Kitabı oku: «Месомена», sayfa 5

Распираемая желанием выкрикнуть пару надлежащих слов, я растянула рот в разные стороны, вплоть до победной боли в щеках и мышцах шеи.

Не поднимая головы, я уже ощутила на себе чей-то пристальный взгляд. Тот, что минутой ранее оставил машину на подъездной аллее, выглянул из-за угла дома и тут же обнаружил меня в тени стен. Ему даже не пришлось блуждать взглядом в поисках. Глупо полагать, что два тёмных пятна на снегу, будет трудно заметить. Полнейший крах.

В тот момент я ненавидела всё вокруг. И Никки, и этот дом, и родителей, которым внезапно понадобились друзья, и этот чёртов снег, забившийся мне куда только можно, и этих двоих…

– Привет, – зачем-то бросила я в пустоту.

Тишина. Он исчез.

Неужели минута позора позади?

Дверь в дом захлопнулась. Следом донёсся звук шагов на ступенях лестницы.

На парне надето пальто чёрного цвета, длиной по бедро. Высокий воротник закрывал почти половину лица. Издали видны его тёмные глаза, опущенные к земле. Вьющиеся, чёрные волосы трепал порывистый ветер. Когда свет фонарей перестал освещать молодого человека, его фигура почти слилась с окружающим меня мраком. Я слышала, как трещит снег под подошвой его ботинок. Он неумолимо становился всё ближе и ближе.

– Привет.

– Я Вилл.

«Я хочу домой! Зачем я сюда приехала? Сидела бы себе спокойно, в квартире, смотрела телевизор… Нет же! Нужно было тащиться в эту глушь. К этим…»

– Джон.

Ветер внезапно стих. Меня словно выбросило в открытый космос. Ни шороха, ни шелеста. Даже не слышно собственного дыхания. Это совсем не похоже на то, что случилось в «Парнасе», когда я увидела его. Я боялась, что страх и оцепенение вновь возьмут верх надо мной, но этого не случилось.

Кажется, я стала менее чувствительна. Теперь меня не так просто взять.

Я взглянула в глаза собеседнику и разлепила замёрзшие губы, с целью ответить хоть что-то адекватное, но не смогла произнести и слова.

– Очень приятно, – продолжил он.

Его голос – низкий, тихий, спокойный. Говорил он так, будто мы старые знакомые, которые не виделись несколько лет, и вот между делом решили разговориться.

После того как он умолк, воздух вокруг нас остался наполненным миллионами электрических разрядов. Я слышала их треск.

– Взаимно, – выдумала я наконец несложный ответ.

Сдавленный смешок.

Его глаза чернее чёрного. Не отражают абсолютно ничего и поглощают свет, словно чёрные дыры.

– Мило. – Парень бросил взгляд куда-то в сторону.

«А?»

Сообразив, о чём велась речь, я обернулась. На снегу подло оставался отпечаток моего тела.

– Идём в дом.

Что с его глазами? Пронизывающие, внимательные, немного настороженные и вместе с тем бесстрастные. Никогда прежде я не сталкивалась с людьми, про которых говорят «у него тяжёлый взгляд». Теперь я не верила тому, что видела в ночь пожара. Реальность перестала походить на кошмарный сон, и это вызывало смешанные чувства.

Я опустила голову и сделала вид, что аккуратно стряхиваю снег с рукавов. На что парень смотрел в тот момент, я даже думать не хотела.

Чем бы я ни была ему обязана, бежать по первому зову я точно не буду.

– Никки! – позвал он, уходя, и доберман кинулась следом.

Я приросла к месту, уставившись в спину удаляющегося человека. Откуда он знал имя собаки? И что ещё более важно: с чего вдруг она так воодушевлённо подорвалась за ним? Что это за радостный прыжок надежды?

Не люблю оказываться в неожиданных и нелепых ситуациях. Эта же ситуация, на мой взгляд, стала лидером в моём списке неловкостей. Я принялась обдумывать свой пеший путь домой. Сколько дней уйдет на то, чтобы добраться до города? Дойду ли я к утру хотя бы до ближайшей остановки общественного транспорта?

Делать нечего, пришлось идти за ним. Кости и плоть уже начинали дубеть от холода.

