Kitabı oku: «Взыскующие знания», sayfa 8

Под кардинальской мантией

Напуганный инквизиторами, Джамбаттиста между 1566 и 1583 годами не выпустил ни одной книги. Но и опубликованного ранее было достаточно для того, чтобы на него обратил внимание кардинал Луиджи д′Эсте (1538–1586), член знаменитейшей и древнейшей княжеской семьи. Кардинал приходился двоюродным братом правившему в Ферраре (родовом гнезде семьи) Альфонсу II, и в соответствии с традицией, поддерживавшейся многими поколениями семьи, покровительствовал ученым, поэтам, музыкантам и архитекторам, выстроившим в Тиволи знаменитую виллу д′Эсте – выдающийся памятник архитектуры Чинквеченто.

В ноябре 1579 года по совету своего личного врача Теодосио Паниццы, который был горячим почитателем Порты, кардинал предложил ученому присоединиться к его римскому двору. Это предложение было с восторгом принято. Кроме денег, в которых Джамбаттиста не то чтобы очень нуждался, но никогда не отказывался, покровительство д′Эсте и пребывание в Риме давали ему возможность попытать счастья на какой-нибудь службе в Ватикане, например в папском шифровальном ведомстве. Нечего и говорить, что при этом призрак инквизитора, постоянно стоящего за плечами ученого, если и не исчез бы вовсе, то, во всяком случае, сильно побледнел.

В начале 1580 года Порта приезжает в Рим. Мажордом кардинала по имени Толомео, выполняя приказ находившегося в Тиволи д’Эсте, поселил неаполитанца в апартаментах Паниццы, чему Порта был весьма рад. Бедный же доктор, наверное, не раз пожалел о своих рекомендациях. В письмах к кардиналу он жалуется на то, что жизнь в одних комнатах с южным гением совершенно изменила его распорядок дня и нарушила здоровье. Порта отходит ко сну сразу же после обеда, а встает очень рано и изрядно шумит, нарушая сон соседа. Сам же он, отдыхая и занимаясь опытами или сочинением, требует абсолютной тишины и покоя. Эта чрезмерная сосредоточенность на занятиях наукой и «антиобщественное» поведение Mago не совпадают с мнением друзей Порты, говоривших о нем как об общительном человеке и вдохновенном собеседнике. Но, надо думать, настроение Джамбаттисты, как и его интересы, менялось в очень широком диапазоне, и хотя он проповедовал сдержанность, экстремистские тенденции в поведении были чертой его характера. Еще Паницца жаловался кардиналу на надоедливые, непрерывные просьбы Порта уговорить д’Эсте выхлопотать для него какое-нибудь место при папском дворе. Сам же Джамбаттиста в Риме старался вовсю: много экспериментировал, сочинял пьесы, отсылая рукописи и описания опытов в Тиволи. Жизнь во дворце д′Эсте в отсутствие хозяина имела свои преимущества и свои недостатки. Лишенный воображения пунктуальный Толомео никак не мог понять, почему свалившийся на его голову ученый требует повышенного внимания и увеличения ежедневного содержания сверх тех двенадцати байокко,⁴⁵ которые полагались другим домочадцам кардинала. Несчастный, но преданный Паницца, вынужден был несколько раз писать д’Эсте в Тиволи и в Феррару, пока, наконец, просьба Порты не была услышана и удовлетворена.

Летом 1580 года д’Эсте предложил Джамбаттисте приехать к нему в Венецию, но болезнь задержала Порту в Риме. В начале октября он покинул Вечный город, но лишь в декабре прибыл к своему патрону. Где он провел эти два месяца, расходуя денежки кардинала? Может быть, засел где-то в библиотеке, может быть, практиковал свое авгуральное искусство в городах, что встречались на пути в Венецию. Впрочем, кардинал тактично не допытывался об этом у своего эксцентричного придворного.

