Kitabı oku: «Венец одержимых. Золотые миражи Востока», sayfa 5

Тем временем эмир Дамаска призвал на помощь атабека Нур ад-Дина и тот стремительным броском вышел на северный фланг наступающих. Атаковать мощную крепость, имея рядом сильную мусульманскую армию, было бы чистым безумием и крестоносцам пришлось отступить. Плохо зная местность, они заблудились среди густых садов и множества каналов и понесли тяжелые потери. В Тиверию вернулись малые остатки прежнего войска.

В полном расстройстве Конрад бросил безнадежное дело и с уцелевшими людьми отправился на родину. Людовик задержался в Палестине на несколько месяцев, но покинул ее столь же бесславно, подведя тем самым черту под самым большим делом своей жизни.

Жарким летом они с Алиенорой высадились в Калабрии, где их с распростертыми объятиями встретил сицилийский король Роджер. Он сообщил Людовику хорошую новость: весь христианский мир негодовал на византийцев за их предательство, приведшее к краху столь блистательно начавшегося священного похода. Роджер понял, что настал очень удобный момент сокрушить ромеев, извечных врагов сицилийцев. Все свое красноречие он направил на вовлечение французов в союз против изменников. Он обещал поделиться с Людовиком будущей добычей и клялся оказать ему всю возможную помощь в дальнейшем продвижении на Восток. Но король не поддался уговорам и отказался от выгодного предложения.

После приключений в Антиохии Людовик коротко и сухо общался с Алиенорой, лишь иногда встречаясь с ней за обедом. Однажды, заканчивая очередную тягостную трапезу и приступая к десерту, он взглянул на жену и невольно улыбнулся: она напомнила ему рыжую пушистую белку, увлеченно грызущую любимые орешки.

У него были плохие новости для нее, и он засомневался, стоит ли начинать неприятный разговор, но вспомнил о сердечной ране, полученной в гостях у князя де Пуатье. С того злополучного дня ее душа была мертва для него, и он чувствовал это всем своим существом! Известная притча гласит: «Ревность – это ярость мужа, и не пощадит он в день мщения!» Сами собой отпали все сомнения, и он с деланным безразличием сообщил супруге:

– Из Антиохии прибыли купцы…

Она насторожилась, оставила орешки и бросила на него вопросительный взгляд.

Делая паузы между словами, он сказал:

– И привезли… невеселые… известия… Как будто от той самой совы, о которой говорил де Пуатье…

Щеки ее слегка побледнели, и она опустила глаза.

Он взял кубок с вином, сделал глоток и продолжил:

– После нашего отплытия он возобновил войну с Нур ад-Дином… Но сражался на редкость неудачно… Видно, чем-то прогневил Господа… – Людовик бросил на Алиенору испытующий взгляд. – В битве при Инабе он потерпел жестокое поражение…

Ее губы дрогнули, и она растерянно посмотрела на короля.

Он повертел кубок перед собой, поставил его на стол и мрачно проронил:

– Он сразился с одним из полководцев атабека и получил в сердце смертельный удар копьем… – он помедлил, как будто что-то вспоминая. – Кто бы мог подумать, что ему выпадет жребий того самого любвеобильного соловья, который погиб от шипа розы…

Ее пальцы нервно сплелись.

Он отодвинул от себя кубок и как бы нехотя, продолжил:

– Победитель отрубил светловолосую голову князя и преподнес ее Нур ад-Дину, а тот отправил ее в Багдад, в подарок халифу… В серебряном ларце…

Она в ужасе закрыла глаза.

Сдерживая закипающее негодование, он закончил:

– А пронырливый рыцарь де Шатильон каким-то непостижимым образом втерся в доверие к вдове князя Констанции!.. Говорят, теперь она видит его первым претендентом на свою руку! Но решать вопрос о замужестве будет ее сюзерен, король Иерусалимский. Надеюсь, проходимцу не удастся обмануть его, и когда-нибудь он ответит перед Господом за свои неблаговидные дела!

Алиенора встала и не произнеся ни слова, покинула залу.

Людовик смешался. Конечно, он испытывал удовлетворение от свершившейся мести. В то же время в глубине его благородного сердца шелохнулось чувство раскаяния перед слабой женщиной за причиненное ей страдание. По короткому размышлению он решил, что его прегрешение никак не тяжелее вины «черного вестника», принесшего плохую новость по долгу службы. На этом его сомнения рассеялись, и он продолжил жить с привычным ощущением собственной правоты.

