай, что еще рассказал Ваш дед Михаил Мельников, как он жил? Чем занимался? Он работал?
– О, да. Очень много работал. Потом сделал большой бизнес.
– Хорошо, что у вас человек, который много работает, может создать большой бизнес. Даже если он эмигрант из России. – вздохнул Климчук.
– Да, хорошо! Повезло! Он привез с собой огромную ценность. И он смог ее использовать.
– Это были фамильные драгоценности? – Маша впилась взглядом в своего родственника. Он рассмеялся.
– Да, можно и так сказать. Это огромное богатство, если уметь им пользоваться. Михаил Мельников владел секретом знаменитых осташковских сапог. Вы, конечно, знаете? – Николай вопросительно посмотрел на собеседников.
– Конечно, слышали, – не выдержав неловкой паузы, произнесла Ирина Игнатьевна,– Вы продолжайте.
– Да, дворяне не только были умными и образованными, Они сами много умели делать. Рукоделие, правильно назвал? Конечно, их прислуга все делала. Но дамы могли вязать, шить – так, для развлечения. Мужчины знали оружие, строительство, много других дел. Мельников знал, как делать сапоги. В детстве здесь, в России, часто смотрел: мастера шили сапоги. Их назвали сапоги-осташи – как город Осташково. Брали очень хорошую кожу, один шов, высокие голенища, на ноге – супер! Такие сапоги носили очень хорошо, очень долго, не портились. Сапоги ценили в Европе, стояли в очередь. Это было давно здесь, в России. Михаил Мельников приехал к нам, в Данию. Он начал шить такие сапоги. Мы храним несколько таких: старые, делал своими руками. Посмотрите! – Николай взял в руки смотрфон и стал показывать снимки.
– Да, у нас такие в историческом музее, А у вас дома? – поинтересовалась Маша.
– В музее тоже есть. И дома есть. Как музей. Мы храним. На память. Михаил хорошо делал сапоги. Стало много заказов. Дальше – бизнес. Научил других, построил фабрику. Это семейный бизнес.
– Вы работаете на обувной фабрике? То есть владеете фабрикой? – поинтересовался Денис.
– Не полностью. Многое изменилось. Пришло другое время. Акции были проданы. Не только я, есть другие акционеры. Я тоже владею акциями разного бизнеса в Дании.
– Да, интересно сложилось. Секреты осташковских сапожников помогли прославить имя князя Мельникова. Из благородной дворянской ветви образовалась достойная бизнес-марка, – подвела итог Ирина Игнатьевна.
– Да, да, очень интересно. Здесь тоже есть фабрика – обувь Осташково делает?
– Нет, к сожалению. Может, есть маленькие фирмы или мастера-одиночки. Но очередь из европейских заказчиков к ним точно не стоит. Мы не смогли использовать секрет осташковских мастеров.
– Жалко. Но у вас свой бизнес.
– Какой у нас бизнес, – буркнул Андрей, – все из Китая везут.
– О, да! У нас тоже. Весь мир так. Наше производство есть в Китае. Наша марка, но делают там. Это дешевле. Надо считать, иначе все пропадет, – кивал головой Николай.
Он с удовольствием рассказывал о своей стране – хорошо знал ее историю. Говорил о семье, по очереди спрашивал о работе Ирины Игнатьевны, Марии, Андрея и Дениса, просил рассказать о себе. Со всем соглашался, кивая головой. Закончив с ужином, Маша предложила гостям чай.
– Да, русские любят чай. В Дани все любят кофе. Еще больше его пьют в Швеции и Финляндии. Но здесь, в России, я хочу чай, Я знаю, как у вас надо пить чай. Это старинная русская традиция.
И Николай с удовольствием пил чай, наливая его в блюдечко. Это всех развеселило, и его примеру последовали остальные.
Они еще долго разговаривали. Завтра суббота, можно будет отдохнуть. Разошлись около полуночи. Никласа посадили в такси. и все отправились отдыхать.
54.
На следующий день Мария, мама и их гость поехали к фамильному захоронению. Денис взялся их отвезти, взяв машину у приятеля.
