Kitabı oku: «Гагарин», sayfa 3

Возвращаясь к вопросу о педагогических талантах, надо отметить, что они были весьма к месту, поскольку Саратовский индустриальный техникум в первую очередь готовил мастеров производственного обучения для ремесленных училищ. Мастеру-наставнику мало в совершенстве знать свой предмет, нужно еще и уметь «подбирать ключи» к ученикам, среди которых могут встречаться сложные личности. «Ребята попались живые, а некоторые даже “вредные”, – так характеризовал своих “летних” воспитанников Гагарин. – Они обрадовались, что уехали от учительских глаз, и шалили вовсю».

Ну а о том, каким специалистом был Юрий, можно судить хотя бы по словам мастера производственного обучения Анатолия Ивановича Ракчеева: «Юрий Гагарин занимался много, терпеливо, упорно. Припоминается такой случай. Однажды формовали мы маховик для пресса. Но формовка все никак не давалась. Другие учащиеся разошлись, а мы с Юрием бились над этим злополучным маховиком до глубокой ночи, до тех пор, пока не сработали все в лучшем виде». В данном случае речь идет о так называемой «формовке по шаблону», которую чаще всего применяют при изготовлении отливок, имеющих конфигурацию тел вращения, в частности – маховиков. Шаблон вращают вокруг оси, и его контур при этом образует рабочую поверхность формы. В сравнении с формовкой по заранее изготовленной модели, формовка по шаблону экономит время и средства, но она более трудоемка и требует высокой квалификации.

Глава третья. «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,
Преодолеть пространство и простор…»

 
Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,
Преодолеть пространство и простор,
Нам разум дал стальные руки-крылья,
А вместо сердца – пламенный мотор.
 

Павел Герман, «Авиамарш»

Юрий Гагарин у своего первого учебного самолета

Командир эскадрильи поздравляет Юрия Гагарина с первым самостоятельным полетом. 6 апреля 1958 год

При Всесоюзном добровольном обществе содействия армии, авиации и флоту (ДОСАААФ), помимо прочих учреждений оборонно-спортивного характера, имелись аэроклубы, задачей которых были развитие и пропаганда авиационных видов спорта. Но на деле речь шла не столько о спорте, сколько о подготовке будущих летчиков. В аэроклубе любой желающий, отвечавший установленным требованиям, мог испытать себя, мог понять, подходит ли ему профессия летчика и подходит ли он для нее.

История советских аэроклубов началась с IX съезда ВЛКСМ, проходившего в Москве в январе 1931 года. Народный комиссар по военным и морским делам Климент Ворошилов предложил комсомолу принять шефство над воздушным флотом страны. Так родился популярный в свое время лозунг «Комсомолец – на самолет!».

Очень скоро летные школы переполнились учениками, но далеко не каждый откликнувшийся на комсомольский призыв, мог стать летчиком. Отсев в процессе обучения был огромным, и с этим как-то следовало бороться. Так появилась идея создания аэроклубов, которые стали своеобразным «фильтром», отбиравшим кадры для летных школ.

К началу Великой Отечественной войны на территории Советского Союза действовало более двухсот аэроклубов, крупных и не очень. Обычно в аэроклубе было четыре секции – авиамодельная, планерная, самолетная и парашютная. Школьники, которым рано еще было садиться за штурвал, начинали с авиамодельной секции, где изучали устройство летательных аппаратов и получали начальную теоретическую подготовку. Затем можно было освоить управление планером, после чего наступал черед настоящего самолета. Но можно было начать и прямо с самолетов, если позволял возраст. По окончании обучения в аэроклубе выдавалось свидетельство, которое служило «входным билетом» в учебные заведения военного и гражданского воздушного флота. Но можно было избрать и другую профессию, не связанную с небом – помимо подготовки кадров для летных школ, целью аэроклубов также была подготовка военных летчиков запаса на случай войны. Что же касается парашютной секции, то в ней учили не просто прыгать с парашютом, а прыгать профессионально, в любых условиях, с разных высот, на сушу и на воду. Парашютный спорт был включен в Единую всесоюзную спортивную классификацию, спортсменам-парашютистам присваивались спортивные разряды и звание мастера спорта, а с 1949 года ежегодно начали проводить всесоюзные соревнования по парашютному спорту. Короче говоря, аэроклубы были весьма серьезными организациями.