Отдохнув в тихой солнечной Калабрии, королевская чета направилась в Париж и погрузилась в повседневные хлопоты. Людовик ждал, когда жена пожалеет о своей измене и объяснится с ним. Но дни шли за днями, а она как будто забыла о своем пылком увлечении и страшной судьбе мимолетного любовника. Король посчитал ее легкомысленным и бездушным существом. Как и всякий небожитель, он не считал нужным вникать в тонкости устройства женской души. Он и не догадывался, как много сладостных тайн, нежных привязанностей, безотчетных антипатий и коварных замыслов она способна вместить! Разве мог он подумать, что и в любви, и в разладе женщины идут гораздо дальше мужчин? И это пренебрежение самой сутью человеческой природы обошлось ему очень дорого.

Дороги чужбины

Вернувшись в Константинополь, Андроник сразу почувствовал себя неуютно. Его держали в стороне от важных дел, редко приглашали на дворцовые торжества, и лишь от случая к случаю удостаивали встреч с императором. А вскоре он обнаружил за собой слежку! Хорошо зная нравы, царившие во власти, он не стал дожидаться злого поворота судьбы и решил бежать. К тому времени его дом осиротел: жена умерла, а старший сын обзавелся собственной семьей. Младшего сына, Иоанна, входившего в пору зрелости, и маленькую Марию он оставил на попечение родственников.

Он направился в Антиохийское княжество, где рассчитывал найти безопасное убежище. Дух свободы еще витал на этой прекрасной земле, воспетой поэтами как «невеста Востока». Хотя больше ей подошло бы прозвание «долина несчастий», ибо злой рок издавна преследовал ее правителей. Андроник хорошо помнил князя де Пуатье, некогда волею судьбы заброшенного в эту цитадель крестоносцев и со славой удерживавшего ее от натиска сельджуков. Отважный князь погиб от руки одного из полководцев Нур ад-Дина, оставив у кормила власти молоденькую вдову Констанцию с четырьмя малыми детьми. После долгих переговоров с сюзереном, королем Иерусалимским, княгиня настояла на своем замужестве за невесть откуда взявшемся рыцарем де Шатильоном. Тот стал править от имени старшего сына де Пуатье Боэмунда, но через несколько лет он попал в плен к Нур ад-Дину. Пока он там сидел, Боэмунд достиг совершеннолетия и предъявил свои права на княжеский престол. Король Иерусалимский поддержал его, но Констанция не пожелала расставаться с властью и обратилась за помощью к византийцам. Узнав о амбициях вдовы, лучшие люди Антиохии возмутились и изгнали ее из княжества. Не выдержав испытаний, она в том же году умерла на чужбине. Но беда не обошла стороной и Боэмунда: не успел он освоится со своим высоким положением, как в одном из сражений попал в плен к Hyp ад-Дину. Лишь через год удалось собрать деньги на его выкуп.

Андроник надеялся, что Боэмунд, едва оправившийся от унизительных приключений, будет рад опереться на опытного военачальника. И его расчет оправдался. Князь радушно встретил высокородного беглеца, сделал его своим советником и предоставил ему достойные условия для жизни.

Но в воистину несчастный день Андроник встретил сестру Боэмунда, юную красавицу Филиппу, и по неискоренимому свойству своей натуры, увлекся ею. Она ответила взаимностью и бросилась в пучину страсти, забыв о своем отечестве и внешних приличиях. Счастливые влюбленные не видели в своих отношениях ничего предосудительного. Между тем, старшая сестра Филиппы, прекрасная Мария, была замужем за Мануилом, который, узнав о проделке брата, расценил его поведение как наглое вторжение в свои семейные дела. Ярости императора не было предела! Опасаясь скорой и суровой кары, Андроник бежал в Иерусалим.

Король крестоносцев обрадовался приезду близкого родственника василевса, встретил его с подобающим почетом и дал ему в управление Бейрут. Вольный воздух произвел на гостя целительное действие и его сердце распахнулось для новых романтических приключений. На свою беду он встретил вдову предыдущего Иерусалимского короля Феодору. Она овдовела в семнадцать лет и уже три года жила в одиночестве.