У каждого в руке были цветы. Они двигались по небольшой аллее кладбища. Никлас смотрел по сторонам, с удивлением покачивая головой. Потом он негромко обратился к шедшей рядом Ирине Игнатьевне:
– В России везде такие кладбища? Они занимают много места, очень много. Наверное, это дорого?
– Нет, это бесплатно.
– О, Россия! Огромная страна! У нас не так. Если хоронить в земле, у нас арендуют маленький участок земли на 10 лет. Там нет скамеек, цветов, заборов. Только памятник и цветы. Платить 10 лет, потом – еще каждый год. Если не платишь, будут хоронить других. Вам не понять. У вас очень много места. У нас мало земли. В Дании больше кремация. Урну с прахом можно хранить в своем саду или в доме. Сейчас стал модным другой вариант – экологический. Сначала заморозка тела очень сильно, как стекло. Потом дробят ультразвуком в порошок. Обработка, очистка от токсинов, кладут в торфяной гроб. Так хоронят.
Ирина Игнатьевна прервала не слишком приятный для нее разговор, указав на место, к которому они подошли. Маша первая прошла на огороженный участок и, положив цветы, отошла в сторону, уступая место маме, Николаю и Денису. Ирина Игнатьевна долго стояла около могилы своей матери. Потом Маша показала на старинное надгробие. Никлас читал надписи на латыни, на табличке, тихо шевеля губами.
– Вы знаете, что у нас в роду детям принято давать имена на ту же букву, что и имя их отца? – обратилась ко всем Ирина Игнатьевна. – не знаю, с какого века пошла эта традиция, но вот Владимир Всеволодович – она указала на могилу – имя и отчество на одну букву. У меня, у моей мамы и бабушки, у Марии – у всех нас соблюдено это правило. А как в Вашей семье?
– У нас нет отчества. У нас не сохранилась эта традиция. Но у нас почти русские имена Никлас – это Николай. Мой отец Дэвид – по-русски Давид, означает любимый. Мой сын Майкл – Михаил, данный Богом. Я знаю, имя имеет важное значение.
Они помолчали, каждый думая о своем. Обстановка тихих мест упокоения наших близких всегда наводит не размышления о жизни и смерти, быстротечности дней, смысле существования и главных ценностях жизни. Об этом не хочется говорить вслух. Это сокровенные мысли каждого. Воспоминания, внутреннее покаяние, мысленные встречи с теми, кто ушел в другой мир. Минута молчания. Не важно, сколько она длится. Здесь время меняет свой ход, оно не властно над теми, кто упокоился навсегда. Оно замедляется для тех, кто вырвался из суеты и пришел в это место умиротворения и вечной памяти.
Маша уже рассказывала историю о том, как была изучена старинная плита, найдены и прочитаны надписи, обнаружен тайник. Сейчас она молча достала из сумочки бронзовую розу и положила в предназначенное углубление. Тогда Никлас расстегнул пальто и из внутреннего кармана достал небольшой кинжал. Он положил его в углубление с другой стороны.
– Откуда он у вас? – почти в один голос воскликнули Маша и Денис.
– Это тоже от нашего предка – от Михаила Мельникова. Это семейная реликвия, передавалась по мужской линии. А роза – по женской. У вас есть роза, у меня – кинжал. Вы думали он потерян? – Николай гордо улыбнулся. – Нет, мы храним память предков.
– А Вы раньше сюда приезжали? – осторожно спросила Маша.
– Я первый раз в России.
– А ваш отец, дедушка?
– Нет, они очень хотели. Но была война, потом железный занавес. Не получалось. Только я сейчас смог. Без вас я не найду, не нашел, не знал… – он немного заволновался. – А почему вы спрашиваете? Что случилось?
– Можно? – Маша взяла в руки кинжал, Никлас утвердительно кивнул в ответ. Денис тоже подошел, чтобы поближе разглядеть вещицу.
– Понимаете, мы думали, что видели его здесь, в России, у другого человека. Но мы не могли его взять, кинжал в чужой коллекции, – осторожно объяснил Денис.