26 октября 1954 года Юрий Гагарин был зачислен курсантом на отделение пилотов Саратовского аэроклуба ДОСААФ. «Мы подали заявления, прошли все комиссии и начали заниматься, – вспоминал Гагарин. – Сначала теория полета, знакомство с устройством самолета и авиационного двигателя. На первых порах нас даже разочаровали эти скучные занятия. Думалось, сразу попадем на аэродром, станем летать. А тут все те же классы, задачи у доски да учебники. Дорога на аэродром, к самолетам, оказалась куда длиннее, чем мы представляли себе».

Мотивы поступления в аэроклуб Гагарин описывает как «еще не осознанную тягу в воздух». Стоило ему услышать гул пролетающего самолета или на улице встретить летчика, как «сразу на душе становилось теплее». Можно сказать и проще – во время пребывания в Саратове у Юрия пробудилось призвание. Как мы помним, в литейщики он попал случайно, за неимением другого выбора, а вот на аэродром пришел по зову души. Формовка и литье не были призванием Гагарина, но и в поневоле избранной специальности он старался достичь вершин мастерства. Можно было представить, чего он сможет достичь в летном деле…

У занятий в аэроклубе имелся один важный бонус – на время обучения предоставлялась отсрочка от призыва. Учеба в техникуме в то время не давала отсрочки, ее имели только студенты высших учебных заведений, которые проходили подготовку на военных кафедрах и получали звание лейтенанта запаса. Занятия в аэроклубе позволили Гагарину закончить учебу в техникуме без перерыва (кстати, в сухопутных войсках тогда служили три года, а на флоте – четыре).

Гагарин не любил концентрировать внимание на неудачах, поэтому в своих воспоминаниях он не писал о том, что поступление в Саратовский аэроклуб стало третьей по счету попыткой получить профессию летчика, но об этом в статье «Биография Ю.А. Гагарина. Заметки к биографии» пишет историк космонавтики Валерий Куприянов, ссылаясь на Виктора Порохню, одного из гагаринских товарищей по техникуму: «Первая попытка была предпринята во время учебы в Саратовском индустриальном техникуме. Сначала Юра стал слушателем отделения пилотов Аткарского учебного центра Добровольного Общества Содействия Армии, Авиации и Флоту, открывшегося в здании СИТ-а [Саратовского индустриального техникума] в конце 1952 года. Но занятия в нем прекратились в январе 1953 года. Так закончилась эта попытка.

Вторая неудачная попытка была предпринята после второго курса техникума. Тогда Юрий попытался поступить в Краснокутское училище Гражданского Воздушного Флота, которое находилось в ста километрах от Саратова. Но туда принимались юноши со средним образованием, в то время этого образования у Юры еще не было. И только третья попытка принесла успех…»

Свидетельство, приведенное Куприяновым, служит очередным примером настойчивости в достижении поставленных целей, свойственных нашему герою. Ответ на вопрос: «Почему Юрий сразу не поступил в Саратовский аэроклуб?», можно найти в гагаринских воспоминаниях: «Чтобы поступить туда, надо было иметь среднее образование. Чувство, обуревавшее меня, волновало также и Виктора Порохню, и Женю Стешина – тоже студентов нашего техникума. Как-то прибегает Виктор и возбужденно кричит:

– Ребята, отличная новость! В аэроклуб принимают четверокурсников техникумов…»

Уточнение – в профучилища и техникумы можно было поступать после седьмого класса (а то и после шестого, как это сделал наш герой), но «полноценным» средним образованием считалось десятиклассное или же семиклассное плюс техникум.

Заканчивать техникум пришлось в крайне напряженном режиме. С утра – учеба, вечером – занятия в аэроклубе, параллельно приходилось работать над дипломным проектом, который по сложности не уступал институтскому – Юрий должен был разработать проект крупного литейного цеха, а также технологию изготовления одной детали и план урока на заданную тему. Но Гагарин все успевал. В аэроклубе он был на таком же хорошем счету, что и в техникуме. Преподаватели в своих воспоминаниях отмечают его добросовестность и серьезное отношение к учебе. В частности, многие курсанты манкировали изучением материальной части, считая, что дело летчика – управлять машиной, а для того, чтобы копаться в моторе существуют техники, но Юрий не только добросовестно изучал устройство самолета, но и вникал в мельчайшие подробности, вплоть до запаса прочности марок стали и прочих сплавов. Неудивительно, что руководство аэроклуба назначило его старостой группы.

