Kitabı oku: «Смерть – это лекарство», sayfa 3

9

«Боже, да что же это такое? Два дня подряд мое сердце обливается кровью, а потом эта кровь разбрызгивается из-за того, что сердце начинает бешено колотиться у меня в груди из-за страха и риска, что эти два дня могли стать последними, когда я видела своих родителей живыми… Сначала мама, а потом папа… И сегодняшний день показал, что ситуация с папочкой гораздо хуже. Ведь если мама упала, но не потеряла сознание, то п-папа…»

Лежа с закрытыми глазами на кровати, Линда начала всхлипывать и постанывать. Через закрытые веки проступили слезы.

«…Признаться честно, то когда я увидела, как папа, опершись спиной на перила, присел на лестнице, у меня в голове яростным криком прозвучали два слова: „ВСЕ! УМЕР!“ Ну а что еще я могла подумать в таком случае? Мало ли что могло произойти, когда он нагибался, чтобы поднять сигарету: инсульт, тромб оторвался… Но потом, когда мы с мамой подбежали к нему, то заметили, что его рубашка поднимается и опускается. Дышит! Живой! Но дышал он очень тяжело. Повезло, что он оперся на перила и присел. Должно быть, предпринял эту попытку из последних сил, перед тем как потерять сознание, а не полетел с лестницы и не разбил себе голову… Даже представить себе не могу, как мы будем жить с мамой без него… Хорошо, что все обошлось и сегодня он заснул в кровати рядом с мамой, а не на холодном столе в морге с посиневшими губами и холодный как лед, с зашитым Y-образным порезом, после того как холодное лезвие хирургического скальпеля впилось в его тело в области груди и направилось вниз, к паху, разрезая плоть, как нож режет масло… А затем его последним домиком стал бы деревянный гроб в земле, а вместо почтового ящика был бы деревянный крест…»

Слезы начали сильнее проступать через закрытые веки. Они, слезы, несколькими струйками бежали вниз по щекам. Линда повернулась на левый бок и, прижав колени к своей маленькой груди, свернулась в клубок. А стоны стали еще сильнее.

«…Хватит… Хватит об этом думать. Все же обошлось. Он сейчас в теплой постели рядом с любимой женщиной. Все будет хорошо… Нет! Все будет отлично у него и у мамы. У нас все будет отлично… Но как представлю, что с ними случится что-то ужасное, то это мощным раскатом грома врывается в мою голову…»

Реальный раскат грома ворвался в голову Линды, но на этот раз гром пришел не из подсознания, а с улицы. Птичка вскочила, села на кровати, тяжело дыша, с заплаканными красными глазами, зажав в кулаках белое одеяло и прижимая его к груди. Через одно единственное окно в комнату Линды на долю секунды ворвался белый свет, который был послан в ее окно молнией. Повернув голову к окну, она увидела, как сильно разбушевался легонький дождь, начавшийся ближе к вечеру, превратившись в ужасный ливень с грозой.

«…Ну надо же, что творится на улице. Хорошо, что я вспомнила о последней коробке с табаком. Ха-ха, папа бы меня отругал за то, что я не позаботилась о его любимом „ребеночке“. Ладно, надо попробовать заснуть и не беспокоиться о родителях. Как там Марк Твен говорил? Что-то вроде: „В жизни я беспокоился о многом, и большая часть из этого так и не произошла“. Во-о-от. Спокойной ночи, мама и папа. Я люблю вас…»

Линда уже снова улеглась, как вдруг снова подскочила.

«…Мышка!»

10

Линда сама не знала, что движет ей в этот момент. С чего это вдруг она так запереживала из-за какой-то там мышки? Возможно, когда она смотрела в окно, то заметила кукурузное поле и вспомнила о ней. Забеспокоилась из-за того, что может произойти с ней и с ее детишками в эту грозу. Но ведь до этой ночи грозы тоже были и, как можно видеть, с мышкой и с ее детишками все в порядке. А где же папа-мышка? Да и к тому же в окрестностях фермы Уайтов подружка Линды не единственная мышь. Что же это теперь получается, из-за всех беспокоиться?