– А почему вы думали, что кинжал от династии Мельникова?
– Действительно, почему… – согласился Денис. И сам себе объяснил – По форме и размеру сюда может подойти огромное количество подобных кинжалов. Просто многое совпало.
Он снова вернул кинжал в отведенное ему углубление.
– Я думаю, это просто символическое единение мужской и женской ветви рода Мельниковых.
– "Цветок не забудь положить, чтоб память о нас сохранить" , – да так было в стихотворении. Пожалуй, ты прав, – согласилась Маша. – Но там есть и дальше " Ключ поверни, мой друг, Замкнется разорванный круг". Значит надо что-то открыть. Может на кинжале есть указания.
Они снова взяли кинжал. Его рукоять украшала затейливая гравировка. С каждой стороны стояла красивая буква М.
– М – это фамилия Мельников. Больше ничего примечательного. А ножны есть? – поинтересовался Денис.
– Наверное, были когда-то. Но у моего деда уже нет. Значит и у меня нет. Мы храним только это. – Он развел руками.
Постояв еще немного, они поправили растрепавшиеся от ветра венки. Никлас поклонился могилам. Можно было возвращаться. Выходя за оградку, Денис чуть не столкнулись с сутулым мужичком в кепке, который все время топтался у соседней могилы.
– Извините, не заметил. Может вам помочь? – обратился Денис.
Мужчина повернул к нему заросшее щетиной лицо, зыркнул острыми черными глазами и проблеял сдавленным голосом "Не – не – не. Не надо."
– Извините еще раз. До свидания.
Уходя, Денис оглянулся. Мужичок стоял к ним спиной и все также топтался около соседней могилы.
– Что тебя заинтересовало? – обратилась к нему Маша.
– Странный какой-то. Ничего не делает, только вокруг ходит.
– Ничего странного. Может, ищет, где рюмочку с закусочкой оставили, где конфетку. А может, просто вспоминает кого-то близкого.
– Ну, да. Наверное, так и есть. Только глаза у него странные.
– А ты посмотри лучше в мои глаза. И уделяй девушке побольше внимания, а не странным дяденькам, – легонько подтолкнула его Маша и улыбнулась. Они остановились, и Денис, крепко обняв девушку, поцеловал ее. Потом они, взявшись за руки, счастливые, быстро пошли к машине, оставив за спиной тихое кладбищенское царство.
55.
Они не виделись целую неделю. Каждый день был наполнен событиями, накопилось много неотложных дел. Договорились, что Денис зайдет в пятницу вечером. Едва они поздоровались, Маша потащила его к столу.
– Представляешь, я нашла удивительную книгу, – она показала толстое старинное издание с потемневшими листами, – Это учебник русской орфографии XIX века. Его сохранила моя бабушка. Посмотри, настоящее дореволюционное издание. Ты ведь знаешь, что раньше на конце слов с согласными писали твердый знак – "еръ". А вот это буква Ѣ – "ять", ее писали в 128 словах. И чтобы их было легче запомнить, написали стихи. – И Маша с видом ученицы, отлично подготовившейся к уроку, принялась декламировать:
Бѣлый, блѣдный, бѣдный бѣсъ
Убѣжалъ голодный въ лѣсъ.
Лѣшимъ по лѣсу онъ бѣгалъ,
Рѣдькой съ хрѣномъ пообѣдалъ
И за горькій тотъ обѣдъ
Далъ обѣтъ надѣлать бѣдъ.
Вѣдай, братъ, что клѣть и клѣтка,
Рѣшето, рѣшетка, сѣтка,
Вѣжа и желѣзо съ ять, —
Такъ и надобно писать. …
– Зачем ты их выучила? Сейчас они уже не пригодятся.
– Я специально не учила, само запомнилось. Знаешь, я так увлеклась. Наша история, язык, предки – мы же ничего об этом не знаем. То, что учили в школе, быстро забылось. Там все сухо, не интересно. Факты, даты, схемы сражений. Только жизни в этом нет. А ведь это история жизни людей. Миллионов тех, кто жил на этой планете до нас. Надо было мне на исторический или литературный поступать, а не в финансово-экономический.
