«Таинственное пламя царицы Лоаны» kitabından alıntılar, sayfa 5

Если не думать, что все на свете комедия, захочется повеситься.

Может, я и правда в коме, но читаю не воспоминания, а сновидения? Знаю, иногда во сне мерещится, будто вспоминаешь, а проснувшись, приходится признавать с сожалением, что воспоминания были не твои…

Таково и мне: даже в дни яркой весны блуждаю во внутриутробном тумане. Однако только болезнь или отверженность могли бы полностью оправдать мой отказ от жизни. Необходимо доказать самому себе, что этот побег доблестен и благ.

Фашисты или не фашисты, лютыми они были как собаки. И это неудивительно, если жить в таком проклятущем месте, надо же чем-то себя занимать.

К старости он истаскался, но приобрел больше достоинства. В нем завелась такая прихрамывающая авторитетность, и со временем он выглядел все величественнее, подобно ветерану многочисленных битв, потерявшему в бурных сражениях ногу или глаз.

Однако маловероятно, чтобы дитя не пережило религиозного чувства, даже при воспитании в семье неверующих.

Мир глазами животных, у которых особое устройство сетчатки, может, именно такой видят реальность буйволы, собаки или ящерицы. Мир, подсмотренный ночью сквозь жалюзи с частыми-пречастыми расселинами. В эти офорты я входил, как в черно-белый мир литературы, и жил там. А отводя взгляд, выходя из книги, я попадал на слишком яркое солнце, краски жалили зрачок, я ретировался в книгу, как ныряльщик, уходящий в подводную глубину, где не различаются цвета.

Коллекционирование — страсть анальная, да и мой род деятельности тоже относится к анальной сфере психики.

— Может, главное и не в этом, — отвечал я. — У меня что-то внутри зашевелилось. Вроде озноба. Или не озноб. Или как будто… Помнишь «Флатландию», ты ведь тоже читала. Там герои — треугольники и квадраты — живут в двух измерениях, у них отсутствует идея объемности. И с ними вдруг вступает в контакт кто-то вроде нас с тобой, выходцев из трехмерного мира. Этот кто-то трогает их сверху, нажимает на поверхность. У плоских героев появляется ни с чем не сравнимое ощущение, хотя они не способны даже сказать, что это. А мы, трехмерные, чувствуем то же самое, если с нами вступает в контакт четвертое измерение. Мы не способны описать это чувство. Нечто из четвертого измерения трогает нас изнутри, ну, скажем, за селезенку, так осторожненько… Что мы ощущаем, когда нам пожимают селезенку? Я бы сказал… таинственное пламя.

"It’s not that," I said. "It’s that I felt something inside. Like a tremor. No, not like a tremor. As if… You know Flatland, you read it too. Well, those triangles and those squares live in two dimensions, they don’t know what thickness is. Now imagine that one of us, who lives in three dimensions, were to touch them from above. They would feel something they’d never felt before, and they wouldn’t be able to say what it was. As if someone were to come here from the fourth dimension and touch us from the inside-say on the pylorus-gently. What does it feel like when someone tickles your Pylorus? I would say… a mysterious flame."

Похоже, что есть непроизвольная память членов, ног, рук, они полны онемевших воспоминаний…