Наполненные сладостной негой глаза Феодоры пленили Андроника. Она ответила ему взаимностью, и они поженились. Все было бы хорошо, но Феодора приходилась императору Мануилу племянницей. Узнав об новой бесцеремонной выходке брата, император решил, что тот сознательно бросает ему вызов, своевольно безумствуя в утолении злой похоти там, где надлежит смиренно испрашивать высочайшее позволение!

И пока счастливый молодожен блаженствовал в объятиях утонченной Феодоры, Мануил направил подвластным и дружественным правителям приказ немедленно задержать и ослепить распоясавшегося женолюба. Одно из таких писем попало в руки Андроника, приведя его в сильнейшее волнение. Грамота была настоящая: писана пурпурными чернилами и перевязана красным шелковым шнурком! Времени на раздумья не оставалось, и наскоро попрощавшись с гостеприимными хозяевами, Андроник с Феодорой отбыли в Дамаск.

Нур ад-Дин, эмир этой жемчужины Востока, оказал знатному изгнаннику полагавшиеся ему знаки внимания и предоставил в его распоряжение прекрасный дворец со слугами. Развлекать гостя он поручил своему ближайшему помощнику Асад ад-Дину, испытанному воину, знавшему толк в увеселениях.

Тот явился к своему подопечному и торжественно объявил:

– О, доблестный Андроник, пришло время сбросить с себя черные одежды печали, и облачиться в светлые покровы веселья!

Андроник с недоумением посмотрел на посланца эмира, не понимая, о чем идет речь.

Асад охотно разъяснил свои слова:

– По велению Нур ад-Дина, да продлит Аллах, милостивый, милосердный, его дни, я должен превратить твою жизнь в сказку! И для начала тебе нужно выбрать несколько наложниц… Для услады души и сердца…

Андроник нерешительно спросил:

– А как же Феодора? Она не допустит таких вольностей…

Асад успокоил его:

– Мы же с тобой воины. Каждый из нас может в любой момент предстать перед Всевышним, держа собственную голову подмышкой. Поэтому сегодня надо брать все, что дает нам изменчивая судьба, – он заговорщически понизил голос. – В отдаленном углу дворцового сада есть небольшой домик, и я приказал привести его в порядок. О нем никто не знает, и ничто не помешает тебе вкушать там сладкие плоды жизни, – он обезоруживающе улыбнулся. – Прекрасная Феодора тоже будет довольна, ведь она останется в счастливом неведении!

Андроник с легким сердцем согласился на предложение нового друга. Через несколько дней к нему привели юную смуглянку, тонкую и гибкую, как стебелек весеннего цветка. Дрожа от нетерпения, он уединился с ней в тайном домике. Вскоре к ней присоединилась луноликая северянка с нежной кожей и пышными формами. С тех пор Андроник стал навещать супругу лишь от случая к случаю, скупо отмеривая ей торопливые вымученные ласки. Свою занятость и усталость он объяснил участием в ответственных государственных делах. Асад время от времени приходил к чете на семейные обеды и с важным видом обсуждал с Андроником всякие премудрости, поддерживая в Феодоре веру в высокую значимость ее мужа.

Однажды Асад познакомил его со своим молодым племянником, Юсуфом ибн Айюбом. Тот не употреблял вина, увлекался математикой, отлично знал восточную поэзию, помнил наизусть множество мудрых притч и был очень приветливым и обходительным человеком. Его присутствие облагораживало атмосферу досуга друзей и часто рождало философские споры.

Добрый Юсуф искренне сочувствовал гонимому Андронику и всячески пытался направить его на путь примирения с братом:

– Каждый повелитель хочет иметь толковых помощников и преданных слуг. Разве Мануил заинтересован в умножении опасных врагов вокруг себя?

Андроник попытался оправдаться:

– Я всего лишь отстаивал свои права. Он держал меня в подземелье дворца десять лет, я испытал крайнюю степень отчаяния и только чудом бежал оттуда! И теперь он старается пленить меня. И это неспроста, – он тяжело вздохнул. – У нас существуют два старых способа избавится от конкурента на трон: кастрировать или ослепить его. В этих случаях пострадавший перестает быть претендентом на высшую власть, так как по древней ромейской традиции василевсы должны быть способны покрыть женщину и не могут иметь явных физических недостатков. Как только я попаду в руки Мануила, он немедленно подвергнет меня позорной экзекуции, великодушно предоставив мне право выбора одного из двух ее способов!