– И работать в пыльном архиве? Ты для себя изучай, для души. Тебе стало интересно, потому что история коснулась тебя, лично затронула твою семью. А профессия у тебя хорошая. – Денис улыбнулся,– банкиры во все времена были в почете. А уж такие красивые – тем более.
Маша вывернулась из его объятий. Она явно не хотела менять тему разговора.
– День, послушай, давай на выходных съездим в Осташков. Там музей есть местный, может увидим знаменитые сапоги-осташи. И городок красивый очень, я в интернете читала о нем. Теперь хочу своими глазами увидеть.
– Почему бы и нет. И погоду хорошую обещают. А твой датчанин уже к себе улетел?
– Еще по России путешествует. Сейчас в Питер уехал. Звонил. в таком восторге. Я его понимаю. У нас вообще каждый город красивый, мы просто привыкли, примелькалось всё. Столько старинных усадеб, красивых зданий, парков. Если в порядок все привести – это же музей под открытым небом! Ну, так что, завтра едем?
Раздался телефонный звонок.
– Это Никлас, – Маша поставила на громкую связь, – Николай, здравствуйте, как настроение? Рядом со мной Денис, он передает Вам привет.
– Маша, Денис, добрый день! Почти хорошо. Я в больнице. Вы не волнуйтесь. На меня немножко напали. Это не надо по телефону.
– Как в больнице? Что случилось? Можете дать трубку врачу?
– Нет, я один в палате. Палата хорошая. Но я не буду лежать. Я нормально.
Денис взял трубку:
– Деньги, документы – что у вас украли?
– Портмоне, там деньги и карты. Но он требовал кинжал. Тот самый, семейная ценность. Сначала хотел купить, потом…
– Никлас, послушайте, поговорим позже. Обязательно оставайтесь в больнице. Не вздумайте выписываться. И никуда не выходите. Это опасно, я потом вам расскажу. Дайте мне адрес, где вы сейчас.
– Планы изменились, – Денис посмотрел на Машу, – Похоже, тот, кто разыскивал розу и кинжал, продолжает охоту.
56.
Сначала Виктория отказалась. Идти в гости к человеку, которого она обокрала – это не укладывается ни в какие нормальные рамки. Но Женя сказал, что она обязана принять приглашение. Хотя бы за то, что сделал для нее Владимир Сергеевич, она должна прийти и поблагодарить. Он попросил закрыть дело о краже – первом эпизоде, в котором она участвовала. Написал заявление, что претензий не имеет и ходатайствует о прекращении разбирательства. Он же нанял ей хорошего адвоката. Найдены свидетели и доказательства того, что смерть Георгия Шилова явилась результатом необходимой самообороны, она была в состоянии аффекта. Совершая противоправные деяния, Виктория действовала по принуждению, сама стала жертвой человека, втянувшего ее в преступные действия. Стараниями адвоката до суда она отпущена домой. И теперь у нее другой дом. Это квартира Веры Васильевны, которая уже несколько лет живет в доме Грекова.
Вика сидела в кресле своей новой квартиры и не могла собраться с мыслями. Так много всего произошло. Желание любой ценой заполучить побольше денег едва не стоило жизни ей самой. Она оказалась втянутой в запутанную историю, из которой еле выбралась. Раньше ей казалось, что вокруг только равнодушные бесчувственные люди, которым дела нет до молодой девушки, которая мечтает устроить себе счастливую жизнь. И готова для этого на всё. Теперь она понимает, что значит "на всё".
Реальность оказалась совсем не такой, как она себе представляла. В фильмах ловкие и красивые молодые авантюристки легко осуществляют задуманное: выходят замуж за миллионеров, проворачивают махинации, получая в результате баснословные капиталы, при этом сами выходят сухими из воды. У нее, у Вики, все не так. Она не сумела ничего получить, только испортила себе жизнь. Она обманывала людей, которые теперь ей помогают, она подставила парнишку, которого чуть не посадили в тюрьму за убийство Гарика. И она сама стала преступницей, убийцей. Даже если ее оправдают, факт остается фактом – она лишила жизни человека.