Поселившись в Венеции, Порта начал заниматься оптикой. Кардиналу он объяснил, что занят конструированием и изготовлением то ли большого параболического зеркала⁴⁶, то ли увеличительной линзы. На знаменитой стекольной мануфактуре в Мурано, пригороде Венеции, ему удалось найти опытного мастера, и он был очень доволен ходом работ, о чем в ноябре 1580 года сообщал д’Эсте, отбывшему в Рим. Завершить работы Порта, однако, не удалось, поскольку aria grossa (тяжелый воздух) венецианских лагун уложил его в постель с приступом лихорадки.

Поднявшись на ноги с помощью Паниццы, он отправился в Феррару, куда к этому времени прибыл кардинал. Здесь, в блестящем литературном окружении братьев д’Эсте, в которое входили великие поэты Торквато Тассо (1544–1595) и Джамбаттиста Гуарини (1538–1612), прошли два следующих месяца его жизни. И, наконец, в апреле 1581 года, тепло распрощавшись с кардиналом, Порта уехал домой, в милый его сердцу Неаполь. Его дружеские отношения и переписка с Луиджи д’Эсте продолжались вплоть до смерти кардинала.

В родном городе Порта с головой ушел в сельскохозяйственные опыты. В садах и оранжереях, окружавших его виллы, он много и не без успеха экспериментировал со скрещиванием различных пород деревьев и кустарников, делал им различные прививки, получая экзотические плоды. Результаты своих трудов он изложил в двух книгах, посвященных выращиванию фруктов и деревьев. Они затем вошли в большой трактат «Вилла» (1592), в котором описана архитектура загородных имений, приведены сведения о культивации цветов, винограда, зерновых культур, фруктовых деревьев и так далее. В свою очередь «Вилла» составила часть второго, расширенное до двадцати «книг» издание «Естественной магии…» (1589), ставшей Главной Книгой Порты (рис. 3–1).

Главная книга

Работая над рукописью новой редакции «Magia Naturalis», Порта одновременно тщательно подготовился к возможной встрече с инквизицией: в частности, убрал подзаголовок («о чудесах вещей естественных); посвятил первую «книгу» сочинения пространному изложению своей философии природы, надеясь полностью снять обвинения в чародействе и колдовстве.

«Магия, – говорит Порта, – двояка. Одна имеет дело с нечистыми духами, состоит из заклинаний, заговоров, гаданий и именуется демонической. Все ученые и благоразумные люди против нее… Другая магия – естественная; она любима и уважаема мудрецами как нечто высокое, приличествующее людям, преданным науке… Ученейшие люди признают её вершиною естественных знаний… Другие рассматривают её как деятельную часть натуральной философии, производящей свои действия через взаимное и благовременное приложение. Согласно суждениям платоников, магия есть наука, которая подчиняет низшее высшему, земное небесному… Поэтому египтяне саму природу называли магом, ибо она имеет силу взаимного привлечения и притяжения подобного подобным; сила эта состоит в любви. И когда что-либо влечется природным средством, мы называем это магическим притяжением. Для нас магия есть созерцание всей природы. Она вытекает из рассмотрения движений небесных звезд, элементов и их превращений; она раскрывает тайны животных, растений, минералов, их рождений и разрушений, так что вся наука как бы исходит от лица природы».

Этот гимн магической философии является кратким конспектом тех идей, которые Порта далее развивает и уточняет и которые в значительной степени повторяют философские и астрологические идеи Кардано. «Сущность реальности состоит во взаимной зависимости земных и небесных материальных сил, – заявляет Порта, – источником всего, что происходит на Земле, является свет («эфирная природа») и циклы движения небесных тел. …Все, что происходит в мире, рождается, развивается, достигает своего совершенства, затем стареет, умирает, чтобы появиться в новой форме».

«Мир, – утверждает Порта, – в целом есть животное; части мира суть члены этого животного. Как в нашем теле мозг, легкие, сердце, печень и другие органы извлекают нечто один из другого, помогают один другому, страждут один вследствие поражения другого, так и все тела мира, связанные соответствием, изменяют одни натуру другого и изменяются ею. Из общего сродства родится любовь, от любви – притяжение… Корни, травы, цветы, плоды имеют соответствие с членами тела людей и животных; звезды – с металлами и камнями… Из тайных свойств у животных, растений и у других существ некоторое проистекает взаимное стремление, которое греки зовут симпатией и антипатией, мы же обыкновенно называем сочувствием и отвращением».