Джон оставил дверь в дом открытой настежь. Его самого в холле не оказалось. Я стряхнула с себя остатки снега и шагнула за порог. Со стороны гостиной доносился шум оживлённой беседы. Родители сидели у камина и что-то обсуждали с Мэри и Сэмом. Когда я появилась в их зоне видимости, хозяйка дома накинулась с расспросами.

– Вы уже познакомились?

– Да. С Джоном.

– Осталось познакомиться с Дорианом. – Вошедший практически следом за мной Джон прошёл вперёд, к родителям.

Взгляд мой нехотя прильнул к его спине. Высокий, стройный, спортивный. Полагаю, он осведомлён как прекрасно сложен. Чёрные джинсы облегают стройные ноги. Такой же чёрный плотный джемпер, сквозь который я беспрепятственно наблюдала сильные руки и рельефный торс. Отвести взгляд в сторону и остаться незамеченной мне почти удалось. Мэри зачем-то подмигнула мне, отчего я едва не выругалась в голос.

– Привет, Джон! – Отец подошёл к парню и пожал руку. Мама неловко повторила его движение.

– Рада вновь видеть тебя, – с улыбкой произнесла женщина. – А где Дориан?

– Я здесь.

На парне, стоящем в дверях, были простые свободные брюки песочного цвета, тёмно-зелёная футболка, явно видавшая виды, и пара украшений. Шею обрамлял толстый чёрный шнурок с деревянными бусинами и клыком посередине. Запястья обеих рук также украшены подобными браслетами.

– Давно я вас, парни, не видела, – обращалась к ним мама. – Вы всё больше и больше!

«Что, простите?» Она разговаривала с ними так, словно знала с пелёнок.

– Бегаем, – вяло ответил Дориан.

Как мило. Моя мама и подросшие дети. Я всё ждала, когда она начнёт трепать парней за щёки.

– Дориан, наша дочь – Вилл. – Тому, что отец обратил на меня внимание, я не обрадовалась. Несколько пар глаз уставились в моём направлении. Я совсем не рада.

– Вилл, очень приятно! – басом произнёс Дориан и протянул руку.

– Да, и мне, – ответила я. Рука сильная и горячая, словно он недавно держал угли.

– Я тебя где-то видел. Мы не пересекались?

– На концерте в «Парнасе».

– Дориан, – окликнул парня Джон. Тон из серии «Заткнись, пожалуйста».

– Я просто пошутил!

– Джон, Дориан…

Я умолкла. Необходимо собраться с мыслями и выдать то, что нужно сказать. Слова благодарности всегда давались мне тяжело. Особенно если они были к месту. Сложнее только просить прощения.

– Я хотела поблагодарить вас от своего лица и от лица моей подруги. Мы очень благодарны вам за спасение. Если бы не вы… Думаю, нас бы уже не было. Я благодарна вам за то, что вы оказались там и что не остались в стороне. Спасибо вам.

Присутствующие молчали. Я чувствовала, как пылает моё лицо. Джон, стоявший практически напротив меня, выражал некое подобие ироничной задумчивости. Он смотрел мне в глаза, но что было у него в голове, я понять не могла. Лишь кожей ощущала микроскопические слегка заметные вибрации воздуха. Такое происходит, когда ты определённо раздражаешь кого-то из присутствующих. Меня это даже немного обрадовало. Вот настолько мне неприятно быть в долгу. Пусть лучше буду раздражать.

– Мне сложно говорить это. Любые слова не выразят мои мысли на этот счёт, однако я попытаюсь… Спасибо вам за то, что вы были там. Что спасли нас и остальных.

– Да могли бы больше на самом деле, но трое всё-таки не доехали до больницы. Надо было… – Дориан резко прервался, и чудаковатая нездоровая улыбка сползла с его лица. Виной тому тяжёлый громкий вздох со стороны Сэма. Получилось довольно забавно.

– Вы сделали, что могли, – проговорил блондин. Я буквально кожей ощутила его сигналы в адрес Дориана в немой просьбе прекратить говорить.

– Вилл, тебе не за что говорить спасибо, – наконец Дориан говорил серьёзно. – Кому можно было помочь, мы помогли. Вам повезло.

Джон не сводил с меня глаз. Затем его левый уголок рта едва заметно дёрнулся. «Это инсульт? Он улыбается? Ему неловко, как и мне? Или он пытается быть менее странным, чем его друг? Что происходит?»