Выше уже было сказано, что в последний год обучения в техникуме Гагарин побывал на стажировке в Москве и Ленинграде. Отъезд из Саратова был вынужденным. Во-первых, в городе не имелось предприятия, подходящего для преддипломной практики, которую Юрий прошел в Москве, на чугунолитейном заводе имени Войкова, где, кстати говоря, работал его дядя Савелий Иванович. Дипломная работа студента Гагарина была посвящена литью чугуна, и практику нужно было пройти именно на крупном чугунолитейном предприятии. Во-вторых, в Саратове студенты техникума не могли пройти педагогическую практику – здесь не было ни одного ремесленного училища с литейным отделением. Гагарину пришлось совершенствовать свои педагогические навыки в Ленинграде, на машиностроительном заводе «Вулкан», служившем базой для Ремесленного училища № 52. По завершении практики, начальник литейного цеха Матвей Аркинд позвал Гагарина на работу в свой цех, что было большой редкостью – обычно на ведущие предприятия отрасли предпочитают приглашать специалистов со стажем работы, а не свежеиспеченных выпускников. Но, уезжая из Саратова, Гагарин взял с собой пособие по эксплуатации и технике пилотирования самолета Як-18 и изучал его во время практики, чтобы не отстать от других курсантов. Практика сама по себе была сложной, иногда и ночи в цеху приходилось проводить, ведь литейное дело «ненормированное», но Гагарин нашел время для того, чтобы самостоятельно заниматься по программе аэроклуба.

Однако в Саратове, куда Юрий вернулся в конце марта 1955 года, его ждал неприятный сюрприз – известие об отчислении из аэроклуба за неявку на занятия в течение трех месяцев. То, что причина отсутствия была уважительной, во внимание не принималось. Курс обучения был годичным, и Юрий с товарищами пропустили четверть его – о каком продолжении занятий может идти речь?

Гагарин активно добивался восстановления в аэроклубе. В этом деле ему помог один из преподавателей клуба – Герой Советского Союза Сергей Иванович Сафронов. Сафронов попросил Юрия показать зачетную книжку и был впечатлен, увидев там сплошные пятерки. «Иду к начальнику клуба Григорию Кирилловичу Денисенко, – вспоминал Сергей Иванович. – Говорю ему: “Давай восстановим этого парня. Из него толковый летчик выйдет”. И он восстановил Гагарина курсантом аэроклуба… Нам, преподавателям клуба ДОСААФ, хотелось, чтобы увлечение авиацией у наших курсантов крепло от полета к полету, чтобы они связали свою жизнь с авиацией. Мы считали, что для многих аэроклуб – ступенька к летному училищу. Именно поэтому очень большое значение мы придавали летной практике. Но когда в мае 1955 года наши курсанты выехали в лагерь, Юрий Гагарин вдруг подал рапорт с просьбой на время освободить его от занятий, так как ему нужно защищать диплом в техникуме. Я стал было говорить ему, что он может отстать от своих товарищей, но Гагарин горячо заверил меня, что он во что бы то ни стало наверстает упущенное».

Просьба о временном освобождении от занятий была вызвана отставанием от графика выполнения дипломного проекта. Руководство техникума даже пригрозило Гагарину отзывом из аэроклуба, но расстаться с мечтой о небе наш герой уже не мог. Так же, как и не мог не закончить техникума с отличными оценками – перфекционисты не склонны отступать. «Зная Юрину натуру, я по письмам поняла: его неудержимо тянет аэродром, самолеты, – вспоминала Анна Тимофеевна. – Не забросил бы учебы в техникуме, ведь идет последний год, решается судьба! Осторожно, чтобы не обидеть Юру, написала, спросила, как бы между прочим, когда окончание работы над дипломом, куда направят трудиться. Юра, конечно, сразу же все понял, успокоил, что дипломная работа продвигается успешно, назначен день защиты. Но все равно большая часть письма была отведена аэроклубовским впечатлениям».

Техникум Гагарин закончил с пятерками по тридцати двум предметам и одной четверкой по психологии, которая не помешала ему получить диплом с отличием. Бывший формовщик-литейщик пятого разряда стал техником-технологом литейного производства и мастером производственного обучения.

