Kitabı oku: «Стреноженная Россия: политико-экономический портрет ельцинизма», sayfa 71

Расследование началось после приезда в Москву в апреле 1998 г. Генерального прокурора Швейцарии г-жи Карлы дель Понте. Она проинформировала Генеральную прокуратуру России, что у полиции Швейцарии, Италии, Германии есть данные о том, что ряд швейцарских фирм связан с очень высокопоставленными российскими чиновниками. Началось совместное расследование, и в октябре 1998 г. Генпрокуратура России уже смогла возбудить уголовное дело. На основании запроса Ю. Скуратова 22 января 1999 г. были произведены обыск и выемка документов в швейцарском офисе фирмы «Мабетекс». Более 750 высокопоставленных государственных чиновников были замешены в крупномасштабной афере, которым строительная фирма «Мабетекс» заплатила взятки на сумму в несколько миллионов долларов и получила взамен подряд на реставрацию таких лакомых кусков, как Белый дом, пристройки в Кремле, Счетная палата и другие⁶⁴⁸. В списке фигурировали Павел Бородин – управделами президентской администрации, почти все его заместители, но самое страшное, напрямую касающееся безопасности страны, – коррумпированность президента Б. Ельцина и его семьи.

Кроме этого, в разработке Генпрокуратуры оказались дела по Центробанку, и в частности по деятельности его бывшего главы С. Дубинина, других высших чиновников, связанных с операциями на рынке ГКО, который фактически служил им не чем иным, как «стиральной машиной» для отмывания незаконно полученных высоких доходов; дела по фирмам «Андава», «Атолл», Аэрофлот и других, связанных с Б. Березовским. Все попытки окружения президента утихомирить Ю. Скуратова «в узком кругу» ни к чему не привели.

Как гром среди ясного неба была воспринята широкой общественностью статья, опубликованная в газете «Нью-Йорк таймс» 19 марта 1999 г., в которой со ссылкой на министра финансов США Роберта Рубина говорилось, что заем в размере 4,8 млрд долларов США, выделенный Российской Федерации Международным валютным фондом 14 августа 1998 г., «возможно, был использован на другие цели неподобающим образом». Это было первое публичное заявление администрации президента США Клинтона о подозрениях, что кредит МВФ, выделенный на оказание помощи России, расхищен наиболее влиятельными российскими олигархами и чиновниками высшего ранга.

По информации, полученной от компетентных иностранных источников, вышеупомянутый кредит МВФ был распределен следующим образом: 2,3 млрд долларов были направлены в Бэнк оф Сидней (Австралия), причем часть этих финансовых средств была зачислена на счет австралийской компании, где Татьяна Дьяченко, дочь Б. Ельцина, через подставное лицо имеет 25 % акций. Остаток был конвертирован в английские фунты и перечислен в Национальный Вестминстерский банк в Лондоне. Далее, 1,4 млрд долларов были перечислены в Бэнк оф Нью-Йорк; еще 1 млрд долларов был направлен в швейцарские банки. (История со швейцарскими счетами высоких кремлевских чинов тесно переплетается с расследованиями систем отмывания «грязных» денег, то есть денег, добытых преступным путем в России и переправляемых на счета в зарубежных банках.)

Мартовскому финансовому скандалу многие не поверили. Однако через четыре месяца – в августе 1999 г. – на Западе вновь разразился скандал. Всплыла новая афера, на этот раз по отмыванию в Бэнк оф Нью-Йорк, являющемся 13-м по величине американским банком, 15 млрд долларов. Характерно, что поступавшие на счета этого банка деньги из России тут же переводились на счета в других американских банках, а оттуда – в офшорные зоны по всему свету.

Более того, газета «Уолл-стрит джорнэл» опубликовала материал о том, что через Бэнк оф Нью-Йорк на счета частных российских банков переведено 200 млн долларов, полученных Центральным банком России в счет одного из траншей кредита Международного валютного фонда. Генеральная прокуратура не могла стоять в стороне от расследования такого рода материалов.