Хотя у Асада был только один глаз, он с легкостью проникал в самую суть явлений. Из лучших побуждений он дал другу хороший совет, подкрепив его поучительной историей:

– О, славный Андроник, не каждый человек, имеющий глаза, – зрячий! Лишь немногим дано видеть, что смирение удлиняет жизнь, а своенравие – укорачивает. Вот простой пример житейской мудрости. Если в светлом сиянии дня правитель скажет: «Вот и ночь наступила», благоразумный должен ответить: «Как же она прекрасна! Я вижу, как Луна и звезды взошли на небосвод, чтобы приветствовать тебя, о, повелитель вселенной!»

Андроник возмутился:

– Где же тут здравомыслие?! Это беззастенчивая лесть, вздувающая пороки подобно меху!

Асад невозмутимо заключил:

– Лесть никогда не бывает чрезмерной! А спорить с господином – все равно, что ловить рукой клинок, рассекающий воздух!

Яркий довод произвел на Андроника сильное впечатление и на этом спор закончился.

Однажды дружная компания поехала осматривать Дамаск. И тут Андроник понял, почему этот город с незапамятных времен называют жемчужиной мира. Его дворцы, мечети и дома тонули в бескрайнем море садов, повсюду журчала забранная в аккуратные канавки вода, ароматы цветов радовали душу. А вокруг самого большого фонтана постоянно толпилось множество любопытных людей. Его бесчисленные струи переплетались и образовывали трепещущее дерево. Друзья долго стояли около него, не в силах оторвать глаз от удивительного зрелища.

Побывали они и в знаменитой пещере, называемой «Голодной».

Юсуф рассказал старинное предание, согласно которому она и получила свое прозвание:

– Когда-то здесь заблудилось несколько праведников и у них была только одна лепешка на всех. Каждый, у кого она оказывалась в руках, передавал ее соседу. Так она и ходила между этими достойными людьми, пока все они не умерли от голода!

Андроник подивился странной истории и истолковал ее по-своему:

– Они погибли потому, что были слабыми!

Юсуф с горячностью возразил:

– Там были сильные духом подвижники и каждый из них хотел спасти других!

– Истинная сила духа заключается в способности подчинять людей своей воле! Сильные призваны быть пастырями слабых и давать им правила жизни! Если бы среди них был сильный человек, он бы взял лепешку, съел ее и повел за собой остальных!

Асад не мог остаться в стороне от спора и поддержал гостя:

– Славный Андроник прав. Их убила чрезмерная доброта. Она делает человека слабым, не позволяет ему наступить ближнему на горло и отнять у него еду!

Юсуф не сдавался:

– Желание делать добро движет многими людьми, и оно выше грубой силы!

Асад укоризненно посмотрел на племянника и назидательно сказал:

– О, Юсуф, положиться на доброго – это то же самое, что опереться на ветер. Такой правитель дни и ночи будет оплакивать тяжкую долю сирых и убогих. А кто исполнит священный долг власти?

Андроник запальчиво развил мысль друга:

– Кто соберет подати? Кто оденет, обует и накормит воинов? Кто даст им мечи и боевых коней? Кто вдохнет в их сердца мужество и бросит их в кровавую сечу? Только сильный!

Асад коротко и неумолимо подвел итог дискуссии:

– Миром правит сила, не знающая улыбки! Во имя порядка и справедливости все должны подчиниться ей!

Юсуф замолчал, пытаясь уместить в своей умной голове столь грубые истины.

Дни Андроника летели легко и беззаботно, но однажды Феодора сообщила ему о своей беременности. В скором времени она разрешилась мальчиком и девочкой. За приятными хлопотами незаметно пришла осень с нежными утренними туманами, прозрачным дневным воздухом и нежарким солнцем. Жизнь Дамаска, освеженная прохладой, ускорилась и заиграла свежими красками. В хаосе обыденных новостей все чаще стали проскальзывать смутные слухи о надвигающейся войне. Андроник насторожился: в случае большого столкновения между мусульманами и христианами его спокойной жизни мог прийти конец. И на первой же встрече с Асад ад-Дином он задал тревоживший его вопрос:

– Почтенный Асад, многие говорят о грядущем наступлении на крестоносцев. Кажется, битвы последних лет не дали Нур ад-Дину решающего перевеса. Зачем ему еще одна война?