Наверное, она должна быть благодарной за то, что ее спасли. Женя, который решил, что ее, бедняжку, обманом вовлекли в преступление, его дядя, даже совершенно чужая Вера Васильевна – все ей помогают, жалеют. Наверное, она должна быть им благодарной. А она не может! Получается, что все вокруг добренькие, одна она такая гадина. Они думают, что она разрыдается, раскается, будет расстилаться в благодарностях. Легко им быть добрыми и щедрыми, когда у них все есть. Живут в тепле, в достатке, в спокойствии. А у нее, у Вики, ничего своего нет. От прошлой жизни осталась только любимая белая норковая шубка. А остальные вещи – так, одно тряпье – уместились в одной большой сумке. Чужая квартира, чужие продукты, которыми наполнили холодильник. Нет даже работы, чтобы получить хоть немного своих собственных денег, а не тех, что оставил ей "на первое время" Женя.
Они все – чужие. Им просто хочется выглядеть добрыми, великодушными. Они ее не любят, они жалеют. А ей не нужна ничья жалость. Да, она сыграет свою роль: будет благодарить и делать вид, что раскаивается. Ни от чего не будет отказываться и возьмет от них все, что можно. У них много – не обеднеют. Пройдет месяц-другой, все постепенно забудется. Будет затихать их сочувствие и помощь. И потом она снова останется одна. Одна среди чужих людей в мире, где никому не нужна. Один на один со своими трудностями, чувствами и мечтами о счастье.
Она посмотрела на часы – скоро заедет Женя, надо собираться. Черные брюки и водолазка. Теперь она долго будет ходить в черном. Не известно, когда получится расширить гардероб. Да и настроения пока никакого нет.
Пришло сообщение от Жени. Через 5 минут он подъедет. Она закрутила волосы в пучок – надо поддерживать аскетичный образ кающейся грешницы – и вышла на улицу.
В машине они не разговаривали. От следователя Виктория узнала, как ее болтливость спровоцировала водителя на второе ограбление. Теперь она никогда не даст информацию чужим людям. И так в соцсетях уже поползли разные истории и небылицы о ловкой воровке. Вику пытались фотографировать, но она успевала отвернуться. Нет, такой славы она не хочет.
Двери дома открыла Вера Васильевна, провела в гостиную. Там был накрыт стол. Интересно, они решили, что нужно устроить мне семейный праздник, – подумала Вика.
К столу подошел хозяин дома и мужчина помоложе. Это Марьянов, который чуть не утонул, провалившись на озере под лед, пытаясь догнать Шефа.
– Прошу садиться, – пригласил к столу Владимир Сергеевич. – Я расскажу, в честь чего устроен этот обед. Это дань памяти моей ушедшей супруге. Ушедшей в другой мир. Каждый год в этот день мы устраиваем такой обед. Никого не приглашаем. Приходят сами те, кто может, кто помнит. Добрая память тебе, Галечка, Галина Александровна. Не чокаясь …
Он поднял рюмку, показывая следовать его примеру.
Виктория сделала несколько глотков вкусного сладкого кагора. Немного ушло напряжение первых минут пребывания в доме. Она была немного удивлена – ни слова о ней, никакого излишнего внимания. Как будто она часто приходит сюда, как старая знакомая. И сейчас присутствует на обеде, где собрались самые близкие.
Переговаривались немного, только о том, что касается еды. Да, у здешней хозяйки, конечно, золотые руки – такой пирог с мясом, салаты, язык заливной. Вика подумала, что легко стать хорошей хозяйкой, когда все есть – любые продукты, уютная кухня, современная техника.
Словно отвечая ее мыслям, снова заговорил Греков.
– Вера Васильевна, вы сделали любимый пирог моей жены. Спасибо вам, очень вкусно! Она его тоже очень хорошо готовила. Я знаю, вы из многих своих учениц сделали настоящих мастериц-кулинаров.