Наивный Ю. Скуратов полагал, что раз на стороне Генеральной прокуратуры Закон, то и победа должна остаться за Законом. Святая наивность в эпоху ельцинизма. Впервые в новой истории России Генеральный прокурор РФ начал расследование, непосредственно касающееся действующего президента страны, его семьи и «Семьи». Чиновники высшего ранга, с которыми были связаны громкие дела, незамедлительно объединились с целью скомпрометировать и сместить Генерального прокурора. Уже 1 февраля 1999 г. Ю. Скуратова пригласили в Администрацию президента к ее руководителю Николаю Бор-дюже, который положил перед Ю. Скуратовым видеокассету, на которой якобы Генеральный прокурор был запечатлен в недвусмысленной позе якобы с двумя проститутками. Ю. Скуратову мягко предложили уйти с поста Генерального прокурора по собственному желанию. В противном случае широкой общественности будет показана видеопленка с его якобы интимными похождениями. Съемки производились скрытой камерой. Это был уже грубый шантаж, преследовавший цель замять ход конкретных уголовных расследований. Дальше события стали развиваться, как в детективном романе.

Российское телевидение (ОРТ) по «чьей-то» команде продемонстрировало видеокассету. В СМИ появилась расхожая фраза – «человек, похожий на Генерального прокурора». Правдивая она или нет – якобы должно выяснить следствие. Но ясно одно, что скрытая съемка проводилась целенаправленно и целью ее был именно Ю. Скуратов. Стал же он таковой целью по той простой причине, что занимал пост Генерального прокурора и влез якобы «не в свою сферу».

Позднее выяснилось, что одну из главных скрипок в деле Ю. Скуратова сыграл директор ФСБ В. Путин, пользовавшийся абсолютным доверием «Семьи». Именно он был инициатором появления пресловутой видеокассеты. Именно он настаивал на отставке Ю. Скуратова, с которым с 1996 г. конфликтовал из-за преследования Генеральной прокуратурой А. Собчака.

С полным пренебрежением к действующему законодательству 2 апреля 1999 г. заместитель прокурора Москвы Вячеслав Росинский, специально приглашенный ночью в Администрацию президента, спешно возбуждает уголовное дело по «делу Ю. Скуратова». Материалы, которые подготовили для Росинского в Администрации президента и которые этот «опытный юрист» – В. Росинский заглотнул, представляли собой несколько заявлений граждан с некой информацией, касающейся Ю. Скуратова. Ни одно из этих заявлений не было надлежащим образом оформлено – на них не было дат, не было обозначено, куда данные заявления адресованы, и т. д. По мнению военного прокурора генерала Ю. Баграева, начальника отдела надзора Главной военной прокуратуры, даже если закрыть глаза на эти «мелочи», то и тогда содержащаяся в заявлениях информация не дает достаточных оснований усматривать в действиях Ю. Скуратова признаки должностного преступления.

Как стали развиваться события дальше? Вы угадали, уважаемый читатель… Подобный ход Б. Ельцин уже опробовал в 1993 г. против вице-президента А. Руцкого.

В тот же день, то есть 2 апреля, Б. Ельцин, вопреки действующей Конституции, своим указом отстраняет Ю. Скуратова от должности Генерального прокурора… на период расследования уголовного дела.

Недаром бывший Генпрокурор России А. Казанник сказал: «Скуратов слишком серьезно воспринял указ президента о борьбе с коррупцией в верхних эшелонах власти… Как показывает мой опыт, если будешь сохранять напряженность в отношениях с президентом или его администрацией, работать не получится»⁶⁴⁹.

И вновь, как в 1994 г., и так же, как тогда, вопреки Конституции РФ Б. Ельцин своим указом вводит «неконституционную» должность: «и.о.». «И.о. Генерального прокурора РФ» указным правом назначается Ю. Чайка. И… «охранитель закона» Ю. Чайка с этим антиконституционным действом соглашается! Закон столкнулся с большой политикой, и колесо детектива закрутилось еще быстрее.