Я неловко помялась и перевела взгляд на родителей.

И правда. Большая удача.

– Так, ребятки! – хлопнула в ладоши Мэри. – Рада, что вы познакомились в такой тёплой атмосфере, и теперь, когда все всё выяснили, мне нужно вас накормить. Ужин через десять минут!

Глава 7. Покров

– Вилл!

Сказать «алло» я не успела.

– Вилл!

– Ната, что случилось?

Моё сердце сделало на прощание неуверенный заторможенный удар, болезненно сжалось в груди, а затем замерло. Голос подруги пропитан ужасом.

– Вилл! – Уши прорезал вопль, отчего я проснулась окончательно.

– Да! Я слышу тебя! Что случилось? – Подруге с лёгкостью удавалось ввести меня в состояние паники. Обычно это делалось шутки ради, но сейчас ситуация была совершенно другой.

– Пожар!

Я уставилась в стену напротив себя.

Это сон. За окном глубокая ночь. Мне снова снится кошмар.

– Вилл! Мы горим!

– Что ты несёшь?! Какой пожар?! – нервно вскрикнула я, поднимаясь с кровати.

– Вилл! Пожар! Мы горим!

Раздался душераздирающий крик Наты, после чего в динамике телефона послышался удар. Звонок оборвался.

Дверь в мою комнату открылась. Мама. Сонная, взлохмаченная, кутаясь в любезно предоставленный хозяевами халат, она включила свет и направилась ко мне. Позади неё с тем же встревоженным выражением лица появилась Мэри.

– Что случилось, Вилл? Почему ты кричала? – вопрошала мама. – Кто звонил?

Я не слышала её. Не понимала. Выронив на кровать телефон, я вскочила на ноги. Мама бросила взгляд на экран.

– Натали. Нужно к ней.

Пожар в здании больницы.

Это случилось вновь. Простая случайность или же проклятие?

– Натали? – вновь выдохнула мама, и голос её звучал тревожнее.

За секунду я подлетела к своему рюкзаку. Пока я доставала джинсы и свитер, мама что-то говорила Мэри.

– Она сказала, что в здании пожар, – дрогнувшим голосом выпалила я, собирая волосы в хвост, пока женщины переглядывались в оцепенении. – Дай мне телефон.

Ни минуты на размышления. Я забрала телефон из рук матери и выбежала из комнаты.

К моему удивлению, Мэри оказалась в холле быстрее меня. В тот момент ни родители, ни я не обратили на это внимания. Время изменило привычные нам границы. Накинув куртку, я бросилась за дверь следом за девушкой. Её супруг стремительно шёл за мной. Стоит ли говорить, что происходящее мало походило на реальность? Я словно находилась во сне и ещё не успела оправиться от ночного кошмара. Страшного сна, полного паники и тревоги. Сна, который любезно настиг меня даже здесь.

– Что произошло? – Голос Сэма звучал словно из радио. Механический, ледяной, лишённый эмоций.

– Звонила Ната. Она сказала, что в больнице пожар, – ответила я едва ли более эмоционально.

Чёрная «Мазда» продолжила мирно стоять у фасада дома. Прежде чем сесть в машину Мэри, я бросила торопливый взгляд на окна кухни. В полумраке отчётливо виднелся мужской силуэт, провожающий нас взглядом.

За считаные секунды с момента звонка мы сорвались с мест и ринулись в дорогу. Сэм сел впереди, родители и я сзади. Мэри взялась за руль и кинула на меня обеспокоенный взгляд. Автомобиль резко сорвался с места и практически летел по ночной трассе. Я вцепилась в ручку двери, думая лишь об одном.

«Только бы с Натой ничего не случилось».

Как ни пыталась, я не могла представить себе, что могло произойти.

«Неужели это снова повторяется? Как могла причина, почему мы оказались в больнице, стать причиной, почему теперь её нужно покинуть? Кто рядом с Натали сейчас? Была ли её мама в эту ночь там?»

В памяти со скрипом возрождался план здания. Я пыталась найти путь эвакуации. На каждом этаже должны быть минимум две пожарные лестницы. Наверняка сотрудники эвакуируют всех, как только сработают сигналы. Причина, по которой звонила Ната, – паника.