– Для великого человека важно постоянство цели. Атабек предан делу защиты истинной веры и преуспел в нем. Недаром Багдадский халиф присвоил ему почетное имя «Опора повелителя правоверных»! Он уже двадцать лет идет по однажды избранному пути и неуклонно расширяет свои владения. И побеждает не только мечом, но и хитростью, примером чего явилось бескровное взятие Дамаска. Я готов рассказать тебе эту поучительную историю.

– С удовольствием послушаю ее.

– Эмиром тогда был некий Абак. Я и мой брат Айюб, отец Юсуфа, предложили атабеку захватить город внезапным ударом конницы. Нур ад-Дин остановил наш порыв и сказал: «Разузнайте-ка побольше о слабостях эмира!» Мы быстро выяснили, что Абак был крайне подозрительным и недоверчивым человеком. Атабек приказал направить в город лазутчиков под личиной торговцев. Вскоре в Дамаске распространились слухи о заговоре, который лучшие люди якобы замышляют против своего повелителя. Как только они достигли ушей эмира, началась потеха! Почти каждый день на базарной площади рубили головы самым верным и опытным соратникам правителя. Через несколько месяцев власть опьяневшего от крови Абака утратила опору и ослабела настолько, что стоило нам подойти к Дамаску, как он бежал, а жители с восторгом приветствовали нового эмира!

Андроник восхищенно сказал:

– Любой властитель гордился бы такой победой!

– А наши неудачи в Египте имеют свои причины. Халиф аль-Адид позвал на помощь крестоносцев, которые вытеснили нас оттуда. Но скоро мы вернемся и сбросим их в море!

После разговора с Асад ад-Дином Андроник потерял покой. Дамаск представился ему золотой клеткой, дверца которой вот-вот захлопнется. Расчетливый Нур ад-Дин вполне мог выдать его Мануилу в обмен на договор с Византией, направленный против рыцарей!

И тут ему пришло неожиданное приглашение от халифа аль-Мустанджида посетить Багдад. Поблагодарив Нур ад-Дина и своих верных друзей, Асада и Юсуфа, за гостеприимство, он бросился в погоню за новой иллюзией.

Дорога шла по знойным пескам Сирийской пустыни. Оазисы встречались редко, вода в их источниках была мутной и теплой. Из еды имелись лишь черствый хлеб, сушеные изюм и финики. Передохнуть удалось лишь где-то в середине пути, в зеленом городке Тудмор, в древности называвшемся Пальмирой. С незапамятных времен путешественники соревновались в эпитетах, называя его то «городом пальм», то «невестой пустыни». Но дальше снова потянулось пышущее жаром каменистое пространство. В ответ на сетования Андроника невозмутимый караван-баши рассказал историю из своей жизни:

– О, благородный господин, в наших странствиях бывает и похуже! Когда-то в далекой молодости мне нужно было пересечь Ливийскую пустыню, и я пристроился к большому каравану. Погода стояла тихая и поначалу наш путь был благополучен. Внезапно налетела буря и стала душить людей и верблюдов арканами песчаных вихрей. В наступившей мгле мы растерялись и стали метаться по зыбучим пескам. Когда ветер стих, и горизонт прояснился, я обнаружил, что остался один. У меня не было ни еды, ни питья, и я оказался посередине настоящей жаровни! Я знал, что надо идти вперед, и стоит только пасть духом и остановиться, как на тебя падет тень смерти. Солнце слепило глаза, временами передо мной всплывали пышные оазисы, и я из последних сил бросался к ним. Но они растворялись в волнах дрожащего воздуха! Однажды один из них остался на месте. Испугавшись, как бы и он не исчез, я кинулся к ближайшей пальме и в поисках воды начал руками рыть яму. Мне повезло: я докопался до своей спасительницы! И хотя мне пришлось выжимать влагу по капле из комков грязи и песка, это была самая вкусная вода в моей жизни! Кое-как утолив жажду, я почувствовал голод. Осмотревшись вокруг, я нашел потертый мешок, в каких обыкновенно хранят зерна. Во мне вспыхнула надежда: а вдруг он наполнен жареным просом? С трудом смиряя волнение, я развязал тугой узел. И каково же было мое разочарование, когда оказалось, что мешок наполнен отборным жемчугом! Я несколько раз ощупал каждый камушек, но не нашел ни одного съедобного зернышка!.. А от мучительной смерти меня спасла небольшая компания купцов, волею Всевышнего занесенная в оазис. С тех пор я накрепко усвоил простую истину: дальняя дорога будет успешной, если у путника на каждый день будет кусок лепешки и глоток воды! А изысканные желания исполнятся в лучшие времена, ибо красивая жизнь не пройдет мимо счастливого!