«Трудный жизненный рубеж был взят, – вспоминал Гагарин. – Можно идти на производство, можно продолжать учение. Я стоял на распутье. Ничто меня не связывало. Родителям помогали старший брат и сестра, своей семьей я пока еще не обзавелся. Куда захотел, туда и поехал. Знания мои везде могли пригодиться. В стране шли большие созидательные работы. Товарищи разъезжались, кто в Магнитогорск, кто в Донбасс, кто на Дальний Восток, и каждый звал с собой. Я ведь с многими дружил, привык жить в коллективе, в общежитиях, никогда еще у меня не было своей комнаты.

Товарищи уезжали, а я все никак не мог оторваться: крепкими корнями врос в землю Саратовского аэродрома… Я не мог бросить начатое дело. И когда в аэроклубе сказали, что на днях курсанты отправятся в лагеря, я согласился ехать туда».

Инструктором Юрия в аэроклубе был Дмитрий Павлович Мартьянов, которого можно считать «крестным отцом» летчика Гагарина. Несмотря на свою молодость (инструктор был всего на три года старше Юрия), Дмитрий Павлович показал себя крайне требовательным наставником. За малейшее отклонение от задания курсанты получали выговор. «Летное дело не прощает даже малейшую ошибку, – говорил Мартьянов. – За каждый промах в воздухе можно заплатить головой». Летать правильно называлось у него «летать красиво». Так оно и есть – полет классного летчика завораживает своей красотой. Сергей Иванович Сафронов, бывший командиром учебного звена, в которое входил Гагарин, рассказывал курсантам о том, каким должно быть поведение летчика в бою. Мартьянов об этом рассказать не мог, поскольку он не воевал, тогда как Сафронов совершил сто шестьдесят боевых вылетов, лично сбил шестнадцать вражеских самолетов и еще два – в групповых боях. Суть всего, что говорил Сафронов, сводилась к тому, что крепкие нервы важнее крепких мускулов и, что сильная воля не является врожденным качеством человека, ее нужно воспитывать.

«Наступал июль, – вспоминал Гагарин. – Дни стояли знойные, вечера душные. В один из таких дней Дмитрий Павлович не сел, как обычно, со мной в машину… а, стоя на земле, сказал:

– Пойдешь один. По кругу…

И хотя я уже с неделю ждал этих слов, сердце мое екнуло. Много раз за последнее время я самостоятельно взлетал и садился. Но ведь за спиной у меня находился человек, который своим вмешательством мог исправить допущенную ошибку. Теперь я должен был целиком положиться на себя.

– Не волнуйся, – подбодрил Дмитрий Павлович.

Я вырулил самолет на линию старта, дал газ, поднял хвост машины, и она плавно оторвалась от земли. Меня охватило трудно передаваемое чувство небывалого восторга. Лечу! Лечу сам! Только авиаторам понятны мгновения первого самостоятельного полета. Ведь я управлял самолетом и прежде, но никогда не был уверен, что веду его сам, что мне не помогает инструктор. Я слился с самолетом, как, наверное, сливается всадник с конем во время бешеной скачки. Все его части стали передатчиками моей воли, машина повиновалась моим желаниям и делала то, что я хотел.

Сделал круг над аэродромом, рассчитал посадку и приземлил самолет возле посадочного знака. Сел точно, в ограничители. Настроение бодрое. Вся душа поет. Но не показываю виду, как будто ничего особенного не случилось. Зарулил, вылез из кабины, доложил Дмитрию Павловичу: задание, мол, выполнено.

– Молодец, – сказал инструктор, – поздравляю…

Мы шли по аэродрому, а в ушах продолжала звенеть музыка полета. Я всегда любил музыку. Она знакомила меня не только с жизнью других народов, но и с отжившими свое эпохами».

Первый самостоятельный полет Юрия Гагарина удостоился внимания местной комсомольской газеты «Заря молодежи». Заметка под названием «День на аэродроме» была опубликована в номере от 3 июля 1955 года, посвященном Дню воздушного флота. Корреспондент сфотографировал нашего героя в тот момент, когда он, сидя в кабине самолета, поднял руку, спрашивая разрешения на взлет. Кто мог тогда подумать, что настанет день, и фотография Юрия Гагарина появится на страницах чуть ли не всех газет нашей планеты… Но недаром же говорится, что первая радость запоминается лучше всего.

«Словно гигантские птицы, стоят в ряд «Як-18». Они ждут летчиков-спортсменов.

2 часа дня. Подъезжает автомашина. Из ее кузова выпрыгивают загорелые крепкие юноши. Вновь слышится знакомая команда:

– Товарищи спортсмены, строиться!

Начинается подготовка к полетам.

В этот день программа разнообразна.