– Знаете, бывает, как ни учи, ничего из человека не выходит, пока он сам не захочет. Научились те, кто хотел. Кто сам свою семью кормил, любил. В этом деле без любви не обойтись. Я ведь сама училась готовить. Наверное, лет с десяти. Отец рано умер, здоровье на войне подорвал, ранения, контузии. Мать на работе по 16 часов. А у меня двое младших братишек и сестренка маленькая. Надо же что-то кушать. Мать от усталости с ног валилась. Вот я потихоньку и начала кашеварить. Тогда и книг-то кулинарных было не достать. Так что сама до всего доходила. Продуктов мало, крупы, мука, картошка, хорошо, когда тушенка есть. А хотелось повкусней. Начала изобретать, пробовать. Вот, к примеру, сейчас все знают, что такое лазанья. А я ее давно делала. Листы из теста или из картофеля сделаю. Начинку насобираю из всего, что дома есть – и в духовку. Вкусно получается, хоть и не по рецепту.
Ладно, хватит обо мне. Вот училась у меня девочка хорошая Галечка. Старательная, добрая. Я знала, что она и хозяйкой будет хорошей, и женой. Такой и стала. Жаль, рано ушла из этой жизнь – добрая память. – и Вера Васильевна подняла рюмку, за ней все остальные.
Виктория молчала и слушала. Ее словно здесь не было. На нее не обращали внимание и ей стало спокойно. Да, вот какая жизнь была у Веры Васильевны. Наверное, не очень простая. Как же она смогла справиться? И Греков жену потерял, похоже – очень ее любил. Вика подумала, что в этом благополучном доме у людей тоже есть свои горести и трудности. Что ж, они есть у каждого. Эти люди помогают друг другу. Так ведь легче, не то что она одна-одинешенька на свете.
Владимир Сергеевич снова заговорил:
– Моя Галина была замечательным человеком – добрая, заботливая, надежная. Хорошо, когда рядом есть тот, на кого можно положиться, кто разделит с тобой будни и праздники. Когда ее не стало, я думал, что остался один на всем свете. Родственники где-то далеко и у каждого своя жизнь. Когда уходит близкий человек, рядом образуется такая пустота, которую ничем нельзя заполнить. Галина всегда со мной, в моей памяти, в моем сердце. За нее. – Он поднял рюмку, сделал глоток, закусил и продолжил.
– Я раньше много читал Ремарка. Он специалист по одиночеству, его мысли порой, удручают, порой – спасают. В "Триумфальной арке" есть такие слова: "Нигде ничто не ждет человека …Всегда надо самому приносить с собой все." Когда я понял это, стало легче. Я перестал ждать какого-то спасения, исцеления. Я стал отдавать то, что мог. Силы и время – работе. Хорошим людям – внимание, помощь. Я сам принес в свою жизнь новый смысл. И тогда я тоже стал получать внимание, заботу, помощь от других. И я не отказывался. Каждый отдает то, что может, что у него есть. Просто иногда люди сами об этом не знают, никто не разбудил их душу, их дремлющие силы и таланты.
Самое печальное, если человек ничего не хочет отдавать. Тогда хуже всего становится ему самому. Он перестает ощущать всю ценность того, что имеет. Это касается всего: душевных качеств и материальных благ. Только отдавая, понимаешь, что они у тебя есть. Да не оскудеет рука дающего… Если человек хочет иметь семью, у него она обязательно будет. И не всегда главное – отношения кровного родства. Дорогие мои, вы – прямое тому доказательство. Вы стали моей семьей. Без вас не было бы меня. Этот тост за вас. – Он встал, протянув вперед бокал. Все тоже поднялись, хрустальные бокалы приятно зазвенели, касаясь друг друга и оживляя атмосферу. После этого разговор пошел веселее. Немного разогретые спиртным, собравшиеся обменивались небольшими замечаниями по поводу погоды, работы, политики – всего того, что обычно обсуждают на семейных обедах.
Вика ничего не говорила. Только слушала и находила отклик собственным мыслям. В какой-то момент ей стало казаться, что она давным-давно живет в этом доме и знает этих людей.