Андроник посмотрел в смеющиеся глаза рассказчика и не смог сдержать улыбку:

– Ты прав, почтеннейший шейх! Будем довольствоваться тем, что имеем…

На другой день в лучах утреннего солнца перед скитальцами открылась блестящая лента Евфрата, окаймленная пышной растительностью. Караван ускорил движение и вскоре подошел к реке. Андроник, забыв обо всем, с шумом бросился в воду и стал там плескаться. Дети с громкими криками бегали по мелководью, разбрызгивая во все стороны живительную влагу. Вынырнув в очередной раз на поверхность, Андроник набрал побольше воздуха и прокричал жене, сидевшей на берегу:

– О, прекраснейшая из прекрасных и терпеливейшая из терпеливых, послушай, что говорят мудрейшие из мудрых:

О жажде спроси у скитальца в пустыне, иссохшей от зноя.

Как цену воде ты узнаешь, у тока Евфратского стоя?!²⁸

И он тут же скрылся под водой. Феодора с любовью смотрела на расшалившуюся кампанию и беззаботно смеялась.

Теперь, когда тяготы перехода были позади, путники отдохнули и переправились через реку. Они оказались на живописной равнине, пересеченной множеством рукотворных каналов, соединявших Евфрат и Тигр. Повсюду раскинулись сады и возделанные поля. После короткого пути перед ними открылся величественный Багдад, волшебная сказка и золотой сон Востока!

У ворот города их встретили посланцы халифа и сопроводили в отведенный им красивый дом с фонтаном и белым мраморным бассейном. Вокруг простирался плодовый сад, разделенный рядами стройных кипарисов. Бесчисленные цветники с гвоздиками, персидскими розами и лилиями радовали глаза и несли освежающий аромат.

На другой день Андроника пригласили к халифу. Достойный потомок высокочтимого Аббаса принял его в парадной зале главного дворца, устланной роскошными персидскими коврами. Он сидел на диване, обложенный шелковыми подушками. Его чуть смугловатое лицо с высоким лбом, умными проницательными глазами и аккуратной бородкой вызывало симпатию. Тюрбан из тончайшего шелка и одежда из дабикийской ткани оттеняли благородный облик халифа. Справа и слева от него расположились приближенные вельможи и советники.

Блеск двора духовного повелителя мусульманского мира завораживал взор, но Андроник знал, что это был лишь отсвет прежнего могущества. Сто лет назад пришедшие из глубин Азии сельджуки подчинили арабов. Их беки оставили халифам внешние признаки власти, приняв на себя скромное звание их наместников и право именоваться «султанами и владетелями Востока и Запада». После распада сельджукской империи ее западной частью завладел Нур ад-Дин, отличавшийся уважительным отношением к халифам. Так что здесь Андроник мог чувствовать себя в относительной безопасности.

Принадлежность к высокому роду освобождала его от церемоний, обязательных для обычных посетителей: глубоких поклонов и, тем более, коленопреклонений у порога залы. Приблизившись к халифу, он с достоинством преклонил голову и сказал:

– Всемилостивый повелитель Востока хотел меня видеть! Я – здесь!

Аль-Мустанджид окинул восхищенным взглядом мощную фигуру гостя и жестом руки пригласил его сесть неподалеку от себя. Как только Андроник устроился на отведенном ему месте, халиф спросил:

– Благополучен ли был твой путь?

– Все прошло хорошо. Я счастлив, что сбылась моя давняя мечта – увидеть несравненный Багдад, настоящее чудо света!

Халиф благосклонно улыбнулся:

– Мы называем его Мединет-Ислам, что значит «город мира и благодати». Он с открытым сердцем встречает всех, кто приходит с чистыми намерениями и с доброй душой спешит навстречу их желаниям! Надеюсь, здесь твоя судьба перестанет хмуриться, и ты обретешь покой души.

– Мои беды – дело рук человеческих…

Халиф сочувственно покачал головой и пристально посмотрел на гостя:

– Каждый вправе посчитаться с тем, кто стесняет его жизнь!

Андроник смутился и после некоторой заминки ответил:

– Я надеюсь договориться с императором Мануилом по-родственному…

– Правитель земли румов²⁹ сотворен из чистейшего коварства. Ему ничего не стоит выдернуть ковер из-под ног даже близкого человека! Ты не раз страдал от его козней, а твои единоверцы в аль-Кудсе и Антакье³⁰ не смогли помочь тебе!