Одни будут отрабатывать полет, другие – посадку, третьи – пойдут в зону, где им предстоит выполнять различные фигуры пилотажа.

Сегодня учащийся индустриального техникума комсомолец Юрий Гагарин совершает свой первый самостоятельный полет. Юноша волнуется. Но движения его четки и уверенны. Перед полетом он тщательно осматривает кабину, проверяет приборы и только после этого выводит свой “Як-18” на линию исполнительного старта. Гагарин поднимает правую руку, спрашивает разрешения на взлет.

– Взлет разрешаю, – передает по радио руководитель полетов Н.Ф. Пучик.

В воздух одна за другой взмывают машины. Инструктор Бошкин, наблюдая за взлетами своих питомцев, не может удержаться от похвалы:

– Молодцы, хлопцы!

Но вот машина снова на земле.

Начинается разбор только что окончившихся полетов…»

Юрию было очень приятно видеть свое имя напечатанным в газете, но, в то же время, он испытывал неловкость от того, что из всех его товарищей почему-то написали именно о нем. Разумеется, экземпляр «Зари молодежи» был послан в Гжатск. В ответном письме Анна Тимофеевна написала, что дома гордятся успехами Юрия, однако попросила не зазнаваться. Можно предположить, что эта просьба имела более глубокий смысл – родителей Гагарина, простых людей, предпочитавших синицу в руках журавлю в небе, не могло не настораживать увлечение сына летным делом. Наконец-то окончил техникум, получил хорошую специальность, может хоть на производстве работать, хоть в училище преподавать, в Ленинград вон звали… а он самолетами увлекся. Нет, разумеется, родители Юрия понимали, что без авиации сейчас жить невозможно, но как-то неожиданно все вышло, а неожиданности настораживают.

Заслуга Дмитрия Павловича Мартьянова состоит не только в том, что он открыл первому космонавту дорогу в небо. Мартьянов сделал большее – понимая, насколько Гагарин загружен подготовкой дипломной работы, он разрешил ему приезжать на аэродром вне графика занятий и занимался с ним в свое свободное время. Дело было не столько в доброте душевной, сколько в том, что Мартьянов поверил в Гагарина, разглядел скрытый в нем потенциал. Если бы не Мартьянов, то в Советском Союзе могло бы стать на одного техника-технолога литейного производства больше, а первым в космос отправился бы другой человек… хотя бы и Герман Титов. Кстати говоря, Юрий подозревал, что в газету его имя тоже попало благодаря Мартьянову. «Видимо, все это организовал Дмитрий Павлович, – пишет Гагарин в воспоминаниях. – Значит, он был уверен во мне, знал, что не подведу его».

Не все шло гладко. Наш герой был выдающимся, неординарным человеком, но даже у таких людей случаются ошибки. В сентябре 1955 года Гагарин за одну неделю допустил во время полетов три грубые ошибки, наиболее крупной из которых стала последняя – боковой удар при посадке (горизонтальная плоскость самолета не была параллельной поверхности земли). Гагарину припомнили все его пропуски и собрались отчислять из аэроклуба. Снова помог Сергей Иванович Сафронов, поручившийся за него перед руководством. «Гагарин очень волевой человек, настоящий спортсмен, – сказал Сафронов. – Думаю, что он доверие оправдает». Юрию разрешили совершить еще один полет, который прошел безукоризненно. После этого никаких недочетов у курсанта Гагарина больше не было. После первого самостоятельного полета молодых летчиков охватывает эйфория, которую можно назвать «головокружением от успехов». Совсем недавно они ничего не умели и всего боялись, а теперь кое-что умеют и ничего не боятся. Но, обжегшись раз-другой, неофит начинает относиться к делу серьезнее и постепенно превращается в профессионала.

27 сентября 1955 года закончилось обучение курсанта Юрия Гагарина в Саратовском аэроклубе. По всем предметам – устройство самолета ЯК-18, устройство мотора М-11-ФР, самолетовождение, аэродинамика, радиосвязь и наставление по производству полетов – Гагарин получил отличные оценки. Лучшие выпускники аэроклубов могли получить направление в авиационное училище. Нашего героя военкомат направил в Первое Чкаловское военное училище летчиков имени К.Е. Ворошилова, которое находилось в городе Чкалове (так тогда назывался Оренбург). Ровно через месяц после окончания аэроклуба, 27 октября 1955 года, Гагарин был призван на военную службу и отбыл из Саратова в Чкалов.