Автор сообщает многочисленные примеры симпатий и антипатий, принимая их на веру и не подвергая критике. Он, скажем, утверждает: «Капуста и виноградная лоза – смертельные враги. Виноград не растет там, где капуста, а лоза обращается в сторону, противную той, где находится капуста. Несколько капель виноградного вина, влитого в сосуд, в котором кипятится капуста, мешают ей развариться. С другой стороны, капустою можно лечить пьянство». Зная влияние и взаимодействие вещей, человек посредством магического искусства может обратить их себе на пользу.

«Немало указаний можно также извлечь через животных, – замечает Порта. – Хотя они и не имеют разума, но чувства у них развиты сильнее, чем у людей. Действиями своими они научают нас медицине, агрикультуре, архитектуре, экономике, наукам и искусствам» (вполне современно звучащее замечание! – Ю. П.).

О чем же Порта писал в своем, выдержавшим свыше тридцати изданий, трактате?

О разведении животных, зарождении живых организмов из гнили, влиянии воображения в период беременности на плод, человеческих уродствах, инкубации яиц, устройстве садов, уходе за растениями, выведении фруктов и овощей, скрещиваниях и прививках, ведении домашнего хозяйства, сохранении пищевых материалов и продуктов, охоте и рыболовстве, взрывчатых веществах, окраске тканей, алхимии, медицинских экспериментах, приготовлении лекарственных средств и ядов, подделке драгоценных камней и печатей, методах незаметного вскрытия писем, гипнозе и методах гипнотического внушения⁴⁷, магнитах и магнитных явлениях, перегонке, приготовлении вина, спирта, уксуса, соды, духов, а также снадобий, сохраняющих женскую красоту и мужскую силу, фейерверках, факелах, не гаснущих на самом сильном ветру, кузнечном деле, кулинарном искусстве, охоте на животных и ловле рыб, тайнописи, оптических экспериментах, линзах, зеркалах, камере-обскуре, законе Архимеда, гидростатических весах, пневматических и акустических опытах, изготовлении воздушных змеев, музыке и музыкальных инструментах, фокусах, трюках… И прочая, и прочая.

Рис. 3–1. Обложка книги «Естественная магия…»

Пожалуй, «Chaos» – заголовок последней «книги» «Магии…», который можно либо истолковать буквально, либо перевести (ближе к содержанию) как «О всякой всячине», вполне подошел бы в качестве названия для всей энциклопедии в целом. Создается впечатление, что Порта писал ее как пособие для «мастера на все руки»: осилив «Магию…», читатель должен был стать тем самым dominus experimentorum (господином опыта), о котором так говорил в своем «Третьем труде» Роджер Бэкон: «Он знает естественные науки посредством опыта, а равно знает медицину, алхимию и все относящиеся к небу и дольнему миру. Он испытал бы стыд, если кто-либо из людей мирских, то ли старая женщина, воин ли, крестьянин ли из деревни, знал бы то, чего он не знает сам. Он знаком с литьем металлов и с тем, как обрабатывается золото, серебро и другие металлы, а также все минералы. Знает он и все, относящиеся к военному делу, оружию и охоте. Он изучил сельское хозяйство, землемерное дело и земледелие. Он ознакомился также с опытов и гаданиями колдуний, с предсказаниями их и всех других магов. Равным образом он знает фокусы и искусство всех жонглеров, дабы от него не укрылось ничто, достойное познания…»

Вот некоторые сведения, рекомендации, рецепты и умозаключения, которые приводит Порта.

Природа в такой мере не терпит пустоты, что скорее бы разрушила машину мира, чем допустила бы в ней пустоту. Силой пустоты и во противу порядка природы легкие тела опускаются, а тяжелые восходят.

Зная устройство воздушного змея и его поведение в потоках воздуха, хитроумный человек найдет способ, как совершать полеты с помощью огромных крыльев, привязанных к его локтям и груди.