Юрий Чайка окончил Свердловский юридический институт, где учился вместе с Ю. Скуратовым. Более двадцати лет трудился в прокуратуре Иркутской области, пройдя путь от рядового следователя до прокурора области. Несколько лет возглавлял государственно-правовой отдел обкома КПСС. В Москву, в Генеральную прокуратуру, Ю. Чайка попал в конце 1995 г. благодаря стараниям только что назначенного Генпрокурора Ю. Скуратова, который сделал однокашника своим первым замом.

Ю. Чайку готовили стать «нашим прокурором». Напомню читателю, что еще в начале 1999 г. некая фирма «Формпост» из Одинцова пожаловалась в местный отдел по борьбе с организованной преступностью на рэкетиров – выходцев с Кавказа. Машина, на которой рэкетиры приезжали к фирмачам, числилась за… первым замом Генпрокурора Ю. Чайкой. Когда машина была задержана милицией, в ней оказались два ингушских гражданина с доверенностью на машину от имени сына Ю. Чайки. При «пассажирах» – Ибрагиме Евлоеве и Хункаре Чумакове, входивших в ингушскую группировку братьев Оздоевых, – было оружие (револьвер, граната РГД-5 с запалом), героин, спецталон, запрещающий проверку авто, выданный на имя… Ю. Чайки. В любой стране Запада, да и у нас в советские времена, этого было бы достаточно, чтобы чиновник такого ранга вылетел из своего кресла⁶⁵⁰. Но его сохранили для будущего – «наш». Пригодится.

Совет Федерации, заслушав на своем заседании Генерального прокурора Ю. Скуратова, проявил политическую волю и не согласился с его отставкой. Для членов Совета Федерации было ясно, что вся процедура отстранения Ю. Скуратова сопровождалась слишком многими нарушениями закона: использование полученного незаконным путем компромата, спешное ночное возбуждение в Кремле уголовного дела после 22 часов, что также незаконно, незаконное отстранение от должности лица, утвержденного Советом Федерации, незаконное назначение и.о.

Казалось бы, инцидент исчерпан. Но не таков Б. Ельцин. Прошла команда не пускать Ю. Скуратова в Генпрокуратуру, сменить в ней охрану, опечатать кабинет. Как все это знакомо! И опять – ради удержания власти.

2 апреля 1999 г. в нарушение закона Указом Президента РФ (а фактически гражданина Б. Ельцина) Ю. Скуратов был отстранен от исполнения обязанности Генерального прокурора, хотя обвинение ему предъявили только через год, в конце января 2000 г.

«Дело» Скуратова теперь уже на конкретном примере высветило широкой общественности имя Ю. Чайки как «нашего прокурора». Оказалось, что постановление о возбуждении дела Ю. Скуратова, которое было реализовано со столь вопиющими нарушениями законодательства, как раз и было утверждено… Ю. Чайкой⁶⁵¹. Другими словами, считает Ю. Скуратов, Ю. Чайка просто предал друга и бывшего покровителя. Именно после этого доказательства верноподданничества Ю. Чайка был назначен президентским указом и.о. Генпрокурора.

Однако и обстоятельства назначения, и политический расклад в Совете Федерации ставили его в трудное положение. Если становиться полностью «нашим», карманным прокурором, а первый шаг к этому Ю. Чайка уже совершил, то так и останешься «и.о.», не пройдя утверждения в верхней палате парламента; если продолжить линию Ю. Скуратова по расследованию громких коррупционных дел в «семье» Б. Ельцина, то даже «и.о.» долго не проработаешь.

Поэтому Ю. Чайка решил лавировать. С одной стороны, он продолжил уголовное дело против своего однокашника и попытался отстранить от следствия по основным громким делам сторонников бывшего Генпрокурора. С другой стороны, не стал прекращать скандальные дела, касающиеся «Атолла», Аэрофлота, «Мабетекса», начатые Ю. Скуратовым, правда, не очень форсируя их расследование.