Я хотела верить в то, что это лишь паника. Никак не последняя возможность найти помощь.

В какой-то момент я кинула взгляд в зеркало заднего вида и обратила внимание на Мэри. Черничная синева покинула радужку глаз. Сейчас они зияли на её бледном лице будто в трансе: тёмные, мрачные, практически неподвижные. Зрачки расширились настолько, что вытеснили естественный цвет глаз. Лицо не выражало никаких эмоций. То, как она вела машину, меня поражало. Скорость больше 140 километров на скользкой заснеженной дороге опасна, но её это не волновало.

– Позвони ей, – сказал Сэм.

Мама повторила указание.

Смысла в этом не было. Ната не отвечала. Мэри резко вывернула руль и перестроилась вправо. Впереди возник крутой поворот. Машину занесло и едва не выбросило на обочину. Мне пришлось вцепиться в переднее сиденье. Девушка перехватила руль и вжала педаль газа в пол. Эту дорогу я не помнила. Мы двигались по промышленной зоне, в забытой всеми части города. Всюду виднелись заброшенные бетонные конструкции, контейнеры и груды строительного материала. Судя по всему, здесь общественный транспорт не ходит. Неудивительно, что дорога кажется мне совершенно незнакомой.

– Нет пожарных машин, – шептала я, обращаясь скорее к себе, чем к остальным людям в салоне. – Почему их нет…

Мэри поймала мой взгляд в зеркале. Видок у неё так себе. Я поёжилась и с усилием сглотнула. Белая, с полузакрытыми тёмными глазами, не тронутая ни одной эмоцией, она вернула внимание к дороге почти тут же, как только я позволила себе нахмуриться, изучая её.

Ни дыма, ни света пламени в тёмном ночном небе. Моё сердце раз за разом пронзало разрядом тока. Стало понятно, почему на пути нам не встретилось ни одной пожарной машины.

Уже знакомое здание больницы как ни в чём не бывало стояло на пустыре посреди леса. В фойе горел знакомый зеленоватый тусклый свет. На входе курила пара молодых людей в халатах. За входными дверьми виднелись медсёстры и санитары, не спеша бредущие по своим делам. Свет в окнах палат отсутствовал.

«Это безумие?»

– Вилл? – настороженно позвала мама.

Я замерла. Мысли одна нелепей другой проскакивали в голове.

«Нет, это шутка».

– Она сказала, что в больнице пожар…

– Вилл, что-то не так. – Дрожащий голос матери, сидевшей рядом, сбил меня с толку. Она звучала более напуганной, чем я казалась самой себе.

Я подняла глаза на супружескую пару впереди. Они молчали.

– Сэм, что случилось? – проговорила мама более трезво.

Молчание.

Нет. Что-то произошло. Ната бы не стала просто так мне звонить.

– Вилл! Стой!

Попытки матери удержать меня не увенчались успехом. Я открыла дверь, отталкивая её руки и выскочила на улицу. Она последовала за мной. Они с отцом кричали мне что-то вслед, но я не слышала их. Путь мой лежал к входу в здание.

– Девушка, вы к кому? – Мужчины бросили сигареты в снег и сделали шаг навстречу, явно с целью перегородить мне путь.

– Мне нужно попасть в 173 палату. Там моя подруга.

– Ночью вход в больницу запрещён. Приходите завтра.

«Хрен тебе!»

Попытавшись обойти их, я перешла на бег, однако один из мужчин сделал то же самое и схватил меня за плечо.

– Стой!

– Не трогайте её! – кричала мама.

– Сэм! – раздался голос Мэри.

Блондин оттолкнул одного из мужчин и сжал меня в свои удушающие медвежьи объятия. Я попыталась сопротивляться, но руки и рёбра пронзила сильная боль, отчего я вынужденно перестала вырываться. Сэм оторвал меня от земли и потащил к машине, как если бы я была не более чем пластиковой игрушкой. Санитары ещё долго ругались и грозились вызвать полицию, но ближе к машине подходить не стали. Мама объяснила ситуацию, видимо, соврав насчёт моего состояния, затем торопливо последовала за нами.

– Розали, это ловушка, – прозвучал голос Мэри где-то рядом.

– Быстрее! В машину!

Мама вернулась в салон. Словно непослушного ребёнка, Сэм закинул меня на сиденье машины и хлопнул дверью.

