Kitabı oku: «Мемуарик», sayfa 6

В конце июня нас выпустили. «Химичка», ехидно улыбаясь, вручает мне аттестат. Раскрываю, удивляюсь – исправили «3» на «4» по химии! Я не заслуживала такой оценки. Прощание со школой у одноклассников затянулось. На следующий день пошла на почту, вдруг бежит навстречу одноклассница и спрашивает – когда ушла, не видела наших ребят? Их родители ищут, все дворы обегали. До их пор они не вернулись?! До сих пор! Они пили водку с шампанским, заедали тортом, а дальше показания расходятся, точно никто не помнит. Потом ребят нашли – спали под балконами дома возле школы. Собирать этот скорбный «урожай» пришлось родителям.

Летом подала документы в институт культуры на библиотечно-информационный факультет. Зайдя туда впервые, очень удивилась – на 1 этаже вскрыты деревянные полы и под ними торчали трубы.

–Ты точно хочешь тут учиться?! – в ужасе спросила меня мама.

–Попробую – неуверенно пробормотала я.

Сдала экзамены легко, по литературе мне выпал билет по Набокову, я рассказывала любимое «Облако. Озеро. Башня». Поступив в институт, я всё равно выслушивала от родителей года три, что это не мой уровень, надо поступать заново в университет или переводиться.

В институте холодрыга, взяли куртки из гардероба. Группа 23 человека, стульев не хватает, ходим со стульями по коридору на переменах как древние кочевники туда-сюда. У меня кулон-пацифик на длинной цепочке из легендарной «Метлы» (магазин «Метелица», где продавали кассеты, диски, атрибутику, футболки). Из столовой пахнет запекающимися булочками и сочниками с кисловатым творогом. По потолку точно слоны пляшут, люминесцентные лампы того гляди рухнут – это пляшут будущие артисты народных ансамблей.

На 1-м курсе я отбилась от заманчивого предложения стать старостой 102 группы оригинальным методом. Сказала – если вы меня назначите, то я дождусь дня выдачи стипендии и сбегу с деньгами в путешествие. Далеко, правда, не убежишь. Стипендия 165 рублей. Что на неё можно было купить? Добавив 2 рубля, купила себе маленькую индийскую сумку из цветных нитей.

«Нулевые». Годы, в которых слишком много нулей, я пропустила. Они выработали у меня умение жить поверх эпохи, беспечно плавая, словно над плотным слоем пересоленных вод Мёртвого моря. Недаром именно в 2000-е годы необычайное значение для меня приобретают увлечения. Экспериментирую, делаю инсталляции, арт-объекты, пишу стихи без рифмы, учу иврит, много раз начинаю и бросаю свои дневники. Эти увлечения нужны, чтобы отстраниться, заслониться, я в них скрываюсь страусом.

*Лестница. 31.12. 1999г. Ельцин ушёл в отставку. На март 2000г. назначили новые президентские выборы. Желающих проголосовать на них набралось столько, что под их ногами скрипела деревянная лестница в старом доме общества кролиководов на улице Русанова. Я впервые голосую. Как обычно, родители голосуют за Явлинского. А на тебя идёт толпа голосовать за Путина. Смотрю на них и не знаю, что делать.

*1-е свидание. Я иду на первое в своей жизни свидание с молодым человеком, но только никакой романтики, только дело. Преподавательница культуры речи сказала, что её сын, студент музыкального училища, тоже слушает «Битлз», надо выяснить, вдруг у него есть кассеты.

Шаромов. Мы изучаем в институте библиотековедение, философию, литературу, историю. А ещё ОБЖ – основы безопасности жизнедеятельности, его 104 часа, сколько и философии. Ведёт ОБЖ Шаромов, пожилой отставной военный. Он всё ещё пребывает в повестке «холодной войны», где есть «мы» и «они», злой блок НАТО лезет к рубежам нашей Родины (ха, Россия в эти годы сотрудничала с НАТО, проводила каждое лето совместные учения). Пишем – зарин, зоман и неведомые VX-газы, делаем повязку «чепчик», бегаем по этажу в противогазах. Когда пошла волна терроризма – дежурим на входе, проверяем удостоверения и сумки, у музыкантов открываем огромные чехлы и кофры. Шаромов подходит, следит, всё ли мы делаем правильно. Он видит во всём измену, врагов, он до сих пор не понял, что произошло в 1991. Я спорю с Шаромовым, он на меня жалуется в деканат, я пишу ему реферат по ядам, содрав с книги Ядова. Но пройдёт не столь уж много времени, и Шаромовых станет в России большинство и всё, что он нам кричал – будут кричать с экранов и трибун сорванными голосами навсегда обиженных людей.