Но эта мышка не была как все. Возможно, это и заставило Линду вскочить с кровати в глубокую ночь. Не может обычная мышка так спокойно вести себя, когда великанша дает ей лакомство, приводить детей, чтобы она их тоже угостила, приходить на следующий день и спокойно сидеть и смотреть на нее. И самое главное, не может обычная мышь показывать человеку путь к своему домику и не может благодарить Линду на мышином языке. Как будто она понимает, что должна так делать.

Линда молниеносно надела джинсы и сапоги, накинула на себя рубашку и, не застегивая ее, побежала на кухню. Она переживала, что родители проснутся из-за того, что услышат, как она пробегает мимо их спальни. Но они крепко спали и не могли услышать, как скрипит пол в коридоре, когда их дочь пробегала по нему. Не услышали они и, как со скрипом открывалась дверь на кухне, которая вела на улицу, на задний двор.

Распахнув дверь, Линду сковала ночная прохлада. По кухне загулял ветер, развевая полотенца, занавески, как флаги на ветру. Птичка смотрела вперед и испугалась жуткой картины. Но это не помешало ей направиться к кукурузному полю, по пути застегивая рубашку.

Только выйдя из-под карниза веранды, Линда за пару секунд промокла под холодным ливнем. Все тело начало дрожать от холода, побежали мурашки, волосы и одежда липли к телу. Синяя рубашка начала темнеть из-за воды. Ливень был настолько сильный, что не позволял увидеть горизонт. Гром и молния каждый раз заставали Птичку врасплох. Холодный ветер дул ей в лицо, обжигая кожу. Но Линда бежала к полю, то оббегая лужи, то вступая прямо в них, разбрызгивая грязную воду во все стороны и намачивая нижнюю часть джинсов еще сильнее.

Добравшись до места, Линда нырнула в зеленый лабиринт. Руками она прокладывала себе путь, но из-за ветра некоторые стебли наклонялись и словно мокрым хлыстом били ее по лицу, помогая ветру, тоже обжигали лицо. Хоть на улице и была глубокая ночь, вне зарослей кукурузы можно было что-то разглядеть, а в самой кукурузе была полная тьма, которая освещалась яркими вспышками молний. Линде было достаточно одной-двух секунд, чтобы разглядеть, что впереди, но куда именно бежать в такой суматохе, она не могла понять. Где же тот участок поля, на котором она впервые увидела мышку? Там она уже могла более-менее понять, куда ей бежать. Но, увы, пока что ей приходилось блуждать в этом лабиринте, получая мокрые пощечины от кукурузных стеблей. Она была вся промокшая, замершая до такой степени, что пальцы на руках уже еле шевелились. Линда не знала, сколько она бегала по полю в поисках своей подружки, а иногда ей казалось, что она бегает по кругу. Попробуй что-нибудь разбери в этой суете.

Хоть все тело и было мокрое от дождя, Линда поняла, что уже вся вспотела, а дыхание сбилось. В боку уже появилась боль, но великанша не собиралась бросать поиски. Маленькие черные глаза-бусинки, которые мелькали перед ней, придавали сил. Но спустя какое-то время Линда остановилась, держась рукой за бок и тяжело дыша. Другой рукой она пыталась убрать мокрые волосы с лица. «А что, если я ее раздавила?! Я столько бегала, смотря только перед собой, а под ноги даже ни разу и не взглянула. Повезло, если не раздавила, но пробежать мимо ее домика я тоже могла. Надо быть внимательнее и смотреть под ноги», – сказала Линда про себя и продолжила поиски. На этот раз тщательно смотря под ноги из-за страха пробежать домик или раздавить мышку. Если уже не раздавила. Раздавить свою маленькую подружку было для нее куда страшнее, чем просто пробежать мимо мышиного шалашика. Так страх раздавить мышку стал первым, чего она испугалась на этом поле в ту ночь, а то, чего она испугается во второй раз, ждало ее буквально в нескольких ярдах впереди.

Линда продолжала бежать, смотря на свои ноги и то, куда они ступают, слышала, как хлюпают сапоги, вступая в грязь. И вот, когда молния в очередной раз осветила ей путь, она увидела, что через несколько метров сквозь стебли виднеется пустой участок земли. «Вот это то место, где мы начали собирать кукурузу. А значит, где-то уже близко и дом мышки. Но надо все равно внимательнее смотреть под ноги, может так случиться, что я бегу как раз по той тропинке, по которой вела меня мышка», – снова про себя сказала Линда и продолжила бежать, посматривая вниз. И в тот момент, когда Птичка выбежала на пустой участок, смотрела она так же под ноги и не увидела, во что такое твердое она ударилась.