К величайшему прискорбию, халиф был прав! Гонения брата отдавались болью в душе Андроника и звали к мести, но сейчас он почел за лучшее промолчать.

Аль-Мустанджид продолжил:

– Волей Аллаха, милостивого, милосердного, мы ведем священную войну с франками, захватившими исконные земли мусульман. Наш верный слуга, победоносный Нур ад-Дин, вернет нам священный аль-Кудс, – он сделал короткую паузу, и вкрадчиво посмотрел на гостя. – Ты мог бы найти защиту у правоверных, а нам бы пригодились твои советы. Рано или поздно мы двинемся на румов, и ты расплатишься с Мануилом его же монетой!

Андроник понял, что приглашение аль-Мустанджида было не случайным, а имело дальний и точный прицел. Разумеется, он не мог открыто сотрудничать с врагами христиан, но и прямо отказать халифу в его просьбе было бы опрометчиво. Он вспомнил хитроумные советы Асад ад-Дина и Юсуфа и ответил с подчеркнутым смирением:

– Мои советы вряд ли будут полезны, ведь призрачный огонек моих познаний меркнет в ослепительном сиянии мудрости повелителя Востока!

Глаза аль-Мустанджида потеплели, и Андроник подумал: «Сладкая стрела лести попала в цель! Уроки моих друзей не прошли даром! Пожалуй, здесь я мог бы стать визирем!»

Ответ и вправду пришелся халифу по душе, но он оценил его по-своему: «Этот силач очень осторожен. Несмотря на все обиды, причиненные ему братом, он не спешит с местью… Ну что же, положимся на терпение, ценнейший дар Аллаха. Всякий плод поспевает в свое время, а созрев, сам падает в руки умеющего ждать!»

И он пригласил присутствующих к трапезе. По его сигналу в залу вошли слуги с сосудами с водой и салфетками, и гости совершили омовение. Затем мальчики редкой красоты внесли и расставили низкие столики. И нескончаемой чередой последовали изысканные кушанья, разложенные на золотых блюдах: сваренное в миндальном молочке пшено, приготовленный на открытом огне барашек с фисташками, запеченный в сметане ягненок, приправленная горными синайскими травами жаренная рыба. Застолье завершили шербет со снегом, орехи, виноград и неизъяснимая сладость мира – хорезмийская дыня…

Сами собой покатились беззаботные дни Андроника. Он участвовал в праздниках, охотах и плаваниях повелителя правоверных по Тигру на раззолоченном корабле под красными парусами. Аль-Мустанджид оказался просвещенным и интересным человеком: он увлекался астрономией, хорошо знал восточную поэзию и писал стихи. Андроник не уступал собеседнику в красноречии и к месту цитировал великого Гомера. Вскоре он занял почетное место в ближнем окружении халифа.

Но идиллия продлилась недолго. Внезапно вспыхнула война и под ногами Андроника качнулась земля, а в душе потянуло ветром странствий: нужно было искать новое убежище! Он решил направиться на север, где-то там повернуть на запад и подобраться поближе к рубежам Византии. Именно там его ждало настоящее дело!

Халиф на удивление спокойно воспринял желание гостя покинуть Багдад и даже весьма доброжелательно напутствовал его:

– Славный Андроник, твоя тревога за близких понятна. Желаю тебе найти самое лучшее место в подлунном мире!

Следующие годы пролетели для Андроника, как во сне. Он проехал Харран, Мардин, Эрзерум, Грузинское царство, Карию и в конце концов остановился в Халдии. Местный эмир дал ему в управление Колонею, небольшую крепость на границе с Византией. Андроник набрал небольшое, но боеспособное войско и начал тревожить приграничные провинции империи внезапными набегами.

По наущению разозленного Мануила константинопольский патриарх отлучил возмутителя спокойствия от церкви. Это только раззадорило Андроника и в его сердце родилась новая страсть – острое желание мести. И его набеги стали поистине варварскими.

Однажды, вернувшись из очередной вылазки, Андроник обнаружил, что воины, охранявшие крепость, убиты. Возле дома были видны следы борьбы: скамейки и кустарники сломаны, цветники растоптаны. Предчувствуя недоброе, он бросился в комнаты Феодоры. Там царил полный разгром, а любимая жена и дети исчезли!