– Мне кажется, если Всевышний одно забирает, обязательно дает что-то взамен. Но это нужно уметь использовать, заметить то, что он тебе дает. – Это произнесла Вера Васильевна. Она обращалась не к Виктории, а, наверное, к Грекову. Виктория упустила нить разговора, но вдруг, неожиданно для самой себя, заговорила, как будто слова Веры Васильевны были адресованы ей, Виктории.
– А если он вообще ничего не дает. И никогда не давал: вот вы помогаете мне, пригласили меня в гости, а зачем? Интересно стало посмотреть? Послушать мой рассказ, как я до такого докатилась? Я расскажу, хоть вы и не спрашиваете. Давно, знаете ли, ни с кем не разговаривала, одичала.
Растила меня одна мама. Про отца сначала говорила, что у него важные дела в другой стране. А потом, когда я постарше стала и начала кое-что соображать, сама поняла. Видела его фотографию в альбоме. Старую, выцветшую. Там и лицо-то трудно разглядеть. Улыбающийся черноволосый молодой мужчина, привлекательный. Больше я о нем ничего не знаю. Наверное, звали его Виктор, раз у меня такое отчество. Может, и меня мама назвала в его честь. Звучит красиво – Виктория Викторовна, только счастья мне это не принесло. Мама работала в детском саду, что она могла? Ну, с голоду не умирали, но мне даже в гости стыдно было друзей приглашать – лачуга. Ни обстановки приличной, ничего такого. Телевизор допотопный, компьютер и то маме кто-то отдал, он зависал все время. Так, стоял для вида, пыль собирал. А потом стало еще хуже… у мамы сердце. Я одна осталась. Как раз школу тогда заканчивала. Никуда не поступила, не до того было. Да и деньги нужны. А кто меня будет содержать, пока я учусь? Дом в пригороде, где мы жили, совсем разваливаться стал. Ремонт я потянуть не могла. Да и оставаться в этой хибаре не хотелось.
Приехала в город, сняла комнату. Так жила последние 6 лет. Работала, собирала деньги. Только такими темпами, даже если хлеб один жевать и воду пить, за всю жизнь на квартиру не накопишь. Познакомилась с парнем – Гарик, Георгий Шилов. С ним хоть немного веселей было: то в бар, то в кино сходим. Потом он сказал, что есть небольшое задание, совсем несложное. Добыть один предмет. Ничего опасного. Просто попасть в дом и взять тихонько небольшой кинжал. Это же не то, что последний кусок хлеба у кого-то забрать. Просто безделушку. А вот заплатить за это хорошо пообещали. А еще у девушки взять тоже вещицу на время – розу. Потом я ее даже вернула. Да, не очень честно, но ведь не велико преступление. Я согласилась. Я и представить не могла, что получится совсем по-другому. Кошмарный сон. И я никак не могу проснуться. И тот человек… Который нас держал в плену… я его узнала. Он с той фотографии в альбоме. Как он мог со мной так?..
Потом она выскочила из-за стола. У нее внутри все клокотало. Она все испортила. С этими людьми было так хорошо. Она должна была их благодарить, а тут снова все испортила. Подошел Женя, потом и Вера Васильевна хлопотала вокруг.
Потом они втроем сидели на кухне. Женя сварил ароматный кофе, разлил по чашкам. Вера Васильевна тем временем, накладывая в тарелочки кусочки торта и желе, негромко увещевала:
– Хорошо, что ты выговорилась. У женщины эмоциям нужно давать выход, иначе с головой потом беда будет. А теперь забудь обо всем и живи дальше. Ты смотри не туда, где было плохо, а на то хорошее, что у тебя есть.
– А что у меня есть, – всхлипнула Вика. – Квартира чужая, платить я за нее не могу, работы нет.
– Что есть? Давай считать. Молодая, здоровая, умная, красивая – это же целый капитал! С этим же весь мир можно покорить. Дом есть, с работой поможем. И не спорь. В моем доме живи, сколько хочешь. Когда работу найдешь, только коммуналку будешь платить. Найди себе занятие по душе. Стремись стать в своем деле лучшей. Когда у человека есть цель, ему самому жить интересно, к нему все тянутся.