Естественно, это не понравилось Кремлю, и теперь уже Ю. Чайку предпочли тихо удалить. Новоиспеченный и.о. в возрасте 48 лет был отправлен… на пенсию. Хотя и ненадолго. Буквально через две недели, в июле 1999 г., он был вновь востребован Кремлем, чтобы вести дела Министерства юстиции. Как представляется, эта комбинация была затеяна Кремлем, чтобы сохранить лояльного себе человека на одном из ключевых государственных постов.

На своей первой после назначения на министерскую должность пресс-конференции Ю. Чайка заявил, что на своей должности будет руководствоваться только законом и оставаться вне политики. Но почему-то у «наших» это не всегда получается.

«Семья» усиленно искала выход из тупиковой ситуации, искала «нашего». В начале июня состоялся весьма показательный для системы ельцинизма телефонный разговор двух членов «Семьи» – олигарха, в то время «серого кардинала» Кремля Бориса Абрамовича Березовского, и руководителя президентской администрации Александра Стальевича Волошина.

«Б.Б.: Скажи, пожалуйста, примешь того человека, который приехал, или нет?

А.В.: Какого?

Б.Б.: Который приехал – Устинов.

А.В.: Повстречаюсь… Единственное: черт его знает – он болтливый или не болтливый?

Б.Б.: Нет, он будет абсолютно лояльным, будет молчать»⁶⁵².

29 июня 1999 г. новым и.о. (опять и.о. и опять «юрист» согласился!) назначили В. Устинова.

Прокурорская карусель завертелась «по-нашему». Заместителя Генерального прокурора М. Катышева отстранили в качестве куратора от следствия по «громким» делам – ввиду особой неуправляемости и принципиальности. Был отстранен от дела по «Мабетексу» следователь Г. Чуглазов, который, видимо, «не сумел понять важности политического момента».

Всеми этими перетрясками российская прокуратура была доведена до такого состояния, что она уже не могла беспрепятственно и безнаказанно для себя самой провести ни одного расследования, затрагивающего интересы кого-либо из высокопоставленных или даже просто известных личностей. «Наша прокуратура, – делает вывод Борис Погорелов – бывший следователь Генпрокуратуры по особо важным делам, расследовавший «громкие» дела по хищениям со стратегических объектов, – окривела на один глаз⁶⁵³¹.

Выступая в Государственной Думе 25 апреля 2001 г., В. Устинов, с одной стороны, обнаружил понимание того, что прокуратура окажется неспособной «брать под козырек» перед властью, если в рамках намечаемой судебной реформы надзорные функции будут переданы судам. С другой стороны, он, понимая логику бурных процессов во власти, не дистанцировался от противников тупиковых реформ, подчеркнув, что наши сегодняшние реформаторы попросту переписывают западные образцы, что угрожает развалом всей юридической системы страны, как это уже случилось с другими государственными сферами. Одна часть высказываний была воспринята реформаторами, другая – левыми.

«Дело» Скуратова, постепенно терявшее политическую актуальность, утрачивало и судебную перспективу. В мае 2001 г. оно было прекращено за недоказанностью вины.

«Прокуратура якобы меня прощает, – заявил «Известиям» Ю. Скуратов. – Но мне их прощения не нужно. За мной нет вины. Это дело с самого начала было политическим».

Что касается А. Ильюшенко, дело которого было прекращено вместе с «делом» Ю. Скуратова, то последний дал такой комментарий: «Принесли мне документы (Ю. Скуратов был в то время Генеральным прокурором. – Примеч. авт.), из которых было ясно, что Ильюшенко действовал не в рамках закона… С такими материалами я не мог не возбудить дело. Думаю, что, прекратив это расследование, прокуратура поторопилась. Я признаю только одну ошибку: не нужно было сажать Ильюшенко в тюрьму»⁶⁵⁴.

Владимир Устинов возглавлял Генпрокуратуру шесть лет, воспринимая это ведомство как силовое подразделение Администрации президента – «око государево».