– Они здесь? – вопрошала мама, с ужасом оглядываясь по сторонам.

Когда она инстинктивно схватила меня за руку, я вскрикнула от боли. Свежие раны вмиг дали о себе знать, но женщина не обратила на это внимания.

– Дай её телефон! – нечеловеческим голосом приказал Сэм, и мама повиновалась.

– Что происходит?! – заорала я.

Как только мы тронулись, меня вжало в спинку сидения. Развернув на 180 градусов автомобиль, Мэри направилась к выезду.

– Вилл, это ловушка. Мы зря сюда приехали. Нельзя было этого делать, – проговорил отец.

– О чём ты? Какая ловушка? Натали нужна помощь!

– Нас обманули.

– Я не понимаю. Что произошло?

В это мгновение мир вокруг и его люди казались мне злом. Все были врагами. Я смотрела на Розали и не понимала, кто она. Не понимала, что ею движет. Глаза и выражения лиц окружающих меня людей выглядели ещё более устрашающе. Паника исказила ощущение времени и пространства. Я словно в бреду.

В зеркале впереди мелькнули две искры. От ужаса все внутренности сжало в стальной узел. Я не могла ни закричать, ни набрать в лёгкие воздуха. Эти глаза я уже видела. Это не линзы и не обман зрения. И уж точно не отражение пламени. Сидящая за рулём девушка и не думала останавливаться. Автомобиль послушно нёсся по заснеженной пустой дороге и ревел так, что у меня закладывало уши.

– Мам, – выдавила я, пытаясь побороть приступ тошноты.

– Не бойся. Всё хорошо, – шептала она, мягко обхватывая моё запястье.

– Они едут за нами, – произнёс Сэм. – Нужно пересадить её.

– Когда? – немного спокойнее спросил отец.

– Сейчас, – ответила Мэри.

Резким толчком при торможении меня потянуло вперёд Я вгляделась в непроглядную тьму за окном и увидела, как лес у дороги остановился.

– Вилл, – сказала Мэри, отвернувшись к своему окну, – не бойся. Тебе нужно выйти.

Дверь рядом со мной открылась. Во тьму салона, будто щупальца, проникла чья-то рука. Она схватила меня за запястье и вытянула наружу.

– Боже мой… – проронила мама, и её полный страха голос ошеломил меня.

«Хонда» стояла ещё секунду. После она шумно заревела, вновь сорвалась с места и унеслась прочь, оставив темнеющие борозды на асфальте.

Спустя миг я оказалась в другой машине. Мужчина закрыл дверь и тут же сел за руль.

– Поехали! – рявкнул кто-то рядом.

Автомобиль развернуло в противоположную сторону.

Будто вовсе не спав, я резко открыла глаза и подняла голову. Перед носом – спинка переднего сидения. Меньше секунды понадобилось на то, чтобы вспомнить произошедшее ночью. Реальность торопливо прогрузилась в моём сознании. Из окна над головой виднелось тёмное, из-за тонированного стекла, плотное тяжёлое небо. Сильные протяжные порывы ветра качали корпус машины. Из-под днища доносился его недобрый вой. В салоне я сидела одна, и, кроме шума ветра, до меня не доносилось ни звука. Отодрав от сиденья своё неимоверно отяжелевшее тело, я выругалась в голос. Синяки на руках тошнотой отзывались в желудке. Я с омерзением сглотнула сухость в горле и уставилась в окно.

Автомобиль стоял на узкой просёлочной дороге. Слева – лес, справа – бескрайнее заснеженное поле. Вокруг ни людей, ни домов, ни линий электропередач. Атмосфера пустоты и молчания была магической, но порождала в сердце пагубное чувство одиночества. Я одна. Если бы хотели бросить, достаточно было кинуть в сугроб и уехать. В салоне тепло, соответственно, ещё недавно машину прогревали. На руле знакомая эмблема. Взгляд метнулся к замку зажигания. Там болтался ключ.

– Это машина Джона?

Внутри пахло каким-то приторно пряным диффузором. Передние места уже остыли, судя по холодной обивке. Магнитола выключена. Раз ключи в замке зажигания, значит, водитель планировал вернуться. В голову на мгновение закралась запретная мысль, и я тут же убедила себя в её безгрешности.