Стукнувшись обо что-то твердое лбом, Линда упала спиной в грязь. Все тело еще сильнее начало замерзать от холодной и мокрой грязи, которая, словно миллион маленьких сосулек, впилась в кожу и начала растекаться по рубашке и под ней. Птичка поднялась и села на холодную землю, потирая лоб в месте удара и слегка постанывая. Но когда она открыла глаза, то она моментально забыла про боль во лбу, потому что все ее тело сковал страх и ей уже было не до боли. Перед ней стоял человек, как минимум шесть футов ростом, в черных лохмотьях, которые служили ему одеждой. Эти лохмотья ветер развевал в разные стороны. Вся его одежда была разорвана и разрезана ножом. На его голове была старая, то ли черная, то ли темно-синяя мужская шляпа с широкими полями, которая таинственным образом не слетала с его головы в такой жуткий ветер. Шею покрывал старый шарф. Его лицо было каким-то серым и выглядело оно таким пухлым, словно этот человек должен весить больше четырехсот фунтов. Но несмотря на пухлое лицо, руки его были до ужаса худые. Но это не самое страшное. Страшнее то, что он держал на своих плечах. Поддерживая рукой деревянную ручку, странный человек держал косу. Этот человек смотрел на Линду пустыми черными глазами и улыбался ей зашитым ртом. Он был зашит так, что он мог только улыбаться.

Испуганная Птичка уже набрала полную грудь воздуха, чтобы извлечь протяжный крик. Но тут молния осветила этот участок, и Линда успокоилась. Пугало. Перед ней стояло пугало. Молния пролила свет на этого «человека» в лохмотьях и с косой на плечах. Вместо головы был мешок, набитый соломой, что и придавало лицу пухлый вид. А рот был вышит ниткой в виде улыбки. Молния также осветила деревянный скелет пугала, который Линда увидела сквозь рваные дырки в лохмотьях.

Линда начала подниматься с холодной земли, как вдруг увидела рядом с единственной деревянной и худой ногой маленького, лежащего в грязи зверька. Птичка подошла поближе, нагнулась и хотела уже взять зверька в руки, чтобы получше его рассмотреть, как ее настигла тоска.

– А вот и папа-мышь, – шепотом произнесла великанша и встала. – Скорее всего, он шел к своей семье, а это значит, что я уже близко.

Еще около двух-трех минут она бродила по зарослям. Пока не вышла на тот участок, где она в первый раз увидела свою подругу. А дальше поиск пошел гораздо легче. Линда была счастлива, но не долго, потому что когда она пришла к шалашику мышки, чтобы забрать его обитателей к себе в дом, мышиного домика уже и не было. А точнее, он был, вот только весь разрушенный, раздавленный. Великанша подошла поближе и заглянула внутрь разрушенного маленького домика. Внутри никого не было. Небольшое облегчение посетило Линду. Но где же мышки? В панике добрая великанша начинает их искать. Поднимает нижние зеленые листья на стеблях кукурузы, которые из-за дождя наклонились вниз. И под одним из таких листов находит один промокший, дрожащий от холода мохнатый клубочек, к которому прижимаются тоже трясущиеся от холода три маленьких клубочка. Мама-мышка поднимает мордочку и видит того, кто поднял их листок-зонтик. В глазах-бусинках не хватает места радости. Добрая великанша пришла на помощь.

Линда, тоже вся промокшая до нитки и замерзшая, не находит никакого другого способа, как засунуть все мышиное семейство себе под рубашку. Она прекрасно понимает, что под ее промокшей рубашкой им будет не настолько теплее, как под сухой. Да и тело у нее уже не такое горячее, потому что оно успело остыть после бега во время поисков рядом с разрушенным шалашиком. Но по пути домой великанша снова будет бежать, и тело разогреется, и клубочкам хоть и немного, но станет теплее под мокрой тканью. Линда растягивает пуговицы в области живота, берет в охапку за раз всех четверых и сует себе под рубашку. Поддерживает их одной рукой. Она чувствует слабое тепло их телец.