Мыши и лягушки зарождаются в гниющих останках; змеи заводятся в черепах, пчелы – в трупах быков.

Оптический трюк: если шпагу двигать острием к вогнутому зеркалу, то будет казаться, что шпага выходит из него.

Приготовь смесь из сока болиголова, семян белены, корня мандрагоры и опиума. Добавь еще мускус, чтобы заглушить запах, и помести все это на несколько дней в свинцовый ящик. Если затем открыть на короткое время ящик перед носом спящего человека, то он потеряет сознание, но когда очнется, болезненных ощущений у него не будет. Действуй осторожно: если это время увеличить, то человек может лишиться рассудка и даже умереть.

Если пищу посыпать порошком белладонны и дурмана, то у съевшего её возникнут замечательные галлюцинации: он вообразит себя плавающей рыбой или гусем, клюющим землю, или жующей траву коровой.

Волчий яд делается из смеси аконита, истолченного стекла, негашеной извести и мышьяка. Чтобы зверь проглотил яд, изготовь из этой смеси пилюли, добавив меду.

Рыбу можно ловить, собирая её в стайки светом от свечи, помещенной в стеклянный сосуд, который опущен в воду.

Чтобы изменить цвет плода, надо осторожно надрезать его кору, впрыснуть краску и надрез закрыть.

Если хочешь, чтобы кожа женщины имела зеленоватый цвет, улучи момент, когда она принимает ванну, и брось в нее хамелеона.

Для придания лицу белизны используй смесь солей свинца, каломели, сулемы и улиток, но будь осторожен, ибо это средство может испортить кожу. Так же будь внимателен и не сожги волосы, окрашивая их с помощью aqua regia (царской водки. – Ю. П.) в рыжий цвет.

Фрукты храни в вине, меде или соленой воде, а, кроме того, в опилках или запечатанном смолой кувшине.

Сообщение Плиния о том, что при свете лампады, заправленной конским семенем, люди будут казаться имеющими лошадиные головы – ложно.

Музыка оказывает поистине удивительное действие: Агагемнон, отправляясь в Трою и, видимо, не полагаясь на верность супруги, оставил при ней арфиста, который своей игрой настолько возбуждал в ней стыдливость и целомудрие, что влюбленный Эней не смог овладеть ею, пока не убил музыканта.

Фокусники, сжигая заячий жир в светильнике, заставляют женщин сбрасывать одежды.

С помощью горящей серы можно сделать так, что женское лицо покажется смертельно бледным, или посредством надлежащего освещения представить его смуглым, как у араба, а также красным, зеленоватым или прыщавым.

Если хочешь подшутить над гостем, наполни комнату парами спирта, которые получаются кипячением его в кастрюле над древесными углями; когда в комнату войдет человек с горящей свечей, весь воздух в ней воспламенится.

Предложив гостям за три часа до еды отвар белладонны в вине, ты лишить их способности глотать. Будь, однако, начеку: эта шутка может закончиться фатальным исходом.

Чтобы выпроводить непрошеного гостя, посыпь салфетку смесью сухого порошкового купороса и истолченного чернильного орешка; когда гость намочит лицо и руки, а затем вытрет их такой салфеткой, то станет черным, как уголь.

Если женщина желает родить сына с кожей, напоминающей мрамор, она должна поместить в спальне мраморную скульптуру юноши, и смотреть на нее во время исполнения супружеской обязанности.

Для увеличения мужской силы пей отвар из орхидей, но перед близостью с женщиной опасайся употреблять шафран, поскольку он убивает потенцию.

Не будем углубляться дальше в эту «шахту информации, достоверной и ложной». Подобными же советами и рекомендациями во времена Чинквеченто, «переходного века науки», грешил не только Порта. Джироламо Кардано, скажем, никогда не сомневался в справедливости рецептов типа: «Чтобы вылечить перемежающуюся лихорадку, нужно мешать мочу, выделенную больным в течение приступа, с мукой и вылить все на дорогу; если голодная собака вылижет эту смесь, то лихорадка перейдет к ней и больной выздоровеет». А ведь Кардано был одним из крупнейших медиков своего времени!