*Синяя. В магазине на бульваре Победы увидела то, о чём мечтала с детских лет. У меня была большая кукла с голубыми волосами я хотела себе такие же. Купила синюю тушь для волос – ею расцвечивали пряди. Тогда это было ещё не очень распространено. Выхожу отвечать на семинаре по истории библиотек, а Наталья Филипповна Архангельская спрашивает – Юля в честь чего такая яркая? В честь Скорины – шучу я (тема – первые книгопечатники)

*Уеду я, уеду. На чёрной джинсовой жилетке цепляется много значков – школьный «инвалид учёбы», значок с «Битлз» и белый с пацификом. Но самый любимый значок – с надписью «уеду я, уеду» на фоне паровозика. Смешно, но так и не уехала, поняв вдруг, что не надо.

*Миллениум. На 5 января после миллениума назначен зачёт по французскому языку. Наша «француженка», Надежда Степановна Пивоварчук согласилась поставить зачёт всем так и загодя. Но попросила, чтобы кто-нибудь приехал к ней на дом со всеми зачётками. Точнее, пришёл – она жила недалеко от института, на улице Тургенева. Я иду с зачётками накануне миллениума. Падает снег. Все ждут неведомого счастья от нового века и тысячелетия, а я поднимаюсь пешком по ступенькам 4-х этажного дома. Стены в подъезде исписаны названиям групп. Вижу надписи гвоздём – Битлз, Пол Маккартни. Мне всегда казалось, что поклонники «Битлз» – люди тонкие, не будут царапать гвоздём. Мне стыдно за людей, коих я не знаю.

А весной я едва из института не вылетела. Нас послали в конце весны сажать рассаду цветов в клумбу. День был сухой, жаркий, с ветром, да ещё и воду в эти часы отключали во всём городе. Поэтому растения в торфяных горшочках были уже обречены завянуть, если ткнуть их в сухую землю. Я разозлилась и попыталась водрузить торфяной горшочек на голову декану.

11 сентября 2001г. приехала из института днём и почему-то решила включить телевизор. Включаю – на одном канале показывают, как сначала подумалось, американский фильм ужасов с крушением небоскрёбов в Нью-Йорке. Переключаю. Ещё переключаю. Там опять небоскрёбы падают. И так с десяток каналов. Где-то на 5 или 6 канале поняла – ну не могут все каналы сговориться и показывать один и тот же фильм! Но прочла бегущую строку. Так начался 21 век.

*Курица. Лето. Занятия кончились, но вскоре ждёт практика. Мама ушла из ОГТУ и работает бухгалтером в фирме. Сотрудники её ставят забор на заводе в Лужках. Настал день зарплаты, маму везёт главный бухгалтер на новой машине выдавать деньги, и меня за компанию взяла. Мы едем с огромной скоростью, проносятся дома частного сектора, кружится голова, вдруг раздаётся крик – курица! Задавили мы её или птица успела отскочить, я так не поняла. Но вылезли потом из машины зелёные и с уверенностью, что ехали со скоростью 300 км в час.

*Пеньюар. Нас вызывают на 1-ю практику в централизованную библиотечную систему. Надо получить направления по филиалам от директрисы. Заходим в кабинет. Там восседает полная немолодая женщина в …. полупрозрачном, телесного цвета, пеньюаре. Наряд настолько неожидан, что я аж немею. На шкафу валяется коробка с новым, не распакованным компьютером.

*Аудитория 63. Большая и ледяная, сидели в куртках. Зато по её стенам стояли стеллажи со списанными книгами – мы на них учились делать библиографическое описание. Там были советские атеистические брошюры, обличения унии, украинского национализма и сионизма, политические издания и справочники 1950-1980-х. Но однажды Тамара Яковлевна Ушакова внесла нам подарок – новые книги из институтской библиотеки, переиздание биографического дореволюционного словаря Брокгауза и Эфрона. Мне достался том на «Б», быстро его оприходовала и стала листать от скуки. И наткнулась на статью об Израэле Беште или Баал-Шем-Тове, основателе хасидизма (сначала секты, потом основного направления в иудаизме). Он жил в Подолии, копал глину, скрывая свои знания. Я поняла, что еврейское сектантство – отличный сюжет, ничего выдумывать не надо, главное, найти информацию и пиши себе спокойно.

*«Золотой укол». Начало 2000-х, иду по 4-й Курской через заросшие старыми деревьями дворы вокруг бывшего гастронома «Россия». На дереве висит, облокотившись на ветви, молодой парень в чёрной «униформе» наркомана – длинные рукава, капюшон. Возвращаюсь несколько часов спустя ой же дорогой. Стоит у дерева милиция, машина из морга, пытаются снять с дерева холодеющий труп. Зеваки наблюдают – Это он себе сделал «золотой укол», смертельную дозу героина – говорит кто-то в толпе.