– Только, чур, не щекотаться и не кусаться, – попросила Линда. – Ладно, пора домой.

И она побежала обратно.

Путь до дома занял гораздо меньше времени, что не могло не радовать. Войдя на кухню, заперев за собой дверь на засов, Линда ощутила тепло дома. Даже холодный пол казался таким теплым по сравнению с тем, что творилось на улице. Замерзшие ноги и руки начали потихоньку покалывать, согреваться. Великанша направилась в свою комнату. На этот раз, проходя мимо комнаты родителей, она шла тихо, аккуратно ступая с пятки на носок. Дойдя до своей комнаты, великанша достала из-под рубашки мышат и положила их к себе на кровать. Они тут же начали пытаться зарыться в теплое одеяло. Линда скинула с себя мокрую одежду и достала из прикроватного сундука один из своих шарфов-платков. Завернула в него всех мышат. Они даже не сопротивлялись. Не обычные мышки. Затем она решила пока что разместить их у изголовья кровати, рядом со своей подушкой, чтобы потом при свете дня решить, где их разместить получше.

Когда мышата были в тепле и уложены в изголовье кровати, Линда сама залезла под одеяло и закрыла глаза.

«Да что ты будешь делать! – про себя прокричала Линда. – Я же в грязи валялась, а теперь в чистую постель. Эх-х-х… Завтра постираю. Самое главное – это не заболеть после таких ночных забегов».

– Пи-пип-пипи пи-пи, – донеслось из-под шарфа в изголовье кровати.

– И вам спокойной ночи.

Глава вторая. Линда и Энди

1

«Гефест уже прокукарекал, а я даже и не слышала этого. Хотя не удивительно, что после таких ночных приключений я спала как убитая. Вроде чувствую себя нормально, не лихорадит, температуры нет. Повезло, что тут еще сказать.

Судя по тому, как за окном светит солнце, времени должно быть уже где-то около десяти-одиннадцати часов. Странно еще то, что мама и папа не разбудили меня. Возможно, они сами еще спят. Хотя это как-то странно, ведь нам же нужно продолжать собирать урожай, чтобы успеть к осенней ярмарке. А они дрыхнут. Хе-хе. Возможно, у нас сегодня будет выходной.

Надо решить, куда лучше приютить моих новых друзей… И, пожалуй, надо будет похоронить папу-мышку. Будь он обычной мышью, я бы этого не стала делать, но что-то мне подсказывает, что он такой же, как и его спутница. Да и детишки, должно быть, у них такие же. Нужно будет принести им еды и воды. Вот! Кажись, неплохой план.

Ну, думаю, еще пару минуток полежу, и можно вставать. Ой! Совсем забыла про постель! Я же сейчас вся в грязи лежу!»

2

Линда откинула одеяло ногами, яростно махая ими, словно она была на велосипеде, встала с кровати и вздохнула с облегчением. Не с большим, но с облегчением. Постельное белье было грязным, но не настолько все было ужасно, как она себе представляла. Должно быть, по дороге домой дождь смыл большую часть грязи. На белой ткани были засохшие коричневые следы. Но, как показалось Линде, будет достаточно замочить все испачканное белье, постирать с мылом, и вот – чистота. А вот ситуация с джинсами была гораздо хуже. От самого низа до уровня чуть выше колен все джинсы были испачканы в грязи. Она засохла и покрыла синюю ткань корочкой. Смотря на свои запачканные джинсы, Линда боялась представить, что творится с ее сапогами. А чего стоило ожидать от выхода на улицу в такую ужасную погоду, да и еще когда ты живешь на ферме?

Просмотрев свою рубашку, Линда кинула ее и штаны в одну кучу, а затем добавила и свою ночную сорочку и нижнее белье. Стояла она полностью обнаженная. Из прикроватного сундука она достала еще одну пару джинсов и новую рубашку, а также полотенце, в которое она завернулась, прикрыв свои прелести, и вышла из своей комнаты, взяв грязную одежду в одну руку, а чистую в другую. Перед тем как надеть чистую одежду, она пошла отмыться от грязи.