Когда открылась передняя дверь я едва не взвизгнула. Дориан с грохотом и проклятиями в адрес непогоды плюхнулся на пассажирское сиденье передо мной.

– Доброе утро! – громогласно проговорил он. Его голос мне сейчас казался очень раздражающим и грубым. И в целом, парень производил неприятное впечатление. Что вчера, что сегодня. – Ты не рано?

– Который час? – сохраняя равное процентное соотношение вежливости и омерзения, спросила я.

– Почти двенадцать.

– Где мы?

– Мы? – улыбнулся парень, поворачиваясь ко мне почти всем телом, и я узрела кривоватые, острые клыки, впивающиеся в синюшные сухие губы. – Отдыхаем на природе.

Вот почему не люблю ходить в долгах. Нельзя его послать. Он ведь герой.

– Давно стоим?

– Всю ночь, дорогая. Скоро поедем, не переживай.

– Зачем нужно было ехать сюда?

– Весело же! Разве нет?

Парень достал телефон и принялся торопливо тарабанить пальцами по экрану.

Поначалу мелкий неспешный снегопад постепенно стал усиливаться. Он медленно осыпал машину крупными волокнистыми перьями. Я могла слышать его шорох по металлической крыше над головой. Этот звук оживил меня, возвращая способность двигаться. Я огляделась. Телефона нет, как и нет рюкзака. Под ногами лужа от растаявшего снега. Двери запачканы подошвами моих собственных ботинок. Тошнотворная смесь едкого удовольствия и чувства вины сжала опустевший желудок.

На время умолкнувший Дориан внезапно вспомнил, что голоден, и принялся елозить по машине. Он открыл бардачок и нарыл для себя несколько пачек крекеров и ореховых батончиков. Поглотив один, он демонстративно предложил мне пачку шоколадного печенья. Я отказалась.

– У вас у всех глаза краснеют?

Прервать это бесконечное чавканье – мой долг. Я задала один из нескольких подготовленных мной вопросов.

Дориан оглянулся на меня, потом проглотил содержимое во рту и ответил:

– Иногда. А что?

– Почему?

– Наша особенность.

– «Ваша» – это чья? Кто вы?

Парень усмехнулся.

– Мы люди. Такие же, как все.

По затуманенному пустому взгляду Дориана, направленному вдаль, за край поля, я поняла, что ему не очень хотелось со мной разговаривать.

– Что вчера произошло? – с большим энтузиазмом бросила я, подавшись вперед.

На улице заскрипел снег. Послышались чьи-то приближающиеся шаги. Появлению Джона я даже обрадовалась. Шума от него было гораздо меньше, а смысла больше. Я надеялась, что он будет более сговорчивым. Парень впустил в салон несколько крупных снежинок и порыв морозного ветра. Сев на водительское сиденье, Джон даже не посмотрел в нашу сторону. Его не заботило ни моё «что происходит» лицо, ни помойка, которую развел Дориан, пока ублажал свой желудок.

– Джон, что произошло?

Мужчина повернул ключ в замке, и в салоне диким зверем взревел движок. Машина прочесала заледенелое дорожное покрытие и мгновением позже рванула вперёд.

– Ты не ответишь? – вновь обратилась я к водителю.

– Господи, Джон, ответь ей что-нибудь. У меня уже голова болит, – театрально взмолился Дориан, продолжая уничтожать несчастные крекеры.

– Откуда вы двое вчера взялись? Что за ловушка якобы была? Почему вы не дали мне увидеть Натали? И какого чёрта я здесь делаю?

Парень на пассажирском сиденье засунул в рот очередную стопку печенья, повернул голову на Джона, внимательно изучил его лицо, а уже потом посмотрел на меня.

– Ты про глаза не спросила, – пробубнил он, качая головой, мол, как я могла это упустить.

Я выругалась, и мне это страшно понравилось.

Джон словно нас не слышал. Его внимание было направлено на дорогу. Сидевший рядом Дориан продолжил есть.

Судя по всему, до меня им обоим дела нет.

Возможности позвонить родителям не было, телефон остался у Сэма. Куда меня вёз Джон и что будет дальше, я не знала. Кажется, именно это и есть ловушка. Вчерашним вечером не произошло ничего интересного. Обычный ужин в малознакомом семействе и простые непримечательные разговоры. Вся эта простота, наигранность, показательное радушие… В свете дня всё это выглядело ненастоящим. Меня выводило из себя то, что я не знала ровным счётом ничего. Ни кто эти люди, ни откуда взялись. Ни то, почему мама так доверчиво шла на сближение с ними.