Конечно, проще всего посмеяться над подобными наивными, ошибочными и фантастическими заявлениями Порты, Кардано и многих других их коллег, которые, по словам известного историка науки Леонардо Ольшки, «с болтливостью старых дев и с детским легковерием сообщали о своем «опыте», чтобы подтвердить или опровергнуть то, что они узнали из ученых книг». Но не будем слишком суровы к неаполитанскому Mago, тем более, что в тех «книгах», которые посвящены химии, магнетизму и оптике и к которым мы сейчас обратимся, его достижения вполне ощутимы и ценимы историками науки.

Ars Sacra

Данте Алигьери в «Божественной комедии» поместил алхимиков на самое низкое место среди обманщиков и подделывателей; вместе с толпой гнуснейших мошенников они населяют десятый ров предпоследнего круга Ада. Он тем самым предвосхитил отношение к алхимии и алхимикам, преобладавшее в умах многих ученых Чинквеченто. В XVI веке это Ars sacra (Священное искусство) постепенно теряет свою магическую ауру, превращаясь из сестры черной магии в практику эмпириков, в техническую химию. Золотых дел мастера и литейщики, аптекари и красильщики едва ли думали, что, расплавляя или сплавляя металлы, готовя снадобья или красильные раствора, они имеют дело с демонами и духами и совершают какое-то мистическое действия. Для Порты алхимия также представляла собой лишь одно из технических ремесел, полезное постольку, поскольку она указывала путь «отыскания секретов Природы». Его лаборатория была мастерской ремесленника, в которой он либо сам проверял вполне земные секреты, почерпнутые из книг или из наблюдений за работой мастеровых.

В предисловии к пятой «книге» «Magia Naturalis», посвященной алхимии, Порта предупреждает читателя: «Не обещаю ни золотых гор, ни преславного философского камня, занимавшего умы стольких людей в течение многих веков и, может быть, кем-то и найденного, ни золотого эликсира, избавляющего людей от разрушения. Передаю лишь то, что видел и осязал». А «видел и осязал» он многое.

Олово, если его кипятить вместо со ртутью в перегонном кубе, теряет свою мягкость и начинает напоминать серебро оно кальцинируется путем нагревания с селитрой. Из амальгированого олова или сплава олова, сурьмы и меди изготавливают превосходные зеркала.

Окалина серебра (хлорид серебра – Ю. П.) получается путем перегонки из размельченной серебряной амальгамы, ртути и соли а также путем растворения серебра в aqua fortis (азотной кислоте – Ю. П.) и осаждения с помощью водного раствора соли.

Золото можно отделить от серебра, если расплавить в тигле с сурьмой, а затем залить расплав в смазанным жиром железный конус; тогда золото окажется в нижней, а серебро – в верхней частях конуса, и потери при этом будут малы.

Железо может быть превращено в медь с помощью квасцов и медного купороса. Оно белеет при нагревании с железным колчеданом или мышьяком.

Ртуть «застывает», если её нагревать вместе с кристаллами мышьяка и винным камнем в закрытой медной колбе.

Медь может быть окрашена в цвет серебра с помощью мышьяка или смеси серебряного порошка, винного камня и соли.

Соду готовят из окиси калия, поташа и винного камня. Чтобы сделать стекло, свободное от пузырей, следует использовать добавки из белого свинца.

Белую эмаль делают из размола окиси олова, стекла и глета (окиси свинца); для получения голубой эмали в размол добавляют кобальт.

Если желательно придать предметам цвет драгоценных камней – сапфира, аметиста, топаза – в краску добавляют соответственно кобальт, марганец и окись калия.

Зажигательные смеси можно получить, смешивая либо негашеную известь с канифолью и истолченным магнитом, либо серу, селитру, камфару и негашеную известь. Если смесь предназначена для ракет, то в её состав входят древесная смола, канифоль, глазурь, ладан, капора, сера, оружейных порох.

Рецепт пороха: 4 части селитры, 1 часть серы и 1 часть ивового древесного угля. «Тихий» порох, выталкивающий ядро из пушки с малым шумом, делается из смеси ружейного пороха с клеем или золотым маслом.