Предположение Линды было правильным: ее родители действительно еще спали. Поэтому, умывшись, почистив сапоги, от которых засохшая грязь отлетала кусками, постирав всю одежду и развесив ее на улице сушиться, вся освеженная и чистая, она вернулась в свою комнату, закрыла дверь и начала думать, куда ей прятать своих сожителей. Именно прятать, потому что родители не потерпят грызунов в доме.

Изначально она планировала спрятать их в своем платяном шкафу. Все равно там было только два-три платья, которые надевались крайне редко. Так, на особенные случаи: день рождения, чья-то свадьба, просто сходить прогуляться. Но хоть платья дешевые и редко надеваются, но все равно будет жалко, если мышки их погрызут. Да и тем более шкаф почти всегда закрыт. А она не хотела запирать их там без света и свободы. И кому будет приятно, когда одно платье все-таки пригодится, а открыв дверцу шкафа, ты обнаружишь там мышиный помет.

Второй вариант был – спрятать их в сундук. Но снова же там тоже хранятся вещи, а это тоже риск: погрызенные вещи и помет. Сундук отпадает.

Был вариант спрятать их в амбаре, но тоже нет, потому что какой-нибудь кот мог залезть туда, и все.

Опечаленная и не знавшая, куда деть мышат, Линда взяла завернутых в шарф-платок зверят и спросила:

– Куда же мне вас деть? Хотя бы на первое время.

Под тканью шарфа мама-мышка начала шевелиться. Появилось тихое шуршание.

– Тихо, малышка. Что же ты так запереживала? – Линда держала закутанных мышат так, словно держала ребенка, и осматривала свою комнату в поисках укромного места. – Ну, конечно же, если хочешь что-то спрятать, то спрячь это на самом видном или банальном месте. Под кроватью.

Великанша легла на пол и задвинула закутанных мышей под кровать. Затем раскутала их, подогнула шарф таким образом, что он стал похож на круглое блюдечко с высокими боками. Такая вот маленькая круглая кровать под огромной кроватью. Тут их никто не найдет… Хотя есть вероятность, что кто-то из родителей заглянет под кровать и обнаружит незваных гостей. Но тут снова вспоминаются слова Марка Твена: «В жизни я беспокоился о многом, и большая часть из этого так и не произошла». Тут они не смогут ничего погрызть, если, конечно, не вскарабкаются вверх по ножкам кровати и не пообедают матрасом. Да и помет отсюда будет легко убирать. Идеальное место.

– Так. Сидите тихо, не пищите и никуда не ходите, – начала давать указания Линда, – а я пойду и принесу вам чего-нибудь поесть и попить.

Великанша вышла из комнаты, а мама с детьми остались сидеть в своей импровизированной кровати.

3

– Насколько я знаю, мыши обычно любят есть зерна, фрукты и семена, но также могут есть корни растений и кору деревьев, – произносила Линда вслух, стоя напротив ворот в амбар. – Думаю, Гефест не будет против, если я позаимствую у него немного зерна. Мыши едят в основном не так уж и много.

В амбаре было достаточно светло. Почти по всему полу было разбросано сено. Было около пяти коров. Все они медленно пожевывали сено, отгоняя мух хвостами. Некоторые лениво мычали. А поверх мычания ложилось блеяние трех овец. Брауни стоял в стойле и пожевывал овес, а на него из соседнего стойла поглядывала Агата. И когда их взгляды встречались, Брауни фыркал и начинал постукивать копытом. В свою очередь бело-серая кобыла мотала головой, развевая шелковистую гриву. Они заигрывали друг с другом. В дальнем конце амбара в загоне похрюкивали две свиньи. Не очень большой скотный двор: половина скота уже померла. Дела у Уайтов были плохи.

Буквально в пару шагах слева от Линды, у входа в амбар, лежали мешки с зернами. Один уже был пуст наполовину, а внутри него лежала металлическая чашка для кормежки Гефеста. Но когда великанша направилась к этому месту, она не принялась наполнять металлическую чашку, чтобы потом высыпать ее содержимое в тарелку, которую она взяла из дома, и отнести мышатам. Она посмотрела на инструменты, которые висели на прибитых к стене гвоздях, лежали на полке и стояли рядом, облокотившиеся на стену. Среди инструментов Линда нашла лопату, взяла ее и направилась на кукурузное поле.