– Я отвезу тебя домой, Вилл, – вдруг раздался голос Джона, спокойный и холодный. – Будет лучше, если с тобой обо всём поговорит Розали.

– Хорошо, – бросила я коротко. Удивительно, сидящий впереди Дориан не шелохнулся и даже ничего не съязвил.

Дорога к дому тянулась чуть меньше часа. Джон вёл едва ли спокойнее Мэри. На спидометр я старалась не смотреть. Когда среди стволов деревьев показался красный кирпич знакомого дома, я облегчённо выдохнула. Джон остановился почти у самого крыльца на подъездной аллее и заглушил двигатель. Его друг вышел из машины первым и принялся разминать спину. К моему удивлению, мы оказались в полнейшей тишине. В салоне постепенно стал крепнуть мороз.

– Ты окей?

Выражение моего лица Джон не увидел. Возможно и к лучшему.

– Сам как думаешь? Мне нужно узнать, как там Ната и что произошло.

Парень молчал. Взгляд его глаз был направлен в чащу леса позади дома.

– После того, как поговоришь с мамой, не хочешь прогуляться немного?

«Ага, конечно».

– Зависит от того, что мы с ней обсудим, – отозвалась я без тени волнения, вовсе не думая о собеседнике и о его словах.

– Конечно, – словно сокрушаясь собственной бестактности и недальновидности, хмыкнул Джон. – Если захочешь, конечно, можем поговорить. После.

Я открыла дверь и вылетела на улицу.

– Говорить о чём? О том, что меня как вещь транспортируют из одного места в другое? – прошипела я себе под нос, грозно выдёргивая ноги из снега по пути к лестнице.

Через мгновение за мной послышались шаги. Плевать, если он всё слышал. Не думаю, что обязана сейчас быть милой. Мы вошли в дом, дверь которого Дориан предусмотрительно не стал закрывать. Джон медлил за моей спиной. Я сняла с себя куртку, разулась, минуя буйствующую в припадке любви Никки, и прошла ближе к гостиной. Обратив внимание на абсолютную тишину в доме, я невольно ускорила шаг к лестнице. Поднявшись на второй этаж, я двинулась в сторону своей спальни. На пути мне никто не встретился. Воцарившаяся в доме тишина настораживала.

Мама сидела на кровати в полном одиночестве. Судя по всему, она ждала меня. Закрыв за собой дверь, я осмотрелась. Атмосфера здесь ощущалась куда тяжелее, чем я могла предположить. То, что она будет мне говорить, я не могла представить. Пылающий во мне интерес казался чем-то нездоровым, но избавиться от него я не могла.

– Привет, – холодно произнесла мама, слегка приподнимаясь на руках, упираясь ими в матрас.

– Привет.

Карие глаза смотрели на меня с опаской. Красные белки говорили о беспокойной ночи либо о недавних слезах. Я подошла к кровати и села рядом.

– Мам.

– Да, Вилл.

– Мне звонила Натали. Кричала. Звала на помощь. Говорила, что в здании пожар… Но мы вернулись.

Я запнулась и посмотрела в окно. Какие прекрасные виды простираются за стенами этого дома. Будь у меня возможность, я бы тоже осталась жить в подобном месте. Мне бы хватило простой хижины для мирного существования в отдалении от города. Понять Сэма не составляет никакого труда. Тяжёлое пасмурное небо нависло над далёкими холмами. Острые пики сосновых деревьев неподвижно стремились вверх, напоминая мне, как и раньше, в детстве, войско облачённых в жуткие доспехи рыцарей. Всё вокруг запорошено снегом. Оттенки белого, синего, голубого, зелёного. Неудивительно, что так привлекло внимание матери. Мы обе молчали, безоружно наблюдая за красотой и спокойствием зимы. Я проследила за её взглядом. Два человека бродили на улице, среди деревьев, в нескольких десятках метров от дома. Сэм и Мэри что-то оживлённо обсуждали между собой.