Однако в июне 2006 г. он был внезапно – «по собственному желанию» – отправлен в отставку. Главной причиной якобы немотивированной отставки В. Устинова, по мнению экспертов, явилась та, что Генпрокурор в демонстрировании исключительной активности «выпал» из президентской вертикали, перестал быть в полную меру «нашим». А это в контексте президентской кампании 2008 г. и возможного ухода президента со своего поста весьма опасно. Требовался неординарный ход.

Действительно, выступая в мае 2006 г. на плановом координационном совещании руководителей правоохранительных органов, которое проходило в Генеральной прокуратуре, В. Устинов, с точки зрения «демократов», взял на себя лишнее и озвучил поистине сенсационные откровения.

«Какую часть экономики или другой части жизни ни возьми, – заявил В. Устинов, – везде у нас преступные формирования». Это прозвучало как разорвавшаяся бомба, явилось фактически констатаций полной беспомощности государства, и в частности прокуратуры, в борьбе с этим злом.

Преступники переигрывают государство по всем направлениям, звучит голос Генпрокурора. Например, если властная «путинская» вертикаль выстраивается в стране «со скрипом», к тому же возникают большие сомнения в ее действенности и эффективности, то у организованной преступности с 1991 г. мелкие и разрозненные преступные группировки трансформировались в «строго вертикальные системы», имеющие обширные региональные и международные связи, а потому способные поражать различные формы жизни общества: политическую, экономическую, социальную и духовную. Совсем не кажется преувеличением мнение прокурора, что оргпреступность представляет для России не меньшую угрозу, нежели терроризм или наркоторговля.

Таким образом, вывод напрашивается сам собой, что в последние 15 лет в России строилось отнюдь не демократическое, правовое, как утверждалось, а криминальное государство. Не удивительно, что подобное саморазоблачение и самобичевание вызвало недовольство Кремля.

Следует рокировочка, «загогулина» в духе Б. Ельцина и кадровой традиции секретной спецоперации в духе В. Путина: Ю. Чайка возвращается в прокуратуру, а В. Устинов – в Минюст.

В июне 2006 г. Ю. Чайка был утвержден Генпрокурором России. Как «наш» прокурор Ю. Чайка «знаменит» не только лично⁶⁵⁵, но и своими сыновьями. Сыновья Ю. Чайки являются фигурантами весьма скандальных историй.

Один сын, Артем Чайка, впервые прославился в 1999 г., когда сотрудники РУБОПа на его машине задержали двух ингушских вымогателей-бандитов с гранатой. Рэкетиров приговорили к шести годам лишения свободы каждого. Их связь с господином А. Чайкой не расследовалась, так как «к предъявленному обвинению отношения не имела». Фигурирует имя Артема Чайки и в скандале с крышеванием подмосковных казино. О бизнесе Артема Чайки СМИ часто писали как о бизнесе «решальщика от Генпрокуратуры».

Второй сын генпрокурора – тоже персонаж примечательный. В октябре 2010 г. журналистка П. Гвоздева не пропустила на трассе «Мерседес». Хозяин «Мерседеса», как две капли воды похожий на сына генпрокурора – Игоря Чайку, при виде такой «наглости» не поленился, поехал за ней до ее дома, представился сотрудником ФСО и угрожал неприятностями. Неприятности действительно были – к П. Гвоздевой нагрянули гаишники, обвинившие ее чуть ли не в нападении на представителя власти⁶⁵⁶.

Как вы думаете, уважаемый читатель, что бы было в США с генеральным прокурором, если бы сын его упоминался в связи с делом о крышевании казино?

А в России все очень просто – кандидатуру Ю. Чайки, которому в мае

2011 г. исполнилось 60 лет и в соответствии с действующим законодательством он не может претендовать на должность государственного служащего, президент Д. Медведев внес в Совет Федерации для продления его полномочий на второй пятилетний срок. 22 июня Совет Федерации практически единогласно (128 сенаторов – «за», 5 – «против) вновь оставили в должности «нашего» прокурора.