В ясную погоду, когда жуткий дождь не мешает тебе видеть то, что творится впереди, когда холодный ветер не обжигает тебе лицо, тело не сковывается от прохлады, по лицу никто не бьет, то найти определенный участок на кукурузном поле становится гораздо легче и быстрее. Буквально спустя несколько минут Линда вышла на незасеянный участок с пугалом. При свете дня «человек в черном» не казался таким уж и страшным, но назвать его добродушным и спокойно находиться рядом с ним тоже было трудно. На фоне яркого солнца, которое светит из-за его спины, он кажется еще живее, нежели в темноте. Солнечные лучи так четко освещают каждый участок его тела и одежды. Видны все порезы и разрывы ткани. Как будто на него напала стая диких собак и разорвала в клочья. Так еще и эта коса. А если бы Линда налетела на нее в ночи? Что тогда?

Тело папы-мышки так и лежало на том месте, где его и обнаружила Линда. Она выкопала небольшую ямку и собиралась похоронить в ней мышь, но когда она хотела воспользоваться лопатой как совком, чтобы поднять тело и предать его земле, мимо нее пробежал дикий кот с побитым глазом и порванным правым ухом, остановился буквально в ярде от Линды и зашипел, выгнув при этом спину, а затем скрылся в зарослях кукурузы.

– А вот, должно быть, и убийца, – промолвила Линда и положила тело в землю. Два раза зачерпнула полную лопату земли и закопала отца троих мышат и мужа своей подруги.

Убийцы всегда возвращаются на место преступления.

Закопав маленькое тельце, Линда развернулась спиной к солнцу и пугалу и направилась обратно к амбару. Но тут подул ветер, не такой сильный, как ночью, и по телу великанши пробежали мурашки. Кукурузные стебли зашевелились, а позади Линды что-то треснуло. Она обернулась и посмотрела на пугало. «Человек в черном» стоял на своей одной худой деревянной ноге, слегка пошатываясь из стороны в сторону. Его вышитая улыбка говорила о его намерении сделать что-то плохое. А пустые черные глаза ничего не говорили, потому что по ним и так можно было понять, что он не чувствует страха перед последствиями за свои плохие намерения.

– С таким внешним видом Дороти тебя ни за что не сняла бы, Страшила³.

Линда ушла обратно в амбар, оставив позади себя маленький холмик земли и «человека в черном», которому суждено было стоять на своей одной ноге до тех пор, пока Джозеф его не уберет.

Добрая великанша набрала в амбаре тарелку зерна, а на кухне набрала в блюдце воды и отнесла их себе в комнату. Когда она вернулась, то обнаружила, что мышиное семейство так и сидит в своей кровати. Линда поставила воду и пищу рядом с ней, и все четверо принялись за угощение. Птичка молча смотрела на них и слегка улыбалась. Мама-мышка попила воды, подняла свою мордашку над блюдцем. На усах и шерстке в области крохотного ротика остались капельки воды.

– Пипь-пи-пипь-пип.

– Кушайте на здоровье, – сказала Лида и начала подниматься с пола. Ее улыбка стала шире. Она уже поднималась на ноги, как вдруг схватилась за голову и начала осмысливать происходящее: – Так! Стоп! Это ненормально. Почему мы понимаем друг друга? Я сначала думала, что все это совпадение. Но это не похоже на обычное совпадение. Я знаю, что ты не обычная мышь, то есть считаю тебя умнее других мышей. Но сейчас мне кажется, что ты ведешь себя как человек. Ты желаешь мне спокойной ночи, благодаришь за еду. А еще я понимаю твой писк и отвечаю тебе.

Стук в дверь.

– Птичка, у тебя все хорошо? Ты с кем там разговариваешь? – донесся из-за двери голос мамы.

– Это мама, – тихо сказала Линда то ли сама себе, то ли мышкам. А потом сказала уже громче, чтобы Дженнифер услышала: – Да, мама, все хорошо. Это просто мысли вслух.

– Ясно. Через пять-десять минут обед будет готов, и можешь приходить.

– Хорошо, мама.

Линда снова заглянула под кровать.

– Мне нужно отойти. Еда и вода у вас есть, так что сидите тихо и никуда не вылезайте… Я знаю, что вы прекрасно понимаете, о чем я.

– Пи, – ответила старшая мышь.

Великанша удовлетворительно кивнула и через пять минут вышла из комнаты.