– Когда-то, очень давно, когда тебя ещё не было даже в планах… Я гуляла в университетском парке, под тенью сосен, так же, зимой. И думала. – Она шумно сглотнула и отвернулась от окна. – Думала, какой жизни я бы хотела. Сколько было желаний, мечтаний, планов, идей… Я столько всего хотела, Вилл.

Я облокотилась на колени и в показательном жесте раздражения ударила подбородком о перевязанную ладонь. Повернув голову в неестественной позе, уставилась в лицо матери. Терпеть не могла, когда она заходила настолько издалека. Спасибо, что история не начинается с момента рождения моих бабушек.

– Пока мы молоды, мы столько всего хотим. Потом, когда приходит время терять… Хоть что-то. Хоть кого-то. Мы не хотим уже ничего.

– К чему ты клонишь? – Я старалась придать своему нетерпению больше образности.

Женщина вздохнула и слабо улыбнулась. Её лицо плавно повернулось в мою сторону.

Я вздрогнула. Она плакала. И теперь я обессилена.

– Я не знаю, что тогда произошло. Не знаю, что было в тот день и в те дни задолго до этого, Вилл. Мы с твоим отцом самые обычные люди. Ни денег, ни связей, ни каких-то запрещённых идей. Но за нами начали следить. Я была на втором месяце беременности, когда за мной начали ходить по улице, говорить с моими знакомыми, расспрашивать их о чём-то. Слежка велась даже за твоим отцом. Я очень сильно боялась, так как не знала, что стало причиной. Мы собрали вещи и решили уехать. – Мама сделала паузу. Несколько секунд она задумчиво разглядывала пол под своими ногами. – Но мы не уехали. Я встретила людей, которые решили мне помочь. Я боялась за своего ребёнка. Конечно, я согласилась на… покровительство. – Последнее она проговорила с неловкой, шутливой интонацией. – У меня не просили денег, не просили услуги за услугу, не требовали ничего взамен. Однажды меня спасли от откровенного нападения. После того как ты родилась, всё изменилось. Покровители стали членами семьи. Я доверяла им… Спустя несколько лет, когда случайная ошибка, брешь, пробоина едва не отняли тебя у меня, я узнала в чём дело.

Мама менялась в лице с невероятной скоростью. Вскоре я её перестала узнавать. Она побледнела и устремила свой взгляд в пустоту, не видя ничего вокруг. Отголоски давно минувших дней неумолимо тянули её за собой.

– Мне всё равно, веришь ты или нет. Ты права, мне всё равно. Я не учитываю твоё мнение и иногда веду себя как упрямая нарциссиха… Мне плевать.

Я шумно сглотнула и усмехнулась, пытаясь сделать вид, что вижу мать насквозь.

– Мне всё равно, что ты думаешь, Вилл. Ты моя дочь, и, как прежде, я несу за тебя ответственность.

– Узнаю свою маму. Цепи брала с собой? – улыбалась я, но понимала, как жалко выгляжу. Снова.

– Будет так, как я скажу. Покровители – семья Кроутеров. Мы с тобой не раз обязаны им жизнью. Ты считаешь себя взрослой. Что ж… обязана предупредить, то, что случилось в «Парнасе», – цветочки. Ты многого не знаешь.

Не удивлена. Она в своём репертуаре. Моя мама как минимум странная женщина.

Вновь демонстративно усмехнувшись, я открыла рот, чтобы вернуться к вопросу о Натали. За мгновение до того, как я почувствовала собственную ничтожность, по причине того, что меня сейчас больше волновала моя гордость и пренебрежительный тон матери, она вновь начала говорить:

– Всё, что я тебе сейчас говорю. Всё, что ты от меня услышишь – это то, что является правдой. Ни больше, ни меньше. Многое, что ты видела, видишь и будешь видеть, – вина людей, цель которых навредить тебе.

– Мне? А куда делись «мы»? Что я успела сделать?

– Вилл… – Мама уставилась на меня. – Им нужна ты.

– Цель? Какая цель, мам? Убить? Взять в рабство?

– Они вели охоту, как только я забеременела. После – каждый день, вплоть до сегодняшнего. Я не знала, что им нужно и почему именно ты, но я старалась уберечь тебя.

– Ты обращалась в полицию? Их искали?

– Вилл, с самого твоего рождения мы с отцом этим и заняты. Если мы здесь, значит, есть причина.