Aqua ardens (спирт – Ю. П.) получают перегонкой крепкого красного вина, смешанного с негашеной известью, солью, винным камнем и серой. Для того чтобы спирт имел высокую крепость, над горлышком перегонного куба надо привязать пергамен; тогда пары будут проходить через перегонную крышку в приемник.

Камфорное масло можно получить, если нагревать камфору c aqua fortis, а красное масло серы – если кипятить серу в масле винного камня.

С помощью перегонки можно получить пресную воду из соленой. Аристотель не прав, утверждая, что морскую воду можно превратить в питьевую в сосуде с воском, как не правы и те, которые с этой же целью процеживали морскую воду через десять сосудов с землей.

Что нового в «рецептах» Порты? Историки химии утверждают, что он изобрел метод очистки вулканической соли аммиака путем её растворения в горячей воде, фильтрации и выпаривания, а также первым показал, как раскислять окислы металла. Порта, по-видимому, также впервые описал так называемую флорентийскую колбу и показал, как использовать ее для отделения и извлечения масла из воды. Он рекомендует использовать прозрачную жидкость при закалке, чтобы по цвету железа можно было установить степень закалки, и предлагает осуществлять ее в два приема; пытаясь понять, как сделать броню непробиваемой для мушкетных выстрелов, замечает, что готовая броня часто содержит крохотные, почти незаметные трещинки, которые приводят к тому, что железо разрушается под давлением и так далее.

Известно также, что Порта придумывал и составлял различные лекарства, лечебные настойки и примочки (что также относилось к сфере алхимии). Так, в 1581 году он послал Луиджи д’Эсте приготовленное по собственному рецепту лекарство из гвоздики, утверждая, что оно помогает от телесной слабости, головокружения, укусов животных и даже от чумы! В следующем году он изобрел способ экстракции масла из буковых орешков и по приказу вице-короля успешно продемонстрировал его перед городскими властями. Mago хвастливо сообщал доктору Паницце, что изобретение вызвало много разговоров в Неаполе и что оно не имеет себе равных в мире. Он, однако, не оценил коммерческое значение нового способа и раззвонил о нем по всему городу, не позаботившись о защите своих авторских прав. Когда же он спохватился и увидел, что предприимчивые неаполитанцы начали активно использовать его изобретение, было поздно. «Страдаю безмерно, – писал Порта, – из-за того, что тысячи поклонников появились уже после свадьбы».

А как же lapis philosophorum (философский камень)? Неужели Порта прошел мимо этой вожделенной, заветной мечты алхимиков? Хотя он и не обещал «преславного камня» читателям «Магии…», но немало потрудился над его получением. В начале 80-х годах вся Европа была взбудоражена новостью: в Виттенберге убит некий Себастьян Зибенфройнд, убит потому, что не пожелал открыть известный ему секрет получения «камня». И Порта немедленно приступает к экспериментам. Ему не терпится поскорее проверить рецепт, который он выпытал у Анжело Сицилиано, а тот, в свою очередь, получил его у своего друга, которому сообщил о рецепте доктор-испанец со слов монаха-француза. Эксперименты продвигались успешно, и Порте казалось, что он на пороге великого открытия, о чем и поспешил сообщить Паницце и д’Эсте. Близость к сокровенной тайне приводила его в почти невменяемое состояние. Его эпистолярный стиль, обычно живой, непринужденный, а иногда и грубоватый, резко меняется, и он как безумный непрерывно твердит: «Это величайшая вещь на земле», «Я надеюсь быть счастливейшим человеком земли». Д’Эсте горячо поздравляет и торопит Порту. Разумеется, эксперименты закончились тем, чем и должны были закончиться, но надежда не оставила Джамбаттисту. В 1586 году он вновь сообщает кардиналу, что в самое ближайшее время найдет философский камень и приедет с его «секретом» в Рим. По понятным причинам и эта попытка окончилась неудачей, и смущенный изобретатель объяснил д’Эсте, что из-за жаркой погоды его поездка откладывается.