В апреле 2012 г. Ассоциация депутатов России обратилась в Генеральную прокуратуру с Заявлением, в котором обращалось внимание на два вопроса.

Первый касался обоснования, что, начиная с 1990 г. и особенно после сентябрьско-октябрьского 1993 г. государственного переворота, для выборов на всех уровнях власти становится характерным подтасовывание результатов, фальсификация, одурачивание граждан России с помощью использования административного ресурса и грязных пиар-технологий.

Специальная комиссия Государственной Думы Федерального собрания Российской Федерации (май 1999 г.) по оценке соблюдения процедурных правил и фактической обоснованности обвинения, выдвинутого против Президента Российской Федерации, пришла к выводу, что действия Б.Н. Ельцина в сентябре – октябре 1993 г. являются «тягчайшим злодеянием против российского народа» и в соответствии с мировыми юридическими нормами не имеют срока давности.

По данному вопросу в Генпрокуратуру обратился также глава юридической службы КПРФ, требуя провести проверку легитимности выборов президента Российской Федерации 1996 г.

Второй вопрос касался уголовного дела по событиям сентября – октября 1993 г. В Обращении Ассоциации депутатов России обосновывалось, что уголовное дело № 18/12369–93 касалось лишь одной стороны – руководителей Верховного Совета РФ.

Ассоциация депутатов России полагает, что Генеральная прокуратура должна принять в свое производство дело по фактам, во-первых, «присвоения власти в Российской Федерации в 1993 и в 1996 гг., совершенным Б.Н. Ельциным», со всеми вытекающими юридическими последствиями и, во-вторых, особо выделить материалы, касающиеся виновников расстрела мирных граждан в событиях сентября – октября 1993 г.

В ответе Генеральной прокуратуры Российской Федерации (от 29 июня

2012 г. № 34п-60–93) информация по первому вопросу отсутствует. Что касается второго вопроса – возбуждения уголовного дела в отношении виновников расстрела мирных граждан в событиях сентября – октября 1993 г. сообщается, что «обстоятельства совершения массовых беспорядков в г. Москве 3–4 октября 1993 г. были предметом расследования уголовного дела № 18/12369–93… По результатам расследования 03.09.1995 г. вынесено постановление о прекращении указанного уголовного дела в соответствии с п. «в» постановления Государственной Думы Федерального собрания Российской Федерации № 65–1 от 23.02.1994 г. "Об объявлении политической и экономической амнистии" и п. 4 ч. 1 ст. 5 УПК РСФСР. Постановление является законным и обоснованным, оснований для его отмены не имеется».

Во-первых, никто, в том числе и Ассоциация депутатов России, не ставит под сомнение законность и не ставит вопрос об отмене постановления Генеральной прокуратуры от 03.09.1995 г. Речь идет о том, что уголовное дело № 18/12369–93 было возбуждено, а амнистия коснулась лишь одной, единственно «виновной стороны» стороны событий сентября – октября 1993 г. – арестованного руководства Верховного Совета Российской Федерации, расстрелянных соотечественников России, выступивших в защиту Конституции Российской Федерации и против государственного переворота, совершенного Б. Ельциным и группой лиц.

Другая сторона событий сентября – октября 1993 г., те, кто готовил известный указ № 1400 и исполнял его, кто приказывал опутать Дом Советов колючей проволокой «Бруно», расстреливать мирных граждан, не препятствовал вооруженной расправе над ними, получили высокие награды государства и до сих продолжают занимать ответственные государственные должности.

Борьба вокруг должности Генерального прокурора РФ в «эпоху ельцинизма» высвечивает многие грани общего кризиса в России. Это и кризис политический, и кризис морали, и кризис права, и кризис власти, и, в конечном счете, кризис государственности.

Сегодня Генпрокуратура и дальше работает «на благо государства» в строгом соответствии со спущенными сверху распоряжениями. И никого в Кремле не волнуют волны, идущие от «нашего» прокурора.